Российский Государственный Университет

инновационных технологий и предпринимательства

Пензенский филиал

Кафедра «Культурологии, философии и истории»

Монография

по книге Г. Лебона «Психология масс»

дисциплина «Социология»

Выполнил: студент гр.07Э1 И.Ш. Акжигитов

Проверил: преподаватель К.Г. Гурьевская

Лебон (Ле Бон) Гюстав (7.05.1841, Ножан-ле-Ротру - 15.12.1931, Париж) - французский философ-идеалист, социолог, антрополог и археолог, доктор медицины. Стремился найти доказательства неравенства человеческих рас. Физиологические, анатомические и психологические различия между народами ведут к непониманию между ними и конфликтам. Упадок цивилизации связывал с наступлением "эры масс", когда все будет решать толпа, инициируемая отдельными "вожаками". Считал, что "духовное единство толпы" предопределяет характер поведения входящих в нее людей. Их поведение становится бессознательным, а они сами - эмоциональными, рационально неконтролируемыми, догматичными, нетерпимыми, безответственными. Разделял толпу на разнородную (уличные сборища) и однородную (секты, классы).

Если трудно внушать новую идею, то не менее трудно уничтожить старую. Человечество постоянно с отчаянием цепляется за мертвые идеи и мертвых богов. Уже почти полтора века, говорит Лебон, прошло с тех пор, как бросили в мир идею равенства людей и рас. Некоторые из неравенств, разделяющих индивидов и расы, были слишком очевидны. Эти неравенства являются только следствием различий их воспитания, например то, что все люди рождаются равно умными и добрыми и что одни лишь учреждения могут их развратить. Средство против этого было очень простое - перестроить все учреждения и дать всем людям одинаковое воспитание. Новейшие успехи науки выявили все бесплодие эгалитарных теорий и доказали то, что умственная бездна, созданная прошлым, между людьми и расами, может быть заполнена только наследственными накоплениями. Воспитание и учреждения, приспособленные к известным лицам и к известным народам, могут быть оказаться вредны для других.

Никто не имеет нравственного права игнорировать то, насколько наши учреждения и воспитание приемлемы для низших народов. Идея равенства продолжает развиваться. Во имя этого равенства, говорит Лебон, социализм, долженствующий в ближайшее будущее поработить большинство народов Запада, обязан обеспечить их счастье. Для оценки социальной важности какой-либо идеи нет более вредного мерила, чем та власть, которой она пользуется для контроля над умами. Итак, посредством просвещения и создания учреждений, необходимо приступить к осуществлению современной мечты о равенстве.

Непосредственные факторы действуют уже на подготовленную отдаленными факторами почву и без этого не вызывают никаких результатов. Они порождают в толпе активную уверенность, т.е. облекают в известную форму идею и развивают ее со всеми последствиями. Благодаря ним, в толпе возникают решения, увлекающие ее (образы, опыт, слова и формулы, рассудок).

Образование в состоянии значительно изменить людей и непременно должно улучшить их, и даже создать между ними равенство. Главная ошибка латинской системы образования в том, что она опирается на заучивание. Рассудок, опыт, инициатива и характер являются условиями обеспечения успеха в жизни.

Лебон Г. в своей книге "Психология масс" отмечает, что "толпа" в обыкновенном смысле - это собрание индивидов, какова бы ни была их национальность, профессия или пол и каковы бы не были случайности, вызвавшие это собрание.
Но с психологической точки зрения, толпа - это другое, в ней исчезает сознательная личность индивида, причем чувства всех отдельных единиц, образующих целое, именуемое толпой, принимают одно и, то, же направление, образуется коллективная душа толпы, имеющая временный характер. Такую толпу Лебон называет организованной (одухотворенной).
Главными характеристиками организованной толпы Лебон выделяет: исчезновение сознательной личности, ориентирование чувств и мыслей индивидов в одном направлении.
Индивиды толпы не обязательно должны присутствовать в одном месте. Достаточно, чтобы они обладали единообразием мыслей и чувств. Например, толпу может составлять, по Лебону, целый народ. Образование толпы не зависит от количества составляющих элементов - толпу могут составить и несколько человек (Лебон говорит о шести), а с другой стороны, если нет необходимых условий, и сто человек не превращаются в толпу. Жизнь толпы также различна по продолжительности. Поскольку в толпе доминируют бессознательные составляющие, толпа заурядна, попросту говоря, глупа, хотя может состоять из умных и образованных людей. В толпе может происходить накопление только глупости, а не ума.
Действия толпы подчиняются психологическому закону духовного единства толпы. Некоторые психологические черты характера общие у нее с изолированными индивидами, другие же, наоборот, присущи только ей одной и встречаются только в собраниях. Каковы бы ни были индивиды, составляющие одухотворенную толпу, каков бы ни был их образ жизни, занятия, их характер или ум. Одного их превращения в толпу достаточно для того, чтобы у них образовался род коллективной души, заставляющий их чувствовать совершенно иначе, чем думал бы, действовал и чувствовал каждый из них в отдельности.
Одухотворенная толпа представляет собой организм, образовавшийся из разнородных элементов, но временно носящих единый характер.
Лебон Г. выделяет причины того, что изолированный индивид отличается от индивида в толпе:
1. Верховенство бессознательного. Люди не сходные по своему уму могут обладать одинаковыми страстями, инстинктами и чувствами. Такие качества, как религиозные, политические взгляды, мораль, привязанности и антипатии управляются бессознательным и в толпе непременно соединяются вместе. В коллективной душе интеллектуальные способности индивидов и, следовательно, их индивидуальность, исчезают, верх берут бессознательные качества.
2. Сознание непреодолимой силы. Благодаря численности, индивид в толпе приобретает сознание непреодолимой силы. Вследствие того, что толпа анонимна и не несет в себе ответственности, индивид может поддаться таким инстинктам, которым он никогда не дает волю, когда бывает один.
3. Заразительность. В толпе всякое чувство, всякое действие заразительно. Заразительность может довести до того, что индивид будет в состоянии принести свои интересы в жертву коллективному интересу.
4. Восприимчивость к внушению. Различными способами индивида в толпе можно привести в такое состояние, когда у него исчезает сознательная личность, и он подчиняется всем внушениям лица, заставляющего его прийти в это состояние, совершая по его приказанию поступки, часто совершенно противоречащие его личному характеру и привычкам. Сознательная мозговая жизнь парализуется, человек становится рабом бессознательной деятельности своего спинного мозга. Толпе свойственна неудержимая стремительность: любую внушаемую идею толпа готова сразу же воплотить в действие.
Исчезновение сознательной личности, преобладание бессознательного, одинаковое направление чувств и идей, определяемое внушением, и стремление немедленно превратить внушенные идеи в действия - вот главные черты, характеризующие индивида в толпе. "Индивид престает быть самим собой и становится автоматом, у которого не существует своей воли".
Становясь частицей организованной толпы, человек спускается на несколько ступеней ниже по лестнице цивилизации, у него обнаруживается склонность к произволу, буйству, свирепости (толпа легко может совершить убийство, поджог), но также и к энтузиазму и героизму (толпа может пойти на смерть ради торжества какого-нибудь верования или идеи). "Индивид в толпе - песчинка среди массы других песчинок, вздымаемых и уносимых ветром".

Лебон говорит о том, что факторами, определяющими характер мнений верования толпы, являются "отдаленные" и "непосредственные" факторы.

Отдаленные факторы делают толпу доступной к восприятию известных убеждений и совершенно неспособной проникнутся некоторыми другими взглядами. Они подготавливают почву, на которой впоследствии внезапно развиваются какие-нибудь новые идеи, поражающие своей силой и результатами (раса, традиции, время, образование, политические и социальные учреждения).

Непосредственные факторы действуют уже на подготовленную отдаленными факторами почву и без этого не вызывают никаких результатов. Они порождают в толпе активную уверенность; т.е. облекают в известную форму идею и развивают ее со всеми последствиями. Благодаря ним, в толпе возникают решения, увлекающие ее (образы, опыт, слова и формулы, рассудок).

