Переяславская рада. "Чтоб мы едино все навеки были"

<...> 1 октября в Москве был созван земский собор всех чинов московского государства. В Грановитой палате, где проходил собор, было объявлено " о неправдах польского короля и о присылках гетмана Богдана Хмельницкого с челобитьем о подданстве". До сведения собравшихся было доведено о результатах миссии князя Репнина-Оболенского и предыдущих посольств в Варшаву, об отказе поляков в наказании виновных в умалении титулов царского величества (самого Алексея Михайловича и его отца Михаила Федоровича). Думный дьяк сообщил также, что государь готов был простить виновных в оскорблении царской чести взамен на уничтожение унии на Украине и отказ от преследования православных, но поляки и на это не согласились. Наконец, извещалось, что гетман Хмельницкий с Запорожским Войском уже много лет просит принять его под царскую руку и далее тянуть с решением этого вопроса нельзя, так как турецкий султан прислал к гетману послов и зовет казаков под свою власть.

После этого собору предлагалось ответить на вопрос: принимать или не принимать гетмана запорожского со всем войском под царскую руку?

Собор (собственно его боярская часть) принял следующее решение:

"за честь царей Михаила и Алексея стоять и против польского короля войну вести, а терпеть того больше нельзя. Гетмана Богдана Хмельницкого и все Войско Запорожское с городами их и землями чтоб государь изволил принять под свою высокую руку для православной христианской веры и святых божьих церквей, да и потому доведется их принять: в присяге Яна Казимира короля написано, что ему никакими мерами за веру самому не теснить и никому этого не позволять; а если он этой присяги не сдержит, то он подданных своих от всякой веры и послушания делает свободными. Но Ян Казимир своей присяги не сдержал, и, чтоб казаков не отпустить в подданство турскому султану или крымскому хану, потому что они стали теперь присягою королевскою вольные люди, надобно их принять".

Гости и торговые люди вызвались предоставить средства для ведения будущей войны, служилые люди обещали биться против польского короля, не щадя голов своих. Патриарх и духовенство благословили государя и всю державу на предстоящую войну с Польшей за веру.

24 декабря, после известных событий под Жванцем, запорожский гетман возвратился в Чигирин. Здесь его уже ожидали царские посланники стольник Стрешнев и дьяк Бредихин, которые объявили ему, что царь принимает казаков со всеми городами и землями под свою руку. Русские люди долго запрягают, но быстро ездят: Хмельницкий 28 декабря только отправил в Москву благодарственную грамоту, а 31 декабря в Переяславль прибыли уже новые царские послы боярин Бутурлин, окольничий Алферьев и думный дьяк Лопухин с основной целью принять присягу от гетмана и всего казачьего войска. В Малороссии уже знали зачем едут царские послы и по всему пути следования их встречали хлебом и солью. Переяславльский полковник Павел Тетеря с 600 казаков встретил их за пять верст от города и, сойдя с лошади, произнес приличествующую данному случаю речь. Он объяснил также, что гетман хотел быть в Переяславле раньше послов, но нельзя переехать Днепр, поэтому они со Стрешневым пока находятся в Чигирине.

1 января (как утверждает Н.И. Костомаров или 6 января,по мнению, С.М. Соловьева) в Переяславль прибыл гетман. На другой день приехал войсковой писарь Выговский, полковники и сотники. Поздней ночью 7 января или ранним утром 8 января у гетмана со старшиной состоялась тайная рада, на которой было решено прейти под царскую руку.

Однако не все старшины согласились с этим решением. Иван Богун еще в начале 1653 года резко выступал против перехода в московское подданство, указывая, что тем самым казаки попадут еще в более тяжелое положение, чем сейчас. Богун напоминал, что в Москве даже бояре официально именуют себя царскими рабами, а уж что говорить о простом народе? Его слова произвели большое впечатление не только на молодых казаков, но даже и на представителей "значного" казачества. В этот же раз, 8 января 1654 года, Иван Богун также высказался против перехода в подданство русскому царю и вместе со своими бужанами отказался принести присягу. Правда, это не помешало ему до самой смерти Хмельницкого честно выполнять свой долг по защите отечества от поляков. Отказался присягнуть московскому царю и полковник Иван Серко (Сирко) будущий знаменитый кошевой запорожского низового войска, который прямо из Переяславля уехал на Запорожье.

После тайной рады в тот же день назначена была явная рада. С раннего утра довбыши в течение часа били в барабан, чтобы народ сходился на центральную площадь. Наконец, в окружении старшины появился гетман, обратившийся к собравшимся с речью. Хмельницкий напомнил, что уже на протяжении шести лет длится война за веру, казаки не имеют своего царя и дальше так жить нельзя. Поэтому и собрана рада, чтобы выбрать себе государя из четырех кандидатур: турецкого султана, крымского хана, короля польского или православного Великой России государя царя и великого князя Алексея Михайловича.

Народ на площади завопил: "Волим под царя восточного православного!". Полковник Тетеря, обойдя площадь по кругу, еще раз уточнил единодушное ли это мнение. "Все единодушно"- раздался ответ.

Тогда гетман произнес: " Будь так, да господь бог наш укрепит нас под его царскою крепкою рукою". На эти слова народ ответил: " Боже, утверди! Боже укрепи! Чтоб мы вовеки все едино были".

Затем были оглашены статьи договора предложенного царскими послами. Смысл его сводился к тому, что вся Украина в границах Зборовского договора, то есть, приблизительно, включая нынешние Полтавскую, Киевскую и Черниговскую области, а также часть Волыни и Подолии, присоединялась под именем Малой России к московскому государству, то есть входила в его состав.

Договор предусматривал предоставление этому административно-территориальному образованию некоторой автономии с довольно широкими полномочиями гетманской власти. В последующем эти территории и сама эпоха правления гетманов получили у историков название Гетманщины. Сохранялось местное управление, особый суд, выбор гетмана вольными людьми. Гетман имел право принимать послов и сноситься с иностранными державами. Сохранялись права шляхетского, духовного и мещанского сословий. Официально вводился реестр в количестве 60 000 казаков, но предел охочих казаков не ограничивался. Малороссия должна была платить государю ежегодную дань, но без вмешательства царских сборщиков. Забегая вперед, следует отметить, что до конца своих дней Хмельницкий не выплатил Москве ни рубля в виде дани, а все деньги, поступающие от налогов и сборов, использовал на собственные нужды, в частности, на комплектование войск, которых у него было гораздо больше, чем предусматривал реестр.

Принеся присягу на верность царю, гетман и старшина в свою очередь настаивали на том, чтобы и послы принесли присягу за царя (как это было принято у поляков), однако послы отказались это сделать, указав, что "польские короли неверные, не самодержавные, не хранят своей присяги, а слово государево не бывает переменно".

Из Переяславля послы поехали по городам для приведения к присяге лиц духовного звания и мещан. Несмотря на то, что сам митрополит Сильвестр Косов встречал их, не доезжая Киева, за полторы версты до Золотых ворот, особого желания присягать на верность Москве он не имел. Другие представители духовенства не только не присягнули сами, но не пускали для принятия присяги подвластных им шляхтичей, монастырских слуг и вообще людей из всех монастырских владений.

Такое прохладное отношение духовенства к результатам Переяславской рады объясняется просто. Сильвестр Косов, сам по происхождению шляхтич, был избран митрополитом киевским в то время, когда Хмельницкий освободил Украину от поляков и притеснений православной вере в Киеве не было. Поляки не пустили его участвовать в работе сейма, но зато у себя в Киеве он никому не подчинялся- константинопольский патриарх был далеко. При подданстве же Малороссии московскому государю избежать власти патриарха московского было не возможно, и с прежней самостоятельностью приходилось распрощаться. Местное духовенство по тем же причинам также не испытывало притеснений в отправлении службы, а к великорусским священникам относилось свысока, считая вообще весь московский народ грубым и невежественным.

Казацкая старшина и приставшие к казакам русские шляхтичи в большинстве своем были солидарны с Иваном Богуном, опасаясь, что они будут лишены своих новообретенных прав и привилегий. Их идеалом было независимое казацкое государство и приносили присягу многие из них, скрепя сердце, только по крайней нужде.

Что касается большинства населения, то народ присягал на верность царю без принуждения, хотя и не без недоверия. Многие боялись, что московиты начнут вводить на Украине свои порядки, запретят носить сапоги и черевики, а переобуют всех в лапти.

В конечном итоге, в начале марта 1654 года в Москву прибыли посланники гетмана Хмельницкого генеральный судья Самойло Богданович Зарудный и переяславский полковник Павел Тетеря с просьбой утвердить упоминавшиеся статьи договора. Они были утверждены без проволочек, а гетману в наследственное владение был подарен город Гадяч.

Евтушенко Валерий Федорович

Почтовая маркаСССР,1954 год

Марка в честь 300-летия Переяславской рады, 1954 год

В результате Переяславской Рады и последовавшей за ней русско-польской войны, часть православного населения Речи Посполитой, присоединившись кРусскому царству, избавилась от национального и религиозного угнетения с ее стороны.

Для России соглашение привело к приобретению части земель Западной Руси (включая город Киев), что оправдывало титул российских царей, -государь всея Руси. Русские цари стали себя называть собирателями земель со славянским православным населением.

Для Речи Посполитой это соглашение стало началом процессов распада и расчленения, приведших в итоге к полной потере независимостив1795г.

Второе Переяславское соглашение было заключено 27 октября 1659 г. между Юрием Хмельницким, сыном Богдана Хмельницкого, и представителями русского царя. Это соглашение ограничило самостоятельность гетманов и было следствием перехода Выговского на сторону Речи Посполитой.

С 300-летнего расстояния о событиях того времени русский историк Гумилёв, Лев Николаевичнаписал:

…первостепенное значение имела единая суперэтническая принадлежность России и Украины, массовая поддержка «своих», единоверцев. Об это ощущение единства, как волны о скалу, разбивались рациональные планы волевых, умных искателей власти. Два близких этноса - русский и украинский - соединились не благодаря, а вопреки политической ситуации, поскольку народное «волим» или «не волим» неизменно ломало те инициативы, которые не соответствовали логике этногенеза. Лев Гумилёв, «От Руси к России» .

Мартовские статьи

В марте 1654 г. после двухнедельных переговоров все было согласовано, были одобрены и приняты обеими сторонами так называемые “Статьи Богдана Хмельницкого”, изесгные также, как “Мартовские статьи”.

По существу это была конституция автономной Украины, неразрывно и навеки, волеизъявлением своего народа, вошедшей в состав Русского Государства. Этими “Статьями” определялось юридическое положение Украины в Русском Государства. Оригинала этих “Статей” не сохранилось, точнее, пока он нигде не обнаружен, но на основании имеющихся черновиков и заметок, содержание “Статей” можно установить.

Основные пункты этих “Статей” (всего их 11) сводились к следующему:

а) Сохранение на всей Украине казацкой администрации, распространяющейся на все население. Этим утверждалась осуществленная во время гражданской освободительной борьбы, замена польской администрации – казачьей. При поляках юрисдикция казачьей администрации распространялась только на казаков.

б) Установление реестра в 60.000 Казаков.

в) Обещание защищать Украину-Русь от поляков и татар всеми силами Русского Государства. “Если нападут татары, – говорится в “Статьях”, – донские казаки должны немедле напасть Крым”. Для продолжения борьбы с поляками русские “ратные люди” в дальнейшем ведут эту борьбу совместно с казаками Б. Хмельницкого.

г) Подтверждение царем прав и привилегий высшего класса Украины-Руси: высшего духовенства, монастырей старшины, шляхты и закрепление за ними имений.

д) Предоставление гетману прева сношений с другими государствами. Для сношений с Польшей и Турцией нужно было предварительное разрешение царя, а при сношениях с другими государствами гетман был обязан обо всем уведомлять царя и без его согласия не принимать решений. В случае же поступления предложений невыгодных для Русского Государства гетман был обязан задерживать послов и немедленно уведомлять царя.

е) Все собираемые на Украине-Руси местной администрацией приходы поступали в “царскую казну”. Из этих приходов должно было оплачиваться содержание местной администрации и реестрового казачества. Так как к моменту составления “Статей” определить высоту этих доходов не представлялось возможным, то и вопрос о высоте “жалования” реестровым казакам остался открытым.

Кроме этих основных статей – положений, определявших будущую совместную жизнь воссоединенных после нескольких столетий раздельной жизни частей когда-то единого русского Киевского Государства, в “Статьях Богдана Хмельницкого” была много уточняющих подробностей, до таких мелочей, какое “жалование” должен получать войсковой писарь или артиллерийский “обозный”.

Особым пунктом в “Статьях” указано обязательство Русского Государства содержать и снабжать постоянный гарнизон крепости Кодак, служившей охраной от внезапных татарских набегов.

Также особым пунктом введено в “Статьи” царское подтверждение на все имения православного высшего духовенства и монастырей, которые были не только крупными землевладельцами, но и имели зависимых от них крестьян. К “послушенству” монастырям призывал Хмельницкий еще до воссоединения, хотя крепостная зависимость фактически и была уничтожена явочным порядком уже в первые годы освободительной борьбы.

Из содержания этих “Статей” видно, что они удовлетворяли старшину, сохраняя казачью администрацию и закрепляя за ней социальное положение, приобретенное во время освободительной борьбы. В то же время они не противоречили и идее централизованного государства, каковым в то время было Русское Государство. Это видно из пунктов “Статей”, предусматривающих сдачу “в царскую казну” всех доходов, собираемых администрацией. Удовлетворены были и широкие массы населения, т. к. принятое Русским Государством обязательство защищать от татар и поляков обещало возможность спокойной жизни и гарантировало от возвращения ненавистных порядков времен польского владычества.

Созвучно было также воссоединение и его переяславское оформление и с воспоминанием о единстве Руси Киевского периода, еще жившим в народной памяти во всех частях Руси, а потому в народном сознании Переяславский акт был именно воссоединением, разорванных когда-то историей, частей единого государства Киевской Руси, а не пpисоединением, как не точно его называли дореволюционные русские историки, или завоеванием и оккупацией, как пытаются представить воссоединение шовинисты – сепаратисты.

Отсутствие в архивах подписанного оригинала “Статей” дала возможность произвольного толкования их содержания и самого духа и смысла Переяславского акта.

Шовинисты-сепаратисты изображают этот акт воссоединения, как договор двух независимых государств – России и “Казацкой Державы” о совместных военных действиях против Польши, причем договор и союз вынужденный. Хмельницкий находился в тяжелом положении, говорят они, а потому и согласился на него, вовсе не стремясь к воссоединению и намереваясь при первом удобном случае его нарушить.

Приписывая Хмельницкому двурушничество, М. Грушевский и его “историческая школа”, замалчивают исторически неопровержимо доказанное стихийное стремление всего населения Руси-Украины к воссоединению, в котором оно видело свое спасение и гарантию мирной жизни в будущем. Вожделение же небольшой кучки старшины польско-шляхетского воспитания и мировоззрения, сепаратисты выдают за настроения всего населения.

О самом Хмельницком Грушевский пишет: “Народ украинский для него, как и для вождей предшествовавших восстаний, был только средством для достижения казацких желаний”. (М. С. Грушевский “Иллюстрированная история Украины” – Киев 1917 г., стр. 302).

А о казаках тот же Грушевский в той же книге на стр. 308 пишет: “они смотрели на войну, как на свое ремесло и продавали свою службу тому, кто платил”.

Так характеризует Грушевский, а за ним и его “школа” тех, кто героической борьбой отстояли и свою православную веру и свою национальность от католическо-польской агрессии. Не будь Хмельницкого, его предшественников и казачества, о котором так оскорбительно-пренебрежительно пишет Грушевский, вся Украина была бы окатоличена и ополячена.

Не об этом ли сожалел М. Грушевский, создавая свою “историческую школу” в католической Австро-Венгерской империи и не об этом ли сожалеют сейчас его последователи, верные сыны католической церкви – галицкие униаты, претендующие на роль “носителей украинской идеи”?

Объективная же историческая правда, а не извращенная и подогнанная к заранее поставленному заданию, сепаратистическая “история”, на основании документов и неопровержимых фактов дает совсем другую картину освободительного движения Украины-Руси, приведшего к воссоединению с Русским Государством.

Это была всенародная стихийная революция, в которой, переплетаясь, одинаково действовали, как побуждения социциальные, так, в одинаковой мере, и религиозные и национальные.

Борьба против социального угнетения; борьба за свободу своей прадедовской веры; борьба за свое национальное бытие, против польско-католического гнета. Они были неотделимы одна от другой и создали ту силу, которая привела к победе, хотя и не окончательной.

В этом всенародном движении, вероятно, были и шкурники, которые стремились только к удовлетворению своих эгоистических стремлений, но зачислять в шкурники и все казачество и Хмельницкого с его предшественниками, как это делает, приведенными выше фразами, Грушевский, это значит оплевывать героическую, самоотверженную и славную борьбу населения Руси-Украины за свое освобождение.

А замалчивать стихийное стремление к воссоединению с Русским Государством, в котором народ видел свое единственное спасение, и такую же стихийную ненависть к униатам, которая красной нитью проходит через всю историю освободительной борьбы – это значит прибегать к той форме лжи, которую называют самой худшей и подлой: к лжи умолчанием.

Не только из донесений многочисленных московских послов к Хмельницкому видно, как их восторженно принимало население Руси-Украины. О том же самом свидетельствуют множество документов в архивах Украины, как, например, записи в церковных книгах-летописях многих городов, через которые проезжали русские посольства (Прилуки, Конотоп, Красный Колядин и др.); отчеты казацкой старшины, сопровождавшей эти посольства (письма сотника Вронченко); описания воодушевления населения при принесении присяги после Переяславской Рады (в церковных “чиновных книгах”) и много других.

