В один из летних дней 789 года на побережье англосаксонского королевства Уэссекс произошло событие, на которое обратили внимание исключительно местные летописцы. К берегу острова Портленд, в эпоху Римской империи именуемого по-латыни Винделисом, пристали три длинных ладьи, способных идти как на веслах, так и под парусами. С кораблей высадились бородатые светловолосые незнакомцы, говорившие на языке, отдалённо сходном с древнеанглийским – по крайней мере, корни большинства слов были понятны обитателям Уэссекса. Навстречу корабельщикам вышел тан Беохтрик со своими людьми. О чём велась беседа, нам неведомо, но закончилась она ссорой: чужеземцы убили Беохтрика, вырезали его невеликий отряд, забрали трофейное оружие, погрузились на ладьи и исчезли в океане.

В целом, эта история по тем временам не была чем-то из ряда вон выходящим – дело насквозь житейское. Англосаксонские королевства Британии прилежно враждовали между собой, а когда близкородственные свары надоедали, принимались шпынять кельтов в Уэльсе или Шотландии, получали сдачи и вновь возвращались к привычным междоусобицам. Война была делом самым обыденным, а уж если обращать внимание в летописях на каждую мелкую стычку – никакого пергамента не напасёшься. Так почему же столь незначительный инцидент на Винделисе привлёк внимание хрониста, а в наши времена считается едва ли не ключевым событием VIII века в Европе, давшим старт новой эпохе?

Схема Скандинавской экспансии в VIII –XI веках. Зелёным обозначены области, подвергавшиеся нападениям викингов, но ими не колонизированные

Тут необходимо отметить, что англосаксы уже больше двухсот лет были христианами – равно как и все без исключения их соседи: франки и бретонцы за Ла-Маншем, ирландцы, шотландцы и валлийцы. Реликты многобожия если и сохранялись, то на бытовом уровне или в совсем уж отдалённых и труднодоступных горных районах. Высадившиеся же в Уэссексе невоспитанные бородачи оказались самыми настоящими язычниками – что само по себе было крайне необычно.

История с таном Беохтриком – первое документальное свидетельство появления викингов. Разграбление Линдисфарна и Ярроу, набеги на Ирландию, высадка на Оркнейских и Шетландских островах – всё это произойдет потом. В 789 году никто из британцев или франков даже предположить не мог, что христианская Европа столкнулась с силой, которая за три последующих столетия изменит не только границы, но и демографическую ситуацию, культуру и даже станет причиной появления новой молитвы: «A furore Normannorum libera nos, Domine!» – «От ярости норманнов спаси нас, Господи!»

Так давайте попробуем разобраться, откуда взялись викинги, кто они такие и почему вообще состоялось их нашествие.

Скандинавия в Тёмные века

Люди на Скандинавском полуострове появились задолго до Рождества Христова. Самые ранние культуры (Конгемозе, культура Нёствет-Лихулт, культура Эртебёлле и т.д.) относятся к мезолиту и периоду около шестого тысячелетия до н.э. За две-три тысячи лет до н.э. в южной Скандинавии появляются носители «Культуры боевых топоров и шнуровой керамики», которые, предположительно, становятся ядром зарождения германских народов – они мигрируют на север от Ютландского полуострова и начинают заселять территории нынешних Швеции и Норвегии.

Впрочем, это дела совсем давние, а нас интересует период после падения Римской империи, когда группа северогерманских племён начала обособляться от остальной Европы. Великое переселение народов, крушение Рима, принятие христианства готами, франками и прочими германцами – словом, все грандиозные изменения середины первого тысячелетия нашей эры Скандинавию практически не затронули: слишком уж далеко. В Тёмные века интереса к Скандинавии никто не проявлял: франкам было чем заняться на континенте, внедрение христианства шло пускай и уверенно, но медлительно: церкви сначала следовало утвердиться в новых варварских государствах. Обитатели расположенного за Северным и Балтийским морями полуострова «варились в своём котле» много веков, практически ничего не зная о бурных событиях в Европе. Христианские миссионеры там если и появлялись, то были единичными и не способными добиться серьёзных успехов: старые германские боги почитались, как и столетия назад, и их культу ничего не угрожало.

Шлем Вендельского стиля, VIII век (из коллекции Стокгольмского музея древностей)

Тут следует сделать пространное отступление и рассказать о климатических особенностях тех времён – иначе будет непонятно, с чего вдруг, начиная с VIII века, скандинавы бросились искать новые земли для поселения. С течением столетий климат не раз менялся, оптимумы (потепления) и пессимумы (похолодания) чередовались – так называемый Римский климатический оптимум, продолжавшийся со времён Юлия Цезаря примерно до 400 года нашей эры, немало способствовал процветанию Римской империи. Средняя температура тогда была выше в среднем на 1–2 градуса, римские авторы сообщают нам, что в Британии и Германии даже начали выращивать виноград – ориентировочно с 280 года н.э.

В свою очередь, климатический пессимум раннего Средневековья, наступивший во время Великого переселения, усугубил и так не самую благополучную военно-политическую и демографическую обстановку в Европе – начавшееся около V века похолодание сокращает посевные площади, особенно достаётся северным регионам вообще и, разумеется, Скандинавии в частности. Святой Григорий Турский в обширном труде VI века «История франков» отмечает: «В то время шли обильные дожди, было очень много воды, стоял невыносимый холод, дороги раскисли от грязи и реки вышли из берегов ». В 535–536 годах происходит и вовсе невиданная климатическая аномалия. Дадим слово византийскому историку Прокопию Кесарийскому («Война», IV, 14. 5–6):

«…И в этом году случилось величайшее чудо: весь год солнце испускало свет как луна, без лучей, как будто оно теряло свою силу, перестав, как прежде, чисто и ярко сиять. С того времени, как это началось, не прекращались среди людей ни война, ни моровая язва, ни какое-либо иное бедствие, несущее смерть. Тогда шёл десятый год правления Юстиниана».

Другие авторы утверждают, что даже в полдень солнце выглядело «голубоватым» и предметы не отбрасывали тени – это означает, что в течение почти полутора лет в атмосфере присутствовала пылевая взвесь, вызванная извержением супервулкана или падением крупного метеорита, а, скорее всего, обоими факторами. Немецкий учёный Вольфганг Бехрингер в книге «Kulturgeschichte des Klimas» приводит археологические данные – в Норвегии VI века около сорока процентов ферм оказались заброшены, то есть их владельцы или вымерли, или мигрировали южнее. Вообще, в древнескандинавской мифологии холод, мороз и лёд имеют свойства эсхатологические, являясь символом смерти и хаоса – вспомним ледяных великанов…

Тем не менее, к VIII веку климат начинает стабилизироваться – наступает потепление, вновь расширяются посевные площади, урожаи зерновых можно снимать на широтах, прилегающих к Полярному кругу, качество жизни резко повышается. Итог вполне закономерен – взрывообразный рост населения.

Однако, тут следует учитывать не только климатические особенности, но и географическую специфику Скандинавского полуострова. Если на территории восточной Швеции имеются обширные равнины, пригодные для сельского хозяйства, то в гористой Норвегии выращивать хлеб и пасти стада можно исключительно на узких полосках земли вдоль побережья и в долинах рек. Бесконечно дробить наделы между сыновьями невозможно – земля всё равно их не прокормит. В сухом остатке: избыточное (и пассионарное) население, недостаток продовольствия. Скандинавия – не резиновая. Что делать?

Выход был найден довольно быстро – раз нет плодородной земли, значит, таковую надо искать за морем. С учётом того, что древние скандинавы давным-давно умели строить отличные корабли, решение вопроса лежало на ладони. Первый «прототип» драккара, «Хьортспрингская ладья», найденная археологами в Дании, на острове Альс, относится к IV веку до н.э. – лодка могла вместить до 20 гребцов. Больше того, скандинавские ладьи, имеющие минимальную осадку, могли ходить по любому мелководью и проникать в узкие реки.

Хьортспрингская ладья – судно древних германцев, ок. IV века до н.э. Национальный музей Дании

Вот тогда-то и начинаются первые вылазки древних скандинавов в сторону континента и Британских островов – для начала в целях больше разведывательных, чем завоевательных. Необходимо было ознакомиться с обстановкой, а таковая ясно свидетельствовала: земли там много, плотность местного населения крайне невелика, таковое население к молниеносным налётам со стороны моря непривычно, да и вообще не в курсе, что они возможны. Существуют и документальные свидетельства – процитируем учёного, богослова и поэта VIII века Флакка Альбина (Алкуина):

«Триста пятьдесят лет мы и наши отцы жили в этой прекрасной земле, и никогда прежде Британия не ведала такого ужаса, какой познала теперь, после появления язычников. Никто не подозревал, что грабители могут приходить из-за моря».