Лебон считает, что влияние расы таково, что ни один элемент не может перейти от одного народа к другому, не претерпев, тем самым, глубоких изменений. В традициях выражаются идеи, потребности и чувства прошлого расы, они являются своеобразным синтезом расы. Без традиций не может быть ни национальной души, ни цивилизации. Толпа является стойкой хранительницей идей и упорно противится их изменениям.

Время способствует возникновению, развитию и уничтожению верований, дает им силу и могущество. Оно подготавливает мнения и верования толпы, или почву для них. Политические и социальные учреждения, говорит Лебон, являются продуктом расы. Не они создают эпоху, а эпоха создает их. Не во власти народа менять учреждения, в его силах лишь менять их названия посредством насильственной революции. Но сущность их не изменится.

Необходимо изучить отдельно законы и учреждения каждого народа, для того, чтобы составить для себя ясное понятие о том, до какой степени они служат выражением потребностей расы, и уже потому не могут быть изменены насильственно. Народы управляются свойствами своего характера, и такие учреждения, которые не соответствуют характеру толпы, представляют собой, своего рода, заимствование одежды, переодевание.

В своей книге Лебон Г. описывает также чувства и нравственность толпы.

· Импульсивность, изменчивость, раздражительность толпы.
Изолированный индивид обладает способностью подавлять свои рефлексы, толпа - нет. Поэтому толпа легко повинуется импульсам: эти импульсы не в состоянии подавить ни личный интерес, ни чувство самосохранения индивида. Толпа всегда повинуется внешним импульсам, а так как импульсы по сути своей разнообразны, то отсюда вытекает чрезвычайная изменчивость толпы. Толпа может внезапно перейти от самой кровожадной жестокости к великодушию - всё зависит от импульса. Но хотя все желания толпы всегда бывают очень страстными, они все же продолжаются недолго, и толпа также мало способна проявить настойчивую волю, как и рассудительность. Численность создает в толпе чувство непреодолимого могущества, для нее не существует понятия о невозможности. Нормальное состояние толпы, натолкнувшейся на препятствие - это ярость.

· Податливость внушению и легковерие толпы.
Как бы ни была нейтральна толпа, она все-таки находится чаще всего в состоянии выжидательного внимания, которое облегчает всякое внушение. Под влиянием внушения, идея, овладевшая умом, стремится выразиться в действии. Блуждая на границе бессознательного, легко подчиняясь всяким внушениям, обладая буйными чувствами, толпа, лишенная всяких критических способностей, чрезвычайно легковерна. Невероятное для нее не существует, этим объясняется необычайная лёгкость, с которой создаются и распространяются легенды и самые невероятные рассказы. Например, такие великие люди как Геркулес, Будда - разве мы знаем хоть слово правды из их жизни? Внушаемостью Лебон объясняет существование коллективных галлюцинаций.
Из современной ему газетной хроники Лебон приводит рассказ об одной парижской привратнице, опознавшей в убитом мальчике своего исчезнувшего сына. Вслед за ней так же идентифицировали тело и ещё ряд знакомых семьи и учитель мальчика. Однако через 6 недель оказалось, что убитый был совсем другим ребёнком. Аналогичный механизм работает и при сеансе спиритов. Приведя ещё ряд примеров, Лебон делает практический вывод для судопроизводства и исторической науки: "Коллективные наблюдения - самые ошибочные из всех и чаще всего представляют не что иное, как иллюзию одного индивида, распространившуюся путём заразы и вызвавшую внушение".

· Преувеличение и однородность чувств толпы.
В толпе преувеличение чувств обуславливается тем, что чувства, распространяясь очень быстро посредством внушения и заразительности, вызывает всеобщее одобрение, которое и создает увеличение силы чувств. Однородность и преувеличение чувств толпы ведут к тому, что она не ведает ни сомнений, ни колебаний. Сила чувств еще более увеличивается отсутствием ответственности, уверенностью в безнаказанности.

· Нетерпимость, авторитетность и консерватизм толпы.
Не испытывая никаких сомнений относительно того, что есть истина, а что заблуждение, толпа выражает такую же авторитетность в своих суждениях, как и нетерпимость. Индивид может перенести противоречие и оспаривание, толпа никогда их не переносит (например, на любом публичном собрании оратор, который не согласен с мнением толпы, будет отвергнут, толпа не потерпит никаких возражений).
Толпа слишком управляется бессознательным и, поэтому, слишком подчиняется влиянию вековой наследственности. Изменчивость толпы выражается только поверхностным образом, в сущности же в толпе действуют консервативные инстинкты, столь же несокрушимые, как и у всех первобытных людей. Толпа питает самое священное уважение к традициям и бессознательный ужас, очень глубокий ко всякого рода новшествам, способным изменить реальные условия её существования.

· Нравственность.
Если под нравственностью понимать уважение социальных норм, подавление эгоистических побуждений, то без сомнения, толпа слишком импульсивна и изменчива, чтобы её можно было назвать нравственной (толпа может убить, поджечь, растерзать).
Если же под нравственностью понимать временное проявление таких качеств, как самоотверженность, преданность, бескорыстность, справедливость, то иногда толпа может показывать очень высокую нравственность. Действуя на индивида в толпе и вызывая у него чувство славы, мести, религии и патриотизма, легко можно заставить его пожертвовать даже своей жизнью. Даже совершенные плохие люди, находясь в толпе, проникаются временно самыми строгими принципами морали.

Рассматривая в своей книге проблему толпы, Лебон приходит к выводу, что она не может долго существовать без вожака. Толпа, предоставленная самой себе, по его мнению, быстро устает и стремится в рабство: ей необходим вожак. Вожак может быть умным и образованным, но эти качества, скорее даже вредят ему, чем приносят пользу. Ум делает человека более снисходительным, открывает перед ним сложность вещей, давая ему самому возможность выяснять и понимать, а также значительно ослабляет напряженность и силу убеждений, необходимых, чтобы быть вожаком. Великие вожаки всех времен и народов отличались чрезвычайной ограниченностью, причем наиболее ограниченные пользовались наибольшим влиянием.
Массы уважают только силу, и доброта их мало трогает, так как они смотрят на нее, как на одну из форм слабости. Симпатии толпы всегда были на стороне тиранов. Всегда готовая восстать против слабой власти, толпа раболепно преклоняется перед сильной властью.
Вожаки - это всегда люди действия. По словам Лебона, чаще всего вожаками бывают психически неуравновешенные люди, полупомешанные. Личный интерес, семья - всё приносится ими в жертву. Инстинкт самосохранения у них исчезает до такой степени, что единственная награда, к которой они стремятся - это мученичество. Напряженность их собственной веры придает их словам громадную силу внушения. Толпа всегда готова слушать человека, одаренного сильной волей и умеющего действовать на нее внушительным образом. Люди в толпе теряют свою волю и инстинктивно обращаются к тому, кто её сохранил. Лебон выделил следующий механизм действия вожаков:
утверждение - повторение - зараза.

В душе толпы преобладает не стремление к свободе, а потребность подчинения; толпа инстинктивно покоряется тому, кто объявляет себя ее лидером, властелином. Вожаков Лебон делит на две категории:

· люди энергичные, с сильной волей, проявляющейся лишь на короткое время. Они особенно пригодны для внезапных дерзких предприятий, для увеличения массы их приверженцев, несмотря на всю опасность этого.

· вожаки, встречающиеся гораздо реже. Обладают сильной и стойкой волей. Они - инстинктивные основатели религии и творцы великих дел. Они часто не отдают себе отчет в том, что можно достигнуть посредством упорной и сильной воли.

Кроме этого, Лебон Г. рассматривает следующую классификацию организованной толпы.

Разнородная толпа - состоит из индивидов, самых разнообразных по своей профессии и умственному развитию. К анонимной можно отнести, например, уличную толпу. К неанонимной - присяжных, парламентские собрания. Неанонимной толпе присуще чувство ответственности, которое придает её поступкам совершенно другое направление, чем в анонимной толпе.
Однородная толпа - выделяет трех видов:
1) секта (политические, религиозные) представляет первую степень организации однородной толпы - в её состав входят индивиды различной профессии и воспитания, различной среды, единственная связь между ними - это верования.
2) каста (военные, духовенство, рабочие) - самая высшая степень организации, доступная толпе - в её состав входят индивиды одной и той же профессии, происходящие приблизительно из одной среды, получившие одно и то же воспитание.
3) класс (буржуазия, крестьянство) - образуется индивидами различного происхождения, собравшихся в силу известных интересов, привычек, образовавшихся под влиянием одинакового образа жизни, воспитания.