Документы эти были доступны для исторических исследований, однако сепаратистическая “историческая школа” об этом умалчивает. Умалчивает она также и о том, что посольства польские, направлявшиеся к Хмельницкому в тот же период (1649–1653) подвергались нападениям партизан и их путешествия по Украине, несмотря на большой конвой, были сопряжены с опасностью для жизни. Например, согласно польским документам, посольство, возглавляемое Киевским воеводой Киселем только с трудом и большими потерями в многочисленных стычках с партизанами добралось к Хмельницкому.

Все эти, замалчиваемые сепаратистами, факты свидетельствуют о подлинных народных настроениях в период освободительной борьбы. В свете исторических фактов не выдерживает критики и версия сепаратистической “исторической школы” о том, что Переяславский акт был договором между двумя суверенными государствами: “Украинской Казацкой Державы” и Московским царством.

Киевская митрополия во 2-й половине XVII в. и ее воссоединение с Московским Патриархатом

Эпоха, последовавшая за кончиной двух лидеров Малороссии: духовного – митрополита Сильвестра Коссова – и государственного – гетмана Богдана Хмельницкого, – была временем бесконечных метаний казацкой старшины между Русским царем и Польским королем. 2-я половина XVII в. Этот период истории Украины был полон войн, измен, мятежей и расколов. Обстановка хаоса, в которой в то время оказалась Малороссия, во многом была обусловлена тем, что векторы большинства политических и религиозных движений были направлены в диаметрально противоположные стороны. Кратковременное преобладание одного из них, как правило, и вызывали уклонения в сторону либо Москвы, либо Варшавы, которые постоянно сменяли друг друга.

Война, которую вели с Польшей казаки во главе с Хмельницким были следствием крайне жесткой политики Речи Посполитой на Украине. Казачество решительно отстаивало свои права, но также выступало и в защиту Православной Церкви, утесняемой римо-католиками и униатами после Брестской унии 1596 г. В этой войне казакам не хватало собственных сил, чтобы одержать победу без помощи извне. Москва оказала Хмельницкому поддержку, что в итоге решило судьбу, по крайней мере, Левобережной Украины. После Переяславской Рады большая часть малороссов была вполне удовлетворена тем умиротворением, которое наступило в крае после перехода в подданство царя Алексея Михайловича. Тем не менее, верхушка казачества – старшина, завоевав свободу и закрепив за собой руководящее положение в стране, опасалось с переходом под скипетр самодержавного Московского государя утратить прежние вольности свое практически бесконтрольное господство на Украине. Большинству представителей казацкой старшины более по душе были свободы и привилегии, которыми в полуреспубликанской Речи Посполитой обладала шляхта. Отсюда возникает соблазн попытаться договориться с Польским королем о возврате Малороссии под его начало, но уже при условии признания за казачьей верхушкой шляхетских вольностей и отказа от былых крайностей в украинской политике, и в том числе – в религиозном вопросе. Именно это обусловило многочисленные попытки старшины достичь компромисса с поляками и переметнуться от Москвы к Варшаве.

В то же время простой народ, утомленный панским своеволием, затяжными войнами, католическим экстремизмом, в массе своей не разделял устремлений старшины и искренне желал остаться с единоверной Москвой. Твердая власть Российского государя сулила долгожданный покой, порядок, стабильность и относительное благополучие.

Духовенство Киевской митрополии также не было однородно в вопросе о единстве с Москвой. Большая часть клира вполне одобрительно относилась к полуавтономному государственному статусу Малороссии под главенством Москвы и даже готова была перейти в юрисдикцию Московского Патриархата. Об этом прямо говорилось в одной из статей договора о воссоединении, принятого на Переяславской Раде. В то же время высшие иерархи Киевской митрополии, подобно митрополиту Сильвестру, стремилась сохранить церковную независимость от Московского Патриарха, оставшись в юрисдикции Константинопольской Церкви, которая носила на Украине почти что формальный характер. Во многом психология малороссийских иерархов того времени была близка к сознанию казацкой старшины.

Из сочетания всех этих настроений и рождалось то крайне неустойчивое политическое положение, которое было характерно для Украины во 2-й половине XVII столетия.

После того, как в апреле 1657 г. скончался митрополит Киевский Сильвестр Коссов, гетман Богдан Хмельницкий поручил временное управление Киевской митрополией епископу Черниговскому Лазарю Барановичу, незадолго до того, в марте 1657 г. рукоположенному и поставленному на эту древнюю кафедру (она была возобновлена после долгого перерыва в 1649 г.). Выбор Хмельницкого объяснялся тем, что на подвластных ему Левобережных землях Малороссии оставался лишь один архиерей – епископ Лазарь, тогда как все прочие иерархи Киевской митрополии находилась в областях, подвластных польскому королю. Тем не менее, все они были приглашены в Киев для участия в избрании нового митрополита. Король позволил епископам Львовскому, Луцкому и Перемышльскому приехать в Киев на собор, которому предстояло избрать нового митрополита Киевского. В то же время Ян Казимир снабдил иерархов инструкцией, которая предписывала епископам агитировать гетмана и казаков за возвращение под власть короля. Ни царя Алексея Михайловича, ни Патриарха Никона Хмельницкий не уведомил о кончине Сильвестра Коссова. Гетман и в этом стремился подчеркнуть свою автономию по отношению к Москве, главенство которой над Малороссией считал формальным. Избрание нового митрополита должно было проходить, как и прежде, – исключительно собором малороссийских архиереев.

Но Хмельницкий скончался 27 июля 1657 г., прежде чем состоялись выборы митрополита. Теперь было не до этого: казацкая старшина была гораздо более озабочена вопросом выборов преемника Хмельницкого. В этих условиях епископ Лазарь Баранович обратился за содействием к царскому воеводе Бутурлиным, находившимся в Киеве. Бутурлин посоветовал Лазарю поставить перед духовенством вопрос о переходе Московского Патриарха и избирать митрополита уже по его благословению. В ходе совещания епископа Лазаря с духовенством выяснилось, что многие священнослужители согласны перейти в Московский Патриархат. Значительная часть духовенства желала видеть на митрополии Киево-Печерского архимандрита Иннокентия Гизеля. Причем нередко высказывалось пожелание, чтобы благословил его не Константинопольский, а Московский Патриарх.

Между тем, состоялись выборы нового гетмана. 26 августа 1657 г. было решено, что по достижении совершеннолетия гетманом станет Юрий, сын Богдана Хмельницкого. Но до этого времени обязанности гетмана должен был выполнять Иван Выговский. Выговский давно уже вынашивал мысль о переходе из-под протектората Московского государя вновь под власть Польского короля при условии, что последний признает за гетманом права владетельного князя. По этой причине гетман никак не желал, чтобы новым митрополитом Киевским стал представитель промосковски ориентированных кругов. Выговский провел выборы митрополита так, что от участия в них оказались отстраненными Иннокентий Гизель и его единомышленники из числа киевского духовенства. Напротив, в числе кандидатов на митрополию при поддержке Выговского оказались исключительно подданные Речи Посполитой: епископ Луцкий Дионисий Балобан-Тукальский, епископ Львовский Арсений Желиборский и архимандрит Виленского Свято-Духова монастыря Иосиф Нелюбович-Тукальский. Выборы митрополита завершились в Киеве 6 декабря, в Николин день. Новым митрополитом Киевским и всея Руси стал Дионисий Балобан.

Избрание Дионисия стало для Москвы неожиданностью. Когда в январе 1658 г. прибыл приводить гетмана Выговского к присяге царю Алексею Михайловичу окольничий Богдан Хитрово, к его удивлению в церемонии присяги принял участие новоизбранный митрополит, о котором в Москве еще не знали. Хитрово почтил Дионисия богатыми подарками, которые первоначально предназначались Лазарю Барановичу как местоблюстителю. 28 февраля 1658 г. Дионисий Балобан был утвержден на митрополии Патриархом Константинопольским. Разумеется, с полонофилами Выговским и Дионисием невозможно было вести переговоры о переходе Киевской митрополии под начало Патриарха Московского. Тем не менее, Патриарх Никон уже начал титуловаться "Патриархом всея Великия, Малыя и Белыя Руси", что, впрочем, было зеркальным отражением титулатуры царя Алексея Михайловича, для которой имелись более веские основания.

Митрополит Дионисий, впрочем, обещал хранить верность царю Алексею Михайловичу и привел к присяге в том же гетмана Выговского. Однако уже феврале 1658 г. польский посланник Беневский доносил королю Яну Казимиру о том, что митрополит Дионисий может быть чрезвычайно полезен в деле возвращения Малороссии в состав Речи Посполитой. Вскоре Дионисий действительно стал сообщником Выговского, изменнические планы которого относительно соединения с Польшей вполне разделял. В июле 1658 г. Выговский, разгромив своих противников, решился полностью отложиться от Москвы. Митрополит Дионисий открыто поддержал гетмана и тайно уехал из Киева к Выговскому в Чигирин. Более в свой кафедральный город он уже не возвращался никогда.

Выговский открыто принял сторону поляков. Соединившись с ними и крымскими татарами, он в том же 1658 г. осаждал Киев, но безуспешно. В сентябре 1658 г. под Гадячем гетман заключил с поляками договор. В нем перечислялись условия, на которых казачья старшина была готова примириться с королем и вновь признать себя его подданными. Гадяцкий договор содержал статьи, согласно которым православные епископы наряду с католическими должны были получить места в сенате. Православным мирянам и Церкви должны были быть возвращены имения, отобранные католиками. Все исповедующие Православие должны были получить в Речи Посполитой те же права, что и римо-католики, иметь училища и типографии. Право избирать митрополита Киевского из четырех кандидатов, согласно этому договору, получал король. Гадяцкий договор выглядел гораздо скромнее прежних договоренностей казаков с Польской Короной. В отличие от договоров Хмельницкого он не содержит никакого упоминания об унии, которую казаки прежде решительно требовали ликвидировать. Дионисий Балобан и высшее духовенство Правобережья поддержали Выговского и одобрили Гадяцкий договор. Однако Иннокентий Гизель и большинство духовенства Левобережной Украины остались верны Москве.

Затея Выговского оказалась весьма недолговечной. Уже в 1659 г. от него отстала большая часть казацкой старшины. Казаки объединились вокруг нового лидера Юрия Хмельницкого и вернулись под руку Москвы. В октябре 1659 г. в Переяславле при участии представлявшего Москву боярина князя А.Н.Трубецкого состоялась еще одна Рада, на которой Юрий Хмельницкий был избран новым гетманом. Здесь же полковником Дорошенко и другими казаками был выработан ряд статей, одна из которых предусматривала сохранение Киевской митрополии в юрисдикции Константинополя. Но статьи эти были отвергнуты участниками Рады. Напротив, были вновь зачитаны и подтверждены статьи первой Переяславской Рады 1654 г., в том числе и та, которая утверждала, что Киевский митрополит должен быть в благословении Патриарха Московского при условии церковной автономии Украины.

Митрополит Дионисий опасался возвращаться в Киев после крушения заговора Выговского. Но, проживая в Речи Посполитой, в Слуцком монастыре, он продолжал именоваться митрополитом Киевским. Его митрополичий статус признавали и на Левобережье. Однако для реального управления церковными делами Московской части Украины царь Алексей Михайлович своим указом назначил местоблюстителя Киевской митрополии, которым вновь стал Лазарь Баранович. Лазарь еще прежде обращался к царю с просьбой подтвердить его епископство в Чернигове и Новгород-Северском и выражал свою лояльность по отношению к Москве. Юрий Хмельницкий пытался уговорить Дионисия вернуться в Киев. С этой целью гетман в 1660 г. отправлял в Слуцк специальное послание к митрополиту. Однако Дионисий так в Киев и не приехал.

Такая ненормальная ситуация в церковных делах очень скоро надоела левобережному духовенству, и было решено ходатайствовать перед царем Алексеем Михайловичем о позволении избрать нового митрополита. Трахтемировский игумен Иоасаф прибыл в Москву в качестве посланца от епископа Лазаря Барановича и архимандрита Иннокентия Гизеля с поручением хлопотать об избрании митрополита Киевского вместо Дионисия. При этом от лица всего малороссийского духовенства игумен Иоасаф объявлял, что благословить нового митрополита Киевского может либо Патриарх Московский, либо Патриарх Константинопольский – как укажет сам Государь. Духовенство Левобережья в это время было настроено еще более промосковски, в том числе – благодаря щедрым денежным и земельным пожертвованиям царя Алексея Михайловича украинским монастырям и храмам.

К сожалению, Москве в тот момент было не до устроения дел Киевской митрополии, так как военно-политическая обстановка на Украине складывалась весьма драматично. Сначала воинство царя Алексея потерпело сокрушительное поражение от поляков в Литве и Белой Руси. Затем объединенное московское и казацкое воинство под командованием Шереметева и Юрия Хмельницкого потерпело несколько поражений от поляков и татар. Хмельницкий-младший последовал примеру Выговского и, предав Москву, также признал над собой власть короля Польского.

После того, как Москва оправилась от первого шока после потерь и измен в Малороссии, здесь все же решили заняться устроением дел в Киевской митрополии. Поскольку поставить нового митрополита при еще здравствующем Дионисии Балабане было невозможно, в Москве решили ограничиться назначением временного местоблюстителя, который должен был управлять левобережными приходами. Лазарь Баранович, вполне лояльный по отношению к Москве, все же был не вполне удобен в качестве местоблюстителя, так Чернигов, в котором он постоянно пребывал, был вдалеке от эпицентра главнейших политических событий Малороссии. Московские власти стремились поставить во главе церковной жизни Левобережья такого иерарха, который, пребывая в Киеве и храня верность царю Алексею Михайловичу, в то же время был бы связан с казачьей старшиной и проводил бы в ее среде промосковскую политику. На роль такого местоблюстителя, как решили в Москве, наиболее подходил Нежинский протопоп Максим Филимонов, известный как своей ученостью, так и лояльностью к Московскому государю. Максим регулярно информировал царя Алексея Михайловича обо всем происходящем в Малороссии, и имел в Москве репутацию одного из самых ревностных приверженцев Московского самодержца среди духовенства Киевской митрополии. Максим был в гораздо большей степени вовлечен в политическую жизнь Украины, чем ученый и благочестивый, но совершенно аполитичный и не связанный с казачьей старшиной епископ Лазарь Баранович. Правительство царя Алексея Михайловича надеялось извлечь из этого обстоятельства немалую выгоду.

Поскольку обе епископские кафедры Левобережья – Киевская и Черниговская – были на то время заняты, Максима решено было поставить на Мстиславскую епархию, расположенную на территории Белоруссии. 4 мая 1661 г. Максим, предварительно постриженный в монашество с именем Мефодий, был хиротонисан во епископа Мстиславского и Оршанского. Его рукоположение состоялось в Москве. Мефодий с царского соизволения принял архиерейское поставление от местоблюстителя Московского Патриаршего Престола митрополита Крутицкого Питирима. Эта мера выглядела беспрецедентно, так как Киевская митрополия пребывала в юрисдикции Константинопольского Патриархата. Тем не менее, в Москве ее объяснили необходимостью устроения церковной жизни Левобережной Украины в условиях, когда митрополит Дионисий исключительно по политическим мотивам устранился от окормления этой части Малороссии.

Делами своей Мстиславской епархии новый епископ-местоблюститель занимался мало. Изначально планировалось, что центром его активности станет Киев. Мефодий прибыл сюда уже летом 1661 г. и принял управление делами митрополии от епископа Лазаря. К сожалению, Мефодий занялся не устроением дел церковных, но с головой погрузился в политические страсти, бурлившие на Украине.

В марте 1662 г. частью казачества новым гетманом был избран Переяславский полковник Самко. Мефодий привел его к присяге, но затем прибыл в свой родной Нежин, где примкнул к сопернику Самко – Нежинскому полковнику Золотаренко. Мефодий направил в Москву донесение о том, что Самко избран на гетманство обманом и угрозами. В Москве, тем не менее, признали Самко наказным гетманом, но обязали его жить в мире с епископом Мефодием. Самко, в свою очередь, тоже писал в Москву жалобы на Мефодия и просил поставить на его место Иннокентия Гизеля или Лазаря Барановича, говоря, что Мефодий не пользуется любовью у казаков. Но в Москве и Самко, и Мефодия оставили на своих местах, надеясь, что они в конце концов примирятся. Увы, этого так и не произошло. Мефодий совершенно покинул Киев и жил то в родном Нежине, то в Зенькове, то в Гадяче – всякий раз под предлогом подготовки рады для избрания нового гетмана. Свое нежелание пребывать в Киеве Мефодий оправдывал боязнью расправы со стороны Самко. Одновременно епископ Мстиславский плел интриги против наказного гетмана. Вскоре вихрь политических страстей совершенно закрутил местоблюстителя Киевской митрополии.

