Расизм и расовые теории. Расовые теории

20.09.2019

Расовая теория является теоретической осью немецкого фашизма. В фашистской идеологии экономическая программа так называемых 25 пунктов ставит своей целью только «генетическое улучшение германской расы и защиту её от расового смешения», которое, по мнению национал-социалистов, неизменно приводит к упадку «высшей расы». Действительно, национал-социалисты убеждены, что даже культура обязана своим упадком смешению рас. В Германии и в оккупированных Германией странах использовались все доступные средства для практического осуществления этой теории в форме преследования евреев.

В основе расовой теории лежит предположение о существовании в природе «железного закона», в соответствии с которым спаривание каждого животного должно осуществляться только с представителем или представительницей своего вида. Только такие исключительные обстоятельства, как жизнь в неволе, могут привести к нарушению этого закона и расовому смешению. В этих случаях природа начинает мстить, используя все возможные средства для борьбы с такими нарушениями. Месть природы выражается в стерилизации ублюдков или ограничении рождаемости следующих поколений этих ублюдков. При каждой метизации живых существ, стоящих на различных «уровнях» развития, метис неизбежно занимает промежуточное положение между этими уровнями. Но природа стремится к созданию высших форм жизни, и поэтому метизация вступает в противоречие с основным стремлением природы. В повседневной борьбе за выживание реализуется закон естественного отбора. При этом гибнут более слабые, т. е. неполноценные в расовом отношении, существа. Этот процесс соответствует «стремлению природы», ибо улучшение породы прекратилось бы, если бы слабые, которые всегда в большинстве, могли вытеснить сильных, которые всегда в меньшинстве. Поэтому для ограничения числа слабых существ природа предусматривает для них более суровые условия жизни. С другой стороны, природа исключает возможность неразборчивого размножения остальных существ, подвергая их безжалостному отбору на основе критериев энергии и здоровья.

Далее национал-социалисты приступают к применению этого гипотетического закона природы к народам. При этом они рассуждают примерно следующим образом. Исторический опыт показывает, что «смешение арийской крови» с кровью «низших» народов неизбежно приводит к вырождению основателей цивилизации, понижению уровня расы, за которым наступает духовный и физический регресс. Таковы признаки начала «упадка». Северо-американский континент, по мнению Гитлера, будет сильным «до тех пор, пока он (немец, проживающий в Америке) не падёт жертвой осквернения крови» , т. е. до тех пор, пока его кровь не смешается с кровью негроидных народов.

«Содействовать развитию такого процесса – значит грешить против воли Всевышнего Творца» .

Эти рассуждения, несомненно, имеют мистический характер: природа «регулирует» и «стремится» «в соответствии с разумом». Здесь мы имеем дело с логическим развитием биологической метафизики.

По мнению Гитлера, человечество следует подразделять на три расы: основатели культуры, носители культуры и разрушители культуры. Только арийскую расу можно считать основательницей культуры, ибо она «заложила основание и возвела стены храма человеческих творений». Азиатские народы, например японцы и китайцы, лишь переняли арийскую культуру, придав ей свою форму. Поэтому они являются носителями культуры. В то же время еврейскую расу можно отнести к разрушителям культуры. Существование «низших людей» служит основным условием создания высшей культуры. Первая культура человечества опиралась на использование низших рас. В древности для пахоты в ярмо впрягали побеждённых, и лишь впоследствии для этой цели стали использовать лошадь. В качестве победителя ариец подчинял своей воле покорённые народы и управлял их деятельностью в соответствии с арийскими потребностями для осуществления арийских задач. Тем не менее, по мере того как покорённые народы перенимали языки и обычаи «господ», происходило стирание ясно очерченных границ между господами и рабами, ариец утрачивал чистоту своей крови и «временное пребывание в раю». Таким образом, он утрачивал и гений своей культуры. Разумеется, мы не забыли, что Адольф Гитлер есть расцвет культуры:

«Единственной причиной вымирания культур было смешение крови и, как следствие, снижение уровня развития расы. Ибо люди гибнут не в результате проигранных войн, а в результате ослабления силы сопротивления, присущей только чистой крови».
(«Майн кампф», стр.296)

В данном случае мы не будем подробно останавливаться на опровержении основной идеи расовой теории фашизма, поскольку оно представляется очевидным как с объективной, так и с методологической точки зрения. Она опирается на дарвиновскую теорию естественного отбора, некоторые элементы которой столь же реакционны, сколь революционно выдвинутое Дарвином доказательство происхождения видов от низших организмов. Более того, за этой идеей скрывается империалистическая цель фашистской идеологии. Ибо если арийцы – единственные основатели культуры, тогда в силу своего божественного предназначения они могут претендовать на мировое господство. Действительно, одно из основных притязаний Гитлера заключается в необходимости расширения границ Германской империи, особенно в «восточном направлении», т. е. за счёт территории Советской России. Таким образом, как нетрудно убедиться, прославление империалистической войны вполне вписывается в рамки фашистской идеологии.

«Цель, стоявшая перед нами в мировой войне, за достижение которой мы вели нечеловеческую борьбу, была самой благородной. Мы вели борьбу за свободу и независимость нашего народа, за обеспеченный кусок хлеба, за будущее и честь нации».
(«Майн кампф», стр.177)

В данном случае нас интересует только иррациональный источник вышеупомянутой идеологии, которая с объективной точки зрения соответствует устремлениям немецкого империализма. В первую очередь для нас представляют интерес существующие противоречия и несоответствия расовой теории. Сторонники расовой теории, которые для обоснования своей позиции ссылаются на биологический закон, оставляют без внимания тот факт, что племенное животноводство является артефактом. Проблема заключается не в том, испытывают ли кошка и собака «инстинктивное отвращение» к межвидовому скрещиванию, а в том, испытывают ли аналогичное отвращение колли и борзая, немец и славянин.

Теоретики расизма, столь же древнего, как и сам империализм, стремятся установить расовую чистоту народов, у которых в результате экспансии мировой экономики смешанные браки зашли настолько далеко, что расовая чистота сохранила какой-то смысл только для болвана. Мы не будем останавливаться здесь на других нелепых утверждениях. Например, будто бы в природе царят закон расового ограничения, а не противоположный закон, закон беспорядочного спаривания в рамках одного вида. В настоящем исследовании не может быть и речи о разумном содержании расовой теории, которая в своих построениях идёт не от фактов к оценкам, а от оценок к искажению фактов. Бесполезно выдвигать разумные доводы против фашиста, который нарцисстически убеждён в величайшем превосходстве своего германского духа только потому, что он оперирует иррациональными чувствами, а не доводами разума. Поэтому попытки доказать фашисту, что негры и итальянцы не стоят «ниже» германцев в расовом отношении, обречены на неудачу. Он ощущает, что «выше», вот и всё. Расовую теорию можно опровергнуть только путём выявления её иррациональных целей. При этом выделяются две основные цели: выражение определённых бессознательных и эмоциональных потоков, существующих в психике человека с националистической ориентацией, и утаивание определённых психических тенденций. Здесь мы рассмотрим только последнюю цель.

Особое внимание обращает на себя тот факт, что Гитлер упоминает о «кровосмешении» в связи со смешанными браками между арийцами и неарийцами, тогда как под кровосмешением обычно понимаются половые связи между родственниками. Как объяснить наличие таких глупостей в «теории», которая считается фундаментом нового мира, «Третьего рейха»? Если учесть, что в конечном счёте иррационально-эмоциональная основа такой теории обязана своим существованием определённым экзистенциальным факторам, и если освободиться от представления о том, что обнаружение иррациональных истоков мировоззрения, возникшего на разумной основе, вызывает необходимость переноса проблемы в сферу метафизики, тогда откроется путь к истокам самой метафизики. Нам понятны не только исторические условия, в которых возникает метафизическое мышление, но и его материальное содержание. Об этом говорят результаты нашего исследования.

Объективные и субъективные функции идеологии

Отсутствие различия между объективной и субъективной функцией идеологии нередко приводит к неправильному пониманию связи идеологии с её исторической функцией. Прежде всего необходимо иметь в виду, что взгляды диктатора можно понять только с учётом экономической основы, определяющей их формирование. Вообще говоря, фашистская расовая теория и националистическая идеология имеют конкретную связь с империалистическими целями правящего класса, который стремится к разрешению трудностей экономического характера. В годы первой мировой войны немецкий и французский национализм апеллировал к «величию нации», за которым скрывались экспансионистские устремления монополистического капитала Германии и Франции. Экономические факторы составляют не сущность соответствующей идеологии, а лишь социальную почву для взращивания националистических идеологий. Короче говоря, они являются необходимым условием для возникновения таких идеологий. Сущность национализма не всегда получает социальное представительство и поэтому не соответствует расовым взглядам. В Австро-Венгрии национализм совпадал не с понятием расы, а с понятием «родины», т. е. с Австро-Венгрией. Если бы Бетман-Гольвег, призывавший в 1914 году «германский дух на борьбу со славянами», решил быть последовательным, ему пришлось бы выступить против Австрии, которая была преимущественно славянским государством. Отсюда видно, что экономические условия возникновения идеологии позволяют понять её экономическую основу, не обеспечивая при этом непосредственный доступ к её иррациональной сущности. Ибо иррациональной основой идеологии является характерологическая структура личности. В зависимости от конкретных экономических условий жизни общества человек воспроизводит в своей идеологии определённый экономический процесс. Создавая идеологии, человек изменяет самого себя: сущность человека необходимо искать в процессе, посредством которого он создаёт идеологии. Таким образом, оказывается, что идеология имеет двойную материальную основу: экономическую структуру общества и типовую структуру личностей, создающих её, т. е. структуру, которая определяется экономической структурой общества. Отсюда ясно, что иррациональный процесс формирования идеологии придаёт иррациональный характер психологической структуре личности.