Преступные толпы всегда вызваны каким-нибудь могущественным внушением. Индивиды, принявшие участие в совершении преступления, убеждены, что они исполнили свой долг. Общими чертами преступной толпы можно назвать восприимчивость к внушениям, легковерие, непостоянство, приоритет чувств, как хороших, так и дурных.

Избирательской толпой Лебон называет те собрания, которые созываются для избрания лиц на известные должности. Она представляет собой толпу разнородную. Общими чертами такой толпы являются слабая способность к рассуждениям, отсутствие критического духа, раздражительность, легковерие и односторонность.

Люди в толпе стремятся к сглаживанию умственных различий. Раса имеет большое значение и учреждения, и правительства играют лишь незначительную роль в жизни народов. Раса и цель насущных потребностей повседневной жизни - вот таинственные властелины, которые управляют судьбами нации.

Большое значение в теории Лебона имеют такие понятия, как рассуждения и воображение толпы . Рассуждения толпы основываются на ассоциациях, но они связаны между собой лишь кажущейся аналогией и последовательностью. В них замечается точно такая же связь, как и в идеях дикаря, полагающего, что если он съест сердце мужественного врага, то тем самым усвоит себе его храбрость. Ассоциация разнородных вещей, имеющих лишь кажущееся отношение друг к другу, и немедленное обобщение частных случаев - вот характеристичные черты рассуждений толпы. Подобного рода аргументация всегда выставляется теми, кто умеет управлять толпой. Сцепление логических рассуждений совершенно непонятно толпе, вот почему нам и дозволяется говорить, что толпа не рассуждает или рассуждает ложно и не подчиняется влиянию рассуждений. Оратор, находящийся в тесном общении с толпой, умеет вызвать образы, увлекающие её. Неспособность толпы правильно рассуждать мешает ей критически относиться к чему-либо, т. е. отличать истину от заблуждений и иметь определённое суждение о чем бы то ни было. Суждения толпы всегда навязаны ей и никогда не бывают результатом всестороннего обсуждения. Лёгкость, с которой распространяются иногда известные мнения, именно и зависит от того, что большинство людей не в состоянии составить себе частное мнение, основывающееся на собственных рассуждениях.
Воспроизводительная способность воображения у толпы очень развита и восприимчива к впечатлениям. Вызванные в уме толпы образы почти равняются реальным образам. Для толпы, неспособной ни к размышлению, ни к рассуждению, не существует, поэтому ничего невероятного. Вот почему толпа поражается больше всего чудесной и легендарной стороной событий.
Толпа, способная мыслить только образами, восприимчива только к образам. Только образы могут увлечь ее или породить в ней ужас и сделаться двигателями ее поступков. Влиять на толпу, действуя на ее ум и рассудок, т. е. путем доказательств, невозможно. Кто владеет искусством производить впечатление на воображение толпы, тот и обладает искусством ею управлять.
В заключении Лебон даёт краткую схему развития цивилизации. Её началом является скопление людей, объединившихся лишь вследствие случайностей - миграции, нашествий, побед. Связь между этими людьми осуществляет власть одного вождя. Прочности в такой толпе нет, это - варвары. Затем единство среды, потребностей, постоянные брачные связи превращают первичную толпу в расу. Возникает единство чувств и мыслей. Народ обретает свой идеал. Тогда и образуется цивилизация, появляются социальные институты. Но достигнув определённой степени могущества и сложности, цивилизация начинает разрушаться. Ослабляется идеал, в него перестают верить. Вместе с ослаблением идеала ветшают и институты. Коллективный эгоизм расы сменяется индивидуальным эгоизмом, уменьшается сила характера и способность к действию. Народ превращается в "агломерацию индивидов", которая, чтобы хоть как-то обеспечить порядок, всё больше апеллирует к силе государства. Но с потерей идеала народ становится толпой. Цивилизация оказывается во власти случайностей, "властвует чернь и выступают варвары". Цивилизация ещё может казаться прочной, но это всего лишь фасад, который рушится от первой же угрозы. Таким образом, историческое развитие, по Лебону, имеет циклическую траекторию.

Каждый человек в отдельности, как правило, хочет жить в мире и безопасности. Никому не нужны конфликты, противостояния, войны. У любого нормального человека сцены жестокости и насилия вызывают глубокое неприятие, а провозглашение кем-то из лидеров новых лозунгов вызывает, как минимум, желание разобраться: а действительно ли так хорошо то, к чему меня призывают, не стану ли я соломенной куклой в чужой игре. Но почему-то так иногда случается, что оказавшись в толпе, люди совершают поступки, которые в обычной ситуации показались бы им странными, неадекватными и даже неприемлемыми. Почему это происходит? В чем заключается так называемый «феномен толпы»?

Первые попытки подойти к этой проблеме с научной точки зрения еще в конце XIX – начале XX века предпринял французский социолог Густав Лебон. Его первые статьи на эту тему были опубликованы в 1895 г. в журнале «Revue scientific» («Научное обозрение»). А следующие, вышедшие в том же году в книге «Психология толпы», принесли ему широкую известность.

Согласно словарям, толпа - это бесструктурное скопление людей, лишенных ясно осознаваемой общности целей, но взаимно связанных сходством эмоционального состояния и общим объектом внимания. «При определенных конкретных обстоятельствах… скопление людей демонстрирует новые характеристики, совершенно отличающиеся от характеристик индивидов, из которых толпа состоит. Чувства и идеи всех собравшихся принимают единую направленность, а их сознательные личности растворяются в толпе, - писал Лебон в одной из своих работ. - Толпа похожа на листья, поднимаемые ураганом и разносимые в разные стороны, а затем падающие на землю».

Он считал, что толпа живёт самостоятельной жизнью. При этом количество людей переходит в качественно иное психическое и интеллектуальное состояние, в котором расовое, бессознательное общее у людей доминирует над индивидуальными способностями. Толпа обладает неким «общим разумом», создавая единое умонастроение, способное вдохновить людей как на героические, так и на варварские поступки, в зависимости от ситуации. Личность растворяется в толпе независимо от уровня ума, культуры, благосостояния.

Основные характеристики толпы, согласно теории, заключаются в следующем:

В толпе происходит уравнивание всех, сведение людей к одному уровню психических проявлений и поведения. Это явление Лебон объясняет идеей коллективного бессознательного: в толпе люди руководствуются лишь бессознательными представлениями, которые для всех одинаковы.

Толпа интеллектуально значительно ниже составляющих ее индивидов, она склонна к быстрому переключению внимания с одного объекта на другой, легко и некритично принимает даже самые фантастичные слухи и поддается воздействию призывов, лозунгов. Она слепо подчиняется лидерам, власть и престиж которых оказывают на нее почти магическое воздействие.

Человек в толпе способен совершить любые акты насилия, жестокости, вандализма, которые в обычных условиях ему представляются немыслимыми. «Кем бы ни были индивиды, составляющие толпу, как бы ни были они похожи или не похожи своим образом жизни, своими характерами, занятиями или разумом, факт превращения их в толпу ставит их во власть своего рода коллективного разума, заставляющего их чувствовать, думать и действовать таким образом, который совершенно отличен от их действий, чувств и того, как каждый индивид чувствовал, думал и действовал, если бы находился в одиночестве», - отмечал Лебон.

Толпа отличается повышенной эмоциональностью и импульсивностью. В толпе имеет место такое социально-психологическое явление, как эмоциональный резонанс. Люди при этом не просто соседствуют друг с другом, а «заражают» окружающих своими эмоциями. При этом, участники толпы, обмениваясь эмоциональными зарядами, постепенно накаляют общее настроение до такой степени, что происходит эмоциональный взрыв, с трудом контролируемый сознанием.

Лебон выделяет три основных фактора, благодаря которым формируются указанные свойства толпы.

Первый – анонимность:

Личность в толпе растворяется. Здесь нет имен и социальных статусов, есть только «гражданин в пальто», «женщина в шляпе» и т.д. «Толпа, - как писал Лебон, - становится анонимной и в силу этого - безответственной, чувство ответственности, которое вечно сдерживает индивида, тут исчезает полностью».