Никто не подозревал. И Европа заплатила огромную цену за своё неведение.

Они пришли!

В свете вышеизложенного остаётся открытым вопрос – а как же европейские короли и игравшие всё большую политическую роль епископы прохлопали столь невероятную опасность? Куда смотрели великие исторические деятели той эпохи? В конце концов, императора Карла Великого никак нельзя назвать некомпетентным бездельником, а столь важный для государства инструмент, как разведка, бывшие варвары вполне успешно переняли у ушедшего в небытие Рима! Совершенно очевидно, что хоть какие-то связи между империей франков и Скандинавией существовали – северные границы Саксонии и Фризии примыкали к территории нынешней Дании, обитатели которой также примут живейшее участие в грядущих бесчинствах викингов.

Ответа нет. Возможно, сыграли свою роль нараставшие культурно-цивилизационные различия – вспомним слова Алкуина, в которых ключевым является понятие «язычник», которое противопоставляется «христианам». Европейцы тогда были объединены не по этническому, а по религиозному признаку: чужаком являлся любой не-христианин, будь то испанский мавр-мусульманин или почитающий богов Асгарда скандинав. До поры до времени франки и королевства Британии относились к неумытым язычникам из далёких северных фьордов пренебрежительно, искренне полагая, что Господь на стороне христиан (тогда – кто против них?!).

Викинги. Древнеанглийские миниатюры

Теперь надо объяснить, что же мы вообще подразумеваем под термином «викинг». Само слово образуется из двух частей: «vik», то есть, «залив, бухта», и окончания «ing», обозначающего общность людей, чаще всего родовую – сравним: Каролинг, Капетинг и т.д. Получаем «человек из залива»! Исходно дружины викингов составлялись из тех самых излишков населения – младшие сыновья, не наследующие надел, люди, покинувшие род сами или изгнанные из него, а то и просто искатели приключений, богатства и славы. То есть, не оседлые скандинавы-землевладельцы. Впрочем, почему только скандинавы? В составе экипажа корабля мог оказаться кто угодно – норвежец, венед, руянин, приладожский кривич. После того как скандинавы начали осваивать «Путь из варяг в греки» через Неву, Ладогу, Волхов и далее в бассейн Волги, в составе дружин начало появляться немало славян, тем более что политеистические пантеоны Скандинавии и Древней Руси были очень близки, и на этой основе можно было весьма быстро найти общий язык.

Итак, викинг – это не профессия, не национальность и не род занятий. Это – социальный статус, маргинальная социальная группа, нечто среднее между солдатом удачи, лицом без определённого места жительства и бандитом в составе организованной группы лиц скандинавской (и не только) национальности. Такие добры молодцы безо всякой ненужной рефлексии могли запросто ограбить соседний фьорд, своих же сородичей-норвежцев или свеев – прецеденты известны. В большинстве они не были ограничены обязательной для оседлых скандинавов системой моральных табу и постепенно стали полагать, что стоят выше скучных земледельцев хотя бы потому, что в религиозной сфере началась сакрализация войны – достаточно вспомнить о культе богов-воинов, Одина, Тора и других.

Тор с молотом Мьёллнир. Статуэтка, датируемая примерно 1000 годом н.э.

Если появилась социальная группа, то в таковой непременно зарождаются своя субкультура, своя этика и свои религиозные воззрения – особенно в условиях господствующего вокруг родоплеменного строя. За примерами далеко ходить не нужно – функции жречества, годи, постепенно переходят к военным вождям: если ты удачливый конунг, значит, приближен к богам, они тебе благоволят – следовательно, ты и отправляешь необходимые ритуалы и приносишь жертвы. Гарантированно попасть в Вальхаллу после смерти можно лишь одним способом – героически погибнуть в бою. На одно из первых мест ставится личная доблесть и слава, разумеется, добытая в честной битве.

Наконец, именно викинги «изобретают» морскую пехоту в том виде, в каком мы её знаем – противопоставить их невиданной прежде тактике европейцам-христианам было нечего. Выработанная древними скандинавами схема была простой, но невероятно эффективной: внезапный налёт практически в любой точке морского или речного побережья (снова вспомним о способности драккаров ходить по мелководью), а после успешной атаки столь же молниеносное отступление, пока противник не успел подтянуть сколь-нибудь значительные силы – ищи-свищи потом этих разбойников в открытом море. Это уже потом викинги займутся респектабельной торговлей, ради любопытства откроют Исландию, Гренландию и Америку и пойдут служить в «варяжскую дружину» к византийским императорам, а в конце VIII – начале IX веков они занимались исключительно самыми вопиющими грабежами, захватом земель в Англии, Ирландии и на материке, работорговлей и прочими не менее интересными вещами…

Древнескандинавские корабли, современная реконструкция. На переднем плане драккар Islendingur («Исландец»), совершивший в 2000 году переход под парусом через Атлантический океан. В настоящий момент находится в музее г. Ньярдвик, Исландия

Рассказывать здесь о первом крупном налёте викингов – атаке на монастырь святого Кутберта на острове Линдисфарн 8 июня 793 года – не имеет смысла, данная история общеизвестна. Достаточно сказать, что это неприятное событие произошло всего через четыре года после первого появления викингов у берегов Уэссекса; скандинавы очень быстро осознали, что христианские монастыри и города хранят немало богатств, которым следовало бы найти более разумное применение. С Линдисфарна викинги утащили даже гроб основателя монастыря, святого Кутберта, и его нашли только спустя триста лет, в 1104 году, по счастью, мало повреждённым. С той поры Европа более не знала покоя – они появлялись практически каждый год, то здесь, то там. Предугадать направление следующего удара было абсолютно невозможно, равно как и всерьёз противостоять скандинавам военной силой – они выскальзывали из рук, будто капли ртути; армии наследников Карла Великого или британских королей просто не успевали подойти к месту очередного нападения.

Впрочем, о дальнейшей истории походов викингов мы расскажем как-нибудь в другой раз – данный текст был призван объяснить, как климатические и географические особенности раннего Средневековья предопределили начало эпохи норманнских завоеваний, продолжавшейся триста с лишним лет.

На страницах западноевропейских анналов имя Рюрика впервые упомянуто в 850 году в связи с захватом им богатейшего торгового порта Дорестад во Фризии.

Временное возвращение наследственных земель во Фризии было лишь эпизодом в полной событий жизни Рюрика из рода Скьольдунгов. Историки строят схемы его возможного родословия, но одна легенда лишь сменяется другой, а для установления истины ученым недостаточно сведений.

Отважный дед Рюрика. Полагаем, что Рюрик принадлежал к династии, которая находилась в тесных родственных связях с датскими и норвежскими конунгами. Вероятно, дедом Рюрика был "богатый и решительный" конунг Эйстейн, женившийся на дочери Сигурда Оленя Асе. В конце VIII века Аса умерла. После этого Эйстейн пиратствовал на Балтике и однажды подошел к Альдейгюборгу (Ладоге).

Местный конунг Хергейр не смог защитить город и был убит неукротимым Эйстейном в схватке. Эйстейн стал править Ладогой, а Исгерд, вдову покойного конунга, сделал своей женой.

Хальвдан - отец Рюрика. От первого брака у Эйстейна остался сын Хальвдан. Он с малолетства участвовал в разбойных вылазках отца. После его гибели Хальвдан стал конунгом Альдейгюборга, женившись на красавице Ингигерд, дочери Исгерд от первого брака. "Она единственная законная наследница этой земли, - заявила вдовствующая Исгерд народу. - И поэтому объявляю я здесь, что отдаю себя и свою дочь, и это государство Хальвдану в полную собственность". Конунг Хальвдан имел, по крайней мере, семь сыновей от разных жен. Полагают, что Рюрик являлся одним из его самых младших сыновей. Он родился, вероятно, около 817 года.

Какой веры выл Рюрик Ютландский? В 826 году, как отмечали многие западные хронисты, Рюрик прибыл в столицу франков Ингельгейм на Рейне в свите своего брата Харальда Клака, готового принять святое крещение от императора Людовика Благочестивого в обмен на лен в Рустрингии и покровительство монарха. Возможно, малолетний Рюрик также перешел в католичество вместе с семейством Харальда. Однако возмужав, он за свои пиратские набеги на богатые монастыри Британии получил прозвище - «язва христианства» . В последствии варяжеский конунг вернулся к язычеству.