Фашизм характеризуется метафизическим мышлением, неортодоксальными взглядами, одержимостью абстрактными этическими идеалами и верой в божественное предназначение фюрера. Эти основные особенности связаны с более глубоким слоем, для которого характерно наличие прочной авторитарной связи с идеалом фюрера или нации. Для национал-социалистических масс вера в «расу господ» стала основным источником связи с «фюрером» и основанием добровольного признания своей рабской покорности. Кроме того, высокая степень идентификации с фюрером привела к существенным последствиям, поскольку скрывала реальное положение человека как малозначительного представителя масс. Несмотря на вассальное положение, каждый национал-социалист ощущал себя «маленьким Гитлером». Теперь нам хотелось бы рассмотреть характерологическую основу этих психологических особенностей. Для этого необходимо выявить динамические функции, которые, при всей их детерминированности воспитанием и общей социальной атмосферой, настолько изменяют психологические структуры, что в них начинают проявляться реакционно-иррациональные тенденции, причём в силу полной идентификации с «фюрером» массы утрачивают восприимчивость к таким оскорбительным ярлыкам, как «низшие».

Если закрыть глаза на ослепительный фейерверк идеологической фразеологии, сосредоточить внимание на её иррациональном содержании и показать воздействие такого содержания на процесс формирования идеологии, тогда сразу обратит на себя внимание отождествление стереотипов «расовое отравление» и «отравление крови». Что это означает?

Расовая чистота. Отравление крови и мистицизм

«…наряду с политическим и нравственным разложением народа осуществлялось не менее ужасное отравление народного организма посредством сифилиса».
(«Майн кампф», стр.246)

Основную причину разложения следует искать в проституировании любви.

«Основная причина заключается в проституировании любви. Если бы даже проституция не приводила к сифилису, то уже одних её моральных последствий было бы достаточно, чтобы уничтожить целый народ медленно, но верно. Эта евреизация нашей духовной жизни и маммонизация полового инстинкта рано или поздно приведут к уничтожению всего нашего молодого поколения».
(«Майн кампф», стр 247)

Гитлер обобщает свою точку зрения следующим образом:

«Грехи против крови и расы являются самыми страшными грехами на этом свете. Нация, которая предаётся этим грехам, обречена на гибель».
(«Майн кампф», стр.249)

Таким образом, согласно этой точке зрения, расовое смешение приводит к кровосмешению, которое, в свою очередь, вызывает «отравление крови народного организма».

«Наиболее очевидные последствия массового разложения (с помощью сифилиса) можно обнаружить у наших детей. В болезнях детей находят своё выражение грехи родителей. Они свидетельствуют о неудержимом разложении нашей половой жизни».
(«Майн кампф», стр 248)

«Грехи родителей» здесь могут означать только смешение с расово чуждой кровью, особенно еврейской кровью, посредством которой еврейская «всемирная зараза» проникает в «чисто арийскую кровь». Замечательно, настолько близко связана эта теория отравления крови с политическим тезисом об отравлении германского духа «всемирным евреем Карлом Марксом». Иррациональный страх перед сифилисом служит одним из основных источников возникновения политических взглядов национал-социализма и его антисемитизма. Тогда отсюда следует, что расовая чистота, т. е. чистота крови представляет собой нечто такое, к чему надо стремиться и за что необходимо бороться всеми доступными средствами.

Гитлер неоднократно подчёркивал, что говорить с массами необходимо на языке чувств и верований, а не разумных доводов, доказательств и знания. Смутное и мистическое настолько заметны в языке национал-социализма, в языке Кейзерлинга, Дриша, Розенберга и других, что анализ этой особенности, безусловно, окажется плодотворным.

Чем пленял массы мистицизм фашизма?

Ответ на этот вопрос даёт анализ «доказательств», предлагаемых Розенбергом в «Мифе XX столетия» для обоснования справедливости расовой теории фашизма. Вначале Розенберг пишет: «В состав живого сознания ещё не вошли ценности души расы, т.е. те ценности, которые являются движущими силами нового мировоззрения. И всё же душа – это раса, рассматриваемая изнутри, и наоборот, раса – это внешний мир души».

Здесь мы имеем образчик типичной национал-социалистической фразеологии, которая на первый взгляд либо ничего не означает, либо умышленно скрывает свой смысл от всех и, возможно, от самого автора. Для понимания иррационально-политического воздействия таких формулировок необходимо признать, что они оказывают существенное влияние на психологию масс. Далее Розенберг замечает:

«Поэтому история расы является одновременно историей природы и души мистицизма. История религии крови, однако, является всемирной историей великих достижений и падений народов, их героев и мыслителей, их изобретателей и художников».

Признав реальность воздействия этих формулировок, мы приходим к пониманию смысловой тождественности таких фраз, как «борьба крови» и «интуитивный мистицизм экзистенциальных явлений». Здесь говорится не о различных явлениях, а об одном явлении, получившем различное выражение. «Борьба крови», «интуитивный мистицизм экзистенциальных явлений», «расцвет и упадок народов», «отравление крови», «всемирная еврейская зараза» – всё это звенья одной цепи, которая начинается с «борьбы крови» и заканчивается кровавым террором против «еврейского материализма» Маркса и геноцидом против евреев.

Одним осмеянием такого мистицизма невозможно отстоять дело свободы. С него необходимо сорвать маску и показать его иррациональное содержание. Основное место в мистицизме занимает биоэнергетический процесс, который служит крайней формой выражения идеологии реакционной сексуальности с иррациональных и мистических позиций. Вера в «душу» и её «чистоту» является верой в сексуальность, «сексуальную чистоту». В принципе, она служит симптомом сексуального вытеснения и сексуальной робости, причиной возникновения которых является патриархально-авторитарное общество.

«Схватка между кровью и окружающей средой, между кровью и кровью, – вот последняя, достижимая для нас реальность, за которой не осталось места для поисков и исследований», – утверждает Розенберг. Он заблуждается. Мы настолько нескромны, что собираемся исследовать и, отбросив сентиментальность, обнажить живой процесс «между кровью и кровью». Более того, мы собираемся уничтожить столп национал-социалистической веры.

Мы позволим самому Розенбергу доказать, что суть фашистской расовой теории заключается в смертельном страхе перед естественной сексуальностью и её оргазмической функцией. На примере древних греков Розенберг стремится доказать обоснованность утверждения о том, что в основе возникновения и упадка народов лежит расовое смешение и «отравление крови». Согласно его теории греки изначально воплощали в себе чистоту нордической расы. Боги Зевс и Аполлон и богиня Афина были «символами искреннего благочестия», защитниками «благородного и радостного», «хранителями и учителями порядка, внутренней гармонии и художественных ценностей». Гомер, по утверждению Розенберга, не испытывал ни малейшего интереса к «экстатическому». Об Афине он пишет, что она была

«…символом разящей молнии, мудрой и вдумчивой девой, возникшей из головы Зевса; защитницей эллинов и надёжным щитом в их битвах.
Эти возвышенные творения греческой души свидетельствуют о безграничной чистоте внутренней жизни нордического народа; в высшем смысле они служат выражением религиозной веры и доверия к своему народу».

«Если греческие боги являются героями света и неба, то боги неарийских, ближневосточных народов наделены земными достоинствами».

Розенберг утверждает, что Гермес и Деметра были органическим продуктом «души этих рас». Дионис, бог экстаза, чувственного наслаждения и необузданного менадизма означал «вторжение чуждой расы этрусков и знаменовал начало упадка эллинизма».

Стремясь обосновать свой тезис о душе расы, Розенберг произвольно подразделяет богов на две группы.

Богов, олицетворяющих «позитивный» процесс в развитии эллинской культуры, он называет греческим. Других богов, также возникших в рамках эллинизма, он называет чужеземными. Вину за наше неправильное понимание греческой истории Розенберг возлагает на исторические исследования, в которых содержится «расовая фальсификация» и ошибочная интерпретация эллинизма.

«Благоговение и трепет охватывали великих немецких романтиков при созерцании мрачных покровов, скрывавших от их взора сияющих небесных богов. Погружаясь в бездны инстинктивного, аморфного, демонического, сексуального, экстатического, хтонического, они приходили к почитанию матери (выделено автором). И всё это до сих пор считалось характерным для греков».