С одной стороны, участие в скоплении значительного числа людей создает у отдельного человека чувство силы, могущества, непобедимости; с другой - безликость и «безадресность» толпы делает отдельного человека анонимным, а это приводит к возникновению чувства личной безответственности: каждый полагает, что любые действия будут отнесены к толпе, а не к нему лично.

Второй фактор, по определению Лебона, - это «заражение»:

Под заражением здесь понимается распространение психического состояния одних людей на других.

Согласно теории, общее настроение и воображение распространяются, подобно инфекции, в результате воздействия трех механизмов:

Имитации - стремления одного человека подражать большинству, делать то, что делают остальные;

Внушаемости - состояния, в котором отдельный человек становится более восприимчивыми к образам, целям и предположениям, исходящим от других;

Цепной реакции - процесса, с помощью которого эмоции других людей вызывают у отдельного человека такие же чувства, что в свою очередь еще более усиливает чувства остальных в форме обратной связи.

Внушаемость Лебон выделяет в отдельный, влияющий на свойства толпы, фактор.

Это, по его мнению, наиболее важный механизм, поскольку он направляет поведение толпы. Следствием его воздействия становится то, что люди некритически воспринимают любые побуждения и призывы к действию и способны совершить такие поступки, которые находятся в полном противоречии с их сознанием, характером и привычками.

Любое внушаемое мнение, идею или убеждение толпа принимает или отвергает целиком и относится к ним либо как к абсолютным истинам, либо как к абсолютным заблуждениям. Толпе очень легко внушить, например, чувство обожания, заставляющее ее находить удовольствие в подчинении и готовности жертвовать собой ради своего идола.

Различные импульсы, которым повинуется толпа, всегда настолько сильны, что никакой личный интерес, даже чувство самосохранения, не в состоянии их подавить.

Еще более сила чувств толпы увеличивается из-за отсутствия ответственности. Уверенность в безнаказанности (чем многочисленнее толпа, тем она сильнее) и сознание значительного, хотя и временного, могущества дают возможность большому скоплению людей проявлять такие чувства и совершать такие действия, которые просто немыслимы и невозможны для отдельного человека.

Лебон делает вывод о том, что для влияния на толпу не нужны логика и аргументы, нужно просто рисовать «яркие картины», преувеличивать и повторять одно и то же, нужно увлекать, вдохновлять и поражать воображение.

Вот так все просто и, в то же время, неоднозначно.



Густав Лебон, книги которого до сих пор представляют огромный интерес для психологов, социологов, историков и др., считается создателем социальной психологии. Именно он смог максимально точно описать поведение толпы и причины, обуславливающие слепое подчинение масс диктаторам. Несмотря на то что большая часть трудов написана им еще в XIX веке, XX столетие испытало на себе впечатляющее влияние результатов его исследований. Важнейшее направление, в котором работал Густав Лебон - психология.

Образование

Густав Лебон родился в городе Ножан-ле-Ротру, во Франции, в дворянской семье. Несмотря на громкий титул, семья Лебон жила весьма скромно, без роскоши.

Окончив классическую школу, Густав поступил в университет в Париже на медицинский факультет. Дальнейшее его образование было связано с частым перемещением между европейскими, азиатскими и африканскими учебными заведениями. Уже во время учебы в университете Лебон начал публиковать свои статьи, которые положительно воспринимались читателями и вызывали интерес в научных кругах.

Вклад в развитие медицины

Врачебной практикой Лебон не занимался никогда, хотя его вклад в развитие медицины оценивается очень высоко, но осуществлен он был преимущественно посредством научных публикаций. Например, по результатам своей исследовательской работы, в 60-х годах девятнадцатого столетия, он написал статью о болезнях, которые возникают у людей, проживающих в сырой местности.

Увлечения и первые попытки понять причины того или иного поведения людей в различных ситуациях

Помимо медицины Лебон с удовольствием изучал антропологию, археологию и социологию. Некоторое время проработал военным врачом на фронте. Целью было получение возможности наблюдать и исследовать, как ведут себя люди в критических условиях. В начале 1870-х годов в нем пробудился интерес к психологии, что и определило дальнейшее направление его деятельности.

Важнейшие труды

Основная тема, которой в своих работах придерживался Густав Лебон, - философия толпы, ее характеристики и мотивы. Самым важным и наиболее популярным трудом Густава Лебона стала книга «Психология народов и масс».

Пребывание на фронте и наблюдение за большим количеством людей дало необходимую основу для выводов, и на страницах этого издания ему удалось рассказать о том, каким образом определяются мотивы того или иного поведения человека, и на основе этих данных он попытался объяснить причины ряда исторических событий. В дальнейшем была написана еще и «Психология толпы», завоевавшая не меньшее признание, а потом - «Психология социализма».

Влияние на ход истории

Проводя все эти исследования и четко формулируя на страницах своих книг вывод за выводом, Лебон не подозревал, что его труды лягут в основу становления фашистов. Однако, как ни прискорбно, своего рода учебным пособием для Адольфа Гитлера и Бенито Муссолини стала «Психология толпы».

Густав Лебон, безусловно, не ожидал, что окажет столь значимое влияние на ход истории. Многие его выводы подтвердились весьма точно, ведь вышеуказанные диктаторы во многом добились своих целей.

Бессознательные инстинкты во главе толпы

Будучи фактически отцом социальной психологии, Лебон впервые предпринял попытку объяснить наступление периода в существовании человечества, когда именно массы приобретают особенно важное значение. Он считал, что нахождение в условиях толпы приводит к тому, что у человека снижаются интеллектуальные способности, чувство ответственности и критичность по отношению к ситуации. Вместо этого бразды правления берут бессознательные инстинкты, которые и обуславливают сложное, но подчас примитивное поведения больших масс людей.

Лебон полагал, что наименее управляемы народы стран, в которых сконцентрировано наибольшее количество метисов. Для таких государств нужен очень сильный правитель, иначе не избежать волнений и анархии.

Интересные выводы были сделаны и о том, как прививались массовые религии. По мнению Лебона, когда насаждалась та или иная религия, народ принимал ее, но не полностью, а лишь присоединяя ее к своей старой вере, то есть, по сути, меняя название и содержание, адаптируя новшество к привычному вероисповеданию. Так, те религии, которые «спускались» на массы, претерпевали множество изменений в процессе адаптации среди людей того или иного народа.

Густав Лебон: толпа и предводитель

Человек, находящийся среди многих других подобных ему, как бы опускается по лестнице своего развития, легко отказывается от своих принципов, выводов, которые движут им обычно, когда он вне толпы. Он оказывается склонным к буйству, чрезмерной активности, которая проявляется как в предрасположенности к произволу и агрессии, так и в проявлении небывалого энтузиазма в достижении поставленных целей. Часто индивид в толпе поступает вразрез с собственными интересами и убеждениями.

В работе с толпой наиболее эффективно использовать простые и ясные образы, не несущие в себе ничего лишнего. Разве что они могут быть подкреплены каким-нибудь необычным, поражающим воображение фактом, например, что-нибудь из разряда чудесного или феноменального.

Согласно теории Лебона, предводители редко относятся к числу людей думающих, размышляющих. Чаще всего они более других склонны действовать. Крайне редко они видят глубину проблемы, потому что это ослабляет волю вожака, приводит к сомнениям и медлительности. Предводитель часто неуравновешен и впечатлителен, почти сумасшедший. Его идея, ориентиры могут быть нелепыми, безумными, однако его трудно остановить на пути к достижению цели. Негативное отношение его воодушевляет, испытываемые мучения - то, что приносит настоящему вожаку истинное удовлетворение. Их вера в собственные идеи, точка зрения столь тверда и непоколебима, что сила, с которой они влияют на умы окружающих, увеличивается стократно. Массы людей склонны слушать именно такого человека, которому удается сохранить волю, силу и стремление. Люди, оказавшиеся в толпе, чаще всего ими не обладают, поэтому неосознанно тянутся к более сильному и волевому человеку.