Рождение викинга. Рюрик родился в семье ютландского конунга, каких было несколько сотен на просторах распавшейся империи Карла Великого. Будучи одним из младших сыновей своего отца, он не мог рассчитывать на фамильные земли. По обычаю, новорожденного немедленно взяли от матери и положили на пол. Никто не мог прикоснуться к младенцу, пока отец не решил, признать ли его членом рода или отказаться от него. Глава семейства взял сына на руки, окропил водой и дал ему имя Рюрик, означавшее на древнескандинавском "владеющий славой". Имя указывало на происхождение человека, определяло его предназначение. Скандинавы часто давали мальчикам имена в честь славных предков. В роду Скьольдунгов легендарной славой был овеян победоносный конунг Рёрик Метатель Колец, прозванный так за свою щедрость.

"Сидящий на коленях". Воспитание детей конунги поручали умудренным опытом и рассудительным ярлам из других родов. Этот обычай был введен с целью сплотить разные кланы. Человек, принимавший отцовские обязанности, прилюдно сажал ребенка себе на колени, почему приемные дети назывались "сидящими на коленях". С самого юного возраста мальчик воспитывался как воин. Он постоянно находился в мужском окружении, имел дело с оружием, вместе со взрослыми принимал участие в охоте. В случае военного похода его брали с собой.

Овладение воинским искусством. Сыну викинга следовало в совершенстве овладеть навыками морского и сухопутного боя. Чтобы обрести силу и ловкость, мальчики с малолетства учились бесстрашно прыгать со скал, перескакивать через ручьи и неширокие речки, которых в Ютландии было великое множество. С юных лет они умели перемахнуть через коня и без страха взобраться на отвесные скалы. Хороший викинг метал два копья одновременно обеими руками, мог ловить летящее навстречу копье врага и бросать его обратно, драться мечом и копьем одновременно, действовать секирой и боевым топором. В результате длительной тренировки скандинавам удавалось держать равновесие, когда надо было пробежать по вздымавшимся и опускавшимся веслам драккара во время его движения.

Вертинские анналы за 850 год сообщают, что Рюрик во времена императора Людовика вместе с братом Харальдом держал в качестве бенефиция город Дорестад. После кончины императора, ложно обвиненный в предательстве Рюрик был брошен в темницу во владениях Лотаря. Совершив побег, он собрал значительный отряд данов и занимался морским разбоем, опустошая те области государства Лотаря, которые прилегали к побережью Северного океана. Он проплыл через устье Рейна к Дорестаду и захватил его.

Взгляд на Восток. Начав свою деятельность на политической арене как морской разбойник, Рюрик Ютландский приобрел широкую известность не только благодаря своим разорительным вторжениям в страны Северо-Западной Европы. Он сумел заставить франкских королей считаться с собой. Как представляется, Рюрик был предприимчив и настойчив в достижении поставленной цели. Отличный стратег и отважный воин, он был не лишен дипломатических способностей и умел получить желаемое путем переговоров. За ним в опасные походы следовало несколько сотен викингов, которые были уверены в своем славном и щедром вожде. Человека такого масштаба, опытного и искушенного в политике и военном деле, да к тому же имевшего славянские корни по линии матери, славяно-финская знать вполне могла пригласить для защиты своих земель от варяжских набегов.

На пути к империи. Решение Рюрика принять предложение послов Гостомысла могло быть обусловлено экономическими интересами Фрисландии. Дорестад, захваченный Рюриком, специализировался на восточно-европейской торговле, но, начиная с 830-х годов, его значение как международного порта почти сошло на нет, вследствие того что Старый Рейн изменил свое русло. Господство на Балтике, за которое ранее боролся Рюрик, теперь теряло смысл. Вот почему призвание в страну славян было воспринято им как шанс создания своей империи.

Контакты викингов с Русью были не менее тесными, но несколько другого рода.

Во-первых, если в экспансии в западную Европу участвовали в основном норвежцы и датчане, то на Руси действовали выходцы из Швеции, и, особенно, из ее средней части.

Во-вторых, геополитическая среда в Восточной Европе координально отличалась от западноевропейской.

В западной Европе викинги имели дело уже со сложившимися государствами, в то время как в восточной активно шел процесс образования государств. Т. о., как замечают многие исследователи (Мельникова Е. А, Рыдзевская Е. А.), викинги и племена восточной Европы (прежде всего славяне) стояли на одной ступени развития, это уже доказанный факт, на который мы можем опираться.

В связи с отсутствием у славян письменности (черты и резы – не в счет), в источниках нет точных описания набегов варягов, в отличии от источников Западной Европы, но, видимо, такие нападения были.

В “Повести временных лет”, которая была написана через 150-200 лет поле “эпохи викингов “(составлення примерно во 2-м десятилетии 12 в.), достаточно много упоминаний о варягах, которые можно разделить на несколько видов:

А) “В лето 6415. Иде Олегъ на Грекы…; поя же множество Варягъ и Словенъ…” – упоминание варягов в войске Олега.

Б) “В лето 6452. Игорь же совокупивъ вои многи, Варяги, Русь, и Поляны…” – упоминание варягов в войске Игоря

русские князь часто обращались за помощью к варягам и, следовательно, у них не было представления о варягах как о жестоких и алчных убийцах и грабителях, с которыми не может быть никаких соглашений.

в свою очередь варяги часто соглашались служить русскому князю, следовательно, это было достаточно выгодно, возможно, даже выгоднее чистого грабежа (учтем, что участие в походе князя – это также и грабеж захваченных городов и территорий).

Так же неоднократно викинги(варяги) предстают перед нами в роли послов:

1) “Въ лето 6420. Посла мужи свои Олегъ построити мира и положите рядъ межю Русью и Грекы, глаголя:“…Мы отъ рода Рускаго, Карлы, Инегердъ, Фарлофъ, Веремудъ, Рулавъ, Гуды, Руалдъ, Карнъ

2)“В лето 6453. Посла Игорь муже своя къ Роману…“Мы отъ рода съли и гостье, Иворъ солъ Игоревъ, великаго князя Рускаго, и объчии сли: Вуефастъ Святославль, сына Игореви, Искусееви Ольги княгини, Слуды Игоревъ, нети Игоревъ, Улебъ Володиславль, Каницаръ Передъславинъ, Шихъбернъ Сфанъдръ жены Улебле, Прасьтень Туръдуви, Либиаръ Фастовъ, ГримЪ Сфирьковъ, Прастенъ Акунь, нети Игоревъ, Кары Тудковъ, Каршевъ Тудоровъ, Егри Евлисковъ, Воистъ ВоиковЪ, Истръ Аминодовъ, Прастенъ Берновъ, Ятвягъ Гунаревъ, Шибридъ Алданъ, Колъ КлеаковЪ, Стегги Етоновъ, Сфирка... Алвадъ ГудовЪ, Фудри Туадовъ, Мутуръ Утинъ, купецъ Адунь, Адулбъ, Иггивладъ, Олебъ, Фрутанъ Гомолъ, Куци, Емигъ, Туръбидъ,Фуръбернъ, Моны, Руалдъ, Свень, Стиръ, Алданъ, Тиленъ, Апубьксарь, Вузлевъ, Синко, Боричь послании отъ Игоря, великого князя Рускаго, и отъ всякоя княжья и отъ всехъ людий Руския земля.” – по подсчетам Мельниковой Е. А. в договоре Игоря с Византией 944 года из 76 имен 56 – скандинавские.

Теперь несколько слов об этнической принадлежности первых русских князей. Большинство современных историков признают скандинавское происхождение первых русских князей. Даже безусловный,“антинорманист” Б. А. Рыбаков допускает возможность отождествления летописного Рюрика с Рюриком Ютландским, известным по западноевропейским источникам. О том, что первые русские князья скандинавы по происхождению вскользь упоминает Мельникова Е. А. На престол была призвана ославяненная скандинавская династия, ославяненная, видимо, во второй половине IX века или к моменту прибытия в Киев Олега.

Теперь несколько лингвистических примеров: в соборе св. Софии в Новгороде имеются два графити, датируемые второй половиной XI века (около 1137 года). Они процарапаны лицами имеющими скандинавские имена Геребен и Фарьман, но пишут кириллицей, причем нет сомнения, что русский их родной, следовательно к середине XI века произошло вытеснение древнескандинавского и переход на древнерусский – процесс ассимиляции в действии.