Во всех видах идеалистической философии отсутствует исследование условий, благодаря которым в определённые культурные эпохи проявляется «экстатическое» и «инстинктивное» начало. Вместо этого представители идеалистической философии стремятся дать абстрактную оценку этим явлениям с точки зрения культуры, столь высоко вознёсшейся над «земным» (естественным), что результат оказывается ничтожным. Мы также попытаемся дать оценку указанным явлениям, однако в своей оценке мы будем исходить из условий социального процесса, которые свидетельствуют об «упадке» культуры. Такой подход позволяет определить движущие и тормозящие силы, понять феномен упадка как историческое событие, а также отыскать семя новой культуры и помочь его росту. Когда Розенберг – ввиду упадка авторитарной культуры XX столетия – напоминает нам о судьбе греков, он становится на сторону консервативных исторических тенденций вопреки своим торжественным заявлениям о «возрождении» германского духа. Если нам удастся понять точку зрения политической реакции, мы значительно продвинемся в исследовании подходов к культурной революции и её сексуально-энергетической основы. Для реакционного философа существуют только две возможности: покорность и скептицизм либо поворот истории вспять с помощью «революционных» средств. Но если при смещении фокуса культурной перспективы приходит понимание, что крушение древней культуры означает падение не культуры вообще, а лишь культуры определённой, а именно авторитарной, тогда происходит изменение оценки элементов культуры, которые прежде рассматривались как положительные или отрицательные. При этом становится понятным, что старая форма культуры «ведёт борьбу» с новой, основанной на подлинной свободе формой. Проблема в основном заключается в понимании революционного подхода к явлениям, которые рассматриваются политической реакцией как признаки упадка. В этой связи представляется симптоматичным, что политическая реакция отстаивает в этнологии теорию патриархата, тогда как новаторы отдают предпочтение теории матриархата. Наряду с объективными историческими факторами, в двух противоположных социологических течениях действуют факторы, соответствующие ранее неизвестным процессам сексуальной энергетики. Матриархат, существование которого было доказано историками, соответствует не только структуре естественной рабочей демократии, но и обществу, основанному на естественной сексуальной энергетике .

Отказавшись от научных исследований, церковь продолжала пропагандировать метафизическую доктрину «нравственной природы» человека, его склонности, к моногамии и т. д. По этой причине результаты исследований Бахофена поставили под угрозу существование традиции. Замечательным в матриархате представляется не столько существование совершенно иной, системы кровного родства, сколько связанный с ней механизм естественной саморегуляции сексуальности. Морган и Энгельс признавали, что при матриархате не существовало частной собственности на общественные средства производства. В качестве фашистского идеолога Розенберг был вынужден отрицать, что древнегреческая культура ведёт своё происхождение от матриархата (доказанный факт), и отстаивать гипотезу, согласно которой «на этом (дионисийском) этапе греки переняли особенности, чуждые их культуре как в физическом, так и в духовном отношении».

В отличие от христианской идеологии (как мы увидим в дальнейшем) фашистская идеология отделает оргастическое стремление человека от психологической структуры личности, возникающей в условиях авторитарного патриархата, и соотносит её с различными расами: нордическое отождествляется со светлым, величественным, небесным, асексуальным, чистым, тогда как «ближневосточное» отождествляется с инстинктивным, демоническим, сексуальным, экстатическим, оргастическим. Этим объясняется, почему «интуитивные и романтические» исследования Бахофена были отвергнуты на том основании, что в них содержится теория «вымышленной» жизни древних греков. В фашистской расовой теории оргазмическая тревога человека, подчинённого авторитету абсолютизируется, закрепляется в качестве «чистой» и противопоставляется животному и оргастическому. Таким образом, «всё греческое» и «всё расовое» превращается в эманацию «всего чистого» и «асексуального», причём «всё расово чуждое», «этрусское» связывается со «всем животным» и поэтому «низшим». Эти рассуждения приводят к выводу о том, что патриархат является источником истории арийцев:

«Первая великая битва между расовыми ценностями состоялась на греческой земле; исход битвы был решён в пользу нордического характера. С этого момента подход человека к жизни стал определяться дневным светом, самой жизнью. Всё, что мы называем греческой культурой и нашим великим наследием античности, возникло благодаря закону света и неба, духу и природе отца».

Авторитарно-патриархальный сексуальный уклад, возникший в результате революционных процессов позднего матриархата (экономическая независимость семьи вождя от материальных родов, рост обмена товарами между племенами, развитие средств производства и т. д.), превращается в основу авторитарной идеологии, лишая женщин, детей и подростков сексуальной свободы, превращая секс в товар и ставя сексуальные склонности на службу экономическому подчинению. С этого момента сексуальность действительно подвергается искажению; она превращается в нечто дьявольское, демоническое, и поэтому должна быть обуздана. В соответствии с патриархальными требованиями невинная чувственность матриархата приобретает вид похотливой разнузданности сия мрака. Дионисийское начало превращается в «греховное томление», которое в патриархальной культуре воспринимается как нечто хаотичное и «грязное». Сексуальные отношения приобретают искажённый, похотливый характер, и патриархальный человек впервые попадает в оковы идеологии, в которой сексуальное и грязное, сексуальное и вульгарное или демоническое ассоциируются как нераздельные.

Эта оценка, однако, имеет рациональное обоснование. В условиях навязанной целомудренности поведение женщин, под давлением их сексуальных потребностей, утрачивает целомудрие. Вместо естественной оргастической чувственности у мужчин появляется сексуальная грубость, а у женщин – восприятие полового акта как чего-то непристойного. Разумеется, внебрачным связям так и не был положен конец. При смене оценок и упразднении установлений, которые защищали и санкционировали естественную чувственность в матриархальном обществе, она вступает в конфликт с официальной моралью и вынуждена вести скрытное существование. Изменение отношения общества к половым связям также влечёт за собой изменение внутреннего восприятия сексуальности. Конфликт между естественной и «высокой» моралью препятствует реализации способности индивидуума к удовлетворению своих потребностей. Связанное с сексуальностью чувство вины нарушает естественный оргастический процесс сексуального слияния, ставя препятствия на пути сексуальной энергии, которая впоследствии находит иные пути для своего проявления. Неврозы, сексуальные аберрации и антисоциальная сексуальность становятся распространёнными социальными явлениями. Детская и подростковая сексуальность, получавшая положительную оценку в рабочей демократии подлинного матриархата, становится жертвой систематического подавления, которое лишь проявляется в различных формах. Со временем эта искажённая, огрублённая и проституированная сексуальность выступает на защиту идеологии, которой она обязана своим возникновением. Теперь те, кто отрицает существование сексуальности, получают право указывать на неё как на нечто грубое и непристойное. При этом они просто не обращают внимание на тот факт, что эта непристойная сексуальность является не естественной, а всего лишь патриархальной сексуальностью. Эта оценка справедлива не только для вульгарных убеждений, но и для сексологии современного капиталистического патриархата. Таким образом, сексуальность обрекается на полное бесплодие.

В дальнейшем мы увидим, каким образом религиозный мистицизм превращается в организационный центр вышеупомянутых оценок и идеологий. А пока нам необходимо иметь в виду, что религиозный мистицизм вообще отвергает сексуально-энергетический принцип и осуждает сексуальность как греховное явление в жизни человечества, от которого нас может освободить только грядущее. С другой стороны, националистический фашизм относит сладострастие к достоинствам «чуждой расы», низведя её таким образом до низшего уровня. С этого момента умаление достоинства «чуждой расы» становится частью современного патриархального империализма.

В христианской мифологии бог никогда не появляется без своего двойника, дьявола, «бога преисподней», и победа небесного бога над инфернальным богом становится символом возвышения человека. Эта конфронтация изображалась в греческой мифологии в виде борьбы между оргастической биосексуальностью и стремлением к чистоте. Для отвлечённого моралиста и склонного к мистике философа эта конфронтация выглядит как борьба двух сущностей или «человеческих идей», одна из которых изначально считается вульгарной, а другая – «подлинно человеческой» или «сверхчеловеческой». Тем не менее, установив основной источник «борьбы сущностей» и связанных с ними оценок, определив их место в социологической структуре и установив значение сексуальности как исторического фактора, мы сможем оценить по достоинству следующие данные: в процессе развития от матриархального к патриархальному укладу каждое племя изменяет сексуальные отношения среди своих членов, формируя определённую сексуальность в соответствии с новой формой жизни. Такое изменение вызвано тем, что переход власти и материальных ценностей от демократических родов к авторитарной семье вождя осуществляется в основном с помощью подавления сексуальных стремлений народа. Таким образом, сексуальное подавление превращается в существенный фактор разделения общества на классы.