Предводители, согласно теории Лебона, категоричны и решительны в проявлении власти. Благодаря этой решительности, а также всеобъемлющей бескомпромиссности, им удается заставлять даже самых строптивых и непокорных людей исполнять их волю, даже если это происходит вразрез с истинными интересами человека. Вожаки вносят изменения в существующий порядок дел, вынуждают большинство соглашаться с их решениями и повиноваться им.

Из кого бы ни состояла толпа, она стремится быть в подчинении. Ей чуждо проявление власти, она для этого слишком слаба, именно поэтому всецело покоряется решительному предводителю, радуясь возможности оказаться в положении повиновения.

Образованность и эрудиция редко идут в ногу с качествами настоящего вожака, но если они есть, то, вероятнее всего, принесут своему обладателю несчастье. Будучи умным, человек неизбежно становится более мягким, ведь он имеет возможность заглянуть вглубь ситуации, понять те или иные стороны подчиненных ему людей и невольно ослабить хватку, пошатнуть свою власть. Именно поэтому большинство предводителей во все времена, как считал Густав Лебон, были людьми весьма узколобыми, более того, чем более ограничен был человек, тем больше было его влияние на толпу.

Такова была точка зрения Густава Лебона. Именно эти мысли легли в основу двух фундаментальных книг, ставших учебниками для самых жестоких диктаторов двадцатого века. Безусловно, сам ученый не предполагал, что у его трудов будут подобные почитатели и последователи.

Густав Лебон скончался в возрасте 90 лет в 1931 году, в своем доме в окрестностях Парижа.