Между тем, каноническое положение Мефодия многими ставилось под сомнение, особенно после того, как митрополит Дионисий Балобан в пику Мефодию поставил на ту же самую Мстиславскую кафедру, которую занимал Мефодий, Иосифа Нелюбовича-Тукальского. Положение Мефодия стало еще более щекотливым после того, как в 1662 г., в Неделю Торжества Православия, покинувший Московский Патриарший престол Никон провозгласил анафему на митрополита Питирима и рукоположенного им Мефодия. Причем, поставление Мефодия на Мстиславскую епархию Никон прямо указал в числе прегрешений Патриаршего местоблюстителя Питирима. И хотя анафема оставившего Патриаршество Никона не могла считаться законной, все же при двойственном положении Мефодия как епископа Мстиславского и его вражде с наказным гетманом она стала для местоблюстителя Киевской митрополии серьезной неприятностью. Вскоре последовали еще более опасные для Мефодия события. В 1662 г. пребывавшие на польском Правобережье митрополит Дионисий и Юрий Хмельницкий направили в Стамбул послание Патриарху Константинопольскому. В нем они не слишком правдиво представили бегство Дионисия из Киева как следствие действий Мефодия, который якобы при помощи царских войск насильственно изгнал митрополита из Киева и присвоил себе его власть в митрополии. Константинопольский Патриарх не стал особо вдаваться в подробности происшедшего в Малороссии и подобно Никону также подверг Мефодия анафеме. Копия Патриаршей грамоты была принесена из Стамбула в Киев и вызвала там большое смущение среди духовенства и мирян, после чего многие из них прекратили общение с Мефодием.

Вскоре на Правобережье произошли большие перемены, как в политической, так и в церковной жизни. В 1662 г. Юрий Хмельницкий отрекся от гетманства, и митрополит Дионисий постриг его в монашество с именем Гедеон в Корсунском монастыре. Новым гетманом Правобережья стал Павло Тетеря. Митрополит Дионисий Балобан скончался 10 мая 1663 г. в Корсуне на Днепре. Из пяти лет своего пребывания на Киевской митрополией лишь менее полугода он провел в кафедральном Киеве. Тем не менее, левобережное духовенство, политически верное Москве, продолжало считало Дионисия своим законным митрополитом вплоть до самой его смерти. Даже Лазарь Баранович сокрушался о его кончине и составил Дионисию эпитафию.

Почти одновременно с кончиной Дионисия на Левобережье вновь было решено собрать казачество на раду в Нежин для избрания нового гетмана. По этому случаю наиболее видные представители левобережного духовенства: Киево-Печерский архимандрит Иннокентий Гизель, ректор Киево-Могилянской коллегии архимандрит Иоанникий Голятовский, другие архимандриты и игумены крупнейших монастырей, – направили наказному гетману Самко и запорожскому казачеству послание, в котором они просили казаков на предстоящей раде позаботиться не только об избрании гетмана, но и о делах духовных. В связи с кончиной Дионисия Балобана киевские клирики просили казаков похлопотать о назначении достойного местоблюстителя, который возглавлял бы Киевскую митрополию вплоть до выборов нового митрополита. Мефодия киевляне отказывались признавать местоблюстителем, как преданного анафеме Патриархами Константинопольским и Московским. Представители киевского духовенства даже прямо просили казаков хлопотать перед царем Алексеем о назначении местоблюстителем вновь Лазаря Барановича, человека заслуженного и всеми уважаемого. К самому Лазарю киевляне также писали, прося его вновь принять управление митрополией. Однако Лазарь отказался.

Но казачья рада в Нежине не оправдала надежд киевлян. По приглашению присутствовавшего на раде царского представителя князя Велико-Гагина на казачий съезд прибыл и Мефодий Филимонов, который принял активное участие в борьбе казачьей старшины за гетманскую булаву. Во многом благодаря интригам епископа Мстиславского казаков удалось отвлечь от рассмотрения церковных дел и прежде всего – вопроса о новом местоблюстителе Киевской митрополии. В итоге рада избрала гетманом давнего друга Мефодия – Ивана Брюховецкого. Мефодий привел его к присяге. Вскоре Самко, Золотаренко и ряд других видных казаков, на которых как раз и рассчитывало опереться киевское духовенство, были казнены по проискам Брюховецкого и поддерживавшего его Мефодия.

Епископ Лазарь Баранович, хотя и отказался от местоблюстительства после кончины Дионисия Балобана, просил гетмана Брюховецкого и казачество похлопотать перед царем Алексеем Михайловичем о скорейшем избрании нового митрополита Киевского. Однако этому воспрепятствовали нестроения среди казаков, многие из которых были недовольны избранием Брюховецкого. Заминкой не преминули воспользоваться на Правобережной Украине, пребывавшей под властью польского короля. 9 ноября 1663 г. правобережное духовенство собралось для выборов митрополита в Корсуне. Но и здесь среди духовенства и мирян, съехавшихся на собор, не было единства. Часть участников собора избрала митрополитом Иосифа Нелюбовича-Тукальского, епископа Мстиславского. Другая группа выбрала на митрополию епископа Перемышльского и Самборского Антония Винницкого. Вследствие этого разномыслия решено было провести повторные выборы 19 ноября. Для участия в них прибыл и гетман Правобережной Украины Павло Тетеря. Однако новые выборы не изменили положения, раскол сохранялся: большинство епископов и гетман были за Антония, но и за Иосифа было отдано немало голосов. В итоге Польскому королю были отправлены на утверждение протоколы обеих соборных группировок с именами двух претендентов на Киевскую митрополию. Ян Казимир поступил как истинный католик и сын творца Брестской унии Сигизмунда III: сначала он утвердил на митрополии и Антония, и Иосифа, а затем аннулировал полномочия обоих. Поляки вновь намеревались посеять смуту среди православных, считая это поможет им удержать Правобережье за Речью Посполитой.

Гетман Тетеря первоначально голосовал за Антония Винницкого, однако позднее своим универсалом он признал законным митрополитом Иосифа Нелюбовича-Тукальского. Узнав об этом, поляки сумели вбить клин между Тетерей и Иосифом. Они распространили слух о том, что Тукальский совместно с Выговским будто бы задумали передать Правобережную Украину под власть Московского государя. Тукальского также обвиняли в том, что он якобы вступил в сговор с бывшим гетманом, Юрием-Гедеоном Хмельницким, имея целью низложить Павла Тетерю. Слухи эти выглядели не слишком правдоподобно, и, тем не менее, Иван Выговский, Юрий Хмельницкий и Иосиф Нелюбович-Тукальский были арестованы поляками как сторонники Москвы. Выговский в 1664 г. был расстрелян по приговору властей Речи Посполитой, а Иосифа и Хмельницкого-младшего заточили в Мариенбургском замке, где они провели около двух лет.

В период пребывания Нелюбовича-Тукальского в заключении (1664-1666 гг.) король ввел на территории Речи Посполитой должность временного администратора Киевской митрополии, который фактически исполнял функции, аналогичные тем, которые на Левобережье были закреплены за местоблюстителем Киевской митрополии. Временным администратором король назначил Львовского епископа Афанасия Желиборского. Антоний Винницкий, которого королем сначала признал митрополитом наряду с Иосифом, но затем аннулировал свое решение, вернулся к исполнению обязанностей епископа Перемышльского (хотя и продолжал именовать себя митрополитом). В апреле 1665 г. Павло Тетеря просил короля все же позволить Антонию вступить в управление Киевской митрополией, но Ян Казимир отказал гетману. Было очевидно, что католические власти Речи Посполитой вновь целенаправленно разрушали церковную жизнь православного Правобережья. В 1666 г. новый правобережный гетман Дорошенко также пытался добиться от короля утверждения Антония Винницкого на митрополии, а когда это не удалось, просил короля разрешить повторные выборы митрополита, но и в этом получил отказ. Вскоре, однако, поляки были вынуждены освободить Иосифа Нелюбовича-Тукальского из заключения и он, оказавшись под защитой Дорошенко объявил, что принимает на себя управление Киевской митрополией.

Духовенство Левобережья не принимало участия в избрании Иосифа Тукальского и Антония Винницкого. В Московской части Ураины управление церковными делами по-прежнему оставалось в руках Мефодия Филимонова. После избрания Брюховецкого гетманом он, наконец, вернулся в Киев. Постепенно нормализовались его отношения с киевским духовенством, которое ранее отказывалось признавать его местоблюстителем как преданного анафеме. Мефодий просил Алексея Михайловича заступиться за него перед Патриархом Константинопольским, что царь и сделал. Московский государь в своем послании, отправленном в Стамбул, извещал Патриарха о том, что поставление Мефодия состоялось по его царскому указу в виде исключительной меры, необходимой в условиях церковной смуты в Малороссии, вызванной изменой и бегством в Польшу митрополита Дионисия. Патриарх снял анафему с Мефодия, и прежде чуждавшиеся его киевские священнослужители вскоре вновь признали Мстиславского епископа законным местоблюстителем, вошли в общение с ним и стали возносить его имя за богослужением.

На Левобережье, как и в польской части Украины, также продолжались интриги казачьей старшины, вызывавшие все новые неурядицы. Неожиданно здесь разгорелась вражда между Мефодием Филимоновым и гетманом Брюховецким, который опасался чрезмерно усилившегося влияния Мстиславского епископа на политическую жизнь Левобережной Украины. Епископ и гетман обвиняли друг друга в нелояльности к царю Алексею, о чем оба исправно доносили в Москву. Гетман стал относиться к епископу Мефодию столь неприязненно, что позволял казакам грабить его церковные имения. В 1665 г. Брюховецкий, находясь в Москве, попросил царя заменить Мефодия митрополитом-великороссом, мотивируя свою просьбу наличием пропольских настроений среди малороссийского духовенства и его ненадежностью. Государь пообещал гетману, что спишется на этот счет с Патриархом Константинопольским и, если получит на то благословение, то устроит все так, как просит Брюховецкий. Известие о переговорах гетмана в Москве привело Мефодия и киевское духовенство в расстроенные чувства. Брюховецкому было заявлено, что митрополита в последнее время избирали с ведома гетмана, но исключительно в Малороссии, о чем просили напомнить государю. Брюховецкий, напротив, указывал священнослужителям, что еще при Хмельницком с Москвой было договорено, что митрополита Киевского будет поставлять Патриарх Московский и всея Руси. Естественно, что в ходе этого диалога с Брюховецким о будущем Киевской митрополии среди священнослужителей Левобережья стали нарастать антимосковские настроения. Мефодий, боявшийся лишиться своего положения местоблюстителя, подогревал их еще более, скоро превратившись из помощника Москвы в ревнителя самостийности.

В феврале 1666 г. киевские клирики, до крайности возбужденные Мефодием, имели беседу с царским воеводой – боярином Шереметевым, который представлял государя в Левобережной Украине. В ходе беседы с боярином темпераментные малороссы поначалу сделали крайне резкое заявление: "Если по изволению государя будет у нас московский митрополит, а не по нашему избранию, то пусть государь велит скорее всех нас казнить, нежели мы на то согласимся. Как только приедет в Киев московский митрополит, мы запремся в монастырях, и разве за шею и за ноги выволокут нас оттуда, тогда и будет московский митрополит в Киеве. В Смоленске ныне архиепископ Филарет, и он все права у духовенства отнял, всех называет иноверцами, а они православные христиане. Так же будет называть и московский митрополит в Киеве всех жителей Киева и Малороссии. Лучше нам принять смерть, нежели быть в Киеве московскому митрополиту" . Но вскоре, поразмыслив, киевские священнослужители, которым церковные нестроения на Украине уже порядком надоели, объявили, что готовы согласиться на поставление митрополита Московской юрисдикции, но при условии сохранения существующего порядка выборов митрополита Киевского исключительно малороссийским духовенством. На следующий день после этого разговора Мефодий даже извинился перед Шереметевым за ранее допущенную горячность.

Но обстановка в Москве в это время складывалась так, что решительно заняться церковными делами Украины здесь не было возможности. Несмотря на то, что после ухода Никона с Патриаршества прошло уже 8 лет, все еще не был избран новый Патриарх Московский и всея Руси. В Москве шла подготовка к Собору, в котором должны были принять участие Восточные Патриархи, – он должен был решить судьбу Никона и принять меры против ревнителей старого обряда. Царю Алексею Михайловичу была нужна поддержка греков, и прежде всего – Патриарха Константинопольского. В таких условиях ставить вопрос о переходе Киевской митрополии в юрисдикцию Московского Патриархата значило осложнить отношения с Константинополем. Поэтому хотя на Большом Московском Соборе 1666-1667 гг. и присутствовали епископы Мефодий Филимонов и Лазарь Баранович (последний даже был на Соборе возведен в сан архиепископа), вопрос о переходе Киевской митрополии под главенство Москвы так и не был решен.

Дальнейшие политические события в Малороссии еще более усугубили смуту в делах церковных. В январе 1667 г. военные действия между Россией и Польшей завершились подписанием Андрусовского перемирия сроком на 13 с половиной лет. По этому договор, Москва получала утраченные после Смутного времени Чернигово-Северскую и Смоленскую земли, а также закрепляла за собой Левобережную Украину. Находившийся на правом берегу Киев по Андрусовскому договору оставался за Москвой лишь на два года, хотя впоследствии так никогда и не был возвращен Речи Посполитой. Но на всем Правобережье вновь была закреплена власть Польского короля. Признание правительством царя Алексея Михайловича давно уже ставшего реальностью разделения Малороссии на две части, вызвало среди киевлян опасение, что они вернуться в подданство польского монарха и подвергнутся новым репрессиям со стороны католиков. Мефодий Филимонов использовал эти настроения в киевском духовенстве для продолжения агитации против поставления митрополита московской юрисдикции.

Одновременно в Правобережной части Украины также произошли большие перемены. Гетман Петр Дорошенко изменил Речи Посполитой и перешел под власть турецкого султана, признав себя его вассалом. Дорошенко закрепился в Подолии и приднепровских областях, где печально прославился продажей в рабство своих собратьев-украинцев, которые в то время наводнили невольничьи рынки исламского Востока. В результате интриг Дорошенко Мефодий Филимонов и левобережный гетман Брюховецкий также изменили Москве. Мефодию Дорошенко пообещал, что сделает его Киевским митрополитом, а Брюховецкого прельстил обещанием отречься от своего правобережного гетманства и признать Брюховецкого единым гетманом Малороссии. Оба честолюбца клюнули на эту приманку и перебежали на Правобережье. Здесь Брюховецкий в начале 1668 г. незамедлительно был казнен. Мефодий также жестоко обманулся в своих чаяниях: митрополит Иосиф Нелюбович-Тукальский объявил его лишенным сана и заточил в Уманском монастыре. Мефодий, правда, вскоре бежал из монастырской тюрьмы в Киев. Местное духовенство встретило его с возмущением, и окончательно дискредитировавший себя бывший Мстиславский епископ был отправлен воеводой Шереметевым в преданную Мефодием Москву. Здесь его призналин изверженным из сана и отправили на покаяние в Новоспасский монастырь.

Петр Дорошенко объявил себя единым гетманом Малороссии. На Правобережье он поставил в качестве своего заместителя наказного гетмана Демьяна Многогришного, но тот через царского воеводу князя Ромодановского передал в Москву просьбу о переходе в подданство царя Алексея Михайловича. Посредником в переговорах Многогришного с Москвой выступил архиепископ Черниговский Лазарь Баранович.

Митрополитом Киевским Дорошенко признавал Иосифа Нелюбовича-Тукальского, пребывавшего вместе с гетманом в городе Чигирине. Большая часть православных Правобережья также подчинялась ему как своему первоиерарху. Константинополь также признал законным главой Киевской митрополии Иосифа. Даже на Левобережье Иосифа поминали как митрополита. Он пользовался большим авторитетом и уважением среди малороссийского духовенства. В частности, очень тепло относился к митрополиту Иосифу будущий святитель Димитрий Ростовский. Воевода П. Шереметев и боярин А. Ордин-Нащокин предлагали официально признать Иосифа Киевским митрополитом и распространить его власть на Левобережье. С ним вели переговоры относительно перехода в юрисдикцию Московского Патриархата, но они так и не увенчались успехом. Тем не менее, Иосиф в конце своей жизни, похоже, все же стал склоняться в пользу Москвы. С.М. Соловьев сообщал о циркулировавших в Чигирине во время предсмертной болезни Иосифа слухах о том, что Дорошенко перестал посещать умирающего митрополита, так как тот настойчиво призывал гетмана отречься от турецкого султана и перейти в подданство царя Алексея Михайловича. Уже после кончины Иосифа (в июле 1675 г.) Дорошенко признал его правоту и в 1677 г. принял решение подчиниться царю Феодору Алексевичу. Гетман прибыл в Москву и, получив от государя щедрые земельные пожалования, стал боярином и царским воеводой в Вятке.

После кончины митрополита Иосифа Нелюбовича-Тукальского ни в Правобережной, ни в Левобережной Украине преемника ему так и не избрали. В Московской части Малороссии церковная власть в очередной раз была передана архиепископу Лазарю Барановичу, который оставался местоблюстителем Киевской митрополии до 1685 г. В Польской части Украины еще прежде кончины митрополита Иосифа в 1673 г. указом короля Михаила Вишневецкого был назначен новый администратор, который управлял епархиями Киевской митрополии, расположенными на территории Речи Посполитой, им стал епископ Львовский Иосиф Шумлянский.

В это время ситуация в западных епархиях Киевской митрополии, находившихся в пределах Речи Посполитой, стала крайне сложной. После того, как Киев и основные силы украинского казачества оказались за пределами Польского государства, их влияние на церковную жизнь западных православных епархий ослабло. Отношение католических властей Речи Посполитой к православному населению после казацких войн середины XVII в. стало еще более нетерпимым. Это привело в последней четверти XVII столетия к новым попыткам королевской администрации насадить унию среди подконтрольных ей православных русинов. Первоначально король Ян III Собесский (1674–1696 гг.) возлагал большие надежды на возобновление диалога между православными и униатами, однако переговорный процесс так и не принес ожидаемых результатов. Тогда король стал использовать другую тактику: на православные епископские кафедры он поставлял священнослужителей, склонных к переходу в католичество, намереваясь через них насадить унию "сверху".

