22.11.2014 3 16488

Имя этого 13-летнего мальчика стало символом дважды. Сначала - символом борьбы пионеров-героев с «контрреволюцией» и «кулачеством». Потом - символом предательства, доносительства и подлости.

Парадокс в том, что ни та, ни другая трактовка не имеют практически никакого отношения к подлинной истории Павлика Морозова . Подростка, который просто заботился о матери и младших братьях и не боялся говорить правду, даже под страхом смерти.

Уральского школьника Павлика Морозова сегодня, как правило, упоминают в юмористическом или осуждающем контексте. Все как бы знают, что он «сдал отца», «написал донос», но при этом никто не помнит подробностей самого дела.

Советская пропаганда мгновенно возвела Павлика на пьедестал как пионера-героя. В новые времена с тем же пылом и той же поспешностью его заклеймили как предателя.

И в том и в другом случае имя мальчика использовалось как политический лозунг.

Настоящая подоплека тех сентябрьских событий 1932 года давно забыта.

Только падкие до сенсаций «разоблачители» периодически пытаются дать новую трактовку старых событий.

А ведь было все довольно просто.

Деревенская коррупция

Павлик Морозов родился спустя год после Октябрьского переворота, 14 ноября 1918 года. Его детство пришлось на самое трудное время - первые годы становления советской власти.

Самый суровый удар переходного периода - Гражданской войны и последовавшего военного коммунизма - приняли на себя как раз крестьяне.

Наравне со всеми терпели тяготы и жители села Герасимовка Тобольской губернии. Там, в семье председателя местного сельсовета, и появился на свет Павел - старший из пятерых детей Трофима и Татьяны Морозовых. Жили немирно: отец часто поколачивал и мать, и детей. Не потому, что отличался слишком суровым характером, а просто таковы были обычные деревенские нравы того времени.

Но и хорошим человеком Трофима Морозова при всем желании назвать было нельзя. Семью он в итоге бросил и стал жить у своей любовницы по соседству. Причем бить жену и детей не перестал. А свою должность председателя сельсовета активно использовал для личного обогащения. Например, присваивал себе имущество, конфискованное у раскулаченных.

Отдельной статьей дохода у него была выдача нелегальных справок спецпереселенцам. Эта категория граждан появилась в начале 30-х годов, когда «кулаков» и «подкулачников» без суда и следствия отправляли в спецпоселки. Там они должны были жить на положении ссыльных, соблюдая строгий распорядок и работая на лесозаготовке, разработке недр и так далее.

Разумеется, ни о какой свободе перемещения и речи не шло. Покидать спец-поселок можно было только с разрешения коменданта. Некоторые спецпереселенцы пытались сбежать от такой жизни. Но для этого необходима была справка о приписке к какому-нибудь сельсовету. Чтобы у компетентных органов по новому месту жительства не возникало вопросов - откуда прибыл, чем занимался до этого.

Вот этими-то справками и приторговывал Морозов. Причем продолжал это делать даже после того, как в 1931 году его сместили с поста председателя сельсовета. На них он и погорел. Со временем в Герасимовку один за другим стали поступать запросы с различных фабрик и заводов, а также со строительства Магнитогорска. Бдительные руководители производства интересовались: действительно ли прибывшие к ним новые работники проживали ранее в Герасимовке?

Слишком часто стали попадаться спецпереселенцы с фальшивыми справками в кармане. А в ноябре 1931 года на станции Тавда был задержан некий Зворыкин с двумя пустыми бланками, на которых стояли печати герасимовского сельсовета. Сотрудникам милиции он честно признался, что заплатил за них 105 рублей. Спустя несколько дней по делу о поддельных справках были арестованы несколько человек, в том числе и Трофим Морозов.

Вымышленный донос

С этого момента и начинается та самая история Павлика Морозова. Причем начинается сразу с противоречий. Следователь Елизар Шепелев, который впоследствии расследовал убийство мальчика, писал в обвинительном заключении следующее: «Павел Морозов подал заявление в следственные органы 25-го ноября 1931 года». Имеется в виду заявление, в котором Павлик якобы обвинил отца в незаконной деятельности.

Однако много лет спустя Шепелев откровенно признавался в своем интервью: «Не могу понять, с какой стати я все это написал, в деле нет никаких подтверждений, что мальчик обращался в следственные органы и что именно за это его убили. Наверно, я имел в виду, что Павел дал показания судье, когда судили Трофима...»

Не нашла никаких следов показаний Павлика в деле Трофима Морозова и журналист Евгения Медяко-ва, пытавшаяся докопаться до правды в начале 1980-х. Показания его матери имеются, а вот мальчика - нет. Правда, на суде, по-видимому, он все же выступал, но вряд ли сказал что-нибудь новое или ценное. Тем не менее этого хватило для того, чтобы возбудить ненависть к нему у родственников отца. Особенно после того, как суд приговорил Трофима к 10 годам лагерей и отправил его строить Беломорско-Балтийский канал.