Но, видимо еще какое-то время сохранялась и руническая письменность. Пример - рунические находки 1115 –1130 годов из города Звенигорода Галицкого. В надписи употреблена руна “g”, которая вышла из употребления в Скандинавии к концу XI века. Следовательно, у написавшего не было контактов со Скандинавии уже достаточно долгое время, но сами он потомок выходцев из Скандинавии. Видимо, это переселенцы.

Т.о. видно, что в культуре Восточной Европы присутствует значительный элемент скандинавского языка, который сходит на нет приблизительно к концу XI века.

Итак, взаимоотношение викингов и русского государства, носили, безусловно мирный характер(торговля, найм дружин викингов, использование скандинавской знати в управлении государства и др. Анализирую данные археологии, письменных источников, топонимики мы можем это утверждать с полной уверенностью(какие- либо мелкие стычки не в счет). Другой вопрос, каковы размеры этого влияния здесь мы сталкиваемся с двумя крайне противоположными научными течениями (даже в рамках норманского учения существует несколько подразделов (теорий).

1). Теория завоевания:Древнерусское государство было, согласно этой теории, создано норманнами, завоевавшими восточнославянские земли и установившими свое господство над местным населением. Это самая старая и наиболее выгодная для норманистов точка зрения, так как именно она доказывает "второсортность" русской нации.

2). Теория норманнской колонизации, принадлежащая Т. Арне. Именно он доказывал существование в Древней Руси скандинавских колоний. Норманисты утверждают, что варяжские колонии были реальной основой для установления господства норманнов над восточными славянами.

3). Теория политической связи Шведского королевства с Русским государством. Из всех теорий эта теория стоит особняком из-за ее фантастичности, не подкрепленной никакими фактами. Эта теория принадлежит также Т. Арне и может претендовать лишь на роль не очень удачной шутки, так как является просто выдуманной из головы.

4). Теория, признававшая классовую структуру Древней Руси IX-XI вв. и господствующий класс как созданные варягами. Согласно ей, высший класс на Руси Был создан варягами и состоял из них. Создание норманнами гоподствующего класса большинством авторов рассматривается как прямой результат норманского завоевания Руси. Сторонником этой идеи был А. Стендер-Петерсен. Он утверждал, что появление норманнов на Руси далотолчок к развитию государственности. Норманны-необходимый внешний "импульс", без которого государство на Руси никогда бы не возникло. С другой стороны ряд авторов, это прежде всего антинорманистов утверждают обратное – влияние скандинавских племен было незначительным. Они подвергают сомнению скандинавское происхождение термина “варяг “, который фигурирует в “Повести временных лет “, тем самым сводя на нет все выше приведенные аргументы. Подобное, мы наблюдаем и в археологии, топомимике, гидронимики и лингвистике. Т.о однозначно утверждать о степени влияния мы не можем, но еще раз повторимся никаких захватов, набегов с многочисленными жертвами не было – скорее всего это было взаимовыгодное мирное существование двух соседей с одинаковым уровнем развития. 

Точкой отсчета начала походов викингов в Западной Европе считается 793 г. В "Англосаксонской хронике" рассказывается, что 8 июня язычники обрушились на монастырь св. Кутберта на о. Линдисфарн, небольшой остров на восточном побережье Англии, близ англо-шотландской границы. Этими язычниками были скандинавские викинги; монахи погибли под ударами их мечей. Богатства одного из известнейших и высокопочитаемых монастырей Англии, обители св. Кутберта, стали добычей викингов. В следующем десятилетии они разграбили многие другие монастыри, церкви и местечки по побережью от Ирландии до Уэльса 81 .

793 г. отчетливо запечатлелся в сознании английского духовенства как год начала вторжений викингов, потому что в этом году впервые была разграблена одна из самых значительных британских святынь. На самом деле подобные разбойничьи нападения осуществлялись и несколькими годами раньше. Тем не менее 793 г. можно рассматривать как определенную веху, потому что с последнего десятилетия VIII в. нападения скандинавских флотилий на земли от Ладожского озера на востоке до Ирландии на западе становятся повсеместным бедствием (илл. 16). В первом десятилетии IX в. флотилии викингов нападают уже на мощные феодальные государства, такие, как Франкская империя. В 810 г. конунг данов Готтрик, двумя годами ранее разграбивший ободритский торговый город Рерик, на 200 кораблях прорвал франкскую береговую оборону и овладел частью Фрисландии. Дань, которую он потребовал, исчислялась в 200 фунтов серебра 82 .

В Балтийском бассейне в это же время скандинавы ("русы" в арабских источниках и "варяги" в русской "Повести временных лет") 83 начинают продвигаться далее в глубь материка. Судя по археологическим данным, а именно следам непосредственного оседания или особо сильного влияния норманнов, их привлекали крупные, пересекавшие всю страну реки, по которым викинги, или варяги, попадали на юг. "Въездными воротами" в эти земли служили на северо-востоке Балтийского моря Ладожское озеро и Волхов. По речным системам из Ладожского озера можно было достигнуть Белоозера, центра финского племени весь (современные вепсы), где с X в. наряду с воздействием восточнославянской и волжско-булгарской культур ощущается влияние балтийской торговли. Из Ладожского озера по Волхову попадали к о. Ильмень в Новгород. По речным системам бассейнов Ладожского озера и Ильменя можно было добраться до бассейна Верхней Волги, а по Волге достичь державы булгар с ее столицей Великий Булгар. Согласно данным арабских авторов, чуть ли не в VII в. "русы" (в ранних источниках под этим именем нередко выступают варяги) сражались с арабами, состоя на службе у хазар, держава которых сложилась в низовьях Волги 84 . Сведения о путях сообщения между областью о. Меларен на Скандинавском полуострове и Средним Поволжьем появились, по-видимому, в Средней Швеции еще в эпоху бронзы (к этому времени относятся первые археологические свидетельства о существовании таких связей) и затем передавались из поколения в поколение 85 . В IX-X вв. наиболее значительные комплексы находок, содержащие скандинавский материал или запечатлевшие значительное скандинавское влияние, обнаружены на археологических памятниках близ Старой Ладоги, а также в поселениях и могильниках у деревень Тимерево, Михайловское и Петровское под Ярославлем на Волге 86 . Волжский путь через Каспийское море вел в арабские страны Средней и Передней Азии, а по Нижнему Дону - в Черное море и Византию. Эти связи были настолько интенсивными, что у некоторых арабских географов сформировалось представление, будто Балтийское и Черное моря непосредственно соединены морским проливом. Согласно одному хазаро-персидскому известию, дошедшему до нас через "Древнейшую историю тюрок" от эпохи, предшествующей IX в., "русы" приходили Волжским путем с севера, с некоего острова, расположенного дальше волжских булгар и "сакалиба" (что здесь обозначает финские племена) 87 . Ибн Фадлан, который в 922 г. собирал в Булгаре сведения о "русах", по мнению некоторых исследователей, наблюдал на Волге "русов", приходивших со скандинавской Балтики; независимо от арабского автора, о "руси" - варягах из "заморья" (т. е. с Балтийского моря), сообщает "Повесть временных лет" 88 . С Волжским путем на Ладожском озере или позднее на Ильмене пересекался другой водный путь (илл. 17). Через бассейн Ильменя, прежде всего по Ловати, можно было добраться до Западной Двины, в том числе до ее южных притоков, таких, как Каспля. Через Касплю, Касплянское озеро и систему волоков достигали Днепра в районе Смоленска (точнее, у Гнездова западнее Смоленска) 89 . Такие же волоки между Двиной и Днепром использовали и путешественники, продвигавшиеся из Рижского залива по Западной Двине в глубь страны. В Гнездове переоснащали суда и проводили здесь некоторое время перед дальнейшим движением. Поэтому в Гнездове не позднее рубежа IX-X вв. возникло обширное поселение, в котором жили представители местных, верхнеднепровских балтских племен, славяне и скандинавы. Ремесленники, торговцы, воины, крестьяне имели, видимо, свои обособленные кварталы в пределах обширного ареала расселения, раскинувшегося между речками Свинец и Ольша, впадавшими в Днепр. В Гнездове представлены также многочисленные находки западнославянского происхождения (как керамика, так и украшения); вполне возможно, что здесь осела и группа торговцев или ремесленников, прибывшая с Нижнего Одера. Точное определение этнического состава населения, однако, станет возможно только тогда, когда материалы Гнездова будут систематично опубликованы 90 . По-видимому, существовало даже корабельное сообщение между речными системами Днепра, Вислы и Одера с помощью волоков. Так, в 1041 г. киевский князь Ярослав совершил поход на ладьях из Киева по Днепру и Бугу против мазовшан на Нижнюю Вислу 91 . Система волоков связывала между собой и Одер - Варту - Нотец - Вислу.