Иосиф Шумлянский в 1677 г. тайно принял унию и принес присягу униатскому митрополиту Киприану Жоховскому (возглавлял униатскую Киевскую митрополию в 1674-1693 гг.). На Мстиславскую кафедру король провел другого тайного приверженца униатства – Слуцкого архимандрита Феодосия Василевича. Перемышльским епископом в 1679 г. с подачи Шумлянского был назначен также готовый к соединению с Римом Иннокентий Винницкий (племянник Антония Винницкого). В 1681 г. Шумлянский и Винницкий подтвердили свою присягу на верность Риму в присутствии папского нунция и униатского митрополита.

В Левобережной части Малороссии в это время церковной жизнью продолжал управлять архиепископ Черниговский Лазарь. Официально он числился в юрисдикции Константинопольского Патриархата, но в то же время ему приходилось участвовать в событиях, которые все более свидетельствовали и возрастании влияния Московской Патриархии на дела Киевской митрополии. В частности, это наглядно проявилось в 1683 г., когда на место почившего Иннокентия Гизеля необходимо было избрать нового архимандрита Киево-Печерской Лавры, имевшей ставропигию и подчинявшейся непосредственно Патриарху Константинопольскому. Гетман Самойлович в связи с этим обратился в Москву за разрешением избрать нового настоятеля Лавры. В Киеве без сношения с Константинополем решено было поставить на Печерскую архимандрию Варлаама Ясинского. Однако претензии на Лавру неожиданно предъявил и Иосиф Шумлянский. В такой ситуации Варлаам, обращавшийся в Стамбул к Патриарху и не получивший ответа по причине войны между Россией и Турцией, был вынужден искать подтверждения своих прав на Лавру в Москве. Патриарх Московский и всея Руси Иоаким утвердил Варлаама на Печерской архимандрии.

Усталость от нестроений в церковной жизни Украины накапливалась все более, одновременно росла убежденность в том, что переход в Московскую юрисдикцию позволит решить накопившиеся проблемы и упорядочить дела Киевской митрополии. В 1683 г. между гетманом Иваном Самойловичем и Патриархом Иоакимом начались новые переговоры о возможности поставления митрополита Киевского в Москве. Большую роль в их инициации сыграла просочившаяся в Киев и Москву информация о тайном переходе в унию Иосифа Шумлянского и Иннокентия Винницкого. В качестве наиболее вероятного кандидата на Киевскую митрополию рассматривался епископ Луцкий и Острожский Гедеон, происходивший из древнего рода князей Святополк-Четвертинских – фамилии, которая вела свое происхождение от Рюрика. Рукоположенный митрополитом Дионисием во епископы Гедеон в течение четверти века занимал Луцкую кафедру, но затем был изгнан из своего епархиального города Иосифом Шумлянским, намеревавшимся поставить на место Гедеона своего брата – Афанасия, опять же настроенного в пользу унии. Гедеон был вынужден бежать в Левобережную Малороссию. Он прибыл в город Батурин, где была резиденция гетмана Ивана Самойловича, и просил у него защиты. Самойлович принял участие в судьбе гонимого православного иерарха. Вскоре Гедеон и Самойлович сблизились еще более, договорившись о браке одного из младших князей Четвертинских с дочерью гетмана. К кандидатуре Гедеона благосклонно отнеслись и в Москве, где видели в нем решительного противника унии.

В 1684 г. с находившимся в Батурине, в Крупецком монастыре, епископом Гедеоном встречался и вел переговоры о его поставлении на Киевскую митрополию думный дьяк Емельян Украинцев. Самойлович при этом решительно высказался за переход Киевской митрополии в юрисдикцию Москвы при условии сохранения древнего права малороссов самостоятельно избирать своего митрополита. В феврале 1685 г. в Батурин из Москвы был прислан окольничий Неплюев, который сообщил о согласии царского правительства на избрание Киевского митрополита в Малороссии, но с его последующим поставлением в Москве.

Собор для избрания митрополита Киевского был назначен на 8 июля 1685 г. в Киеве. К указанному времени сюда стали съезжаться представители духовенства, гетмана Самойловича и казачьей старшины. На Собор не захотел приехать Лазарь Баранович, обиженный на то, что за кулисами власти уже склонились в пользу избрания Гедеона. Архиепископ Лазарь, тем не менее, разослал малороссийскому духовенству свои универсалы, которые призывали клириков принять участие в выборах митрополита. Епископ Гедеон также не участвовал в работе Собора. В итоге Собор принял решение об избрании Гедеона на митрополию, и к нему были направлены послы с извещением об этом.

Не все были довольны избранием митрополита Гедеона. Вскоре после Собора 1685 г. в Киеве состоялось собрание ряда противников воссоединения Киевской митрополии с Московским Патриархатом и избрания Гедеона митрополитом, но сколько-нибудь заметных последствий это предприятие не имело.

Избранный митрополитом Гедеон Святополк-Четвертинский и гетман Самойлович написали в Москву обо всем происшедшем в Киеве на имя молодых царей Иоанна и Петра Алексеевичей и Патриарха Московского и всея Руси Иоакима. Царей и Патриарха просили, чтобы они незамедлительно направили посольство к Константинопольскому Патриарху, дабы окончательно решить вопрос о переходе Киевской митрополии в юрисдикцию Москвы. При этом митрополит Гедеон и Иван Самойлович просили навечно закрепить автономный статус Киевской митрополии и связанные с ним права и привилегии. В ответ в Киев были направлены грамоты, в которых сообщалось, что все прежние права Киевской кафедры будут сохранены во всем, кроме одного: Киевский митрополит должен будет отказаться от титула Экзарха Константинопольского Патриарха, что, впрочем, было вполне естественно.

24 октября 1685 г. Гедеон Святополк-Четвертинский с большой свитой, состоявшей из 45 представителей духовенства и казачьей старшины, прибыл в Москву. В Успенском соборе Кремля в присутствии царей Петра и Иоанна Алексеевичей и Патриарха Иоакима митрополит Гедеон присягнул на верность Патриарху Московскому и всея Руси Иоакиму Савелову. Вслед за этим Гедеон получил от царей и Патриарха грамоты, которыми он утверждался на Киевской митрополии. Грамоты этим обязывали Киевского митрополита сноситься по важнейшим вопросам с находящимся в подданстве у Московского царя гетманом Малороссии. Грамоты также утверждали широчайшую автономию Киевской митрополии в юрисдикции Русской Православной Церкви: Патриарх Московский и всея Руси не должен был вмешиваться в судебную юрисдикцию митрополита Киевского; сам митрополит, как и прежде, пожизненно избирался духовенством и казачеством Малороссии, но должен был отныне благословляться и поставляться Московским Патриархом, сохраняя при этом право самостоятельного управления всеми епархиями, монастырями и приходами Украины, а также Киевской духовной школой и типографией; Киевская митрополия получала статус первой по чести между кафедрами Русской Церкви после Патриаршей; митрополит, как и Патриарх, имел право ношения стоячего креста на митре, а в пределах своей митрополии – право предношения креста. Указанными грамотами за Киевским митрополитом закреплялись и все его прежние земельные владения, в том числе и на Правобережье. В документах ничего не упоминалось о неподсудности Киевского митрополита Московскому Патриарху, однако это буквально соответствовало прежнему юридическому статусу Киевского первоиерарха в Константинопольской Церкви (известны случаи, когда Патриархи Константинопольские пользовались этим правом низлагать Киевских митрополитов, например, так поступил Патриарх Иеремия II в отношении митрополита Онисифора Девочки).

Однако после поставления митрополита Гедеона в Москве необходимо было также получить подтверждение этого деяния от Константинопольского Патриарха. Последний уже был в курсе происходящего – еще в декабре 1684 г. к нему был направлен для переговоров грек Захария Софир. Но несмотря на богатые подарки он так и не смог добиться грамоты, которая признавала бы Московскую юрисдикцию над Киевом: Патриарх Парфений IV всячески увиливал от ответа и отговаривался тем, что не может подписать требуемую грамоту, опасаясь гнева османского визиря.

В Константинопольской Патриархии в это время царила гнетущая атмосфера. Визирь не только помыкал Патриархами, но и с легкостью менял Предстоятелей Константинопольской Церкви, устраняя неугодных и выдавая фирман на Патриаршество своим ставленникам или просто лицам, купившим у Высокой Порты право занять Патриаршую кафедру. Поэтому нет ничего удивительного в том, что только в рассматриваемом 1685 г. в Стамбуле друг друга сменили три Патриарха, каждый из которых управлял Церковью всего лишь по несколько месяцев. В 1685 г. Парфения ненадолго сменил Патриарх Иаков, затем на Константинопольскую кафедру был поставлен Дионисий.

Именно к нему вторично обратились представители Москвы и Киева с просьбой утвердить переход Киевской митрополии в юрисдикцию Русской Православной Церкви. В ноябре 1685 г. в Стамбул были направлены дьяк Никита Алексеев, представлявший Московских государей, и Иван Лисица, посланец гетмана Самойловича. Константинопольскому Патриарху были привезены грамоты от царей Петра и Иоанна Алексеевичей и Патриарха Иоакима, в которых подробно излагались все аргументы в пользу необходимости объединения обеих половин Русской Церкви – Киевской и Московской. Грамоты также содержали просьбу признать и утвердить переход Киевской митрополии в юрисдикцию Московского Патриархата, закрепить сан митрополита за князем Четвертинским и, признав его подчинение Иоакиму, призвать православных Левобережной Малороссии и Речи Посполитой повиноваться митрополиту Гедеону и его преемникам. Московские грамоты, разумеется, по традиции подкреплялись соболями и червонцами. Лисица привез Патриарху Дионисию грамоту аналогичного содержания от гетмана Самойловича.

По дороге в Стамбул русские послы заехали в Эдирне (Адрианополь), где тогда находились турецкий султан и его великий визирь. Здесь же в это время пребывал и Патриарх Иерусалимский Досифей, слывший большим другом Москвы. Зная об этом, русские послы попросили Досифея помочь им убедить Константинопольского Патриарха дать необходимую грамоту. Неожиданно Досифей заявил, что не только не поможет послам, но, напротив, будет решительно отговаривать Дионисия от соглашения с Москвой относительно перехода Киевской митрополии в юрисдикцию Патриарха Московского и всея Руси. Досифей повел себя на редкость заносчиво и дружелюбно. Он заявил послам, что напишет в Москву государям и Патриарху о том, что затеянное ими дело переподчинения Киевской митрополии Москве способно принести больше вреда, чем пользы. Досифей, которого, строго говоря, малороссийские дела не касались, безо всяких на то оснований сказал, что передача Киевской митрополии Московскому Патриархату стала бы нарушением канонов Православной Церкви, и объявил незаконным состоявшееся в Москве поставление Гедеона. Досифей до того разошелся, что назвал незаконным решение проблемы Киевской митрополии только между Московским и Константинопольским Патриархами, потребовав обсуждения украинского вопроса с участием всех Восточных Патриархов. Алексеев пытался спокойно убедить Досифея в том, что Иерусалимский Патриарх не прав, но не преуспел в этом. Тогда Лисица, потерявший терпение от общения с греками, заявил Досифею, что дело уже и так решено: гетман и казаки хотят, чтобы Киевская митрополия была под благословением Патриарха Московского – значит, так оно и будет.

Затем последовала встреча послов с Патриархом Константинопольским Дионисием IV, незадолго до того в очередной раз возвращенным на кафедру. Первоначально и эта встреча не дала никаких результатов. Однако Алексеев и Лисица, вероятно, были все-таки весьма ловкими дипломатами и быстро сориентировались в ситуации. Они встретились с великим визирем, и поняли, что лучшего союзника в переговорах с греческими Патриархами им не найти. Дело было в том, что турки в то время прочно увязли в войне на Балканах с коалицией европейских держав. Более всего в Стамбуле опасались, что военные действия против Османской империи начнет и Москва. Поэтому турки готовы были пойти на любые уступки, лишь бы угодить правительству царевны Софьи Алексеевны и убедить русских отказаться от мысли открыть второй фронт против османов.

Дионисий, прибывший в Адрианополь, чтобы получить от султана фирман и опасавшийся снова потерять Патриаршую кафедру, узнав о позиции визиря, мгновенно изменил свою точку зрения. Он вполне здраво рассудил, что лучше быть Патриархом над меньшей территорий, чем не быть им вообще, и согласился на передачу Киевской митрополии Московскому Патриархату. Досифей Иерусалимский также, узнав, что визирь поддержал требования Москвы, быстро утратил свой недавно еще столь горделивый тон в общении с русскими послами. Досифей заявил, что повнимательнее перечитал канонические правила и якобы нашел одно, позволяющее архиерею по своему произволению передать часть своей области другому епископу.

Вскоре, вернувшись из Адрианополя в Стамбул, Патриарх Дионисий собрал синод Константинопольской Церкви и утвердил на нем решение о передаче Киевской митрополии Московскому Патриархату на вечные времена, после чего соответствующие грамоты за подписью Патриарха и членов Синода были направлены царям Петру и Иоанну Алексеевичам, Патриарху Иоакиму, гетману Самойловичу и митрополиту Гедеону. Обрадованные быстрым решением вопроса послы поднесли Дионисию 200 золотых червонцев и три сорока соболей. Увидев такой оборот дела, Досифей Иерусалимский также решил не оставаться в стороне и послать в Москву собственные грамоты с одобрением решения о Киевской кафедре. И хотя от Иерусалимского Первоиерарха этого вовсе не требовалось, послы решили поощрить Досифея за его "чудесное" превращение из противника в ревностного сторонника передачи Киевской Церкви под начало Москвы. Патриарх Иерусалимский за усердие также получил свою порцию соболей. После этого Патриархи совсем осмелели. Дионисий вдруг вспомнил о том, как царь Феодор Иоаннович при утверждении Московского Патриаршества прислал в благодарность греческим иерархам обильную милостыню, и без лишнего стеснения заметил, что хорошо было бы повторить этот щедрый жест по случаю отказа Константинополя от прав на Киевскую митрополию.

Алексеев прибыл из Стамбула в Москву в конце 1686 г., привезя с собой Патриаршие грамоты. В 1687 г. Дионисий прислал еще одну грамоту, в которой вновь подчеркивался новый порядок церковной жизни в Малороссии. Вслед за этим из Москвы на Украину, Ивану Самойловичу, были посланы соответствующие грамоты царей и Патриарха Иоакима, и гетман известил духовенство Киевской митрополии об ее окончательном переходе в юрисдикцию Московского Патриархата.

Церковное воссоединение Малороссии с Москвой имело для Киевской Церкви крайне важное значение: на Левобережье окончательно нормализовалась и стабилизировалась церковная жизнь. Однако на Правобережной Украине подобное было невозможно по причине ее возвращения под власть Польского короля. В 1686 г. был заключен вечный мир между Москвой и Польшей, при этом 9 статья мирного договора подчеркивала, что верующие, принадлежащие к православным епархиям - Львовской, Перемышльской, Луцкой и Мстиславской - не должны быть утесняемы и принуждаемы к перемене православной веры на унию и латинство. Но хотя польское правительство и признало каноническую зависимость этих епархий от Киевского митрополита Московской юрисдикции, здесь с неизбежностью следовало ожидать нового наступления католиков на права православных, что вскоре и произошло.

В 1691 г., Иннокентий Винницкий открыто объявил о принятии унии подчинил свою Перемышльскую епархию папскому Риму. К 1694 г. Иннокентию удалось сломить сопротивление последних противников унии в своей епархии. Иосиф Шумлянский, будучи тайным униатом, нескоро объявил о своем переходе в юрисдикцию Рима. Долгое время он продолжал поддерживать сношения с Патриархом Московским и всея Руси Адрианом, лицемерно убеждая его в своей верности Православию. Шумлянский даже выступил с проектом возобновления Галицкой православной митрополии, которая была бы независимой от Киевской и находилась в юрисдикции Московского Патриархата. В 1694 г. Шумлянский собрал во Львове епархиальный собор, на котором призвал свою паству к соединению с Римом. Но Иосифу был дан решительный отпор: против унии наиболее резко выступили православные монахи и шляхта. Это возымело действие, и Шумлянский вновь отложил свое намерение открыто объявить о своем униатстве и стал поддерживать отношения с православным Киевским митрополитом Варлаамом Ясинским, преемником скончавшегося в 1690 г. Гедеона. Чтобы подвигнуть Иосифа к окончательному переходу в униатство, католики решились в 1697 г. обнародовать акт католического исповедания веры, подписанный Шумлянским. После этого от него, как от предателя, отвернулись многие православные верующие. Власти Речи Посполитой положили конец колебаниям Иосифа, запретив ему войти в управление приходами освобожденной от турок по Карловецкому миру Подолии, входившей в состав его епархии, но временно переданной под начало униата Иннокентия Винницкого. Стремясь сохранить свой контроль над Подолией, Шумлянский наконец согласился открыто объявить о своем переходе в унию, что и было им сделано в Варшаве в 1700 г.

Вскоре после своего совращения в унию Иосиф Шумлянский принудил последовать за ним большинство приходов своей Львовской и Каменец-Подольской епархии. Однако решительное сопротивление епископу оказали Львовское Успенское Старопигиальное братство и монастыри Галиции. Львовское братство продолжало борьбу с унией до 1708 г., когда братчики были сломлены, главным образом, экономическими мерами. Еще дольше, чем братство, противилось введению унии православное монашество Галиции. Монастырь в Словите хранил верность Православию до 1718 г., Креховская Николаевская обитель сопротивлялась введению унии до 1721 г. Манявский скит в Карпатских горах сумел продержаться до 1786 г. Монастырь это так никогда и не был совращен в унию – его упразднил своим приказом император Иосиф II уже после того, как Галиция вошла в состав империи Габсбургов.