Брак (и связанное с ним законное приданое) становится осью преобразования одной формы уклада в другую . Поскольку свадебная дань, поступающая от родственников жены в семью мужа, укрепляет власть мужчины (особенно власть вождя), тогда у мужчин родов и семей, занимающих высокое иерархическое положение, возникает стремление закрепить брачные узы на постоянной основе. На этом этапе только мужчина заинтересован в браке. Таким образом, простой союз в рамках естественной рабочей демократии, который можно было без труда расторгнуть в любое время, превращается в долговременную моногамную брачную связь в рамках патриархата. Долговременный моногамный брак стал основным институтом патриархального общества и таковым остаётся по сей день. Для защиты таких браков, однако, понадобилось обесценить естественные генитальные стремления, налагая на них всё более жёсткие ограничения. Это относится не только к «низшему» сословию, степень эксплуатации которого постоянно нарастала. В углубляющийся конфликт вынуждены были теперь включиться сословия, которым был неведом раскол между моралью и сексуальностью. Но не следует полагать, что обязательная мораль такого рода оказывала только внешнее воздействие. В полной мере сила её воздействия начинала ощущаться только после закрепления морали, т. е. после превращения её в сексуальный запрет, укоренившийся в психологической структуре. На различных этапах этого процесса доминируют различные аспекты конфликта. Так, на первых этапах преобладает сексуальная потребность, а в дальнейшем начинают доминировать обязательные моральные запреты. В период политических сдвигов во всей социальной структуре конфликт между сексуальностью и обязательной моралью неизбежно достигает высшей точки. Одни рассматривают такое положение как вырождение морали, другие усматривают здесь «сексуальную революцию». Во всяком случае победу естественной сексуальности расценивают как «вырождение культуры». Эта победа воспринимается как «вырождение» лишь потому, что она угрожает существованию обязательной морали. С объективной точки зрения разваливается только система сексуальной диктатуры, т. е. система, призванная сохранять в индивидууме обязательные моральные ценности в интересах авторитарного брака и семьи. У древних греков, чья письменная история начинается только после полного развития патриархата, мы находим следующую структуру сексуальности: главенство мужчин, гетеры для высших сословий и проститутки для средних и низших сословий; при этом жёны влачат рабское существование, выполняя роль только детородных машин. Во времена Платона мужское главенство приобретает исключительно гомосексуальный характер .

Сексуально-энергетические противоречия возникли в современной Греции, когда политика и экономика греческого государства находились в упадке. С точки зрения фашиста Розенберга, в дионисийскую эпоху происходит смешение и, как результат этого, гибель «хтонического» и «аполлонистического». Фаллос, по мнению Розенберга, становится символом восприятия мира в Греции. Поэтому возвращение естественной сексуальности воспринимается фашистами как признак упадка, похотливости, распутства и безнравственности. Однако это нельзя назвать лишь плодом фашистской фантазии; возвращение естественной сексуальности соответствует реальной ситуации, возникшей в результате вопиющего противоречия, заключённого в образе жизни людей в эту эпоху. «Дионисийские праздники» соответствуют маскарадам и балам, устраиваемым нашими реакционными сословиями. Тем не менее необходимо знать, что именно происходит на таких праздниках, чтобы не пасть жертвой распространённого заблуждения, когда в «дионисийском» событии видят воплощение сексуального опыта. Нигде столь великолепно, как на этих праздниках, не обнажаются нерушимые противоречия между распутными сексуальными стремлениями и подточенной моралью способностью к переживанию. «Дионисов закон безграничного удовлетворения половых вожделений означает беспрепятственное расовое смешение между греками и азиатами всех племён и мастей» (Розенберг. «Миф XX столетия»). Подумайте только, что в 4000 году какой-нибудь историк станет изображать сексуальные праздники XX столетия в виде беспрепятственного смешения немцев с неграми и евреями «всех племён и мастей»!

Во всём этом ясно проглядывает смысл идеи борьбы против расового смешения. Она заключается в защите от дионисийского начала, коренящегося в экономической заинтересованности в сохранении обязательного брака в условиях патриархального общества. Поэтому даже в мифе о Ясоне обязательный брак изображён как оплот борьбы против гетеризма.

Гетеры – это женщины, которые отказываются впрячься в ярмо обязательного брака и отстаивают право распоряжаться своей половой жизнью. Это требование, однако, приводит к конфликту с полученным в детстве воспитанием, которое лишает организм сексуальной восприимчивости.

Поэтому, чтобы спастись от своего лесбиянства, гетера бросается из одного приключения в другое либо ведёт неуравновешенный, лишённый организующего центра образ жизни. Гетеризм дополняется мужским гомосексуализмом. В силу обязательности супружеской жизни мужчины убегают к гетерам и сладострастницам, чтобы восстановить свою сексуальную восприимчивость. Этим объясняется неизбежность сходства между сексуальной обстановкой платонической эпохи и сексуальной структурой фашистов, которые заявляют о необходимости самой жёсткой формы патриархата и фактически возрождают в рамках семьи сексуальный образ жизни времён Платона, т. е. «чистоту» в идеологии, а в действительности распад и патологию. Розенберг и Блюхер рассматривают государство только как мужское государство, созданное на гомосексуальной основе. Любопытно наблюдать, как на основе этой идеологии возникает мнение о никчёмности демократии. Пифагор отвергается потому, что он выступал в качестве проповедника равенства всех людей, «глашатая демократического теллуризма, общества товаров и женщин». Эта идея внутренней связи «общества товаров и женщин» играет основную роль в антиреволюционной борьбе. Демократизация правления римских патрициев, при котором вплоть до пятого столетия триста аристократических семей избирали триста сенаторов, началась с пятого столетия, когда были разрешены смешанные браки между патрициями и плебеями, а это привело к «вырождению расы». Таким образом, даже демократизация политической системы интерпретируется как признак расового упадка. Здесь обнаруживается реакционный характер теории, так как теперь половые связи между греками и римлянами, принадлежащими к различным классам, рассматриваются как губительное для расы смешение. Представители угнетённых классов приравниваются к представителям чуждой расы. В другом месте Розенберг характеризует движение рабочих как «восхождение асфальтового человечества больших городов, заполненных отбросами азиатчины». Таким образом, за идеей смешения с чуждыми расами кроется идея половых связей с представителями угнетённого класса. На более глубоком уровне существует стремление политической реакции установить различия, которые представляются строгими с точки зрения сексуальной морали, но одновременно и совершенно неосуществимыми в силу сексуальных ограничений, налагаемых на женщин среднего сословия. В то же время половые связи между различными классами влекут за собой разрушение классового господства, обеспечивая таким образом возможность «демократизации», или, другими словами, пролетаризации, «аристократической» молодёжи. При этом у низших сословий каждого общественного строя формируются сексуальные представления и привычки, которые создают серьёзную угрозу для правителей любого авторитарного строя .

Если окажется, что в основе идеи расового смешения лежит идея смешения представителей правящего и угнетаемого классов, тогда мы получим ключ к решению проблемы роли сексуального подавления в классовом обществе. В этой связи можно выделить несколько моментов. Известно, например, что материальное угнетение связано только с низшими сословиями, но это не относится к сексуальному подавлению. Связи между сексуальным подавлением и классовым обществом значительно сложнее. Здесь необходимо выделить два момента.

1. Поскольку причиной сексуального подавления является экономическая заинтересованность в браке и закон о наследовании, оно начинается в пределах самого правящего класса. Вначале требования морали (и целомудрия) строго применяются к женщинам правящего класса. Она предназначена для зашиты ценностей, приобретённых путём эксплуатации низших классов.

2. На ранних стадиях капитализма и в больших феодальных обществах Азии правящий класс ещё не заинтересован в сексуальном подавлении порабощённых классов. Сексуально-моральные запреты начинают действовать, когда материально угнетённые классы начинают организованную борьбу за социально-политические улучшения и повышение культурного уровня широких слоёв масс. Только тогда правящая каста начинает проявлять интерес к «морали» угнетаемых классов. Таким образом, одновременно с возникновением организованного рабочего класса начинается противоположный процесс, а именно процесс идеологического уподобления правящему классу.

В процессе идеологического уподобления правящему классу рабочие не отказываются от своих сексуальных привычек; они продолжают существовать наряду с моралистическими идеологиями, которые в дальнейшем начинают укреплять свои позиции. Это приводит к возникновению в структуре личности вышеупомянутого противоречия между реакционными и свободолюбивыми тенденциями. Исторически возникновение этого противоречия в психологической структуре масс совпадает с ослаблением феодального абсолютизма благодаря развитию буржуазной демократии. Безусловно, при этом изменилась лишь форма эксплуатации. Но это изменение повлекло за собой определённое изменение характерологической структуры масс. Этим обстоятельствам Розенберг даёт мистическое толкование, когда пишет, что предвечный бог земли Посейдон, отвергнутый богиней асексуальности Афиной, властвует в облике змея в подземелье её храма подобно тому, как в подземелье храма Аполлона в Дельфах властвует «пеласгический дракон Пифон». «Однако нордический Тесей не везде уничтожил азиатских тварей; стоит арийской крови задремать. как вновь появляется чужеземное чудовище – азиатская ублюдочность и физическое здоровье восточного человека».