По Днепру достигали в конце концов Черного моря, а морем - Византии. Несомненно, на всех этих путях имелись опорные пункты, такие, как Киев, Чернигов, Гнездово, Ярославль, Ладога 92 . "Повесть временных лет" в начале XII в. очень подробно описывает круговорот торговых путей на Валдайской возвышенности: "Когда же поляне шли отдельно по горам этим, тут был путь из Варяг в Греки и из Грек по Днепру, а в верховьях Днепра - волок до Ловоти, а по Ловоти можно войти в Ильмень, озеро великое; из этого же озера вытекает Волхов и впадает в озеро великое Нево, и устье того озера впадает в море Варяжское. И по тому морю можно плыть до Рима, а от Рима можно приплыть по тому же морю к Царьграду, а от Царьграда можно приплыть в Понт море, в которое впадает Днепр река. Днепр же вытекает из Оковского леса и течет на юг, а Двина из того же леса течет и направляется на север и впадает в море Варяжское. Из того же леса течет Волга на восток и впадает семьюдесятью устьями в море Хвалисское. Так и из Руси можно плыть по Волге в Болгары и в Хвалисы и дальше на восток пройти в удел Сима (т. е. Приуралье. - И. X.), а по Двине - в землю Варягов..." 93 . Этот путь на юг через Восточную Европу был уже известен до IX в. 94 , в IX-X вв. значение его резко возросло в результате как процессов внутреннего развития этих областей, так и деятельности скандинавских пришельцев, подъема северной торговли. По сравнению с "Путем из варяг в греки" Волжский путь был более древним и в силу этого более важным, особенно на раннем этапе развития балтийской торговли. Но по мере освоения переходов из верховий Западной Двины в верховья Днепра, создания системы ладейных волоков Двинско-Днепровский путь не позднее рубежа IX-X вв. приобретает большое значение 95 .

Сравнительно слабыми оказались следы скандинавской оседлости в глубинных районах восточной части Центральной Европы, на территории Польши и ГДР. Немногочисленные находки указывают на более или менее эпизодическое использование водных путей вдоль Вислы и Одера. По ним попадали на Средний и Нижний Дунай и на Балканы, то есть непосредственно на территорию Византии. Древний "Янтарный путь", в предшествующие столетия связывавший римский Карнунтум, в устье Моравы, через Моравские ворота с устьем Вислы, в эту эпоху не играл значительной роли в сообщениях между севером и югом.

Область между Одером и Эльбой в IX-XI вв. подвергалась многочисленным локальным вторжениям викингов, пути которых проходили по рекам Пене, Варнов, Траве, а также по разветвленным внутренним водоемам, заливам и озерным системам. Подобная же ситуация складывается на южном побережье Северного моря, между устьями Эльбы и Сены.

В Западной Европе Франкская держава успешно оборонялась против викингов 96 . Вслед за первым вторжением данов во Фрисландию с 810 г. по инициативе Карла Великого началось строительство кораблей. В устьях крупных рек были сооружены опорные пункты для военных флотилий и размещена береговая охрана. В 820 г. эта береговая стража отразила крупнейшую попытку вторжения норманнов во Фландрию; провалилась и их попытка прорваться в Сену. Затем викингам удалось добиться успеха: порт Руан был разграблен. Однако норманны были отброшены франкской береговой обороной; они стали нападать на Британские острова. После свержения в 833 г. Людовика Благочестивого борьба за престол во Франкской державе и всеобщий упадок империи привели к пренебрежению береговой обороной. Результат не замедлил сказаться: уже в 834-838 гг. викинги подвергли Фрисландию ужасающему опустошению, которым открывается длительный, занявший более трех четвертей века период вторжения норманнов в охваченную раздорами Францию.

Крупные торговые центры побережья, такие, как Дорестад, и Вальхерен, раз за разом разрушались до основания; под угрозой находился Кёльн. 14 мая 841 г. норманны вновь захватили Руан, он был выжжен дотла. Земли в устье Рейна оказались во власти викингов. В 842 г. они разгромили крупнейшую из гаваней, Квентовик (будущий Кале). Годом позже пал Нант, в 845 г. - Гамбург. В пасхальное воскресенье 845 г. был захвачен и разрушен Париж, а в 848 г. пал Бордо. Нападения продолжались в последующие десятилетия одновременно с образованием постоянных владений норманнов. На уничтожение были обречены значительные производительные силы и культурные ценности, прежде всего в прибрежных районах и в устьях крупных рек. Господствующий класс центрально- и западноевропейских государств не смог организовать эффективную оборону. В землях между Сеной и Луарой, по сообщению Пруденция, крестьяне в конце концов поднялись против своего недееспособного дворянства, чтобы самим организовать сопротивление вторжениям викингов; дворян они при этом беспощадно уничтожали.

Разбойничьи набеги викингов распространялись все далее. Около 860 г. флот под водительством Хастинга вторгся в Средиземное море с целью разграбить Рим. Норманны, мало знакомые с географией Италии, вместо Рима обрушились на североитальянский город Луна. Сообщение хрониста живо воспроизводит методичность действий викингов: "Когда норманны опустошили всю Францию, предложил Хастинг двинуться на Рим и этот город, как ранее всю Францию, подчинить норманнскому господству. Предложение пришлось всем по нраву, флот поднял паруса и покинул побережье Франции. После многочисленных рейдов и высадок норманны, стремившиеся достичь собственно Рима, взяли курс на город Лунке, именуемый также Луна. Правители этого города, хотя и напуганные неожиданным, повергающим в ужас нападением, быстро вооружили горожан, и Хастинг увидел, что город нельзя взять силой оружия. Тогда пустился он на хитрость, а именно: он направил посланника к бургграфу и епископу города; представ перед высокопоставленными лицами, тот сообщил следующее: "Хастинг, князь датский, и все его люди, с ним вместе судьбою изгнанные из Дании, шлют Вам свой привет. Небезызвестно Вам, что мы, судьбой изгнанные из Дании, блуждая по бурному морю, прибыли наконец во Франкскую державу. Судьба предоставила нам эту страну, вторглись мы и во множестве битв с народом франков все земли державы подчинили нашему князю. После ее полного покорения захотели мы вновь вернуться в свою отчизну; и сперва несло нас прямо на север, но потом измотали нас противные западные и южные ветры, и так не по своей воле, а в жестокой нужде оказались мы на Вашем берегу. Мы просим, дайте нам мир, чтобы мы могли закупить продовольствие. Вождь наш болен, терзаемый страданиями, желает он от Вас принять крещение и стать христианином; и буде свершит он это в своей телесной слабости перед смертью, то молит он Ваше милосердие и благочестие о погребении в городе". На что ответили епископ и граф: "Мы заключаем с вами вечный мир и крестим вождя вашего в веру Христову. Мы дозволяем вам также, по свободному соглашению между нами и вами, покупать, что вы захотите!" Посланник, однако, произносил лживые слова, и все, что он, полный коварства, выведал, то передал он господину своему злодею Хастингу.

Итак, заключили мирный договор и началась добрая торговля и общение между христианами и бесчестными язычниками.