Психология народов и масс

Г.Лебон
Психология народов и масс
Введение. СОВРЕМЕННЫЕ ИДЕИ РАВЕНСТВА И ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИСТОРИИ
Возникновение и развитие идеи равенства. -- Произведенные ею последствия. -- Во что обошлось уже ее приложение. Нынешнее ее влияние на массы. -- Задачи, намеченные в настоящем труде. -- Исследование главных факторов общей эволюции народов. -- Возникает ли эта эволюция из учреждений? -- Не заключают ли в себе элементы каждой цивилизации -- учреждения, искусства, верования и пр. -- известных психологических основ, свойственных каждому народу в отдельности? -- Значение случая в истории и неизменные законы. -- Трудность изменить наследственные идеи в данном субъекте.
Идеи, правящие учреждениями народов, претерпевают очень длинную эволюцию. Образуясь очень медленно, они вместе с тем очень медленно исчезают. Став для просвещенных умов очевидными заблуждениями, они еще очень долгое время остаются неоспоримыми истинами для толпы и продолжают оказывать свое действие на темные народные массы. Если трудно внушить новую идею, то не менее трудно уничтожить старую. Человечество постоянно с отчаянием цепляется за мертвые идеи и мертвых богов.
Уже почти полтора века прошло с тех пор, как поэты и философы, крайне невежественные относительно первобытной истории человека, разнообразия его душевного строя и законов наследственности бросили в мир идею равенства людей и рас.
Очень обольстительная для масс, эта идея вскоре прочно укрепилась в их душе и не замедлила принести свои плоды. Она потрясла основы старых обществ, произвела одну из страшнейших революций и бросила западный мир в целый ряд сильных конвульсий, которым невозможно предвидеть конца.
Без сомнения, некоторые из неравенств, разделяющих индивидуумов и расы, были слишком очевидны, чтобы приходилось серьезно их оспаривать; но люди легко успокаивались на том, что эти неравенства -- только следствия различия в воспитании, что все люди рождаются одинаково умными и добрыми и что одни только учреждения могли их развратить. Средство против этого было очень простое: перестроить учреждения и дать всем людям одинаковое воспитание. Таким-то образом учреждения и просвещение стали великими панацеями современных демократий, средством для исправления неравенств, оскорбительных для великих принципов, являющихся единственными божествами современности.
Впрочем, новейшие успехи науки выяснили все бесплодие эгалитарных теорий и доказали, что умственная бездна, созданная прошлым между людьми и расами, может быть заполнена только очень медленными наследственными накоплениями. Современная психология вместе с суровыми уроками опыта показала, что воспитание и учреждения, приспособленные к известным лицам и к известным народам, могут быть очень вредны для других. Но не во власти философов изъять из обращения идеи, пущенные ими в мир, когда они убедятся в их ложности. Как вышедшая из берегов река, которую не в состоянии удержать никакая плотина, идея продолжает свой опустошительный, величественный и страшный поток.
И смотрите, какова непобедимая сила идеи! Нет ни одного психолога, ни одного сколько-нибудь просвещенного государственного человека, и в особенности -- ни одного путешественника, который бы не знал, на сколько ложно химерическое понятие о равенстве людей, перевернувшее мир, вызвавшее в Европе гигантскую революцию и бросившее Америку в кровавую войну за отделение Южных Штатов от Северо-Американского Союза; никто не имеет нравственного права игнорировать то, насколько наши учреждения и воспитание гибельны для низших народов; и за всем тем не найдется ни одного человека -по крайней мере во Франции -- который бы, достигнув власти, мог противиться общественному мнению и не требовать этого воспитания и этих учреждений для туземцев наших колоний. Применение системы, выведенной из наших идей равенства, разоряет метрополию и постепенно приводит все наши колонии в состояние плачевного упадка; но принципы, от которых система берет начало, еще не поколебленны.
Будучи, впрочем, далекой от упадка, идея равенства продолжает еще расти. Во имя этого равенства социализм, долженствующий, по-видимому, в скором времени поработить большинство народов Запада, домогается обеспечить их счастье. Его именем современная женщина требует себе одинаковых прав и одинакового воспитания с мужчиной.
О политических и социальных переворотах, произведенных этими принципами равенства, и о тех гораздо более важных, какие им суждено еще породить, массы нисколько не заботятся, а политическая жизнь государственных людей слишком коротка для того, чтобы они об этом более беспокоились. Впрочем, верховный властелин современности -- общественное мнение, и было бы совершенно невозможно не следовать за ним.
Для оценки социальной важности какой-нибудь идеи нет более верного мерила, чем та власть, какой она пользуется над умами. Заключающаяся в ней доля истины или лжи может представлять интерес только с точки зрения философской. Когда истинная или ложная идея перешла у масс в чувство, то должны постепенно проявляться все вытекающие из нее последствия.
Итак, посредством просвещения и учреждений нужно приступить к осуществлению современной мечты о равенстве. С их помощью мы стараемся, исправляя несправедливые законы природы, отлить в одну форму мозги негров из Мартиники, Гваделупы и Сенегала, мозги арабов из Алжира и наконец мозги азиатов. Конечно, это -- совершенно неосуществимая химера, но разве не постоянная погоня за химерами составляла до сих пор главное занятие человечества? Современный человек не может уклониться от закона, которому подчинялись его предки.
Я в другом месте показал плачевные результаты, произведенные европейским воспитанием и учреждениями на низшие народы. Точно также я изложил результаты современного образования женщин и не намереваюсь здесь возвращаться к старому. Вопросы, которые нам предстоит изучить в настоящем труде, будут более общего характера. Оставляя в стороне подробности, или касаясь их лишь постольку, поскольку они окажутся необходимыми для доказательства изложенных принципов, я исследую образование и душевный строй исторических рас, т.е. искусственных рас, образованных в исторические времена случайностями завоеваний, иммиграций и политических изменений, и постараюсь доказать, что из этого душевного строя вытекает их история. Я установлю степень прочности и изменчивости характеров рас и попытаюсь также узнать, идут ли индивидуумы и народы к равенству или, напротив, стремятся как можно больше отличаться друг от друга. Доказав, что элементы, из которых образуется цивилизация (искусство, учреждения, верования), составляют непосредственные продукты расовой души, и поэтому не могут переходить от одного народа к другому, я определю те непреодолимые силы, от действия которых цивилизации начинают меркнуть и потом угасают. Вот вопросы, которые мне уже приходилось не раз обсуждать в моих трудах о цивилизациях Востока. На этот маленький том следует смотреть только как на краткий их синтез.
Наиболее яркое впечатление, вынесенное мною из продолжительных путешествий по различным странам, -- это то, что каждый народ обладает душевным строем столь же устойчивым, как и его анатомические особенности, и от него-то и происходят его чувства, его мысли, его учреждения, его верования и его искусства. Токвиль и другие знаменитые мыслители думали найти в учреждениях нардов причину их развития. Я же убежден в противном, и надеюсь доказать, беря примеры как раз из тех стран, которые изучал Токвиль, что учреждения имеют на развитие цивилизаций крайне слабое влияние. Они чаще всего являются следствиями, но очень редко бывают причинами.
Без сомнения, история народов определяется очень различными факторами. Она полна особенными событиями, случайностями, которые были, но могли и не быть. Однако рядом с этими случайностями, с этими побочными обстоятельствами существуют великие неизменные законы, управляющие общим ходом каждой цивилизации. Эти неизменные, самые общие и самые основные законы вытекают из душевного строя рас. Жизнь народа, его учреждения, его верования и искусства суть только видимые продукты его невидимой души. Для того, чтобы какой-нибудь народ преобразовал свои учреждения, свои верования и свое искусство, он должен сначала переделать свою душу; для того, чтобы он мог передать другому свою цивилизацию, нужно, чтобы он в состоянии был передать ему также свою душу. Без сомнения, не то нам говорит история; но мы легко докажем, что, записывая противоположные утверждения, она вводит себя в обман пустыми видимостями.
Мне пришлось однажды изложить пред большим конгрессом некоторые из развиваемых в настоящем труде идей. Собрание состояло из всякого рода выдающихся людей: из министров, губернаторов колоний, адмиралов, профессоров, ученых, принадлежавших к цвету различных наций. Я рассчитывал встретить в подобном собрании некоторое единомыслие относительно основных вопросов. Но его вовсе не было. Высказанные мнения оказались совершенно не зависящими от степени культурности тех, кто их высказывал. Передавали эти мнения главным образом то, что составляло наследственные чувства различных рас, к которым принадлежали члены названного конгресса. Никогда мне не было так ясно, что люди каждой расы обладают, несмотря на различие их социального положения, неразрушимым запасом идей, традиций, чувств, способов мышления, составляющих бессознательное наследство от их предков, против которого всякие аргументы совершенно бессильны.
В действительности мысль людей преобразуется не влиянием разума. Идеи начинают оказывать свое действие только тогда, когда они после очень медленной переработки преобразовались в чувства и проникли, следовательно, в темную область бессознательного, где вырабатываются наши мысли. Для внушения идей книги имеют не большую силу, чем слово. Точно также не с целью убеждать, но чаще всего с целью развлечься, тратят философы свое время на писание. Лишь только человек выходит из обычного круга идей среды, в которой ему приходится жить, он должен заранее отказаться от всякого влияния и довольствоваться узким кругом читателей, самостоятельно пришедших к идеям, аналогичным с теми, которые он защищает. Одни только убежденные апостолы обладают властью заставить себя слушать, плыть против течения, изменять идеал целого поколения, но это чаще всего благодаря узости их мысли и известной дозе фанатизма, в чем им нельзя завидовать. Впрочем, не писанием книг они доставляют торжество какому-нибудь верованию. Они долго спят в земле, прежде чем вздумается литераторам, занятым фабрикацией легенд о них, заставить их говорить.
Первый отдел. ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ СВОЙСТВА РАС
Глава первая. ДУША РАС
Как натуралисты классифицируют виды. -- Приложение к человеку их методов. -- Слабая сторона современных классификаций человеческих рас. -Основания психологической классификации. -- Средние типы рас. -- До какой степени позволяет их установить наблюдение. -- Психологические факторы, определяющие средний тип расы. -- Влияние предков и непосредственных родителей. -- Общее психологическое достояние, каким обладают все индивидуумы известной расы. -- Громадное влияние умерших поколений на современные. -- Математические основания этого влияния. -- Как коллективная душа распространяется от семьи на деревню, город, провинцию. -- Преимущества и опасности, вытекающие из образования города, как обособленного целого. -Обстоятельства, при которых образование коллективной души невозможно. -Пример Италии. -- Как естественные расы уступили место историческим расам.
Натуралисты основывают свою классификацию видов на присутствии известных анатомических особенностей, воспроизводимых наследственностью с правильностью и постоянством. Мы теперь знаем, что эти особенности изменяются наследственным накоплением незаметных изменений; но если рассматривать только краткий период исторических времен, то можно сказать, что виды неизменны.
В приложении к человеку методы классификации натуралистов дали возможность установить известное число совершенно отличных типов. Основываясь на чисто анатомических признаках, таких, как цвет кожи, форма и емкость черепа, стало возможным установить, что человеческий род состоит из многих совершенно отличных видов и вероятно очень различного происхождения. Для ученых, относящихся с благоговением к мифологическим традициям, эти виды суть не более, чем расы. Но, как основательно сказал кто-то, "если-бы негр и кавказец были улитками, то все зоологи единогласно утверждали бы, что они составляют различные виды, которые никогда не могли происходить от одной и той же пары, от которой они постепенно отдалялись".