Ясно, что здесь подразумевается под «физическим здоровьем». Оно представляет собой пережиток сексуальной спонтанности, которая отличает угнетённые классы от правящего класса. Эта спонтанность постепенно ослабевала в процессе «демократизации», но полностью так и не была утрачена. С психологической точки зрения змей Посейдон и дракон Пифон олицетворяют генитальную чувственность, символизируемую фаллосом. Феодальная аристократия, непосредственно заинтересованная в отказе от естественной сексуальности (как, например, в Японии), ощущает угрозу своему существованию со стороны стихийности сексуальных привычек угнетаемых классов ещё и потому, что она не только не покорила чувственность, но, напротив, видит, как извращённая чувственность вновь проявляется в среде её собственного класса. Таким образом, сексуальные привычки масс представляют для правящего класса не только психологическую, но и социальную опасность, причём правящий класс ощущает угрозу существованию его института семьи. До тех пор, пока правящие касты будут сохранять политическую и экономическую власть, они без труда будут сохранять свою полную сексуально-моральную отъединенность от масс. Примером тому может быть английская буржуазия середины XIX столетия. В периоды потрясения основ власти правящего класса и особенно во время острого кризиса (как, например, кризис, возникший в начале XX столетия в центральной Европе и Англии) происходит ослабление моральных ограничений на сексуальность в среде самого правящего класса. Распад сексуального морализма начинается с искоренения семейных уз. Вначале, при наличии полной идентификации с крупной буржуазией и её моралью, различные группы мелкой и средней буржуазии становятся настоящими поборниками официальной, надёжно защищённой антисексуальной морали. При проявлении признаков развала мелкобуржуазной экономики естественная сексуальность неизбежно создаёт определённую угрозу дальнейшему существованию сексуальных установлений. Поскольку мелкая буржуазия служит главной опорой авторитарного строя, этот строй придаёт особое значение своей «морали» и «сохранению чистоты», несмотря на «влияние низших рас». Любой диктатор столкнётся с серьёзной опасностью, если моралистическое отношение мелкой буржуазии к сексу ослабеет до такой степени, что она утратит промежуточное положение между промышленными рабочими и крупной буржуазией. Ибо в среде мелкой буржуазии также таится «дракон Пифон», всегда готовый разбить свои оковы, а следовательно, и реакционные тенденции. Поэтому во время кризиса диктатура всегда усиливает пропаганду «морали» и «укрепления брачных и семейных уз». Это объясняется тем, что авторитарная семья служит мостиком между жалким социальным положением мелкой буржуазии и реакционной идеологией. В случае разрушения основ буржуазной семьи в результате экономических кризисов, пролетаризации среднего класса и войн под угрозой оказывается существование и авторитарной системы, столь прочно укоренившейся в психологической структуре масс.

Эту проблему необходимо рассмотреть подробнее. Мы вынуждены согласиться с Ленгом, национал-социалистом, биологом, сторонником расовой теории из Мюнхена, который утверждал, что авторитарная семья является стержнем культурной политики. Он сделал это заявление в 1932 году на заседании национал-социалистического общества «Дойчер штаат». Поскольку подобные замечания имеют далеко идущие последствия, мы можем добавить, что авторитарная семья является стержнем как реакционной, так и революционной политики в области культуры.

Расизм как общественное понятие представляет собой объединение нескольких концепций, носящих антинаучный характер. Основой расизма является следующее суждение: человеческие расы не одинаковы между собой, если сравнивать их в физическом и психологическом развитии, а, значит, такие различия неизбежно влияют на историю и культуру мировой цивилизации. Проще говоря, люди делятся на лучшие и худшие расы - высшие и низшие. Те, кто составляет численность высшей расы, наделены наилучшими признаками и призваны господствовать над расами, стоящими в иерархии ниже и не обладающими способностью сделать ничего в плане общественной культуры. Низшие расы годятся лишь для эксплуатации в целях «высших» людей. Лучшая раса состоит из создателей цивилизации, основоположников общества и культурных ценностей, а низшая раса – из рабов. Подобные ложные идеи, несущие в себе все признаки человеконенавистничества, характеры для любой разновидности расизма.

Явление расизма возникло достаточно давно, о природном неравенстве заговорили еще во времена рабовладельческого строя. Подобные суждения использовались как обоснование различий на социальном уровне – так оправдывались отношения рабов и их хозяев. В средние века расизм претерпел некоторые изменения: теперь теорию о природном неравенстве людей использовали для прикрытия причин сословного неравенства. В те времена утверждалось, что высшее и низшее сословия – знать и чернь – имеют кровные различия. Затем пришли времена колонизации, и теория расизма получила новый виток развития. Европейцам нужно было оправдывать эксплуатацию, а иногда и массовые убийства целых народов: эта участь постигла африканцев, американских индейцев и другие народы, являющиеся коренным населением колонизированных земель.

Первые труды, где рассматривались теории расизма, вышли в свет в 19 веке. Внимание социологов того времени привлекали два направления: социальный дарвинизм и расовые теории. Объединяет их одна общая мысль о том, что общество ничем не отличается от природы. Получается, что человек – это всего лишь частный случай биологии. В человеческом обществе, также как и в животном мире, существуют свои классы – группы людей, каждая из которых приобрела свои особенности в процессе борьбы за выживание. Кто-то в этой борьбе победил и стал основой высшей расы, а те, кто остался в аутсайдерах естественного отбора теперь принадлежат к низшим расам.

Подобные рассуждения несколько позже стали основой фашистской диктатуры и сыграли в истории Германии особую роль. Следует обратить внимание и на тот факт, что обостряли расовую вражду именно высшие классы господ.

Теории о неравнозначности классов людей существовали во все времена истории человечества. Их отличительная особенность – взгляд на суть человека исключительно с точки зрения биологии. Социал-дарвинисты придерживались теории о том, что в ходе естественного отбора только сильнейшие могут выжить и выйти победителями, а все слабые и не сумевшие приспособиться должны погибнуть. Теории расизма, в свою очередь, рассматривают сущность человека еще уже – только с точки зрения расовых признаков. А затем, исходя из различий человеческих рас, разделяют их на господ и рабов.

«Беда, коль пироги начнет печи сапожник,
А сапоги тачать пирожник,
И дело не пойдет на лад …»

Из басни «Щука и Кот» А.И.Крылова.