Вслед за Львовской перешла в юрисдикцию папского Рима и Луцкая православная епархия. Луцкий епископ Афанасий, родной брат Иосифа Шумлянского, также тайно принял унию. Тем не менее, вплоть до своей кончины в 1694 г. он так и не смог привести свою епархию к единству с Римом (о том, что сам Луцкий епископ остался верен принесенной папе присяге, свидетельствует факт его предсмертной исповеди своему брату – доминиканскому монаху Даниилу Шумлянскому). После кончины Афанасия Шумлянского клирики и миряне Луцкой епархии избрали новым епископом волостного писаря Димитрия Жабокрицкого. Однако он имел каноническое препятствие к рукоположению, будучи женатым на вдове. Тем не менее, Димитрий развелся с супругой и принял пострижение с именем Дионисий (его супруга отказалась стать монахиней). Эти личные обстоятельства Жабокрицкого во многом стали одной из причин его уклонения в унию.

Дионисий обратился за посвящением в сан к православному митрополиту Киевскому Варлааму Ясинскому. Митрополит счел, что несмотря на препятствие, для Дионисия можно сделать исключение, рукоположив его в епископский сан. Но самостоятельно решить этот вопрос Варлаам, управлявший Киевской митрополией целиком самостоятельно, все же побоялся. Он обратился к Патриарху Московскому и всея Руси Адриану за диспенсацией для Дионисия. Киевские богословы из Могилянской коллегии направили в Москву составленную ими каноническую справку, в которой обосновывалась возможность хиротонии Жабокрицкого по соображениям крайней необходимости – ввиду сложного положения Православной Церкви в Речи Посполитой. За Жабокрицкого перед Патриархом Адрианом также хлопотал Московский посол в Варшаве Борис Михайлов. Однако Московский Патриарх не решился самостоятельно определить, допустимо ли рукоположение Дионисия. Адриан обратился к Восточным Патриархам за советом. Из Константинополя пришел отрицательный ответ. Досифей Иерусалимский также прислал послание, в котором говорил о недопустимости хиротонии Жабокрицкого и советовал избрать нового кандидата на Луцкую кафедру. Дионисий не пожелал смириться с таким решением и обратился за помощью к православному архиерею из Закарпатья – епископу Мармарошскому Иосифу Стойке, который находился в юрисдикции Константинопольского Патриарха и имел достоинство Экзарха. Иосиф совершил в 1696 г. диаконскую и пресвитерскую хиротонии Дионисия и возвел его в сан архимандрита, действуя при этом без согласования с Константинополем. Узнав о рукоположении Дионисия, Патриарх Адриан запретил его в служении.

Обида на православных Патриархов и стремление любой ценой стать архиереем толкнули Жабокрицкого на путь измены Православию. Уже в 1697 г. сын Дионисия, представлявший на Сейме в Варшаве брацлавскую шляхту, провел тайные переговоры с папским нунцием относительно перехода нареченного епископа Луцкого в унию и возможности его хиротонии в Униатской церкви. В 1700 г. аналогичные переговоры с нунцием вел уже сам Дионисий. К делу присоединения Луцкой епархии к унии в это время подключился иезуит Вота, который перед тем активно способствовал водворению унии в Перемышльской и Львовской епархиях. В начале 1701 г. Жабокрицкий прекращает всякие сношения с митрополитом Варлаамом Ясинским, а также с царем Петром и гетманом Мазепой. В конце 1701 г. Дионисий созывает в Луцке епархиальный собор, на котором принимается решение о соединении Луцкой епархии с Римом. После этого Жабокрицкий провел переговоры с униатским митрополитом Киевским Львом Заленским (1694–1708 гг.), который с легкостью пошел навстречу в деле разрешения канонических трудностей с рукоположением. 9 апреля 1702 г. Заленский совершил епископскую хиротонию Дионисия.

Таким образом, после предательства Винницкого, Шумлянского и Жабокрицкого на всей территории Речи Посполитой осталась лишь одна православная кафедра – Мстиславско-Могилевская, архиереи которой с огромными трудностями продолжали духовно окормлять паству, сохранявшую верность Православию, положение которой в XVIII в. стало поистине катастрофическим.

Литература: 1. Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Кн.VI (Т.11,12) и VII (Т.13,14). М., 1991; 2. Богданов А.П. Русские Патриархи. Т.2. М., 1999. С.254-266; 3. Великий А.Г. З лiтопису Християнськоi Украiни. Кн.V,VI. Рим-Львiв, 2000; 4. Грушевский М.С. Иллюстрированная история Украины. М., 2001. С.323-359.

Руны, рунические амулеты и талисманы из кости (языческие и славянские темы)

Полный набор рун (25, рунированный набор). Выжигание по дереву. Руны для гадания (старший футарх). Футаркский порядок является естественной и первоначальной системой, раскрывающей процесс создания Вселенной и различных качеств, присущих ее проявлениям, ибо в нем ставится акцент на деятельности Духа.

Наиболее популярные и недорогие руны для гадания выполняются из дерева с последующим выжиганием на нем рунических символов. Это один из наиболее древних способов нанесения рун на пластинки, доступный еще для первобытного человека. Позже появилась техника нанесения рунических симоволов на кость, и только относительно недавно (с точки зрения эволюции человека) появилась техника нанесения рун на твердый камень (нефрит, кварц, халцедон, обсидиан) с последующим окрашиванием рун или без этого.

Алфавитный порядок Футаркских рун предназначался в для того, чтобы замаскировать их первоначальную магическую последовательность.

Таким образом, руны раскрывают сам процесс творения и качества, изначально присущие природе и нам самим. Рунические шаманы всегда относились к Футхаркскому порядку с заботой и уважением, побуждаемые Любовью и Гармонией.

Они содействовали рунной силе; их общее намерение заключалось в привнесении гармонии и порядка, в избежании умышленного вреда независимо от того, с какой целью вопрошались руны. Давайте вкратце рассмотрим Футхаркский порядок и его связь с мировоззрением, распространенным в старой Скандинавии и Северной Европе.

Переяславская рада

Повод к войне явился раньше, чем можно было ждать. Весной 1652 г. старший сын Хмельницкого Тимош с большим казацким отрядом и татарами пошел в Молдавию, чтобы вступить в брак с дочерью молдавского господаря, с которой он раньше был сговорен. Польский гетман Калиновский, несмотря на то что был предупрежден о цели похода, заградил Хмельницкому путь и напал на казацкий отряд. Загорелась жаркая битва (22 мая в урочище Батоге на реке Буге); в польском стане оказались сильные неурядицы, и все двадцатитысячное польское войско с предводителем погибло без остатка. Эта случайная победа послужила знаком к общему восстанию в Малороссии. Польские жолнеры, стоявшие тут, – одни были изгнаны, другие истреблены. Помещики снова покидали свои имения и бежали в Польшу. Король созвал чрезвычайный сейм, чтобы найти средства окончательно искоренить казачество; но полякам наскучили уже беспрерывные войны и тяжелые расходы, и потому сейм был против созвания посполитого рушения, а правительство не имело достаточно денег, чтобы содержать порядочное наемное войско. Польша не могла скоро начать военных действий.

Нелегко было вести войну и Хмельницкому. Шестилетняя борьба с Польшей сильно надломила малорусский народ – он не успел еще оправиться от недавних тяжких потерь и жертв. Хмельницкий понимал, что борьбе с Польшей долго еще не будет конца, что поляки скорее погубят свое отечество, чем откажутся от власти над русскими областями. Своими силами управиться с Польшей Украина и прежде не могла, а теперь и подавно. Хмельницкий всюду искал поддержки, заводил сношения и с Турцией, и с Трансильванией, даже со Швецией, но до сих пор ниоткуда не было ему помощи. Татары, которые всегда не прочь были участвовать в грабеже и опустошении неприятельской страны, – плохими были союзниками, когда борьба становилась трудной; притом их легко могли подкупить поляки и склонить на свою сторону. Одна надежда осталась у Хмельницкого – надежда на Москву: с нею связывала малорусский народ одна вера и одно происхождение. Уже не раз Богдан пытался как-нибудь втянуть Москву в борьбу с Польшей, но царь не желал нарушать мир с нею. После берестецкого погрома Хмельницкий стал откровенно говорить московским боярам, приезжавшим к нему, о своем желании поступить под высокую руку православного государя; наконец, прямо обратился к нему с этим предложением. Алексей Михайлович долго не соглашался, опасаясь разрыва с Польшей, но охотно взял на себя посредничество, чтобы примирить Хмельницкого с королем.

Два месяца спустя после Батогского сражения царский посланник боярин Репнин-Оболенский с товарищами прибыл в Польшу. Он напомнил прежнее требование о наказании лиц, виновных в умалении царского титула, и заявил, что царь охотно простит эту вину, если польское правительство помирится с Хмельницким на условиях Зборовского договора и уничтожит унию.

Паны приняли очень холодно предложение царя. «…Говорили, – по словам русских послов, – гораздо сердито, что Зборовского договора и на свете нет, с Хмельницким у короля никакого договора не было, а под Зборовом договаривались с крымским ханом, и договор этот нарушен Хмельницким, им же нарушен и договор под Белой Церковью, и теперь король всех этих изменников снесет и до конца разорит».

Между тем весною 1653 г. польский отряд под начальством Чарнецкого вторгся в Подолию, и снова начались все ужасы зверской жестокости, разорения и опустошения. Осенью сам король с большим войском выступил против казаков и стал под Жванцем, на берегу Днестра. Пришел сюда и Хмельницкий и опять привел с собой своих вероломных союзников – татар. Они рассеялись загонами по всей стране, и полякам отрезаны были все пути. Скоро начались сильные холода, и в польском стане обнаружился недостаток в продовольствии. Поляки начинали уже со страхом думать, что для них повторятся збаражские невзгоды, но они спаслись, – заключили унизительный договор с ханом; король обязался уплатить ему сразу сто тысяч червонцев, затем ежегодно уплачивать большие деньги и сверх того дозволить татарам в течение сорока дней брать пленников в областях, принадлежавших Польше! Притом король обещал казакам утвердить Зборовский договор, по требованию хана, для виду только, а впоследствии сам хан тайно обещал помочь полякам укротить казаков.

Письмо Богдана Хмельницкого Алексею Михайловичу, в котором выражается желание запорожского казачества перейти под власть царя

Хмельницкий проведал об этом тайном условии, – умолял хана не оставлять его, но все было напрасно: хану выгоднее было соединиться с Польшей, чем с казаками.

В декабре король уехал из стана, и войско польское разошлось. Вслед за тем татары с дозволения короля предали страшному опустошению весь южнорусский край до самого Люблина. Досталось и полякам за их постыдный договор с ханом: татары без разбору жгли и шляхетские усадьбы и увозили в плен множество польской шляхты обоего пола. Южнорусский край в эту пору страшно пострадал и почти обезлюдел.

«Запечалилась Украина, – по словам одной малорусской думы, – что негде ей деться. Вытоптала орда конями маленьких детей. Малых потоптала, старых порубила, а молодых – «середульших» в полон забрала!»

Теперь все надежды Хмельницкого были обращены на Москву. Он начал снова настоятельно просить царя принять Малороссию в свое подданство. Московское правительство тоже решилось действовать. Трудно было дольше оставаться спокойными зрителями того, как истреблялся по соседству народ той же крови, той же веры, как и все московские люди; как заливались русской кровью лучшие русские земли. Кроме того, грозила опасность, что казаки в отчаянии отдадутся в подданство Турции и вместе с татарами станут врагами Московского государства. Хмельницкий уже раньше указывал на это. Наконец, царь чувствовал себя оскорбленным невниманием польского правительства к его требованиям и посредничеству.

В 1653 г., 1 октября, Москва была очень оживлена: собралось сюда множество народа. Предстояло решиться великому делу, ради которого царь созвал на Земскую думу [Земский собор] выборных людей Русской земли от духовного и светского чина. Государь слушал обедню, которую служил патриарх; затем при колокольном звоне, сопровождаемый духовенством, боярами, осеняемый хоругвями, отправился в Грановитую палату. Здесь в блестящем царском уборе сел он на трон; по одной стороне сидели патриарх, митрополиты и прочее духовенство, по другой – бояре, окольничие, думные люди. Палата наполнилась людьми всех сословий.

По знаку царя думный дьяк стал читать вслух о тех неправдах, какие творили поляки, какие ошибки делали они в царском титуле, как умаляли его, как в разных польских книгах печатались такие «злые бесчестия и укоризны и хулы, чего не только великим государям христианским, помазанникам Божиим, но и простому человеку слышати и терпети невозможно и помыслити страшно». Потом дьяк указал, какие обиды делали поляки порубежным жителям Московского государства. Наконец перешел к рассказу о том, как поляки теснили православную веру, какие творили православным насилия и поругания церквам Божиим, как Хмельницкий с запорожским войском просил государя принять угнетенных православных христиан под свою руку. В заключение было упомянуто, что турецкий султан зовет украинскую чернь к себе в подданство.

После чтения этого доклада стали отбирать мнения. Бояре сказали, что «следует гетмана со всем войском и со всеми городами и землями принять под высокую государеву руку и не допустить их в подданство турецкому султану или крымскому хану». Все другие сословия согласились с этим и приговорили, что государь должен объявить войну Польше и Литве за оскорбление веры и своей царской чести… Все без изъятия выразили готовность жертвовать своим достоянием и жизнью.

Для принятия Украины под свое покровительство царь отправил в Переяславль трех послов: боярина Бутурлина, окольничего Алферьева и думного дьяка Лопухина с товарищами… За пять верст от города московское посольство было торжественно встречено. Осеняемые хоругвями и образами, в сопровождении казацких старшин, при радостных восклицаниях народа шли царские послы через город в церковь. Здесь был отслужен молебен о здравии царской семьи.

Хмельницкий, вскоре прибывший в Переяславль, назначил общую Раду на 8 января (1654). В седьмом часу довбиши ударили в литавры, и городская площадь скоро наполнилась множеством казаков. Гетман сначала тайно совещался с генеральной старшиной, полковниками и знатнейшими казаками. В одиннадцать часов он в полном гетманском наряде, под бунчуком, вступил на площадь, где посреди толпы было оставлено просторное место… За гетманом шла вся украинская старшина. Войсковой есаул велел всем молчать – водворилась мертвая тишина. Не только площадь, но и крыши домов были полны народом, – все ждали с нетерпением, чем решится их судьба.

– Панове полковники, есаулы, сотники, все войско запорожское и все православные христиане! – раздался знакомый народу громкий голос Хмельницкого. – Ведомо всем вам, как Бог освободил нас из рук врагов, теснивших церковь Божию, озлобляющих все христианство нашего восточного православия. Вот уже шесть лет мы живем без государя, в беспрерывных бранях и кровопролитии с гонителями и врагами нашими, жаждущими искоренить нас и церковь Божию, чтобы и самое имя русское не поминалось в земле нашей… Всем нам это наскучило; мы видим, что нельзя нам жить больше без царя… Мы собрали сегодня Раду, явную всему народу, чтобы вы с нами выбрали себе государя из четырех, кого хотите. Первый – царь турецкий, который много раз уже через своих послов призывал нас под свою власть; второй – хан крымский; третий – король польский, который, если захотим, и теперь еще может нас принять в прежнюю ласку; четвертый – православный государь Великой России, царь и великий князь Алексей Михайлович, всея Руси самодержец, которого мы уже шесть лет беспрестанно умоляем быть нашим государем и повелителем. Тут которого хотите, того избирайте! Царь турецкий – басурманин: всем вам ведомо, какую беду наши братья, православные христиане, греки терпят и в каком живут утеснении от безбожных. Крымский хан тоже басурманин, с которым мы по нужде сошлись, и какие оттого нестерпимые беды испытали! Об утеснениях польских панов и говорить нечего! Сами знаете, что они жида и пса лучше почитали, чем нашего брата христианина! А православный христианский великий государь, царь восточный, единого с нами благочестия, греческого закона, единого исповедания; с православием Великой России мы – единое тело, имеющее главою Иисуса Христа. Этот великий государь, царь христианский, сжалившись над нестерпимым оскорблением православной церкви в нашей Малой Руси, шестилетних наших молений не презрел, – теперь милостивое свое царское сердце к нам склонил, своих великих ближних людей к нам с царскою милостью своею прислать изволил. Если мы его с усердием не возлюбим, то, кроме его царской высокой руки, благотишайшего пристанища не обрящем! Кто же с нами не согласен, тот пусть идет, куда хочет, – вольная дорога!

В ответ на слова гетмана раздались громкие крики всего народа: «Волим под царя восточного православного! Лучше нам умереть в своей благочестивой вере, нежели достаться ненавистнику Христову, по га ни ну!»

Переяславский полковник Тетеря стал обходить площадь кругом и спрашивал во все стороны:

– Чи вси так соизволяете?

– Вси! – кричал отовсюду народ.

Тогда гетман крикнул на всю площадь:

– Буди тако! Да укрепит нас Господь под его царскою крепкою рукою!

Народ громко восклицал:

– Боже, утверди! Боже, укрепи! Чтоб мы навеки все были едино!