Эти анатомические особенности, по крайней мере, те из них, которые имеют отношение к нашему анализу, допускают только общие, очень грубые, подразделения. Их различия появляются только у человеческих видов, совершенно отличных друг от друга, например, у белых, негров и желтых. Но народы, очень похожие по своему внешнему виду, могут сильно отличаться своими способами чувствовать и действовать, и, следовательно, своими цивилизациями, своими верованиями и своими искусствами. Возможно ли соединить в одну группу испанца, англичанина и араба? Не бросаются ли всем в глаза существующие между ними психические различия и не читаются ли они на каждой странице их истории?
За недостатком анатомических особенностей хотели опереться для классификации известных народов на различные элементы, такие, как языки, верования и политические учреждения; но подобные классификации не выдерживают серьезной критики. При случае мы покажем, что многие народы сумели ассимилироваться, преобразовав чужие языки, верования и учреждения настолько, чтобы они могли согласоваться с их душевным складом.
Основания для классификации, которых не могут дать анатомия, языки, среда, политические группировки, даются нам психологией. Последняя показывает, что позади учреждений, искусств, верований, политических переворотов каждого народа находятся известные моральные и интеллектуальные особенности, из которых вытекает его эволюция. Эти-то особенности в своей совокупности и образуют то, что можно назвать душой расы.
Каждая раса обладает столь же устойчивой психической организацией, как ее анатомическая организация. Что первая находится в зависимости от устройства мозга, в этом трудно сомневаться. Но так как наука еще недостаточно ушла вперед, чтобы показать нам детали его механизма, то мы не можем брать его за основание. Впрочем ближайшее знакомство с ним нисколько не может изменить описания психической организации, которая из него вытекает и которую открывает нам наблюдение.
Моральные и интеллектуальные особенности, совокупность которых выражает душу народа, представляют собой синтез всего его прошлого, наследство всех его предков и побудительные причины его поведения. У отдельных индивидуумов той же расы они кажутся столь же изменчивыми, как черты лица; но наблюдение показывает, что большинство индивидуумов этой расы всегда обладает известным количеством общих психологических особенностей, столь же прочных, как анатомические признаки, по которым классифицируются виды. Как и эти последние, психологические особенности воспроизводятся наследственностью с правильностью и постоянством.
Этот агрегат общих психологических особенностей составляет то, что обоснованно называют национальным характером. Их совокупность образует средний тип, дающий возможность определить народ. Тысяча французов, тысяча англичан, тысяча китайцев, взятых случайно, конечно, должны отличаться друг от друга; однако они обладают в силунаследственности их расы общими свойствами, на основании которых можно воссоздать идеальный тип француза, англичанина, китайца, аналогичный идеальному типу, какой представляет себе натуралист,когда он в общих чертах описывает собаку или лошадь. В приложении к различным разновидностям собаки или лошади подобное описание может заключать только признаки, общие всем, но ничуть не те, по которым можно различать их многочисленные породы.
Если только раса достаточно древняя и, следовательно, однородная, то средний ее тип достаточно ясно определился, чтобы быстро укрепиться в уме наблюдателя.
Когда мы посещаем чужой народ, то только поражающие нас особенности можно признать общими всем обитателям объезжаемой нами страны, потому что одни только они постоянно повторяются.
Индивидуальные отличия редко повторяются, а потому и ускользают от нас; и вскоре мы не только умеем различать с первого взгляда англичанина, итальянца, испанца, но начинаем замечать в них известные моральные и интеллектуальные особенности, которые составляют как раз те основные черты, о которых мы говорили выше. Англичанин, гасконец, нормандец, фламандец соответствуют в нашем уме вполне определенному типу, который мы можем легко описать. В приложении к отдельному индивидууму описание может быть очень недостаточным, а иногда неверным; но в приложении к большинству индивидуумов известной расы оно дает самое верное его изображение. Бессознательная мозговая работа, с помощью которой определяются физический и психических тип какого-нибудь народа, совершенно тождественна по существу с методом, который дает возможность натуралисту классифицировать виды.
Эта тождественность психической организации большинства индивидуумов известной расы имеет очень простые физиологические основания. Каждый индивидуум в действительности есть продукт не только его непосредственных родителей, но еще -- своей расы, т.е. всего ряда его предков. Ученый экономист Шейсон вычислил, что во Франции, если считать по три Поколения на столетие, каждый из нас имеет в своих жилах кровь по крайней мере 20 миллионов современников какого-либо тысячелетия... "Все жители одной и той же местности, одной и той же провинции по необходимости имеют общих предков, сделаны из одной глины, носят один отпечаток, и постоянно приводятся обратно к среднему типу той длинной и тяжелой цепью, которой они суть только последние звенья. Мы одновременно дети своих родителей и своей расы. Не только чувство, но еще физиология и наследственность делают для нас отечество второй матерью".
Если перевести на язык механики влияния, которым подвергается индивидуум и которые руководят его поведением, то можно сказать, что они бывают троякого рода. Первое и, вероятно, самое важное, -- влияние предков; второе -- влияние непосредственных родителей; третье, которое обыкновенно считают самым могущественным и которое, однако, есть самое слабое, -влияние среды. Эта последняя, если понимать под нею различные физические и нравственные влияния, которым подвергается человек в продолжение своей жизни и, конечно, в продолжение своего воспитания, производит только очень слабые изменения. Влияния среды начинают оказывать реальное действие только тогда, когда наследственность накапливала их в одном и том же направлении в течение очень долгого времени.
Что бы человек ни делал, он всегда и прежде всего -- представитель своей расы. Тот запас идей и чувств, который приносят с рождением на свет все индивидуумы одной и той же расы, образует душу расы. Невидимая в своей сущности, эта душа очень видима в своих проявлениях, так как в действительности она управляет всей эволюцией народа.
Можно сравнивать расу с соединением клеточек, образующим живое существо. Эти миллиарды клеточек имеют очень непродолжительное существование, между тем как продолжительность существования образованного их соединением существа относительно очень долгая; клеточки, следовательно, одновременно имеют жизнь личную и жизнь коллективную, жизнь существа, для которого они служат веществом. Точно так же каждый индивидуум какой-нибудь расы имеет очень короткую индивидуальную жизнь и очень долгую коллективную. Эта последняя есть жизнь расы, в которой он родился, продолжению которой он способствует и от которой он всегда зависит.
Раса поэтому должна быть рассматриваема как постоянное существо, не подчиненное действию времени.
Это постоянное существо состоит не только из живущих индивидуумов, образующих его в данный момент, но также из длинного ряда мертвых, которые были их предками. Чтобы понять истинное значение расы, следует продолжить ее одновременно в прошедшее и в будущее. Они управляют неизмеримой областью бессознательного, -- той невидимой областью, которая держит под своей властью все проявления ума и характера. Судьбой народа руководят в гораздо большей степени умершие поколения, чем живущие. Ими одними заложено основание расы. Столетие за столетием они творили идеи и чувства и, следовательно, все побудительные причины нашего поведения. Умершие поколения передают нам не только свою физическую организацию; они внушают нам также свои мысли. Покойники суть единственные неоспоримые господа живых. Мы несем тяжесть их ошибок, мы получаем награду за их добродетели.
Образование психического склада народа не требует, как создание животных видов, тех геологических периодов, громадная продолжительность которых не поддается нашим вычислениям. Оно, однако, требует довольно долгого времени. Чтобы создать в таком народе, как наш, и то еще в довольно слабой степени, ту общность чувств, которая образует его душу, нужно было более десяти веков.
Этот период, очень длинный для наших летописей, в действительности довольно короток. Если столь относительно ограниченный промежуток времени достаточен, чтобы закрепить известные особенности, то это обусловливается тем, что действующая в продолжение известного времени в одном направлении какая-нибудь причина быстро производит очень большие результаты. Математики нам доказали, что когда эта причина продолжает производить одно и то же следствие, то причины растут в арифметической прогрессии (1, 2, 3, 4, 5...), а следствия -- в геометрической прогрессии (2, 4, 8, 16, 32...).
Причины суть логарифмы следствий. В известной задаче об удвоении хлебных зерен на шахматной доске соответственный номер шахматной клетки есть логарифм числа хлебных зерен. Точно так же для капитала, отданного на сложные проценты, закон возрастания таков, что число лет есть логарифм возросшего капитала. Этими соображениями объясняется тот факт, что большинство социальных явлений может быть выражено быстро возрастающими геометрическими кривыми.
В другой работе мне пришлось доказать, что они могут выражаться аналитически уравнением параболы или гиперболы.
Может быть самое важное дело французской революции было то, что она ускорила это образование почти совершенным уничтожением мелких национальностей: пикардийцев, фламандцев, бургундцев, гасконцев, бретонцев, провансальцев и т.д., между которыми Франция была некогда раздроблена. Нужно, впрочем, чтобы объединение было полное, и именно потому, что французы состоят из слишком различных рас и имеют, следовательно, слишком различные идеи и чувства, они делаются жертвами раздоров, каких не знают более однородные народы, например, англичане. У этих последних англосакс, нормандец, древний бретонец, в конце концов слившись, образовали очень однородный тип, поэтому и образ действия их одинаков. Благодаря этому слиянию, они в конце концов прочно приобрели себе следующие три главных основы народной души: общие чувства, общие интересы, общие верования. Когда какая-нибудь нация достигла этого объединения, то устанавливается инстинктивное согласие всех ее членов по всем крупным вопросам и серьезные разногласия не могут возникать более в ее недрах. Эта общность чувств, идей, верований и интересов, созданная медленными наследственными накоплениями, придает психическому складу народа большое сходство и большую прочность, обеспечивая ему в то же время громадную силу. Она создала величие Рима в древности, превосходство англичан в наши дни, С того времени, как она исчезает, народы распадаются. Роль Рима кончилась, когда он перестал ею обладать.
Всегда в большей или меньшей степени существовало у всех народов и во все века это сплетение наследственных чувств, идей, традиций и верований, образующее душу какого-нибудь сообщества людей, но его прогрессивное расширение совершалось крайне медленно. Ограниченная в начале пределами семьи и постепенно распространявшаяся на деревню, город, провинцию, коллективная душа охватила собой всех жителей страны только в сравнительно недавнее время. Только тогда возникло понятие отечества в том смысле, как мы его ныне понимаем. Оно становится возможным только тогда, когда образовалась национальная душа.
Греки никогда не поднимались выше понятия города, и их города всегда воевали друг с другом, потому что они всегда были очень чужды друг другу.
Индия в продолжение 2000 лет не знала другой формы единения, кроме деревни, и вот почему она в течение двух тысячелетий жила всегда под властью чужеземных властителей, эфемерные монархии которых с такой же легкостью разрушались, как и возникали.
Очень слабое, с точки зрения военного могущества, понятие города как исключительного отечества, было, напротив, всегда очень сильно относительно развития цивилизации. Менее обширная, чем душа отечества, душа города бывала иногда более плодовита. Афины -- в древности, Флоренция и Венеция -- в средние века показывают нам, какой степени цивилизации могут достигнуть небольшие скопления людей.