Меж тем епископ приготовил купель, освятил воду, велел зажечь свечи. Мошенник Хастинг туда явился, в воду погрузился и воспринял крещение на погибель своей души. Поднятый из святой купели епископом и графом, он словно тяжелобольной вновь был отнесен на корабль. Там он тотчас созвал своих негодяев и открыл им омерзительный тайный замысел, им измышленный: "В следующую ночь сообщите вы епископу и графу, что я умер, и молите со слезами, что хотели бы меня, новокрещенного, похоронить в их городе; мои мечи и украшения и все, что мне принадлежало, обещайте им подарить". Сказано - сделано. Рыдая, спешат норманны к господам города и говорят: "Наш господин, ваш сын, ах! умер. Мы умоляем Вас, дозвольте похоронить его в Вашем монастыре и примите богатые дары, которые он перед смертью велел Вам передать". Обманутые этими лицемерными словами и ослепленные великолепием подарков, разрешили те предать тело земле в монастыре по-христиански. И посланники вернулись к себе и сообщили об успехе их хитрости. Хастинг тотчас велел, полный радости, собрать предводителей различных племен (tribus) и сказал им: "Теперь быстро сделайте мне погребальные носилки, уложите меня на них, словно мертвое тело, но при оружии, и станьте вокруг, словно носильщики кругом катафалка. Остальные должны поднять горький плач и крик на улицах, в лагере и на кораблях. Украшения, доспехи, отделанные золотом и драгоценными камнями топоры и мечи несите для всеобщего обозрения перед катафалком". За этим приказом следовало точное его исполнение. Плач и крик норманнов разносился далеко, в то время как колокольный звон звал народ в церковь. Духовенство прибыло в праздничном облачении, старейшины градские, обреченные на мученичество, женщины, предназначенные обрести рабство. Впереди выступал хор мальчиков со свечами и крестами, а вслед за ними - носилки с нечестивым Хастингом; христиане и норманны несли его от городских ворот до монастыря, где была приготовлена могила. И вот начал служить епископ торжественную мессу, и благоговейно внимал народ пению хора. Между тем язычники растеклись повсюду, да так, что христиане не почуяли обмана. Наконец закончилась месса, и епископ приказал опустить тело в могилу. Тут бросились внезапно норманны к носилкам, яростно взывая друг к другу, что не может он быть похоронен! Как громом пораженные, стояли христиане. И вдруг спрыгнул Хастинг с носилок, выхватил сверкающий меч из ножен, бросился на несчастного епископа, сжимавшего в руках богослужебную книгу, и поверг его, также и графа! Норманны быстро перегородили церковные ворота, и тут началось ужасающее избиение и истребление безоружных христиан. Затем бросились они по улицам, повергая каждого, кто пытался защититься. И войско от кораблей также устремилось через широко открытые ворота и вмешалось в бушующую резню. Наконец завершена была кровавая работа, полностью истреблен крещеный люд. Кто остался в живых, в цепях повлачился на корабли. Тут похвалялся Хастинг со своими и думал, что разграбил он Рим, столицу мира. Хвастался он, что теперь всем миром обладает, взяв город, который он считал Римом, властелином народов. Однако, когда он узнал, что это не Рим, пришел он в ярость и воскликнул: "Так разграбьте всю провинцию и сожгите город; тащите добычу и пленных на корабли! Люди здесь должны почувствовать, что мы побывали в их стране!" Так вся провинция была разгромлена и лютыми врагами огнем и мечом опустошена. После этого нагрузили язычники корабли добычей и пленными и вновь поворотили носы своих судов к державе франков" 97 .

В славянских землях южной Балтики, как и на франкском побережье, осуществлялись различные оборонительные мероприятия против нападений викингов и других морских разбойников; порой эти меры оказывались успешными, чаще же - недостаточными. Племенная аристократия, так же как князья возникающих государств, начинает строительство крепостей, которые служили бы защитой от нападений с моря. Такие крепости сосредоточиваются в нижнем течении Варнова, на Рюгене, в низовьях Пене - устье Одера, возле Колобжега, на курляндском побережье, в Латвии, в Рижском заливе, в Эстонии и в области восточнославянской колонизации вокруг Пскова и Новгорода. В Скандинавии также стремились защититься от нападений викингов с помощью системы берегового оповещения, как мы узнаем из одной упландской надписи, и путем строительства укреплений. Именно в это время было возведено, видимо, крупнейшее из круговых городищ Швеции - Граборг на Эланде 98 , а также Экеторп на Эланде, планировку которого мы представляем благодаря раскопкам М. Стенбергера 99 (илл. 18). Роль таких крепостей и укреплений в борьбе против нападений викингов достаточно хорошо известна для франкских областей и по довольно скудным письменным данным - для Балтийского региона. Нередко местным племенам удавалось успешно обороняться от нападений и выдерживать осады.

Неоднократно, однако, укрепления бывали взяты приступом, люди захвачены, обложены данью, проданы или обращены в рабство.

"Житие св. Ансгария" сообщает об одном датском нападении в 40-е гг. IX в.: "Выпал им жребий отправиться в отдаленную крепость земли славян... Совершенно нежданными обрушились они там на мирных беззаботных туземцев, одержали верх силой оружия и вернулись, обогащенные награбленной добычей и многими сокровищами, на родину..." 100

Подобным же образом даны нападали на куршские племена. В 852 г. они "собрали флот и отправились на разбой и грабежи в Курляндию. Было в этой стране пять знатных крепостей, в которых собиралось население при известии о вторжении, чтобы в мужественной обороне защитить свое добро. И на этот раз они добились победы: половина датского войска была перебита, равно как половина их кораблей уничтожена; золото, серебро и богатая добыча достались им [куршам]". Далее собщается о новом нападении свеев под водительством конунга Олава. Себорг в Курляндии был разграблен шведами, другая крепость в глубине страны продолжала сопротивляться. Затем было заключено мирное соглашение, шведы с богатым выкупом и обещаниями дани удалились восвояси 101 .

Итак, для викингов такие нападения часто завершались большими потерями. Если в походах погибали люди из знатных родов, на родине в их честь устанавливали поминальные камни с руническими надписями. Таким образом до нас дошли некоторые сообщения о местах пребывания викингов - воинов и купцов. Они умирали на Балканах, в Византии, на Руси и в других краях. Некоторые примеры позволяют составить представление об этом источнике по раннесредневековой истории Скандинавии:

"Эйрик, и Хакон, и Ингвар, и Рагнхильд, они... Он умер в Греции..." - сообщается на камне из Хусбю-Люхундра в Упланде (R 142; М 88).

"Тьягн, и Гаутдьярв, и Суннват, и Торольв, они велели установить этот камень по Токи, своему отцу. Он погиб в Греции..." (Ангарн, Упланд, R 116; М 98) 102 .

"Торгерд и Свейн, они велели установить камень по Орму и Ормульву и Фрейгейру. Он умер isilu на севере, а они умерли в Греции..." (Вестра Лединге, Упланд, R 130; М 65).

"Руна велела сделать [этот] памятник по Спьяльбуду, и по Свейну, и по Андветту, и по Рагнару, сыновьям своим и Хельги; и Сигрид по Спьялбуду, своему супругу. Он умер в Хольмгарде (Новгороде. - И. X.) в церкви [святого] Олава. Эпир вырезал руны" (Шюста, Упланд, R 131; М 89).

"Ингилейв велела поставить камень по Бруни, своему мужу. Он нашел смерть в Дании в белых одеждах (т. е. на смертном ложе - И, X.). Болли вырезал" (Амнё, Упланд, R 132).

"Гудлауг велел установить камень по Хольми, своему сыну. Он умер в стране лангобардов (Италии. - Пер.)" (Фиттья, Упланд, R 135).

"Рагнфрид велела установить этот камень по Бьёрну, сыну своему и Кетильмунда... Он пал в Вирланде (т, е. в северо-восточной Эстонии - Я. X.)" (Энгебю, Упланд, R 137; М 91).

"Бьёрн и Ингифрид установили камень по Отрюггу, своему сыну. Он был убит в Финланде" (Сёдербю, Упланд, R 143; М 76).

"...куру пал там в Англии" (Тонг, Упланд, R 164).

"Он умер в Серкланде ("стране сарацинов". - Пер.)" (Тиллинге, Упланд, R 165; М 82).

"Руны велел высечь Рагнвальд. Он был в Греции вождем дружины" (т. е. византийской варяжской гвардии - Я. X.) (Эд, Упланд, R 174; М 118).

"Ярко окрашенные установлены эти камни: Хакбьярн и его брат Хродвисл, Эйстейн [и] Эймунд вместе установили эти камни по Хравну к югу от Ровстейна. Они добрались вплоть до Айфора. Вифил вел [отряд]"; т. е. Хравн погиб на одном из днепровских порогов (Айфоре). (Пильгорд, Готланд, R 193; М 17).

"Хродвисл и Хродельв, они велели установить камни по трем [своим сыновьям]: этот по Хродфосу. Его обманом убили валахи в далекой поездке..." (Шёнхем, Готланд, R 192; М 20, илл. 19).

Размах походов викингов иллюстрирует камень из Тиманса на Готланде: "Ормига, Ульвар: Греки, Иерусалим, Исландия, Серкланд" (R 196; М 22).

Нередко путешественники возвращались домой с богатством. "Торстейн сделал [памятник] по Эринмунду, своему сыну, и приобрел этот хутор и нажил [богатство] на востоке в Гардах" (т. е. на Руси. - И. Х.), - повествует, к примеру, надпись на камне из Веда в Упланде (R 136; М 63).