Затем были прочтены главные условия, на которых Малая Русь соединялась с Великой: запорожскому войску (казакам) быть всегда в числе 60 тысяч; казаки сами выбирают себе гетмана; права шляхтичей и горожан остаются прежние; в городах правителям быть из малороссиян, им же и доходы собирать; гетман имеет право принимать иноземных послов и пр. Одним словом, Малороссии даны были такие права, каких она никогда не имела под властью Польши, и вдобавок московский царь брал на себя еще защиту Украины от всех ее врагов.

После этого Рада начала расходиться, а гетман и прочие старшины отправились в соборную церковь приносить присягу. Целый день присягали казаки и переяславские жители. Московские послы отправили стольников и стряпчих по всем городам и полкам приводить к присяге жителей.

Хмельницкий послал посольство в Москву с просьбой к царю о подтверждении договорных статей, какие прочтены были на Переяславской раде. Царь утвердил все с небольшим ограничением, – потребовал, чтобы гетман, принимая иноземных послов, доносил о них государю, задерживал бы замышляющих какое-либо зло Московскому государству и не ссылался с польским королем и турецким султаном без соизволения государя.

Из книги Запорожцы - русские рыцари. История запорожского войска автора Широкорад Александр Борисович

Глава 10 Переяславская рада 20 мая 1648 г. скончался польский король Владислав IV. В Польше было объявлено бескоролевье. Часть магнатов высказывалась за кандидатуру Яна Казимира, а другая часть - за Карла Фердинанда, епископа Вроцловского и Плоцкого. В Малороссии это

Из книги Неизвращенная история Украины-Руси Том I автора Дикий Андрей

Из книги Хронология российской истории. Россия и мир автора Анисимов Евгений Викторович

1654 Переяславская рада, присоединение Украины В 1648 г. в Речи Посполитой вспыхнул мятеж казаков на землях Украины. Во главе их встал гетман Богдан Хмельницкий. Казаки одержали ряд побед над поляками, но затем сами начали терпеть поражения. Тогда они стали проситься в

Из книги Иван Грозный автора Духопельников Владимир Михайлович

«Избранная рада» Московское восстание 1547 г. обнаружило непрочность боярских правительств и тем самым создало благоприятные возможности для выхода дворянства на политическую арену. Именно после восстания впервые прозвучал голос дворянских публицистов, и

автора Голубец Николай

Пани-Рада Подібно, на взір українських боярських рад, утворилася при великому князеві установа Панів-Ради, що чим далі, тим більше обмежувала абсолютну владу володаря. Зразу скликають князі Панів-Раду в особливих моментах, згодом ця принагідна рада стається державною

Из книги Велика історія України автора Голубец Николай

Конотопська рада Зараз по арешті Многогрішного, виїхав у Москву делєгат збунтованої старшини, Іван Лисенко, й повіз з собою проєкт нових українсько-московських «статтей». В них сама старшина просила Москву обмежити права гетьмана так у міжнародніх зносинах як теж у

Из книги Велика історія України автора Голубец Николай

Рада старшин Закріпленої на письмі конституції Козацька Держава не мала, аж до часів Орлика (1710). Але і його «Конституція» ніколи не ввійшла в життя, а залишилася тільки документом звичаєвого права. В основуж того права ляг глибоко закорінений, український демократизм, що,

Из книги История Украины с древнейших времен до наших дней автора Семененко Валерий Иванович

Переяславская Рада и мартовские статьи 1654 года Еще в 1650 году патриарх константинопольский Партений II и патриарх иерусалимский грозили Б. Хмельницкому анафемой, если он не примет протекцию православного московского царя. Безвыходное положение Украины в 1653 году не

автора Дикий Андрей

Переяславская рада Не ожидая формального решения Земского собора о воссоединении, царь Алексей Михайлович своей грамотой от 22 июня 1653 г. уведомил Богдана Хмельницкого о согласии на воссоединение и сообщил, что он готовит войска для помощи казакам.После этого было

Из книги Пропавшая грамота. Неизвращенная история Украины-Руси автора Дикий Андрей

Переяславская рада 1674 года По договоренности с левобережным гетманом Самойловичем, в марте 1674 года в город Переяслав съехались на раду полковники десяти Правобережных полков, не извещая даже об этом своего гетмана Дорошенко. На этой раде было объявлено о присоединении

Из книги История Украины автора Коллектив авторов

Переяславская рада и «Мартовские статьи» 1654 г. В Украину было выслано посольство во главе с В. Бутурлиным, которое должно было объявить гетману решение Земского собора и привести казаков к присяге. С собой они везли царские подарки гетману – знамя, булаву, ферязь и шапку.

Из книги История Украины автора Коллектив авторов

Свержение И. Выговского. Переяславская рада 1659 г. Однако победа не спасла Выговского. Перед лицом возможных массовых выступлений против Гадячского договора, Левобережная старшина предпочла искать соглашения с московскими воеводами. Т. Цицура и В. Золоторенко

Из книги Родная старина автора Сиповский В. Д.

Переяславская рада Повод к войне явился раньше, чем можно было ждать. Весной 1652 г. старший сын Хмельницкого Тимош с большим казацким отрядом и татарами пошел в Молдавию, чтобы вступить в брак с дочерью молдавского господаря, с которой он раньше был сговорен. Польский

Из книги Нарис Історії ОУН [Перший том: 1920-1939] автора Мирчук Петр

Міжпартійна Рада Спочатку всі вони діяли одностайно проти польської окупації і з цією метою заснували були „Міжпартійну Раду”, головою якої був Кирило Студинський, а секретарем – Володимир Бачинський. „Міжпартійна Рада” підчинялась екзильному урядові ЗУНР д-ра Є.

Из книги Україна у війні за державність. Історія організації і бойових дій Українських Збройних Сил 1917-1921 автора Удовиченко Александр Иванович

Из книги Чорна Рада. 1663 автора Сорока Юрій

Брошюра посвящена анализу исторических фактов, связанных с одним из важнейших событий в истории нашей страны – объединения Украины и России («Переяславской радой») в январе 1654 года. Тема представляется актуальной, особенно в связи с попытками некоторых историков и политиков трактовать данное историческое событие в негативном свете. Издание адресовано всем, кто интересуется историей нашей страны.

1. Отношения Украины и России в начале освободительной войны украинского народа 1648–1654 годов
Начало украинско-российским официальным отношениям, ставшим со временем главным направлением внешней политики Войска Запорожского (официальное название Украинского гетманата), было положено письмом гетмана Богдана Хмельницкого царю Алексею Михайловичу от 8 июня 1648 г. А в начале 1649 г. из Киева в Москву отправилось первое казацкое посольство во главе с полковником Силуяном Мужиловским, огласившим грамоту гетмана с просьбой «все Войско Запорожское приняти под свою государскую руку и своими государевыми ратными людьми помочь учинити…». В общей же сложности известно более 30 обращений гетмана к царю с просьбой о военной помощи и объединении с Россией.
Царское правительство долгое время отклоняло, ссылаясь на Поляновский мир с Речью Посполитой (1634), просьбы гетмана, ограничиваясь экономической и дипломатической помощью Войску Запорожскому. Возможно, в Москве не верили, несмотря на большую активность Хмельницкого, в серьезность его намерений, так как от украинской стороны не поступало конкретных предложений о путях и формах объединения.
Только в конце января 1651 г., в связи с подготовкой к рассмотрению на Земском соборе вопроса объединения с Украиной, русское правительство впервые попыталось выяснить у украинского посольства М. Суличича, в каких формах и на каких условиях Б.Хмельницкий желает объединить Украину с Россией. Посольство не дало прямого ответа, сославшись на отсутствие указаний гетмана. Однако, как считают некоторые российские исследователи, «даже если бы Богдан в 1648–1649 гг. обратился с серьезным практическим (а не только с тактическим) предложением о подданстве России, он скорее всего получил бы отказ»1.
Следует иметь в виду, что развитие событий на Украине в начальный период освободительной войны 1648–1654 гг. оказалось полной неожиданностью для русского руководства. К тому же, царское правительство, связанное с Польшей оборонительным соглашением 1647 г. против Крымского ханства, готовилось к совместной с нею борьбе против вторжения татарской орды. Но первые же сообщения о развертывании казацкого восстания, поступившие в Москву в феврале 1648 г., привлекли пристальное внимание русского правительства и порубежных (приграничных) воевод, получивших указание собирать сведения о событиях на Украине, действиях повстанцев, польских и татарских войск.
18 марта 1648 г. политический и государственный деятель Речи Посполитой, в то время брацлавский воевода, вельможа «греческой веры» Адам Кисель официально уведомил русские власти о восстании на Запорожье под руководством Б. Хмельницкого. В начале апреля в Москве стало известно о союзе казаков с татарами. Эта новость встревожила царское правительство, и оно дало указание приграничным воеводам приготовиться к отпору ордынцам.
В течение апреля – мая в Москву поступало все больше тревожных и нередко противоречивых сообщений. Все более обеспокоенным становился и тон писем представителей польских властей. 2 мая 1648 г. путивльский воевода Никифор Плещеев получил письмо от польского урядника города Красного Константина Маляшинского, сообщавшего, что Хмельницкий с казаками и ордой осадил польский лагерь в верховьях реки Саксагань, причем число татар все время увеличивается. Через десять дней к тому же воеводе обратился польский магнат Иеремия Вишневецкий, писавший уже о 40 тысячах татар и призывавший русские власти к совместному выступлению против них. 18 мая 1648 г. в Москве получили очередное письмо от А. Киселя, сообщавшего об окружении 30-тысячной татарской ордой в урочище Желтые Воды польской армии и настаивавшего на немедленном выступлении русского войска на Украину.
Через день после получения этого письма царь дал указание готовить военный поход против татар, но он должен был начаться только тогда, когда будут получены «самые подлинные вести» о нападении ордынцев.
Польско-русское единение продолжалось недолго. Уже 31 мая 1648 г. А.Кисель в письме гнезнинскому епископу Матвею Лубенскому, правителю Польши в «межкоролевье», наступившему после смерти Владислава IV 20 мая 1648 г., с тревогой сообщал, что, хотя ему удалось своими письмами царскому правительству добиться, чтобы у Путивля было сосредоточено 40-тысячное русское войско, предназначенное против татар, однако известие о поражении поляков и смерти короля опередило прибытие войска и теперь никто не может поручиться, что Москва не поддержит казаков: «Кто может ручаться за них? Одна кровь, одна религия. Спаси господь, чтобы они не замыслили что-нибудь против нашей отчизны…».
В конце мая – начале июня русские приграничные воеводы по указаниям центрального правительства, обеспокоенного появлением татар на Украине, отправили своих представителей с письмами к Киселю и Вишневецкому. Несколько гонцов было перехвачено казаками и доставлено к гетману. Одному из них, Григорию Климову, Богдан Хмельницкий и вручил 8 июня 1648 г. свое письмо царю. Уже 19 июня оно было доставлено в Москву.
В своем письме гетман отмечал, что казаки умирают за древнюю греческую веру, сообщал об их победах и смерти польского короля, а также просил о том, что «если ваше царское величество услышит, что ляхи хотят на нас снова наступать, в тот же час спеши со своей стороны на них наступать». Кроме того, в письме содержится фраза, которая давно стала предметом спора ученых: «Хотим себе самодержца хозяина такого в своей земле, как ваша милость православный христианский царь, если бы предвечное пророчество от Христа Бога нашего исполнилось, что все в руках его святой милости».
Одни исследователи видят в этом желание, чтобы «Украина была под властью царя», т. е. объединилась с Россией, другие – предложение русскому царю занять вакантный после смерти Владислава IV польский престол. По версии же И.П. Крипьякевича, призыв Хмельницкого к Алексею Михайловичу занять польский престол в тех конкретных условиях означал стремление к «воссоединению Украины с Россией»2.
Долгое время царское правительство избегало прямых и официальных контактов с гетманом. Только в декабре 1648 г., через полгода после первого обращения гетмана, гонец доставил ему царскую грамоту, ставшую началом нового этапа взаимоотношений между Россией и Украиной. Грамота означала, по сути, признание гетмана правителем Украины. Весной 1649 г. для выяснения ситуации на Украину было отправлено посольство во главе с Г. Унковским. В целом же с 1649 до начала 1654 г. на Украине побывало 13 посольств из Москвы.
Г. Унковский пришел к заключению, что на Украине «всяких чинов люди» выступают за объединение с Россией и во всем полагаются на гетмана, «как его воля на такое дело будет, а они от него отставать не будут». Посол обратил внимание и на то, как казачья верхушка представляла свои отношения с Россией в случае объединения: старшины хвалили царскую «милость» к донским казакам и выражали надежду, что когда Украина соединится с Россией, такое же отношение будет к Войску Запорожскому.
Эти сведения дают основания считать, что гетманская элита намеревалась строить отношения с Москвой по примеру Войска Донского. Донские казаки признавали в лице царя своего сюзерена, но службу ему считали делом добровольным и на этом основании долго отказывались от царской присяги. Все сношения Москвы с Войском Донским велись через Посольский приказ, то есть как с иностранным государством.
Русское правительство понимало огромное значение объединения с Украиной, увязывая это с возвращением Смоленщины и других земель, утраченных Россией по Поляновскому миру 1634 г. Однако в Москве опасались неизбежного в этом случае военного конфликта с Речью Посполитой, прежние столкновения с которой заканчивались для русских в целом неудачно. По словам В.О.Ключевского, «Малороссия лежала еще далеко за горизонтом московской политики, да и память о черкесах Лисовского и Сапеги была еще довольно свежа»3.

Главной же причиной нерешительности царского правительства было трудное внутреннее положение России в середине XVII ст. В это время Московское царство еще только начало оправляться от катастрофических последствий 14-летнего периода гражданской войны и иностранной военной интервенции (1604–1618). За этот период Россия потеряла, по некоторым оценкам, до половины населения и представляла собой искалеченную страну, хозяйство которой было разрушено. Минимально необходимые средства извлекались тяжелейшими экстраординарными методами. В целом восстановление аграрного производства страны было достигнуто только в середине – третьей четверти XVII ст.
В результате войн Польша отбросила Россию к рубежам XV ст., а Швеция оттеснила ее от берегов Балтийского моря, и граница России отодвинулась к востоку на 100–200 км. Предпринятая в ходе Смоленской войны (1632–1634) попытка русского правительства вернуть захваченные поляками территории окончилась неудачно. На ее ход прямо повлияли нападения украинских казаков и крымских татар на южные земли России, вынудившие русское командование перебросить немалую часть сил на южный фронт. Крымские татары даже до­ходили до Московского уезда.
В целом за первую половину XVII ст. татары увели в плен 200 тыс. человек. Для выкупа пленников в российском бюджете была даже специальная статья расходов в 150 тыс. рублей ежегодно. Одновременно огромные суммы тратились на подарки крымским ханам. По подсчетам российского ученого В. В. Каргалова, только за первую половину XVII ст. казна истратила на них около миллиона рублей – сумму, равную стоимости постройки четырех новых городов.
Военные неудачи заставили московское правительство приступить к обновлению вооруженных сил и восстановлению системы засечных укреплений. Накануне Смоленской войны в стране начинается вторая со времен Ивана Грозного крупная военная реформа, а сразу после войны, в 1635 г., – создание «Белгородской пограничной черты», протянувшейся на 800 км от Ахтырки до района Тамбова. Все эти мероприятия потребовали привлечения крупных ресурсов и предельного напряжения сил всей страны.
Только после решения острейших внутриполитических проблем царское правительство смогло перейти к решению внешнеполитических задач. В 1651 г. был созван Земский собор для обсуждения вопроса об Украине. Документов о его работе не сохранилось. А дошедшие до нас отзывы духовенства говорят, что однозначного решения принято не было.
Сам факт подготовки и проведения Земского собора свидетельствовал о наметившихся изменениях в политике русского правительства по отношению к Украине. Однако ситуация после собора не стала кардинально иной. По мнению современного российского исследователя Л.В. Заборовского, «вплоть до августа 1653 г. (неудача посольства во главе с Б.А. Репниным-Оболенским в Речь Посполитую4), при колебании общей линии, московский двор стремился выступать скорее как посредник в достижении мира на Украине»5.
Просьбы гетмана Войска Запорожского о подданстве участились, однако в Москве реагировали на них крайне сдержанно. В январе 1652 г. Богдан Хмельницкий отправил в Москву полковника Ивана Искру. Гетман просил о помощи в войне, а в случае поражения – разрешения переселиться со всем войском на российскую территорию, в Путивль. Московское правительство дало согласие на переселение и даже обозначило земли по рекам Хопру и Медведице, где могли поселиться казаки.
В апреле 1653 г. украинские послы К. Бурляй и С. Мужиловский снова просили царя об объединении и оказании помощи ратными людьми. При этом указывали, что даже за посредничество царского правительства в примирении Войска Запорожского с Польшей гетманское правительство будет очень благодарно, так как король с войсками готовится наступать на Украину.
Фактически только с 1653 г. под влиянием обострения ситуации на Украине обозначились политические перемены в Москве: вместо попыток решения конфликта дипломатическими средствами царское правительство переходит к непосредственной подготовке войны с Польшей.
Ход событий был ускорен сведениями, полученными в Москве 20 июня от пограничных воевод, о прибытии к Б.Хмельницкому турецкого посланника с предложением гетману и всему Войску Запорожскому стать подданными Турции. Это не только угрожало международному авторитету России, но и означало появление около Курска границ Османской империи, имевшей виды на Казань и Астрахань. Узнав об этом, царь уже 22 июня 1653 г. приказал официально уведомить Б. Хмельницкого о согласии принять Войско Запорожское под свою «высокую руку»6.
Переговорный процесс после этого заметно активизируется, о чем свидетельствует оживленный обмен посольствами, причем инициатива переходит к Москве. Только за два с половиной месяца на Украине одно за другим побывали три русских посольства, что свидетельствовало о серьезности намерений царя