ПСИХОЛОГИЯ масс - ученый Гюстав Лебон в конце XIX века предсказал катастрофы ХХ века, которые протрясли мыслящих людей

Французский ученый Гюстав Лебон в конце XIX века предчувствовал грядущие общественные перемены и катастрофы XX века, потрясшие интеллектуалов следующих поколений. Он первым попытался осмыслить феномен массы: Лебон наделил толпу целостностью, уникальными психологическими характеристиками и способностью проявлять свою бессознательную волю, он признал в ней нового актора общественного процесса. T&P публикуют тезисы лекции, посвященной основателю социальной психологии.

«В числе специальных свойств, характеризующих толпу, мы встречаем, например, такие: импульсивность, раздражительность, неспособность обдумывать, отсутствие рассуждения и критики, преувеличенную чувствительность и т.п., которые наблюдаются у существ, принадлежащих к низшим формам эволюции, как то: у женщин, дикарей и детей», - так писал Гюстав Лебон в своей работе «Психология народов и масс», вышедшей в 1895 году. Сегодня эта цитата кажется малонаучной, хамской или, в лучшем случае, забавной. Однако «утраченная радость писать без сносок» во времена французского мыслителя могла породить и более забористые афоризмы. Несмотря на это, сегодня Гюстав Лебон по праву считается основателем психологии толп и, более того, социальной психологии в целом.

Для правильного понимания взглядов Лебона важно трезво оценивать его расовую теорию, которая изложена в первой части книги - «Психологии народов». Сейчас она выглядит весьма архаичной, но во второй половине XIX - начале XX века расово-антропологический подход считался абсолютно нормальным инструментом, помогающим исследователю объяснять как исторические, так и социальные процессы.

Как и многие другие ученые своего времени, Лебон выстраивает простую иерархию рас, деля человечество на примитивные (например, жители Австралии-Океании), низшие (негры), средние (азиатские народы) и, конечно, высшие расы (индоевропейские народы). Раса при этом понимается как историческая единица, то есть совокупность людей, объединенных общей историей и обладающей общими психологическими характеристиками - тем, что Лебон назвал «душой расы» или что мы бы сейчас назвали ментальностью. Например, и англичане, и французы определяются не как нации, а как расы. Естественные, то есть антропологически чистые расы могут существовать только в рамках сообществ примитивного типа. Исторические расы могут сформироваться при условии того, что скрещивающиеся этносы более или менее равночисленны, не слишком отличаются своей антропологической и психической конституцией и долгое время находились под воздействием одной и той же среды. Высшие классы высших рас значительно различаются между собой, в то время как низшие классы более или менее тождественны, и в свою очередь могут быть приравнены к любому из представителей низшей расы.

Основная отличительная особенность толп - это наличие некоего коллективного бессознательного, которое обязывает индивидов, находящихся в толпе, отринуть индивидуальное сознание и подчинить разум и чувства единому целому

Французский ученый утверждал, что культура, язык, все социальные, политические и образовательные институты являются производными от «расовой души», свойства которой с течением времени изменяются крайне мало. Вспомните Ивана Ильина с его «Каждый народ заслуживает своего правительства». Если одна раса перенимает от другой, психологически неродственной, расы, например, архитектурный стиль или религию, то последние подвергаются изменениям в соответствие с «душой» принимающей расы, иногда трансформируясь до неузнаваемости. Помимо влияния коллективной души развитие любой цивилизации подвержено влиянию идей, которые, для того, чтобы прочно войти в структуру психики каждого индивида, проходят путь через догматы к предрассудкам, которые, в свою очередь, становятся составляющей расовой «души».

Если первая часть труда Лебона достаточно типична, то вторая часть, «Психология масс», явилась прорывом в изучении психологии коллективов. До Лебона на вопрос «Что такое толпа?» существовало три варианта ответа, по меткому выражению Сержа Московичи, «в такой же степени неполных, как и универсальных».

Первый ответ предполагал понимание толпы как случайного скопления людей, например на улице или в метро по пути на работу. Предметом науки такая толпа не является, поскольку несет элемент асоциальности из-за нахождения ее членов вне рамок социальных институтов. Невозможно в таком случае определить, представителями каких групп и классов являются индивиды, и, следовательно, невозможно их изучать. Второй ответ представлял толпу как безумную, одержимую массу, как если бы это скопление состояло сплошь из психически больных людей.

И наконец, третий ответ говорит о преступной толпе. Данный подход выразился наиболее ярко в работах итальянцев Чезаре Ломброзо и Сципиона Сигеле. Для них психология масс - это часть криминалистики и криминальной антропологии. Толпа, в их понимании, состоит из людей с антиобщественными наклонностями, подверженными разрушительным инстинктам, жестокости и террористическому мышлению. Однако этот криминальный аспект открывает толпе дорогу к политике, в которой замешаны уже разнообразные социальные движения: например, анархисты или социалисты.

Лебон же, в свою очередь, выходит за рамки этих трактовок, предлагая простую идею: основная отличительная особенность толп - это наличие некоего коллективного бессознательного, которое обязывает индивидов, находящихся в толпе, отринуть индивидуальное сознание и подчинить разум и чувства единому целому. Личностные характеристики индивида в толпе имеют незначительное влияние на его поведение - механизмы распространения настроений будут неизменны.

Толпа мыслит образами и восприимчива к чудесному, поэтому тот лидер, который сможет «загипнотизировать» толпу, представить свои идеи в виде ясных, конкретных, однозначных образов, не требующих рассуждений и не допускающих дискуссий, сможет вызвать в ней как минимум симпатию, а то и страстный фанатизм

Лебон говорит о наступлении «века толпы» в противовес предшествовавшему периоду власти малочисленной аристократии. Господство толпы, по мнению ученого, ведет к хаосу. Несмотря на это, исследователь отказывается от понимания толпы как исключительно преступного сборища. Несомненно, что коллективное бессознательное, как и бессознательное вообще, побуждает индивида совершать низменные, порочные поступки, поскольку в этом случае его действия подчинены инстинктам. Однако те же инстинкты и неспособность к рассуждению могут заставить толпу действовать героически, так, как не стал бы действовать индивид в одиночку.

Подобные идеи, безусловно, появлялись и до Лебона, но серьезного значения им не придавалось, поскольку толпа не рассматривалась в качестве самостоятельного актора в социальных и политических процессах, который бы обладал специфическими психологическими характеристиками, однозначно не сводимыми к тупой жестокости и агрессии. Причинами появления этих специальных черт является сознание непреодолимой силы, приобретаемое индивидом в толпе благодаря ее численности, заразительность и восприимчивость к внушению. Исходя из этого, толпе свойственны импульсивность, раздражительность, нетерпимость, преувеличение и односторонность чувств, то есть ее действия будут подобны поведению маленького капризного ребенка. Причем эта модель будет подчинять индивида, он будет руководствоваться не своими личными, а коллективными интересами бессознательного толпы.

Толпа мыслит образами и восприимчива к чудесному, поэтому тот лидер, который сможет «загипнотизировать» толпу, представить свои идеи в виде ясных, конкретных, однозначных образов, не требующих рассуждений и не допускающих дискуссий, сможет вызвать в ней как минимум симпатию, а то и страстный фанатизм. Эти чувства будут тем более сильны, чем в большей степени вожак обладает обаянием. Это может быть как врожденное, личное обаяние, так и приобретенное: люди с большим трепетом будут внимать словам прославленного полководца, увешанного орденами, чем безвестного оратора. Плюс к этому, как отмечает Лебон, «обыкновенно вожаки не принадлежат к числу мыслителей - это люди действия. Они не обладают проницательностью, так как проницательность ведет обыкновенно к сомнениям и бездействию». Воздействуя на толпу посредством утверждения и повторения, вожак может заразить ее идеями, которые впоследствии утвердятся в сознании толпы в качестве руководства к действию.

Что же видел Лебон, вглядываясь в прогнозируемую им эру толпы? Какие опасности он представлял, создавая концепцию психологии толп? В первую очередь Лебон видел в толпе угрозу цивилизации. Все эти массы людей для него - это «коллективные варвары», которые несут с собой хаос и анархию, рождающиеся из бессознательного. Такими он представлял, например, социалистов или анархистов. Лебон - пессимист, но пессимист, у которого еще есть надежда. Многие его соотечественники (например, Жозеф Артюр де Гобино) прямо говорили о скорой гибели европейской цивилизации. Лебон же пытается предостеречь и предупредить, что наиболее ясно отражено на последних страницах книги, где исследователь в нескольких абзацах рисует цельный путь развития любой цивилизации, начиная от рождения, через расцвет в погоне за мечтой, к упадку и гибели. опубликовано