Я, будучи уже даже в возрасте и в зрелом уме не интересовался расовой теорией. Идеология расовой неполноценности исповедуемая в гитлеровской Германии, дискредитировала расовую теорию. И эта теория ныне замалчивается как человеконенавистническая. Поэтому ознакомиться с ней в послевоенное время было нельзя. Однако с появлением Интернета такая возможность появилась. Вскоре я познакомился с произведениями немецкого мыслителя, классического филолога, философа Фридриха Вильгельма Ницше. В своей статье «К вопросу происхождения морали» («Zur Genealogie der Moral», 1887) Ницше пишет – «В основе этих благородных рас просматривается хищный зверь, роскошная, похотливо блуждающая в поисках добычи и победы Белокурая бестия. В этой скрытой основе, время от времени потребна разрядка, зверь должен наново возвращаться в заросли…», сравнивая поведение представителя арийской расы с поведением льва.
Примечание. Белокурая бестия – так называют представителя арийской расы (преимущественно немца), приверженца националистической теории о превосходстве этой расы над другими. Выражение принадлежит немецкому философу Фридриху Ницше (1844 – 1900). Понятие die Blonde Bestia (от латинских blondus – белокурый и bestia – зверь) до Ницше обозначало льва – царя зверей.
В это время моя наблюдательность подготовила почву, чтобы я заинтересовался расовой теорией.
Продолжительная поездка в московском метро и моя наблюдательность выявила некое несоответствие в анатомической конституции людей. Так я обратил внимание, что размер бедер и голеней у разных людей разный. Так как во время движения метропоезда все сидели, то очень выделялось несоразмерность бедер. Так я обратил внимание, что размер моего бедра в два раза был меньше размера бедра моего соседа, а длина моей голени была по размеру больше чем у него. Я начал присматриваться к другим сидящим и заметил подобные отличия. Когда на очередной станции люди с подобными отличиями встали, готовясь к выходу, я отметил, что их рост размерами почти не отличается. Выходит, что малый размер бедра компенсировался длиной голени. Далее я заметил, что у людей с длинными бедрами очень выдается выступ гортани – кадык. Я тогда не смог объяснить такое несоответствие, только отметил этот факт. Со временем я позабыл это наблюдение, но в дальнейшем мне пришлось столкнуться с другим несоответствием анатомической конституции у разных людей. Как-то директор учебного заведения, в котором я преподавал, вызвал меня и предложил, так как я был свободен от занятий, присутствовать на совещании специалистов по пожарной безопасности городских учреждений. Естественно, я пошел на это мероприятие. Актовый зал какого-то учреждения был полон участниками – «пожарниками». Некоторое время я сидел и слушал очередного лектора, потом от скуки (в свое время мне пришлось сдавать экзамены по пожарной безопасности, и мне все это было известно) начал рассматривать участников совещания. Меня поразило, что все участники имели одинаковую черту головы – низкий и как бы убегающий назад лоб с надбровными дугами и естественно выдающийся кадык. Я сначала осмотрел своих соседей, затем стал оборачиваться назад, и куда бы я ни смотрел, меня окружали почти 100% подобных людей. Это не было совпадением, это уже было закономерностью. И это необходимо было обосновать. Это заставило меня обратиться к расовой теории.
Оказывается, расовой теорией интересовались во все времена многие ученые. В европейской культуре второй половины XIX – первой половины XX веков расовые теории занимают видное место. Им отдали дань Рихард Вагнер и Фридрих Ницше, а среди теоретиков следует упомянуть графа Жозефа Артюра де Гобино, Людвига Вольтмана, Жоржа Ваше де Лапужа, Хьюстона Стюарта Чемберлена. В Российской империи расовые теории развивали такие авторы, как Степан Ешевский, Николай Кареев, Валентин Мошков.
Известным расовым теоретиком Третьего рейха был Ганс Гюнтер. В первой половине XX века основным источником и носителем расовой теории в Европе стал немецкий национал-социализм. На основе нацистской расовой теории в Третьем рейхе была разработана концепция расовой гигиены. Она послужила базой для проведения расовой политики, направленной на дискриминацию и уничтожение представителей так называемых «неполноценных рас». После Второй мировой войны расовые теории потеряли статус научных.
В современной России главным популяризатором расовой теории является публицист Владимир Авдеев. Свой вклад в расовую теорию внес также политик и политолог Андрей Савельев, автор книги «Образ врага. Расология и политическая антропология» (2007 год). Так публикации Авдеева и Савельева подвергнуты жесточайшей научной критике (например, известным антропологом В.А Шнирельманом) который называет эти труды расистскими.
Итак, расовая теория потеряла статус научной и подвергнулась запрету. Все это напоминает запрет символа свастики. Что такое свастика? Многие, не задумываясь, ответят – символ свастика использовали фашисты. Однако многие, кто задумывается, отметит, что в первую очередь это древнеславянский оберег.
Свастика – это древнейший символ, появившийся еще до нашей эры. Многие народы оспаривают другу друга право на ее изобретение. Изображение свастики находили в Китае, Индии и др. Это очень значимый символ – это солнечный, солярный знак. Говорят, что на том самом щите, который Вещий Олег прибил к вратам Царьграда, была изображена свастика. Символ свастики существует многие тысячи лет и поэтому несколько лет существования Третьего рейха не могут дискредитировать этот символ. Так и расовая теория, дискредитированная Третьим рейхом не может лишиться своей истинности.
Обратимся к причинам возникновения расовой теории. В своих статьях я отмечал, что человечество стало развиваться параллельно с полюсов. Однако связи с различными полюсными климатическими условиями, сформировавшими соответственную флору и фауну, возникшее человечество имело отличительные черты. Так, человечество, сформировавшееся на Северном полюсе, было плацентарное, человечество, сформировавшееся на Южном полюсе, являлось сумчатым. Необходимо отметить, что сумчатых животных также есть плацента, но она зачаточная и быстро рассасывается.
Естественно, что способ размножения формировался как рациональная возможность выживания в различных условиях. В целом сумчатость, как тип размножения, была выгоднее на Южном полюсе для сохранения популяции, чем плацентарность.
Происхождение севернополюсного человека представляет собой следующей цепочку – рукокрылые – низшие приматы – лемуры – высшие приматы – обезьяны – человек. Что касается южнополюсного человечества, то оно по последним научным исследованиям, произошло от кенгуру. Оказывается люди и кенгуру – дальние родственники, имеющие общего предка. Генетические звенья человека очень напоминают генетическое строение кенгуру. Отсюда – сумчатые кенгуру – сумчатые лемуры – сумчатые приматы – сумчатые обезьяны – сумчатый человек.
Южнополюсное человечество имело возможность от места своего зарождения распространяться по территориям основных материков. По мере освоения материков, более низких территориальных широт, южнополюсное человечество от аплацентарного (сумчатого) развития вынуждено было переориентироваться на плацентарное развитие, так как в их организме предпосылки для этого были. Хотя необходимо отметить, что некоторые атавистические признаки аплацентарного развития еще наблюдается у его гибридов. Это у некоторых женских особей увеличенные размеры половых губ, как атавизм существования сумки, так называемый «готтентотский передник». Также отличительный срок утробного развития, приблизительно 7 месяцев у гибридов интенсивного преобладания южнополюсного развития и приблизительно 10 месяцев у гибридов интенсивного преобладания севернополюсного развития.
Примечание. Схематически изображая распространение видов, то наблюдаются две пирамиды, вершины которых находятся на полюсах. Одна соответственно на северном, другая на южном, а основания этих пирамид упираются в экватор. Такое пирамидальное распространение флоры и фауны указывает на то, что вся органическая жизнь возникла на полюсах и распространилась к экватору. Закономерно, что эти ветви разнополюсного человечества, соприкоснувшись между собой на экваторе, обязаны были дать гибридное потомство. Отсюда человек не чистокровное существо, как думали до сих пор, а помесь древних типов, в которых в настоящее время в чистом виде уже не существует.
Среди нынешнего гибридного человечества существуют различные типы людей в большей или меньшей мере смешанные с разными полюсными видами. Отличительными признаками этих типов людей относящихся к различным ветвям полюсного развития являются конституционные особенности скелета, а также особенности как физиологические, так и анатомические (брахицефалия, долихоцефалия, скелет, парадонт и так далее).
Так к типу, более относящемуся к севернополюсному, относится условно «кроманьонский человек». Вот набор его признаков, которые чаще встречающихся у современных гибридов. Они высокого роста, с ногами более длинными, чем туловище. У них короткая талия, длина голени больше, чем бедра. Цвет кожи белый, все тело, не исключая лица, покрыто тонкими волосами светлых оттенков.
Череп длинный (долихоцефалия) спереди назад и сверху вниз. Лоб высокий и прямой, глаза большие с прямым разрезом, со светлыми радужными оттенками (голубой, серый и т.д.). Нос прямой с небольшой горбинкой. Рот небольшой с тонкими губами. Зубы прямые, вертикально поставленные, без так называемого прогнатизма, среди зубов отсутствует диастема. Количество зубов составляет 28. Ушные раковины небольшие, не оттопыривающиеся, с хорошо развитыми мочками. Шея тонкая, длинная. Телосложение богатырское, с сильно развитыми мускулами. Руки не длинные с малыми оконечностями. Живот не выдающийся, подтянутый. Ноги с малыми стопами и с сильно развитыми икрами. По устройству пищеварительного аппарата и по роду пищи этот севернополюсный человек относится к плотоядным существам. Так севернополюсное человечество имеет родство с птицами, то оно получило способность издавать звуки и естественно перешло к членораздельной речи.
Южнополюсный человек относится условно к «неандертальцам» - люди, сменившие в развитии питекантропов. Неандертальцы это существа еще напоминали животных. Неандертальцы, представлявшие собой южнополюсную сумчатую ветвь, это существа небольшого роста с длинным туловищем с удлиненной талией, оттопыренным назад широким тазом, с длинными бедрами и короткой голенью. Ноги, без икр, с большими совершенно плоскими стопами, согнутые в коленях из-за сумки, и длинные руки с массивными удлиненными кистями. Цвет кожи темного оттенка. Кожа толстая и почти лишенная растительности, лишенная жировой подкладки. Только на голове густая шевелюра из волос черного цвета. Голова круглая (брахоцефалия) и коротка сверху вниз и удлинена только сзади наперед, лоб низкий и покатый, убегающий назад. Голова сильно напоминала голову собаки, отсюда из-за такого расположения головы сильно выделялся кадык – выступ гортани, (передне-верхняя часть щитовидного хряща, выступающая на передней поверхности шеи). Сильно развитые надбровные дуги. Глаза маленькие с косым разрезом, с черной или темно-карей радужной оболочкой. Нос обычно небольшой плоский и приплюснутый. Вся нижняя часть лица с массивными челюстями выдвигалась вперед, напоминая животное. Расположение зубов прогнатичное, количество 32. Имеется диастема. Все это, признаки южнополюсного человека (неандертальца), набор который чаще встречающийся у современных гибридов.