Некоторые скандинавы оседали на чужбине. "Хертруд воздвигла этот камень по своему сыну Смиду, доброму воину. Его брат Халльвинд, он живет в Гардах..." - сообщается на камне из Гордбю на Эланде (R 190; М 92).

В Упланде насчитывается 53 рунических камня, упоминающих о викингских походах: 11 из них сообщают о плаваниях на Запад; 42 - на Восток и Юг; в 3 из них говорится о Гардах, т. е. Руси; в 18 - о Византии. Готландские рунические камни демонстрируют особенно широкий географический диапазон поездок: Исландия, Дания, Финляндия, Курляндия, Новгород, южная Россия, Валахия, Византия, Иерусалим. Одна из надписей в Сёдерманланде с дефектным текстом содержит слово "винр" (Прочтение надписи связано с большими трудностями, и ономастическое толкование слова uinr сомнительно. См. мнение А. Рупрехта в цит. работе (S. 61). - Прим. перев. ), которое иногда интерпретируется как Вендланд, славянские земли на южном побережье Балтийского моря. Другие камни из Сёдерманланда сообщают о далеких походах целых дружин до Серкланда, т. е. в мусульманские страны.

Для своих военных и торговых походов викинги использовали преимущественно уже устоявшиеся, сложившиеся торговые пути, которые вели в наиболее высокоразвитые области. Там прежде всего они находили богатство и добычу, а также возможность поступить на службу к местным князьям в качестве воинов-дружинников. Какие-то шведские викинги уже в 838-839 гг. достигли Византии, несомненно некоторое время перед этим прожив на Руси и, судя по титулатуре источника, поступив на службу к местному князю ("хакану росов", как нередко в восточных источниках IX-X вв. именовались киевские князья). Обратный путь из Византии эти шведы предприняли через Южную и Центральную Европу: в 839 г. они появились при дворе франкского императора, предъявив ему письмо от византийского кесаря Феофила. Эти люди утверждали, "что их, то есть их народ, зовут Рос (Rhos)"; по их словам, они были направлены к Феофилу царем их, называемым хаканом (Chacanus), "ради дружбы". В помянутом письме Феофил просил, "чтобы император милостиво дал им возможность воротиться (в свою страну) и охрану по всей своей империи, так как пути, которыми они прибыли к нему в Константинополь, шли среди варваров, весьма бесчеловечных и диких племен, и он не желал бы, чтобы они, возвращаясь по ним, подвергались опасности. Тщательно расследовав причину их прибытия, император узнал, "что они из народа свеонов (eos gentis esse Sueonum)..." 103 . Когда франкский двор выяснил, что речь идет о скандинавах, прибывших вместе с византийцами, он проявил настороженность и сдержанность. То были годы первых крупных кровавых нападений норманнов на Францию, и возникло подозрение, что "свеоны" могут быть шпионами викингов. Из этого сообщения также следует, что в формирующихся славянских государствах, прежде всего в Киевской Руси, скандинавы вступали на службу в княжеские дружины. В "Повести временных лет" неоднократно упоминается, как русские князья набирали скандинавских воинов, чтобы усилить свое войско, особенно для борьбы против Византии. Об этом же достаточно определенно сообщают и рунические надписи, посвященные норманнам, павшим в Греции. Лишь от соотношения военной мощи зависело, удавалось ли порою скандинавам где-либо создать собственные временные владения, в союзе с местной племенной аристократией подчинить местное население и заложить начатки государственной организации или же они должны были принять уже существующие формы государственной власти 104 .

Примерно так же строились и отношения между самими скандинавами. Так, в IX в. конунг Хорик в Дании пал "в борьбе с разбойничьим нападением родичей..." 105 . Хедебю на рубеже IX-X вв. захватили шведские викинги под водительством Олава и основали там собственную княжескую династию 106 .

Морские пираты не слишком обращали внимание на этническую принадлежность своих жертв. Когда, к примеру, благочестивый Ансгарий плыл из Хедебю в Бирку, чтобы обратить шведов в христианство, "повстречались ему разбойники-викинги", ограбившие миссионера и его спутников.

Адам Бременский следующим образом охарактеризовал викингов в своем описании южной Швеции: "Здесь имеется много золота, привезенного из разбойничьих морских поездок. Эти морские разбойники, которых они называют викингами, мы же - аскоманами 107 , дают, однако, конунгу данов дань, чтобы им можно было продолжать свои походы за добычей против варваров; во множестве живут они по берегу этого моря. Но поэтому случается, что они злоупотребляют предоставленной им свободой не только против врагов, но и против своих. Не знают они никакой верности по отношению друг к другу и без сострадания продают один другого, если тот ими захвачен, как несвободного слугу своему другу или варварам". Поэтому и в Скандинавии для защиты от нападений викингов появились центры береговой охраны, как об этом сообщается, например, в рунической надписи из Упланда (Бру, R 180). Время от времени во Фрисландии, а затем и на территории Франкской империи возникали норманнские владения 108 , а с 911 г. под властью Роллона в Нормандии образовалось нормандское герцогство 109 . Подобного же рода образования, как мы узнаем об этом из сообщения Римберта о Курляндии, могли появляться и на юге балтийского побережья. Они, однако, не бывали устойчивыми и длительными. Вторгшиеся или принятые на службу в качестве дружинников скандинавы быстро ассимилировались в них, растворяясь в формирующемся классовом обществе славянских стран, в Поморье, Польше, Киевской Руси, земле ободритов. Не может быть и речи о том, что викинги были основателями славянских государств Центральной и Восточной Европы, как это утверждалось в прошлом, прежде всего в германской науке, чаще всего с прямолинейно-националистическими целями 110 . Местные феодальные общества прошли уже достаточно долгий путь в своем собственном развитии, внутренняя классовая дифференциация и процесс образования государственности ко времени появления викингов в этих землях находились в стадии становления 111 . К тому же варяги были немногочисленны, не слишком знакомы с местной системой отношений и, следовательно, не могли стать организующим началом. Активным элементом они становились лишь в тех случаях, когда включались в уже существующую общественную структуру, действовали в ее рамках, а вследствие этого и быстро ассимилировались. Так произошло на Руси. Люди со скандинавскими именами, появляющиеся в византийских и древнерусских источниках как представители Киевской Руси, находятся на службе у русских князей, и язык заключаемых при их участии договоров с самого начала греческий и славянский 112 .

Нет каких бы то ни было указаний и на то, что скандинавы занимали сколько-нибудь заметное военно-политическое положение и в других славянских государствах 113 .

Походы викингов, однако, имели еще один существенный результат. Они вели к укреплению организации обороны в землях к югу от Балтийского моря, строительству собственного флота, снаряжению военных экспедиций против скандинавских стран. На западных рубежах славянских земель ободритское войско в конце X в. двинулось против Хедебю и разрушило город 114 . Со второй половины XI в. рюгенские славяне и поморяне снаряжали крупные флотилии, многократно отражали набеги датчан и в свою очередь нападали на датские острова, даже заселив некоторые из них 115 . С поморянского побережья Балтики в это время были организованы подобные же экспедиции против Готланда, Эланда и в южную Швецию. Во второй половине X в. местное население восстанавливало такие старинные оборонительные сооружения, как в Экеторпе на Эланде; и здесь нередки были поселения славянских военных дружин. Известный шведский исследователь М. Стенбергер пришел к выводу, что многочисленные славянские элементы в материалах поздних слоев Экеторпа могут указывать не только на торговые связи, но и на то, что Эланд в это время был занят славянами с южного побережья Балтики, о чем сообщают Саксон Грамматик и датская "Сага о Кнютлингах" 116 .

События эти более или менее скрыты во мраке истории, так как для этой эпохи нет еще собственно скандинавских источников. В целом, однако, интересы славянских государств были связаны с континентом, а не со Скандинавией; они оборонялись от морских нападений скандинавов, но свои государственные территории расширяли за счет племен внутренней части материка. Интересы Киевской Руси были направлены прежде всего на юг, против Византии и против степных кочевников. Польша в первой четверти XI в. при Болеславе Храбром осуществляла экспансию в Среднее Подунавье и на Эльбу в районе Мейсена. В это время шведский конунг Эйрик заключил союз с весьма могущественным польским королем Болеславом. Болеслав дал в жены Эйрику свою дочь или сестру. В результате этого союза враждебные Эйрику датчане подверглись совместному наступлению славян и шведов 117 . Ободритские князья попытались захватить области между Эльбой и Одером до среднего течения Хафеля. Широких же общественных слоев, заинтересованных в заморских войнах и завоевательных походах через Балтику на север, у племен и народов, обитавших на южном балтийском побережье, не было 118 . Конечно, это не исключает оседания отдельных групп славян в других районах Балтики, в том числе проникновения из бассейна Одера в Новгород и другие места Северо-Западной Руси 119 .