Забегая вперед, скажем, что Трофим Морозов не отбыл срок полностью. Он вернулся спустя три года, с орденом за ударный труд. Но к тому времени два его сына - Павел и Федор - были убиты.

Необходимо подчеркнуть, что после ухода Трофима из семьи Павел стал старшим мужчиной в семье. Он заботился о матери и младших братьях, как мог поддерживал хозяйство. И в глазах взрослых именно на нем, а не на Татьяне лежала вся ответственность за «предательство» Трофима. Особенно остро ненавидел Павла его дед Сергей, которого в этом целиком поддерживала супруга -бабка Аксинья (или Ксения).

Другим заклятым врагом был двоюродный брат Данила. Наконец, вовсе не питал к мальчику теплых чувств его крестный отец и муж сестры Трофима Арсений Кулуканов. По одной из версий, его имя Павел упомянул в своей речи на суде, назвав «кулаком». Эти четыре человека и оказались в конце концов на скамье подсудимых как обвиняемые в убийстве Павла и Федора Морозовых.

Обыкновенное зверство

О самом убийстве известно следующее. В первых числах сентября 1932 года Павел и Федор отправились в лес за ягодами. Узнав об этом, Кулуканов уговорил Данилу идти за ними и убить мальчишек. И даже якобы заплатил ему за это 5 рублей. Данила не пошел на преступление один, а отправился за советом к деду Сергею.

Тот спокойно встал и, посмотрев, как сообщник берет нож, сказал: «Идем убивать, смотри не бойся». Павлика и восьмилетнего Федора они нашли довольно быстро. Смертельные удары обоим нанес Данила, но убежать младшему мальчику не дал дед Сергей.

Так как Павел и Федор собирались идти в лес с ночевкой, то хватились их далеко не сразу. Тем более что и мать была в отъезде. Когда Татьяна вернулась в деревню, то узнала, что дети уже третий день не возвращаются. Встревоженная, она подняла народ на поиски, и на следующий день тела зарезанных детей были обнаружены.

Убитая горем мать потом рассказала следователю, что в тот же день на улице она встретила бабку Аксинью, которая со злым смехом сказала ей: «Татьяна, мы тебе наделали мяса, а ты теперь его ешь!»

Следствие довольно быстро нашло убийц. Основными уликами стали хозяйственный нож и окровавленная одежда Данилы, которую Аксинья замочила, но не успела отстирать (поначалу они утверждали, что накануне он резал теленка). Данила свою вину признал практически сразу и полностью. Дед Сергей постоянно менял показания и путался, то признавая, то отрицая совершенное.

Аксинья и Арсений Кулуканов до последнего не сознавались ни в чем. Тем не менее именно Арсений вместе с Данилой получили самую суровую меру наказания - расстрел. Аксинью и Сергея Морозовых ввиду их преклонного возраста (старикам было уже по 80 лет) отправили доживать в тюрьму.

Символ в красном галстуке

На этом бы и закончилась эта, в сущности, простая история бытовой вражды. Если бы за дело не взялась советская пропаганда. Мальчик, убитый родственниками за два неосторожных слова, сказанных на судебном заседании, никому был не нужен. А вот пионер-герой, бесстрашно разоблачавший кулаков с подкулачниками и павший в неравном бою, сюжет что надо.

Поэтому в первой же заметке на эту тему, опубликованной в газете «Уральский рабочий» 19 ноября 1932 года история Павлика рассказывалась так:

«...И когда дед Паши, Сергей Морозов, укрыл кулацкое имущество, Паша побежал в сельсовет и разоблачил деда. В 1932 г. зимой Паша вывел на свежую воду кулака Силина Арсения, который не выполнил твердого задания, продал кулакам воз картофеля.Осенью раскулаченный Кулуканов украл с сельсоветского поля 16 пудов ржи и опять спрятал их у своего тестя - Сергея Морозова.

Павел снова разоблачил деда и кулака Кулуканова. На собраниях во время сева, в момент хлебозаготовок, всюду активист-пионер Паша Морозов разоблачал запутанные махинации кулаков и подкулачников...»

И без того нелегкая жизнь простого деревенского подростка, брошенного отцом и тянущего на себе воз домашних забот, вдруг превратилась в бесконечный бой с «кулаками и подкулачниками», которые бесконечно проворачивали в маленькой Герасимовке свои «махинации».

Надо ли говорить, что никаких документов, подтверждающих такую активную деятельность «разоблачителя» Павлика Морозова, не существует? Зато именем такого героя уже не стыдно было назвать пионерский отряд. Как и поставить ему памятник.

«Некоторым сейчас Павлик кажется этаким напичканным лозунгами мальчиком в чистенькой пионерской форме. А он из-за бедности нашей эту форму и в глаза не видел, в пионерских парадах не участвовал и портретов Молотова не носил, и "здравицу" вождям не кричал», -вспоминала потом школьная учительница Лариса Исакова, наблюдавшая почти всю историю своими глазами.