Примечание. Диастема (щель между передними зубами) является отличительной чертой травоядных животных. Происхождение южнополюсного человека от кенгуру выявило несколько отличительных признаков. Так количество зубов равно 32. Также у некоторых видов кенгуру, отмечено своеобразная смена зубов. Новые коренные (скрытые до этого в десне) появляются у заднего конца зубного ряда. Все это напоминает появление так называемых «зубов мудрости» у гибридных людей.
Далее, Губы толстые, язык толстый, массивный. Подбородок широкий, Уши с большими ушными раковинами, топырящимися в стороны и совершенно без мочек. Живот толстый, выдающийся и отвислый. Шея короткая, толстая. Хотя существо это ходило на задних ногах, но двигалось медленно, переваливаясь с боку на бок и раскачиваясь корпусом. Поясница его была сильновогнутая, мешавшая корпусу держаться прямо, постановка туловища была наклонная вперед, сгорбленная или сутуловатая. Зато это существо прекрасно лазало по деревьям, плодами которых оно питалось. В отличие от севернополюсного человека, неандерталец был существом растительноядным. Неандерталец не обладал даром слова, а издавал только отдельные звуки высокого тембра. Сказывалось происхождение от кенгуру. Так звуки, издаваемые кенгуру больше всего напоминают хриплое покашливание.
Северную ветвь человечества можно охарактеризовать, дав ей определение как «Волчья цивилизация». Почему Северная ветвь человечества так напоминает «волчью»? Волки – общественные животные; они живут семьями. В любой стае есть свой «табель о рангах», а в нем каждому отведено свое место. Претенденты на роль вожака остаются в стае и ждут своего часа. Другие волки, повзрослев, уходят, чтобы скитаться в одиночку. Волки-одиночки, которые ушли из стаи и живут сами по себе. Но и могут создать свою стаю, если им повезет встретиться с одинокой волчицей. Самый сильный волк в стае становится вожаком. Править ему помогает подруга - волчица. Все решения, касающиеся жизни стаи, принимает именно эта пара. Во время патрулирования границ, защиты территории от вторжения чужаков и часто на охоте стаю возглавляет матерый самец. В период устройства логова и выкармливания щенков главной становится матерая самка, и ей подчиняются все члены стаи. Волки в стае ведут себя очень дружелюбно. В ней каждому отведено свое место и в отношениях царит строгий порядок. Неписаный закон охватывает все стороны жизни стаи. Основанный на системе доминирования (превосходства), волк устанавливает очередность в доступе к пище, право обзаводиться потомством или обязанность подчиняться, дарует привилегию вести себя свободно. Враждебность, ссоры, нападения, драки в стае редки. Все решается недвусмысленными действиями сильных волков, «объясняющими», кто главный, а кто подчиненный. Но чаще вся стая следует воле признанных лидеров. Так благодаря взаимопониманию членов стаи в ней поддерживается гармония. Дружеские отношения играют огромную роль в сплочении стаи. Отсюда Северная ветвь человеческой цивилизации, характеризуется как «Волчья цивилизация», где Бог – абстрактный. Вожак – человек – вождь – дружина – рабочие ремесленники – свободные люди. Это соответствует направлению организации «Волчьей цивилизации» - Сознание – Причина – Воля.
Южная ветвь человечества можно охарактеризовать как «Муравьиная цивилизация». Детальное изучение и анализ жизни муравьев привел ученых к поразительным выводам. Человеческое общество, основанное на определенном классовом расслоении и упорядочении путем введения определенных должностей и социальных ролей каждого человека, очень сильно напоминает сообщество муравьев. Муравьиное общество все подчинено строгим законам и правилам, которые никто и не думает даже нарушить. Так, каждый муравей, с момента своего появления на свет и до момента своей гибели является членом отлаженной системы общественных взаимоотношений. Каждый ее член знает отведенную ему роль и беспрекословно выполняет возложенные на него функции. Недавно родившиеся муравьи находятся в специальных отсеках – «яслях», где к ним приставлены взрослые муравьи-няни. Эти няни не только воспитывают маленьких муравьев, но и регулярно выводят их на прогулки на свежем воздухе. Больных муравьев осматривают специальные муравьи-врачи, которые проводят ежедневное посещение своих пациентов и, в случае необходимости, переводят опасно больных муравьев в другое отдельное помещение. Более того, они проводят хирургические операции; ампутации сильно поврежденных конечностей путем их обгрызания. Также у муравьев есть охранники, военные, носильщики, фермеры, могильщики, полицейские, строители и многие другие профессии. Их искусственные города представляют собой уникальные инженерные сооружения. Постройки чрезвычайно прочны, система ходов в них оптимальна для передвижения. В муравьиных «небоскребах» действуют система вентиляции, а в холодные дни включается хитроумный обогрев. Тщательно выстроена и структура муравьиного государства со своей полицией, отрядами рабочих, инженеров-строителей, царями и придворными. У муравьев также налажено «сельское хозяйство» и «животноводство». Эти трудолюбивые насекомые занимаются разведением тлей, которые выделяют из брюшка сладкую жидкость. Муравьи строят для своих «сахарных коровок» теплые «загоны», куда прячут их в непогоду и вновь выгоняют на «пастбище» с восходом солнца. «Коровок» охраняют от других насекомых и регулярно доят специальные отряды. Также муравьям свойственны «войны» и «рабовладельчество».
Южная ветвь человечества полностью соответствует «Муравьиной цивилизации». Отсюда «Муравьиная цивилизация» Бог – человек. Строгая иерархия – Царь – придворные – слуги – ремесленники – рабы. Это соответствует направлению организации «Муравьиной цивилизации» - Воля – Причина – Сознание.
Отсюда «Волчья цивилизация» – Сознание – Причина – Воля формируется средой и обстоятельствами – рационализм причинно-волевого развития. В зависимости от среды и обстоятельств происходит осознание причины действительности и дальнейшее волевое взаимодействие с ней. «Муравьиная цивилизация» - Воля – Причина – Сознание формируется как волевой фатализм причинно-осознанного развития. В зависимости от обстоятельств происходит приспособление к причинно-осознанной фатальной воли действительности. Встретившись на экваторе «Волчья цивилизация» Северного полушария и «Муравьиная цивилизация» Южного полушария создала современную Парадоксально-Компромиссную цивилизацию, где объединились Причинно-волевой рационализм и причинно-осознанной волевой фатализм. Если в первом случае («Волчья цивилизация») взаимодействие с обстоятельствами происходит в активном действии сопротивления, то во втором случае («Муравьиная цивилизация») происходит в пассивном взаимодействии приспособления. Парадокс компромиссной цивилизации заключается в несогласованности противодействий в случае экстремальных ситуаций. Одни хотят активно действовать, сопротивляясь действительности, другие пассивно взаимодействовать, приспосабливаясь к той же действительности. Если «Волчья цивилизация» управляется коллегиально – вече, парламент, союз, избранный вождь, то «Муравьиная цивилизация» управляется авторитарно – абсолютный монарх – наследственная иерархия. Парадоксально-компромиссная цивилизация управляется смешано. Конституционная монархия (К.м. принято подразделять на дуалистическую и парламентарную, где государственную власть делят монарх и парламент, избираемый всеми или определенной частью населения), а также Президентско-парламентское и Парламентско-президентское управление. Необходимо отметить, что во всех случаях парадоксально-компромиссных цивилизациях действует Порядок, обеспечивающий авторитарное управление. Отсюда все противоречия и кризисы политических разногласий, нестабильность государственных образований, основаны на совместном проживании людей от разных человеческих цивилизаций, возникших и сформировавшихся на разных полушариях Земли.
Современные люди несут часть генов неандертальцев. К такому выводу пришла международная группа ученых из 56 человек, которая исследовала окаменелые останки неандертальцев, найденные в одной из пещер Хорватии.
Итак, в районе экватора встретились два человечества – Северное человечество условно определяемые как кроманьонцы и Южное человечество, условно определяемое как неандертальцы, и создали свои гибриды. Естественно, что доля участия кроманьонцев и неандертальцев в гибридах разная. Так общая сумма неандертальских генов в современных геномах колеблется. Так команда ученого Эйки восстановила около 20% от общего генома неандертальцев, а команда Рейча – около 30%.
Естественно, что нынешние человеческие гибриды имеют различный процентный состав кроманьонских и неандертальских генов. Отсюда у каждого человеческого гибридного индивида профессиональная различная возможность. Если человеческие гибриды северного полушария имеют меньший состав неандертальских генов, то гибриды южного полушария имеют меньший состав кроманьонских генов. Такое различие человеческих гибридов сказалось на развитии цивилизованности южного и северного полушарий. Не является секретом, что северное полушарие в культурном и техническом плане более развито, чем южное.
Человеческие гибриды отличаются не только в умственном, но и анатомически конституционном положении. Если рассматривать спортивные достижения, то негритянские спортсмены, имеющие большой процент неандертальских генов и анатомически конституционно отличающиеся от белых спортсменов не имеют конкуренции в беге, в прыжках, в боксе. Длинные бедра позволяют в беге делать шаг там, где белый спортсмен должен делать два, а длинные руки позволяют быть успешными в боксе и т.д. Возвращаясь к совещанию «пожарников» явно, что гибриды, которые имеют больше генов неандертальцев, которые не пользовались в «младенчестве» огнем выбрали себе профессию «пожарников».
Естественно, что гибриды, имеющие больше генов «Волчьей цивилизации», способны к руководству, а гибриды, имеющие больше генов «Муравьиной цивилизации» являются хорошими исполнителями. Отсюда для приема на работу, человек обязан иметь справку о своей генетической принадлежности к определенной цивилизации – «Волчьей» или «Муравьиной». И на основании этой справки человеку необходимо предоставлять профессию.