Военно-политический феномен походов викингов, пиратство и борьба за владычество над Балтийским морем были, как мы видим, внешним проявлением более глубоких социально-экономических процессов.

Скандинавские источники против норманнизма

Встав на точку зрения норманнистов, естественнее всего в первую очередь обратиться за разъяснением варяжского вопроса к преданиям самих скандинавских народов. Так в свое время и было сделано. И что же? Ровным счетом ничего. То есть буквально ни слова, ни даже слабого отзвука, свидетельствующего о сколько-нибудь значительной роли викингов в древней русской истории.

Саги, скальдическая поэзия, рунические надписи, словом, весь народный скандинавский эпос не знает ни Рюрика, ни руси. Равным образом — ни Олега, ни Игоря. Ни Аскольда с Диром. Ни Святослава. Ни одного названия восточнославянских племен, ни одного византийского императора вплоть до Иоанна Цимисхия, современника князя Святослава. И это при том, что целые циклы саг посвящены побывавшим в Гардарике конунгам — прихлебателям при дворе Ярицлейва (Ярослава), разным Эймундам и Рагнарам, — будто бы правителям Полоцка (чего не подтверждает ни один источник), — да каким-то безвестным Бьёрнам и Торирам. Словом, не упомянут вообще ни один правитель Гардарики вплоть до «конунга Вальдемара» (Владимира), который на самом деле носил титул не конунга, а князя и кагана. Вроде бы смутно припоминается княгиня Ольга (в искаженной форме «Алогия»), но в качестве жены князя Владимира.

Характерно, что саги, с их пристальным вниманием к генеалогиям, не ведают родословной правителей Руси — вещь совершенно невозможная, если предположить, что последние были скандинавскими конунгами или их потомками.

Само собой, все эти досадные мелочи не могут смутить правоверного норманниста. Хотя уже одно это красноречивое умолчание яснее ясного показывает, насколько чужды скандинавским народам Рюрик и русь, насколько мало знали они о древней Руси до самого конца X в.

Однако что же было известно скандинавам о дохристианской Руси?

Приводимые ниже данные о скандинавских источниках беру у Г. В. Глазыриной, Т. Н. Джаксон и Е. А. Мельниковой (Древняя Русь в свете зарубежных источников. М., 2000 ). Особо подчеркиваю, что перечисленные авторы — приверженцы норманнской теории.

Если условно поделить Балтийский регион на западную и восточную части, то последняя окажется отнюдь не обделенной вниманием древнескандинавских письменных памятников. Но при этом оказывается, что в подавляющем большинстве текстов фигурирует не Русь, а Восточная Прибалтика.

Скадьдические стихи (висы) принадлежат к древнейшим памятникам скандинавской литературы. Они сохранились в виде цитат в более поздних прозаических произведениях — преимущественно в сагах XII-XIV вв. Сведения вис отличаются высокой достоверностью, — большей, чем, скажем, известия саг. По словам средневекового исландского историка Снорри Стурлусона, «хотя у скальдов в обычае всего больше хвалить того правителя, перед лицом которого они находятся, ни один скальд не решился бы приписать ему такие деяния, о которых все, кто слушает, да и сам правитель знают, что это явная ложь и небылицы. Это было бы насмешкой, а не хвалой...» Кроме того, однажды сложенные поэтические строфы с их сложной образностью и трудным стихотворным размером невозможно было дополнить и переработать впоследствии, в устной традиции, применительно к реалиям более позднего времени, как это обыкновенно происходило с текстами саг.

И вот что мы узнаем от скальдов. В «Круге земном» Снорри Стурлусона содержится 601 виса (время их создания — IX-XI вв.). Повествуют о путешествиях и походах на восток 23 висы. Но только в одной говорится о нападении на Русь — захвате ярлом Эйриком Альдейгьи (Ладоги): «Ты, устрашающий людей, разрушил Альдейгью; мы удостоверились в этом. Эта битва мужей была жестокой. Тебе удалось добраться на восток, в Гарды». Случилось это, по всей видимости, году в 997-м, и, заметим, что неизвестный скальд придает походу Эйрика в Гарды характер исключительности: «тебе удалось добраться», «мы удостоверились в этом».

А само название древней Руси (Гарды) впервые упомянул скальд Халльфред, умерший около 1007 г.

Как видим, совестливые скандинавские поэты не стали приписывать своим правителям то, что без зазрения совести утверждают норманнисты, а именно захват Новгорода, поход на Киев и основание государства на берегах Днепра в середине IX в. И как же должны мы назвать подобные утверждения: насмешкой или хвалой? Историей или мифотворчеством?

В отличие от вис, саги порой не знают удержу в восхвалении подвигов своих героев. Но даже в легендарной своей части они умалчивают о каких-либо событиях на Руси IX-X вв. и участии в них победоносных и храбрых конунгов. Генеалогия шведских правителей в «Саге об Инглингах» (как, впрочем, датских и норвежских) излагается вне малейшей связи с историей Руси. И это тем более показательно, что саги «помнят» об Аттиле и Теодорихе Великом. Но действие переносится «на восток, в Гарды» только в тех сагах, в которых действуют исторические персонажи, жившие в конце Х-начале XI в. И герои этих саг служат у русских князей, иногда помогая им одолеть их врагов, — только и всего. Никаких претензий на большее, никаких «исторических воспоминаний»… Образы правителей Руси всегда художественно противопоставлены образам конунгов, которые олицетворяют высшую доблесть; русские князья обрисованы в целом как этнически чуждые персонажи.

Но может быть, саги пестрят названиями городов и рек Руси — страны, которую викинги будто бы излазили вдоль и поперек? Ничуть не бывало. Саги, действие которых происходит в XI в., знают, собственно, один Хольмгард (Новгород), где княжат и Вальдемар, и Ярицлейв. Эпизодически возникают еще Альдейгья и Палтескья (Полоцк). Даже так называемое «Описание Земли I» — скандинавский географический трактат, составленный в последней четверти XII в., называет всего четыре русских города: Киев (Кэнугард), Новгород, Полоцк и Смоленск (Смалескья) — из четырех сотен древнерусских городов и укрепленных поселений IX-XIII вв., известных по летописям и археологическим исследованиям. В другом географическом сочинении, при выпадении Смоленска, находим еще Муром (Морамар), Ростов (Ростова), Суздаль (Сурдалар) и какие-то Сюрнес и Гадар.

Резонно спросить: если для перечисления русских городов викингам вполне хватало пальцев одной руки, какую же землю называли они Гардами, Гардарикой — «страной городов»? Наиболее убедительным объяснением происхождения древнейшего названия Руси — Гарды — выглядит следующее. Археологические исследования волховско-ильменского бассейна обнаружили здесь следы двух десятков укрепленных поселений, безымянных славянских «градов». Эта оборонительная линия скорее всего и вызвала к жизни восхищенную метафору викингов (скандинавское «гард» никогда не прилагалось к городам в собственном смысле, а только к крепостям и укрепленным поселкам). Таким образом, под Гардами вплоть до XI в. подразумевались пограничные области Северо-Западной Руси, во главе с Хольмгардом-Новгородом. Знакомством с ними и ограничивались географические познания скандинавов о нашей стране. Впрочем, даже Ильмень, Волхов и Нева не известны древнейшим сагам — одна только Западная Двина.

В целом географическая осведомленность скандинавских источников о Руси ниже даже знаний о ней арабских авторов. По сути дела, Русь в сагах — это Гарды с могущественным конунгом в Хольмгарде. Можно ли на основе этого всерьез рассуждать о том, что скандинавы были обычными гостями на Руси уже в VIII столетии? Что они играли здесь ведущую политическую роль? А ведь эти утверждения — не более чем общее место в «исследованиях» норманнистов.

Равным образом и «Повесть временных лет» проявляет полное равнодушие к Скандинавии. Олав Трюгвассон, Олав Святой, Эймунд, Рагнар, Магнус и прочие действующие лица раннесредневековой скандинавской истории для киевского летописца попросту не существуют. Причина этого умолчания ясна: викинги были неинтересны русским людям, потому что скандинавский и восточнославянский миры почти не соприкасались в реальной жизни.