2. Завершение переговоров об объединении Украины с Россией. Переяславская рада
25 мая 1653 г. в Москве открылся Земский собор, на обсуждение которого был вынесен вопрос об Украине. Представители всех сословий, принявших участие в соборе, высказали единодушное мнение о необходимости принять Войско Запорожское в состав России. По этому вопросу был подготовлен проект решения собора. Однако принятие его было отложено до возвращения из Речи Посполитой посольства князя Б.А. Репнина-Оболенского. Посольство вернулось в Москву в конце сентября, и 1 октября Земский собор утвердил решение о принятии Украины в состав России7.
2 октября 1653 г. была послана царская грамота находившемуся в то время на Украине посольству во главе с Р.Стрешневым и М. Бредихиным с приказом, чтобы они сообщили Б. Хмельницкому о решении Земского собора. Грамота заканчивалась словами, чтобы гетман и все Войско Запорожское полагались на царскую милость «без всякого размышления».
Для исполнения решения Земского собора царское правительство направило на Украину большое полномочное посольство во главе с ближним боярином Василием Бутурлиным. В состав по­сольства входили также окольничий Иван Алферьев и думный дьяк Ларион Лопухин. Посольство сопровож­дала большая свита в составе 40 сановников и почетный эскорт из 200 стрельцов во главе со стрелецким головой Артамоном Матвеевым.
Богдан Хмель­ницкий встретился в Чигирине 26 декабря с Р. Стрешневым и М. Бредихиным. Гетман поблагодарил за грамоту от 2 октября и заявил, что приказал всем полковникам, сотникам и есаулам приехать в Переяслав, куда должно было прибыть посольство во главе с В.В. Бутурлиным.
Первоначально проведение церемонии объединения Украины с Россией предполагалось в Киеве, но Б. Хмельницкий по ряду причин перенес ее в Переяслав. Не исключено, что на это решение повлияли антимосковские настроения находившихся в Киеве высших украинских православных иерархов. Кроме того, Киеву угрожала военная опасность со стороны Литвы.
Переяслав в то время был крупным городом и старым казацким полковым центром. Расположенный далеко от польской, литовской и татарской границ, город был хорошо укреплен. Здесь же располагались казацкая артиллерия и пороховые запасы.
31 декабря русское посольство было торжественно встречено далеко за Переяславом казаками во главе с местным полковником П. Тетерей.
6 января 1654 г. в Переяслав приехал Бог­дан Хмельницкий. На следующий день он встретился с русскими послами во главе с Бутурлиным. Они обменя­лись приветственными речами, условились о проведении рады и присяги. Богдан Хмельницкий по­благодарил русское правительство за согласие на объединение и здесь же дал обоснование самого объединения: «...яко же древле при великом князе Владимире, так же и ныне сродник их, великий государь... призрил на свою государеву отчину Киев и на всю Малую Русь милостью своею»8.
Утром 8 января состоялась старшинская рада, одобрившая решение идти «под государеву высокую руку». Затем на площади перед Успенским собором собрались «люди разных чинов» на генеральную (общую) раду. В 3 часа дня на площади появился Богдан Хмельницкий с генеральной старшиной. Как записано в отчете русского посольства, гетман, став в центр круга, обратился к участникам рады с короткой речью, которая приводится ниже полностью:
«Панове полковники, ясаулы, сотники и все войско запорожское, и вси православнии християне! Ведомо то вам всем, как нас бог свободил из рук врагов, гонящих церковь божию и озлобляющих все християнство нашего православия восточного, что уже 6 лет живем без государя в нашей земле в беспрестанных бранех и кровопролитиях с гонители и враги нашими, хотящими искоренить церковь божию, дабы имя руское не помянулось в земли нашей, что уже вельми нам всем докучило, и видим, что нельзя нам жити боле без царя. Для того ныне собрали есмя раду, явную всему народу, чтоб есте себе с нами обрали государя из четырех, которого вы хощете.
Первый царь есть турский, который многижды через послов своих призывал нас под свою область; вторый – хан крымский; третий – король польский, которой, будет сами похочем, и теперь нас еще в прежную ласку приняти может; четвертый есть православный Великия Росия государь царь и великий князь Алексей Михайлович всеа Русии самодержец восточной, которого мы уже 6 лет безпрестанными молении наш себе просим, – тут которого хотите избирайте.
Царь турский есть бусурман: всем нам ведомо, как братия наши, православнии християне греки, беду терпят и в каком суть от безбожных утеснений. Крымской хан тож бусурман, которого мы по нужди и в дружбу принявши, каковыя нетерпимыя беды приняли есмя. Какое пленение, какое нещадное пролитие крови християнския от польских от панов утеснения – никому вам сказывать не надобеть. Сами вы все ведаете, что лучше жида и пса, нежели християнина, брата нашего, почитали.
А православный християнский великий государь, царь восточный, есть с нами единого благочестия греческого закона, единого исповедания, едино есми тело церкви православием Великия Росии, главу имуще Исуса христа. Той великий государь царь християнский, зжалившися над нестерпимым озлоблением православные церкви в нашей Малой Росии, шестьлетных наших молений безпрестанных не презривши, теперь, милостивое свое царское сердце к нам склонивши, своих великих ближних людей к нам с царскою милостию своею прислати изволил, которого естьли со усердием возлюбим, к его царския высокия руки, благотишнейшаго пристанища не обрящем. А будет кто с нами не согласует теперь, куды хочет вольная дорога»9.
В ответ на призыв гетмана, как записано в статейном списке русского посла, «весь народ возопил: волим под царя восточного, православного, крепкою рукою в нашей благочестивой вере умирати, нежели ненавистнику Христову поганину достати!»10.

Затем переяславский полковник П.Тетеря, обходя круг, спрашивал у присутствующих: «Вси ли тако соизволяете? Рекли весь народ: вси единодушно... Боже, утверди, Боже, укрепи, чтоб есми во­ веки вси едино были». Тогда гетман сказал: «Буди тако»11.
После этого Богдан Хмельницкий вместе с предста­вителями казацких полков отправился к русским послам. Василий Бутурлин торжест­венно вручил гетману царскую грамоту о согласии Российского государства принять Украину. Хмельницкий и Бутурлин обменялись привет­ственными речами.
Потом гетман, старшины и русские послы отравились в соборную Успенскую церковь, где духовенство должно было принять присягу. Тут Богдан Хмельницкий попросил послов присягнуть от имени царя, что за всеми сословиями будут сохранены их права и вольности. Послы отказались от присяги под предлогом, что самодержец не может присягать своим подданным. После совещания гетмана со старшинами было решено присягнуть, а о делах своих «бити челом великому государю». В. Бутурлин от имени царя заверил присутствующих, что все права и вольности Украины будут подтверждены. Гетман, а за ним старшины (писарь, обозный, судьи, есаулы войсковые и полковники) публично приняли присягу на верность России, «что быти им з землями и з городами под государевою высокою рукою навеки неотступным»12.
После присяги Василий Бутурлин от имени русского правительства передал Богдану Хмельницкому знаки гетманский власти – знамя, булаву, ферязь, шапку, а старшинам подарки.
В тот же день гетман сообщил в Москву о решении Переяславской рады и просил, чтобы царь «нас милостию и великими щедротами своими государскими прямых и верных слуг и подданных своих жаловати и миловати изволил»13. Примечательно, что в письме гетман изменил царский титул, назвав царя самодержцем не «всеа Русии», а «всеа Великия и Малые Русии». Предложенная Б. Хмельницким редакция царского титула была позитивно встречена русским правительством, и уже через месяц, 9 февраля 1654 г., в грамоте, где сообщалось о рождении наследника, Алексей Михайлович назвал себя самодержцем всей Великой и Малой России14.
На следующий день, 9 января, в Успенском соборе «приводили к вере и сотников и есаулов и писарей и казаков и мещан…, достольных полковников, и иных начальных людей и казаков, которые в Переяславе излучились, и мещан и всяких чинов людей»15. В общей сложности в эти дни к присяге было приведено 284 участника Переяславской рады.
Только после этого, 10 января, начались переговоры об условиях вхождения Украинского гетманата в состав Московского царства. На первом этапе в них с украинской стороны участвовали гетман и писарь Иван Выговский. Первоначально стороны обсудили отношения Войска Запорожского с польским королем и крымским ханом, а также планы войны с Речью Посполитой.
Затем гетман объявил послам, что налоги, которые ранее собирались для польского короля, будут передаваться в царскую казну. Хмельницкий просил подтвердить права на имения, которыми владели православные монастыри и церкви. Бутурлин ответил, что царь подтвердит эти права. Он также напомнил гетману просьбу его посла Л. Капусты, который от имени Б. Хмельницкого поднял вопрос о присылке в Киев и другие украинские города московских воевод с ратниками. Бутурлин сообщил, что войско во главе с воеводами Ф.С. Куракиным и Ф.Ф. Волконским прибудет скоро и его следует обеспечить всем необходимым. Гетман позитивно воспринял это сообщение и сказал, что московское войско будет встречено на границе казачьим полковником, который проведет его в Киев. Гетман также попросил, чтобы к весне царь велел прислать еще ратных людей «сколько государь изволит», чем «больши, то и лутче».
В этот же день состоялся второй этап переговоров, в котором кроме гетмана и писаря с украинской стороны приняли участие «и обозный, и судьи, и полковники, и судьи войсковые». На этот раз украинская сторона подняла для обсуждения более широкий круг вопросов и выдвинула ряд пожеланий. В частности, гетман поставил вопрос о необходимости сохранения на Украине основ сословного устройства и закрепления за казаками особых прав, заявив: «в запорожском де войске кто в каком чину был по ся места, и ныне бы государь пожаловал, велел быть по тому, чтоб шляхтич был шляхтичем, а казак казаком, а мещанин мещанином; а казаком бы де судитца у пол­ковников и у сотников»16. Гетман также просил, чтобы казаков было 60 тысяч. Жалованья казакам платить не надо, но «мыту, и мостовщины, и перевозу» с них не брать.
Послы заявили, что все эти просьбы будут удовлетворены русским правительством. Кроме того, Б. Хмельницкий высказал пожелание, чтобы ему передали во владение (на булаву) Чигиринское староство. И. Выговский также попросил подтвердить его право на владение его имениями, а «к тому же пожаловать… и иные именья» и дать Войску Запорожскому царскую печать, т. к. старая печать «не годитца, потому что на той печати написано королевское имя»17.
13 января Богдан Хмельницкий отправился в Чигирин, а на следующий день представители русского посольства, получив от гетмана перечень 177 городов и местечек Войска Запорожского, стали выезжать для приведения населения к присяге. Современник этих событий летописец Самовидец писал, что присягу «на вечное подданство его царскому величеству» весь народ «совершил с охотой… по всей Украине», и «немалая радость настала в народе».
Присягой было охвачено, по разным оценкам, от 40% до большинства взрослого населения гетманата, что по своим масштабам было делом беспрецедентным не только для Украины, но и для всей тогдашней Европы. В общей сложности присягнуло 127 338 человек: 62 949 казаков, 62 454 мещан, 188 шляхтичей и 37 монастырских служек. К присяге в январе – марте 1654 г. приводились только мужчины – хозяева дворов, имений, казаки. Крестьяне, как феодальное зависимое население, к присяге не приводились.
Присяга ясно показала расхождение в отношении различных слоев украинского народа к вопросу объединения с Россией. Большая часть казаков и мещан отнеслись к этому акту позитивно. Крайне настороженно – старшинская верхушка и шляхта. Отказалась принимать присягу верхушка украинского православного духовенства, боявшаяся перехода из номинальной зависимости от Константинопольского патриарха к реальному подчинению Московскому патриархату. Второй причиной, по-видимому, являлось то, что после Переяславской рады четыре епархии Киевской митрополии (белорусская, львовская, луцкая и перемышльская) оставались в Речи Посполитой и только две (киевская и черниговская) – в Московском царстве.