Социальная и политическая философия XIX века была полна попыток определить и утвердить детерминистские методы объяснения человеческой природы и человеческого общества. Маркс и его последователи обращались к экономическим силам и классам. Позитивисты , вдохновленные Контом, все внимание сосредоточивали на законе трех стадий, развитии науки и организации общества в соответствии с научными принципами. Националисты стремились к созданию национальных государств. Были мыслители, которые принимали различные теории эволюционного развития, связанные с дарвинизмом .

Но одна теория человеческих отношений оказала на эпоху и общество большее практическое влияние, чем любая другая – расовая или расистская философия. В XIX веке термин «раса» приобрел новое значение и стал играть новую роль. На физические различия представителей разных рас внимание обращали еще со времен античности. Расовое мышление издавна было свойственно людям в самых разных частях света, не только на Западе.

Однако с конца XVIII и до начала XX века расовая, или расистская, философия сформулировала ряд идей, которые стали основой для интерпретации истории, определения социальных проблем, объяснения культурных различий и разных уровней экономического развития. Только в XIX веке раса стала идеологическим фактором, служащим для защиты институтов рабства, империализма, антисемитизма и национального единства.

Вот основные свойства расовой теории:

1. Человеческие расы различаются между собой так же, как различные виды животных . Это природные типы, характеристики которых передаются через кровь. Важно отметить, что в XIX веке цвет кожи не являлся основополагающим фактором европейского расизма. Ключевым фактором являлась кровь. Границы рас не воспринимались как непреодолимые, поскольку люди, принадлежащие к разным расам, могли давать потомство, однако сторонники расового мышления считали, что эти границы всё же существуют и обычно выступали против межрасового смешения.

2. Расовые философы были уверены, что между физическим типом и духовно-нравственными характеристиками имеется прямая связь, что характеристики рас определяют их социальные, интеллектуальные и культурные свойства . Отсюда, в частности, следует, что расизм – это доктрина коллективной психологии, враждебной идеологии индивидуалистской.

3. Расовые философы утверждали иерархию рас , приписывали разным расам различную ценность .

4. Расовая теория имела и своё практическое воплощение : её сторонники выстраивали собственные социальные и политические теории , стремясь положить их в основу общества.

Расовая философия в Новое время ассоциировалась с научным подходом или культом науки. Культурный авторитет науки позволил расовой философии в XIX-XX веках приобрести аналогичный авторитет.

Расовая философия XIX века представляла собой реакцию на три основные духовные силы того времени: на универсалистский принцип Французской революции , на либерализм и на новый городской индустриальный порядок, который привел к крушению прежних традиционных социальных иерархических структур и границ. Это была реакция на гомогенизацию европейской культуры в Европе и попытка сохранить европейскую гегемонию во всем мире. В Соединенных Штатах основной задачей расовой философии было поддержание института рабства, а затем распространение белой культуры по континенту, сопротивление ассимиляции иммигрантов из Европы и Азии, поддержание системы легализованной сегрегации.

Жозеф Артюр де Гобино - мыслитель, который считается основателем расовой теории Нового времени

В XIX веке в Европе расовая философия пользовалась популярностью в академических кругах. Ее поддерживали разнообразные ученые, работы которых в тот период ассоциировались с широкими идеалами науки. Среди них были антропологи и филологи.

Первым термин «раса» в научном трактате 1749 года использовал французский биолог Бюффон. Изначально он носил описательный характер. Самым значительным и влиятельным автором XVIII века, обсуждавшим расовые вопросы, был Иоганн Фридрих Блюменбах. В 1775 году он опубликовал трактат «О естественном разнообразии человечества». Хотя Блюменбах считал все попытки определить «разновидности человечества» субъективными упражнениями, не основанными на фактах, он предложил, для удобства, разделить род людской на пять разновидностей, или рас. Это он назвал европейцев «кавказцами», поскольку считал, что первые европейцы пришли с Кавказских гор. В первой половине XIX века Блюменбах пользовался неоспоримым авторитетом среди всех антропологов. Он полагал, что все люди произошли от первой пары человеческих существ, следовательно, у них нет врожденных различий, определяющих превосходство одних и неполноценность других рас. Такая позиция получила название моногенеза.

Однако вскоре появились более выраженная расовая доктрина – полигенез. Согласно ей, каждая раса появилась отдельно от других. Теорию полигенеза поддерживали многие философы эпохи Просвещения . Некоторые из них, например, Вольтер , стояли за неё, поскольку она подрывала авторитет Библии. Одним из первых ярких трудом в защиту полигенеза стала книга Эдварда Лонга «История Ямайки» (1774). Лонг писал свой труд как руководство для британской политики на острове. Он утверждал, что европейцы и чернокожие рабы принадлежат к разным видам и даже заявлял, вопреки очевидности, что мулаты – это бесплодные гибриды. Лонг отстаивал различное происхождение рас. В течение 75 лет его книга была основным источником информации и авторитетом для сторонников полигенеза. Влияние этой книги доказывает антропология XIX века. В значительной степени она опиралась на наблюдения тех, кто писал книги о путешествиях. Достаточно взглянуть на сноски в «Происхождении видов» и «Происхождении человека» Чарльза Дарвина, чтобы понять, что даже самые видные научные мыслители того времени целиком полагались тогда на подобную литературу.

В середине XIX века ученые вернулись к доктрине полигенеза, считая различия в пропорциях черепа признаками различия ментальных способностей. В конце 1850-х и начале 1860-х годов профессор из Эдинбурга Роберт Нокс и француз Поль Брока обратились к полигенезу, чтобы заявить, что в борьбе за выживание смешанные расы всегда уступают расам чистым. В 1850 году Нокс опубликовал чрезвычайно популярную книгу «Человеческие расы». Теория полигенеза выдвигала:

1. Аргументы в защиту рабства.

2. Объяснения, которые давали себе европейцы, столкнувшись с людьми, настолько непохожими на них по цвету кожи, обычаям и нравам, что западным нациям было трудно считать их представителями своего человечества.

3. Оправдание колониальной эксплуатации и негуманного отношения к жителям колоний.

Полигенез весьма привлекал европейцев в эпоху колониализма .

Вторая наука, которая внесла значительный вклад в расовую философию, – это филология. В конце XVIII – начале XIX века два британских филолога, сэр Уильям Джонс и Томас Янг, выявили сходство между языками – греческим, санскритом, персидским, кельтским и германским. Янг назвал эту группу индоевропейской языковой семьёй. Он полагал, что эта языковая группа происходит от единой индоевропейской расы, которая сначала завоевала Индию и создала свой язык, а затем распространилась на север и запад, в Европу, повсеместно доказывая свое превосходство над покоренными народами.

Этот взгляд приобрел особую популярность в Германии, особенно среди германских романтиков . В 1859 и 1860 годах Ф. Макс Мюллер, немецкий филолог, перебравшийся в Оксфорд, прочел цикл лекций, в которых предлагал заменить термин «индоевропейский» на «арийский». Затем в Европе начались поиски родины ариев, о чем было написано множество книг. Представление о высшей расе завоевателей, потомки которых все еще живут в современной Европе и рассеивают семена своего превосходства, утвердилось на Западе весьма прочно. Некоторые авторы считали, что потомки ариев принадлежат к определенной национальности, другие считали их особым классом. Ариев обычно ассоциировали с нордическими или тевтонскими народами.

Своей философской формулировкой расовая теория более всего обязана двум людям – Артуру де Гобино и Хьюстону Стюарту Чемберлену .

Хьюстон Стюарт Чемберлен, один из творцов расовой теории

Расовые идеи проникали в европейскую философию, когда одна группа – как правило, правящая – хотела отделить себя от тех, кем она управляла, или объяснить какие-то неудачи в доминирующей культуре присутствием группы, от этой культуры отличной.

Это можно заметит хотя бы по обсуждению ирландского вопроса английскими писателями. Ирландский национализм в XIX веке представлял для Англии серьезную проблему. В этот период английские писатели пытались утверждать, что ирландцы – чуждая, низшая раса по отношению к английским англосаксам. Ирландцы были кельтами. Англичане – англосаксами , потомками арийских завоевателей Британии. Англичане считали, что ирландцы, в силу своего кельтского происхождения, неспособны к независимости и самоуправлению. Такой точки зрения придерживались многие английские историки, в том числе Джон Р. Грин, Эдвард А. Фримен и епископ Стаббс. В этом они следовали примеру таких антропологов, как Роберт Нокс, который в «Человеческих расах» утверждал, что кельты не могут понять смысла, вкладываемого англосаксами в термин «независимость». Он утверждал, что кельты неспособны поддерживать воинскую дисциплину, они ненавидят порядок и склонны к религиозному фанатизму. Привычки кельтов доказывают, что они не способны контролировать себя. В 1866 году Мэтью Арнольд прочел цикл лекций «Об изучении кельтской литературы», в которых утверждал, что саксонская литература полна энергии и честности, а литература кельтов проникнута чувствами и сентиментальностью. И вновь все ценности, ассоциируемые с литературой, истолковывались не в пользу ирландцев. Английская политическая элита искусно использовала подобные аргументы, чтобы отказать Ирландии в самоуправлении и сохранить ее под владычеством Англии.

Самые катастрофические последствия расовая философия имела для европейских евреев . Важно отметить, что до XIX столетия антисемитизм был не расовой теорией, а неким набором культурных и религиозных предубеждений. Но в XIX веке антисемитизм стал постепенно подпитываться расовой теорией, опирающейся на антропологию, филологию и медицину. В конце века антисемитизм невероятно усилился, поскольку его сторонники умело использовали достижения науки.

Идеи, связанные с наукой, расой и антисемитизмом, широко циркулировали в Европе и Америке. Обычно они были связаны с тремя научными сферами: социальным дарвинизмом ,развившимся на основе теории эволюцией, евгеникой и общественным здравоохранением. Все это стало научной основой расовой философии. На рубеже веков в Европе антисемитизм превратился в настоящую науку.