3. Юридическое оформление вхождения Украины в состав России
Для юридического оформления достигнутых в Переяславе договоренностей об условиях вхождения Войска Запорожского в состав Русского государства 17 февраля 1654г. в Москву выехало украинское посольство (61 человек) во главе с генеральным судьей С. Богдановичем-Зарудным и переяславским полковником П. Тетерей.
12 марта посольство было торжественно встречено в Москве, а на следующий день состоялась его аудиенция у царя. Кроме подарков, члены посольства передали царю письмо гетмана. Богдан Хмельницкий от своего имени, Войска Запорожского и всего народа «православного российского» поднимал вопрос о подтверждении устных обещаний, данных в Переяславе В.В. Бутурлиным от царского имени во время переговоров с гетманом и старшиной. Однако в грамоте изложена только часть предложений украинской стороны. Остальные, как указывалось в письме, послы должны были изложить в устной форме: «Множайшая в грамоте не суть писана: посланники наши вся изрекут тебе великому государю»18.
В тот же день в Посольском приказе начались переговоры украинской делегации с представителями царского правительства, в ходе которых руководство посольства в устной форме изложило свои пожелания, запротоколированные русской стороной в двух редакциях (из шестнадцати и двадцати статей без системного изложения). Однако бояре, посоветовавшись, предложили посольству изложить их письменно: «и велели бояря посланником прислать речи их на письме»19.
14 марта 1654 г. послы от имени «гетмана и всего Войска Запорожского» подали в письменной форме свои предложения из 23 пунктов. Оригинал этого документа, получившего название «Мартовских статей», или «Статей Богдана Хмельницкого», не сохранился и не был опубликован. Еще в 1709 г. Петр I приказал разыскать его в московских архивах, но ему сообщили, что там его нет. В Российском государственном архиве древних актов в Москве имеется только перевод «Статей» с украинского языка на русский под заглавием «Прошение по пунктам Богдана Хмельницкого о подтверждении прежних их прав и вольностей и о судах и о протчем, году нет и никакого не подписано».
«Статьи» состоят из короткого вступления и 23 пунктов, охватывающих широкий круг вопросов:
– о подтверждении всех казацких прав и привилегий (п.1, 7, 13);
– о 60-тысячном казацком реестре (п. 2);
– о правах православной шляхты (п. 3);
– о плате старшине и средствах на содержание войска (п. 8–12, 21, 23);
– о свободном избрании гетмана и передаче ему Чигиринского староства (п. 6, 5);
– о сохранении местной администрации и сборе налогов на Украине царским правительством (п. 4, 15);
– о невмешательстве царских чиновников во внутренние дела гетманата (п.16);
– о выдаче царским правительством грамот о вольностях казачеству и православной шляхте, с предоставлением права гетманскому правительству определять, кто «казак», а кто «пашенный крестьянин» (п.17);
– о киевском митрополите и подтверждении прав духовенства (п. 18, 13);
– о посылке русских войск к Смоленску (п. 19), совместных действиях против Крыма (п. 22) и размещении царских гарнизонов на Украине (п. 20);
– о праве гетманской администрации (с ведома царского правительства) на дипломатические отношения с иностранными государствами (п. 14).
В отношении этого документа в исторической литературе нет единого мнения. Одни историки видят в «Статьях» проект договора Б. Хмельницкого с царем, другие – инструкцию послам, переработанную ими в прошение. Действительно, по форме текст «Статей» сильно напоминает случайно сохранившуюся гетманскую инструкцию посольству Филона Гаркуши. Кроме того, в тексте отсутствуют обязательные для официальных гетманских формуляров элементы: подпись (или субкрипция), место и дата написания.
Эти факты, к сожалению, до сих пор не нашли достаточного отражения в исторических исследованиях. Вместе с тем в исторической литературе укоренилось мнение, что «Статьи» «были за гетманской рукой и печатью». Что касается печати, то в приписке к тексту на этот счет нет никаких указаний, но сомнительно, чтобы, обращаясь к царю, гетман использовал печать с именем польского короля. Более того, фактически стало нормой, что в современных изданиях «Статей» в их текст публикаторы произвольно вписывают дату и место написания: 1654, 17 февраля, Чигирин.
При этом единственным указанием на наличие подписи и печати является упоминание об этом царскими дьяками во время переговоров с посольством П.Тетери в августе 1657 г., укорявшими гетмана за невыполнение пункта «Статей» о выплате жалованья казакам из украинского бюджета.
Достоверность этой информации была поставлена под сомнение еще М.С. Грушевским, предположившим, что московское правительство сознательно, для придания «Статьям» большей значимости, ссылалось «вместо статей на письмо гетмана к царю, привезенное его послами»20, которое действительно было оформлено должным образом.
Большинство пунктов, поданных послами Войска Запорожского 14 марта, было принято и подтверждено с некоторыми изменениями жалованными грамотами царя, а решение вопроса о жалованьи казакам, которое должно было выплачиваться из налогов, собираемых на Украине, было отложено. По оценкам исследователей, при установлении жалованья в 30 золотых для рядовых казаков при числе реестровых в 60 тыс. ежегодные выплаты всему войску составили бы 1,8–1,9 млн. золотых, или более половины годового бюджета Польши, или 8–10% бюджета России. Царь отложил решение этого вопроса до выяснения размеров доходов с Украины, которые должны были преимущественно идти на содержание ее самой.
Это решение было аргументировано тем, что царь уже затратил большие средства на содержание войска для защиты Украины «от латин». Кроме того, на переговорах в Переяславе гетман заявил, что не будет просить платы войску.
На эту резолюцию послы немедленно реагировали подачей специальной петиции. В ней они просили «на всякого казака жалованья по тритцати золотых, но когда так невозможно, хотя б что и уменьшити; однако, чтоб есмя не несчем до войска поворотитись»21.
Царь приказал, чтобы налоги собирались в его пользу под контролем его представителей. А уже из казны средства должны были выделяться на содержание войска, казацкой администрации, внешнеполитическую деятельность и др.
17 марта послы передали царскому правительству целый ряд привезенных с собой документов (выписки из городских книг) в качестве доказательств прав, подтверждения которых они просили в Москве22.
19 марта украинских послов пригласили на прощальную аудиенцию к царю. После аудиенции состоялась еще одна встреча послов с боярами, на которой были уточнены некоторые вопросы: о числе судей и пушкарей в Войске Запорожском; о средствах, необходимых для содержания гарнизонов в Кодаке и Запорожье, и др. Кроме того, послов ознакомили с царскими резолюциями на «Статьи» и с решениями, которых не было в резолюциях. В частности: 1. О выдаче жалованья казакам из средств царя, пока не будет проведена перепись украинских налогов, из которых в будущем будет получать жалованье войско; 2. О запрете гетману на отношения с польским королем и турецким султаном; 3. О нахождении царских воевод в Киеве и Чернигове; 4. О выдаче русских беглых людей царскому правительству; 5. О готовности русского войска выступить на защиту Украины и др.
Несмотря на прощальную аудиенцию 19 марта, украинское посольство оставалось в Москве до 27 марта в ожидании изготовления царских жалованных грамот и других актов. В этот день посольству был передан целый ряд документов: царская жалованная грамота гетману Богдану Хмельницкому и всему Войску Запорожскому о сохранении их прав и вольностей; «Статьи Богдана Хмельницкого» из 11 пунктов; царская жалованная грамота украинской православной шляхте и четыре жалованные грамоты гетману: на Чигиринское (на булаву) и Гадячское староства с подтверждением его владения «вотчинами» – Субботовым и Новоселками, а также Медведовкой, Борками и Каменкой, делавшие Богдана Хмельницкого богатейшим магнатом на Украине.
Все эти акты вместе с полученными позднее (в апреле – сентябре) грамотами с подтверждением прав Войска Запорожского, мещанам Переяслава, Киева и Чернигова, а также украинскому духовенству, составляют комплекс документов, определявших положение Войска Запорожского в составе Московского царства.
К этому комплексу тесно примыкают и, возможно, являются его частью царские пожалования украинской старшине. Уже 27 марта 1654 г. на основании письменных просьб царские грамоты на имения «со крестьяны и со всеми угодьи» получили руководители украинского посольства С. Богданович-Зарудный и П. Тетеря. Эти пожалования держались в тайне, так как их владельцы опасались мести своих недавних соратников – рядовых казаков.
В августе 1657 г. П. Тетеря просил московское правительство, чтобы царь в войско «про то, чем кто от царского величества пожалован, объявляти не велел,… а только де в войске то сведают, что он, писарь с товарищи упросили себе у царского величества такие великие маетности, и их де всех тотчас прибьют». А еще он подал свою челобитную, в которой указывалось, что выданная ему царская грамота на Смелу была «схоронена в земле, опасаясь разоренья и попортилась», и поэтому просил новую грамоту на хартее.
Юридическое оформление решений Земского собора и Переяславской рады было проведено с учетом разного правового статуса сторон. Московское царство к тому времени на протяжении уже целых столетий выступало как самостоятельное государство. Войско же Запорожское юридически являлось частью Речи Посполитой и не представляло собой легитимного государства. В связи с этим вхождение гетманата в состав России и было оформлено не в виде (двустороннего) договора, а как акт пожалования государя своим подданным.
Нет сомнения, что не только московские бояре, но и сам гетман хорошо понимали разницу между договором и пожалованием. Однако никакого протеста не выразили. Более того, украинская сторона не только не противилась такой форме соглашения, но всячески инициировала и даже благодарила за эти акты. Так, в письме царю от 28 июля 1654 г. Богдан Хмельницкий отмечал: «…Вся единодушно Малая Росия обрадовалась, что твое царское величество неисчетную милость свою государскую так ныне, яко и впредь сего, обещати изволиш»23.
Разумеется, стороны по-разному понимали подданство. Украинская сторона видела в нем протекторат, не исключавший возможности выхода, русская – прямое подданство с широкой автономией, но невозможностью отделения, которое трактовалось ею как измена. Форма и процедура оформления взаимоотношений Войска Запорожского с Московским государством соответствовали нормам дипломатической практики того времени и не являлись в этом смысле чем-то уникальным. Аналогичным образом царским правительством в 1654–1655 гг. был заключен ряд соглашений со смоленской и белорусской шляхтой.
Особенность Переяславского политического акта состояла в том, что первоначально были приняты соответствующие решения на Земском соборе 1 октября 1653 г. и Переяславской раде 8 января 1654 г., подтвержденные затем индивидуальной присягой жителей гетманата, а потом стороны согласовали свои отношения и оформили их юридически в виде комплекса документов. Причем важнейшие права основных сословий гетманата – шляхты, казачества, мещан и духовенства были оформлены специальными жалованными грамотами. Это обстоятельство, по мнению некоторых исследователей, ставит под сомнение сам факт двусторонних отношений царя с гетманом и говорит не столько о казацкой государственности, сколько о наличии договоров царя с сословиями определенной территории.
Главными составляющими вышеназванного комплекса документов являются: «Жалованная грамота гетману Богдану Хмельницкому и Всему Войску Запорожскому о сохранении их прав и вольностей»; «Статьи Богдана Хмельницкого» из 11 пунктов с царскими резолюциями. Содержание этих актов исчерпывающе охватывает «Просительные статьи» из 23-ти пунктов. Оба документа представляют собой единое целое, но главным из них, по мнению М.С. Грушевского, была первоначально «Жалованная грамота…», «Статьи…» же представляли собой дополнительный акт, как ее продолжение и дополнение. Позднее «Статьи…» стали основным документом, регламентирующим отношения Украины с Россией.
При жизни Б. Хмельницкого оба этих документа не были преданы гласности. Они были оглашены только в 1657 г. на раде, утвердившей избрание гетманом И.Выговского, а затем и вовсе затерялись.
Оригиналы «Жалованной грамоты…» и «Статей Богдана Хмельницкого» до наших дней не разысканы. В Российском государственном архиве древних актов имеются лишь их черновики на русском языке. Не исключено, что подлинники, составленные в форме пожалований царя, т.е. односторонних актов, были изготовлены московскими дьяками в одном экземпляре, предназначенном только для украинской стороны, и погибли или были сознательно уничтожены во времена Руины. Не исключено, что они были вывезены гетманом Правобережной Украины Павлом Тетерей в 1665 г. вместе с клейнодами и казной Богдана Хмельницкого в Польшу.
Через 15 лет после Переяславской рады Посольский приказ обратился к гетману Левобережной Украины Демьяну Многогрешному, чтобы он прислал в Москву все соглашения Украины с Польшей и Россией, начиная с 1648 г. Гетман прислал копии некоторых документов, но «Статей» не

Резюме
Из приведенных выше фактов можно сделать следующие выводы:
Объединение Украины с Россией было добровольным, причем инициатива исходила от украинской стороны.
Войско Запорожское вошло в состав Российского государства на договорных началах и на правах самой широкой автономии, сохранив в практически неизменном виде свое государственное устройство.
Предусматривалось свободное избрание гетмана, власть которого была фактически пожизненной. Гетману были вручены символы власти: знамя, булава, печать. Гетманат сохранял собственные вооруженные силы, увеличившиеся до 60 тыс. казаков, местные органы власти, административное деление, судебную и финансовую системы.
Налоги с Украины в московскую казну практически не поступали и шли на собственные нужды.
Фактически на территории Войска Запорожского не было царской администрации, не считая воеводы в Киеве, который командовал только русским гарнизоном.
Ограничения самостоятельности гетманата сводились к следующему: царь признавался верховным сувереном страны, а гетман был подотчетен Москве в финансовой и внешнеполитической деятельности (сношения с польским королем и турецким султаном допускались только по указу царя).
Территория Войска Запорожского в документах не зафиксирована. Косвенным указанием на ее границы может служить только упоминание в 9-м пункте окончательной редакции «Статей Богдана Хмельницкого» Зборовского договора, в котором они очерчены весьма точно. Кроме того, о территории Гетманщины можно судить по списку полков и населенных пунктов Войска Запорожского, переданному Б.Хмельницким русскому посольству для приведения его жителей к присяге. Судя по этим сведениям, территория, на которую распространялась юрисдикция гетманской администрации, приблизительно составляла около 200 тыс. кв. км, то есть около трети территории нынешней Украины (604 тыс. кв. км). Формирование современной территории и становление национальной государственности заняло более чем трехсотлетний период пребывания Украины в составе Российского государства и СССР.
Использованная литература:
1 Петрухинцев Н., Смирнов А. Брак по расчету. Кризис XVII века. // Родина. – 2004. – №1. – С 15.
2 Крип’якевич І.П. Богдан Хмельницький. – К., 1954. – С.419.
3 Ключевский В.О. Сочинения. – Т. 3. – М., 1988. – С.109.
4 В апреле 1653 г. царское правительство отправило в Речь Посполитую посольство во главе с князем Б.А.Репниным-Оболенским, которое должно было добиться примирения Польши и Войска Запорожского на условиях Зборовского договора и ликвидации унии. Кроме того, посольству поручалось изучение внутреннего состояния Речи Посполитой. Соглашение достигнуто не было, и 7 августа переговоры были прерваны. В то же время посольство убедилось во внутренней слабости Польши.
5 Заборовский Л.В. Переяславская рада и Московские соглашения 1654 года: проблемы исследования // Россия – Украина: история взаимоотношений. – М., 1997. – С.41–42.
6 Цит.: Воссоединение Руси. Сборник документов и материалов для преподавателей и учителей истории. – К.: Киевская Русь, 2008. – С.40.
7 Там же. – С.52.
8 Там же. – С.61.
9 Там же. – С.62–63.
10 Там же. – С.63.
11 Там же.
12 Там же. – С.70.
13 Там же. – С.114.
14 Там же. – С.118.
15 Там же. – С.73–74.
16 Там же. – С.79.
17 Там же. – С.82.
18 Там же. – С.133.
19 Там же. – С.140.
20 Грушевский М. Переяславська умова України з Москвою // Переяславська рада 1654 року. – К., 2003. – С.13.
21 Там же. – С.151.
22 Всего послами было передано боярам 10 документов: 1. Привилегий короля Яна Казимира Войску Запорожскому, данный под Зборовом от 18 августа 1649 г.; 2. Статьи Зборовского договора от 12 января 1650 г.; 3. Королевский привилегий казакам на Трахтемировский монастырь от 12 января 1650 г.; 4. Королевские подтверждения Зборовского привилегия от 12 января 1650 г.; 5. Королевский привилегий о пожаловании Чигирина на гетманскую булаву от 12 января 1650 г.; 6. Жалованная королевская грамота Б. Хмельницкому на Медведовку, Жаботин и Каменку с лесами от 27 марта 1649 г.; 7. Жалованная королевская грамота Богдану Хмельницкому на слободу Новоселки от 12 января 1650 г.; 8. Жалованная грамота короля Владислава IV сотнику шляхетному Богдану Хмельницкому на слободу Субботов от 22 июля 1646 г.; 9. Жалованная королевская грамота Богдану Хмельницкому на степь за Чигирином от 14 мая 1652 г.; 10. Королевский привилегий Богдану Хмельницкому, подтверждающий жалованную грамоту на Субботов от 15 августа 1650 г.
23 Акты, относящиеся к истории Южной и Западной России. – Т. 10. – Спб, 1878. – С.721–722.

В первой половине 17-го столетия Украинские земли входили в состав Польши, Венгрии и Османской империи, и лишь часть восточноукраинских земель - Слободская Украина - входила в состав Московского царства.
Проживавшее в Речи Посполитой украинское население, подвергалось национальному и религиозному гнёту со стороны как поляков, так и евреев, которым польские паны раздавал в аренду украинские земли. Протест против гнёта выливался в периодически возникающие восстания. Помочь же восставшим в тот период могла лишь Россия.
Впервые за помощью к России обратился гетман реестровых казаков Криштоф Косинский, возглавлявший восстание против польской шляхты в 1591—1593 годах. Позже посольство гетмана Петра Сагайдачного во главе с Петром Одинцом просило принять Войско Запорожское в русское подданство. В 1622 епископ Исаия Копинский предложил русскому правительству принять в российское подданство православное население Украины. В 1624 году о том же просил митрополит Иов Борецкий

В 1648 году началась восстание под руководством гетмана Запорожского казачьего войска полковника Зиновия Михайловича Хмельницкого, прозванного Богданом.

Вернувшись с полей сражений Испано-Французской войны, где он во главе полка запорожцев в составе войск принца Конде участвовал во взятии Дюнкерка, Хмельницкий увидел на родине удручающую картину: «жиды-арендари» теперь взимали с малоросов пошлину не только за проезд по мосту, не только за торговлю на рынке, не только за рыбалку, но и за исполнение церковных таинств в православном храме. Все, кто желал обвенчаться или окрестить ребенка, должны были оплатить еврею-арендатору пошлину, а чтобы открыть церковь на время службы, поп вынужден был идти кланяться еврею, у которого хранились ключи от церкви.

Возмутившись таким состоянием дел, Хмельницкий написал жалобу польскому королю, но тот её проигнорировал, а через некоторое время в отместку за эту жалобу у Хмельницкого отобрали его родовое имение, насмерть засекли его десятилетнего сына Григория и увезли его жену Ганну, впоследствии насильно выдав её замуж за польского ротмистра Данилу Чаплицкого, объявив, что прежнее венчание с Хмельницким не имеет юридической силы, так как совершено не по католическому, а по православному обряду.

В августе 1647 года Богдан Хмельницкий отправился в Сечь, где начал вербовать своих сторонников, и уже 15 октября он был избран гетманом вместо назначенного поляками Ивана Барабаша.

В Сечь хлынул поток добровольцев со всей Украины — в основном крестьян — для которых гетман организовал «курсы» военной подготовки, в ходе которых опытные казаки обучали добровольцев рукопашному бою, фехтованию, стрельбе и основам военной тактики. к апрелю 1648 года войско Хмельницкого уже насчитывало 43720 человек.

Восстание разрасталось с большой скоростью. Его разрастанию способствовало междуцарствие в Польше - 20 мая 1648 года умер Владислав IV, нового короля сейм никак не мог избрать. В течение года восстание переросло в освободительную войну украинского и белорусского народов против жестокого национального гнета. В результате побед у Желтых Вод и под Корсунью значительная часть польской Украины была освобождена, а 23 декабря 1648 года восставшие освободили Киев.

19 января 1949 года королём Польши наконец становится Ян Казимир. Он решил предпринять энергичные меры к подавлению восстания. В середине мая Ян Казимир двинул на Волынь польское войско, усиленное немецкими наёмниками, и 15-16 августа между украинскими и польскими войсками состоялось Зборовское сражение, победив в котором, Богдан Хмельницкий навязал королю Зборовский договор, закреплявший завоевания восставших. Договор привел к образованию украинского автономного «гетьманата» в Черниговском, Киевском и Брацлавском воеводствах речи Посполитой.

Письмо Богдана Хмельницкого Алексею Михайловичу, сохранившее чернильный отпечаток его пальца.

Седьмой пункт мирного договора специально посвящен евреям: «Жиды державцами, арендаторами, ане мешканцами не мають быти в местах украинных, где казаки свои полки мають».

Однако война на этом не закончилась: сначала поляки, вновь собравшись с силами, в июле 1651 года нанесли поражение армии Богдана Хмельницкого в Берестецкой битве, но в июне 1652 Хмельницкий взял реванш в Битве под Батогом. Тем не менее, Хмельницкий понимал, что за Польшей стоит вся Европа, в которой после окончания Тридцатилетней войны осталось не у дел множество профессиональных вояк. У самого же Хмельницкого профессиональными воинами была лишь узкая прослойка казаков - основную же массу восставших составляли необученные военному делу крестьяне - стоило полякам увеличить ассигнования на набор наёмников, и все эти немцы, голландцы и французы залили Украину бы кровью. Поэтому осенью 1653 года Богдан Хмельницкий обратился за покровительством к Русскому Царю Алексею Михайловичу.

Решение Земского Собора

1 октября 1653 г. в Москве состоялся Земский собор, на котором было решено: «чтоб великий государь царь и великий князь Алексей Михайлович всея Русии изволил того гетмана Богдана Хмельницкого и все Войско Запорожское з городами их и з землями принять под свою государскую высокую руку».

19 декабря на Украину прибыл русский посол Василий Бутурлин с решением Земского Собора.

А 8 января (19 января по новому стилю) состоялась Переславская Рада, на которой был провозглашён исторический акт воссоединения Украины с братской Россией.

Воссоединение Украины с Россией имело огромное историческое значение. Украинский народ объединился с братским русским пародом, с которым был связан общностью происхождения и исторического развития. Воссоединившись с Россией, Украина получила более широкие возможности развивать сельское хозяйство, ремесло, торговлю. Между русским и украинским народами неуклонно росли экономические и культурные связи, укрепилась их дружба в совместной борьбе против западного влияния. В составе Русского государства украинский народ приобрёл в лице русского народа верного союзника и надёжного защитника от внешних врагов. Воссоединение Украины с Россией спасло украинский народ от угрозы порабощения и уничтожения со стороны шляхетской Польши, султанской Турции и Крымского ханства и обеспечило последующее воссоединение Правобережной Украины, происшедшее в конце 18-го столетия.