Но пропагандистская машина уже работала на полную мощность. О Павлике Морозове писались стихи, книги, пьесы и даже одна опера! О том, что именно и почему случилось в Герасимовке осенью 1932 года, помнили все меньше и меньше людей, а разбираться в деталях и вовсе стремились единицы.

Длинные руки ОГПУ?

Но времена изменились, и маятник качнулся в другую сторону. Столь же мощно и неуправляемо. Люди, жаждавшие правды, стремились разоблачить все мифы советской идеологии. При этом серьезно погружаться в вопрос опять-таки было лень. Очень часто шли по пути наименьшего сопротивления: если что-то было объявлено советским государством хорошим - значит, на самом деле это плохо.

Именно так и получилось с Павликом Морозовым. Грязное клеймо «предателя» было заслужено им ничуть не больше, нежели золотая медаль «героя».

Татьяна Морозова (мать Павлика) с внуком -Павлом Морозовым. Фотография 1979 года.

Под сомнение теперь ставилось все. Таким ли ужасным человеком был Трофим Морозов? Заслуженно ли его отправили в лагерь? Писал или не писал Павлик злосчастный донос на отца? При этом почему-то постоянно упускался самый простой и страшный вопрос: можно ли убивать детей?

При этом в разоблачительном азарте некоторые авторы доходили буквально до абсурда. Писатель Юрий Дружников в 1987 году выпустил в Великобритании книгу с броским названием «Доносчик 001, или Вознесение Павлика Морозова». В ней он перевернул всю ситуацию буквально с ног на голову.

По версии Дружникова, Павлик был марионеткой всесильных чекистов, которые стремились устроить показательный процесс с политическим подтекстом. Нужно это было в частности для того, чтобы наконец организовать в Герасимовке колхоз, чему ранее жители села активно сопротивлялись.

Настоящими организаторами и исполнителями убийства автор книги называет помощника уполномоченного ОГПУ Спиридона Карташова и двоюродного брата Павла - Ивана Потупчика, который сотрудничал с органами. Эта версия была многократно подвергнута критике и разобрана буквально по косточкам.

Причем не только отечественными исследователями. Профессор Оксфордского университета Катриона Келли, к примеру, отметила, что Дружников очень выборочно использует материалы официального следствия, признавая подлинными только те, которые укладываются в его теорию.

Несмотря на крайне слабую аргументацию, Дружников тем не менее довольно точно указывает на слабые места в официальной версии следствия. Действительно непонятно, почему убийцы не озаботились тем, чтобы скрыть нож и окровавленную одежду.

Дед Сергей в прошлом служил жандармом, бабка Аксинья когда-то промышляла воровством лошадей. То есть о том, что такое следствие и улики, оба должны были иметь хорошее представление. Тем не менее, арестовать себя они дали удивительно легко и просто.

Однако сколько бы ни перетасовывались документы 80-летней давности, это никак не изменит главного. Два мальчика, Павел и Федор Морозовы, - не герои и не предатели. А несчастные жертвы обстоятельств и лихого времени.

Виктор БАНЕВ

В насквозь лживом Советском Союзе даже после его закономерного издыхания до сих пор имеется несколько версий о "легендарном пионере", с которого до сих пор берут пример даже отсталые дикие иракские дети:
«В Ираке появился свой Павлик Морозов, пишет сегодня газета "Время Новостей". 15-летний мальчик сдал американцам своего родного отца, участвовавшего в сопротивлении.
Сейчас иракский "Павлик" доставлен в Соединенные Штаты Америки, где ему, скорее всего, будет дано политическое убежище в награду за услуги, принесшие "существенную пользу для американского государства"....

«В заключение газета напоминает историю российского Павлика Морозова, который в начале 30-х годов донес на своего отца-кулака, прятавшего зерно. После этого отца раскулачили, и он исчез в лагерях. В отместку Павлика и его брата зверски зарезал собственный дед. Деда-убийцу и бабку Павлика расстреляли. Имя Павлика Морозова использовала советская пропаганда - как олицетворение героической борьбы за светлые идеалы».

Верно лишь последнее предложение. Отец Павлика кулаком не был, а даже наоборот - председателем сельсовета, брал взятки. Сдала его жена, которой он открыто изменял. Никуда он не сгинул, а года через три вернулся с орденом со строительства Беломорканала. Павлика 13 лет и его 9-летнего брата зарезали родственники отца, мстя их матери.
https://pioneer-lj.livejournal.com/485517.html

Пионером номер один называли Павлика Морозова — мальчишку, выдавшего отца коммунистам и заплатившего за это жизнью. Время развенчало миф о самом юном коммунисте из села Герасимовка. Мать Павлика Морозова Татьяна Семеновна не дожила до этих дней. Не узнала, что историки докопались до правды. Она умерла в 1983 году…

Как Татьяна Морозова получила квартиру на берегу Черного моря, почему избегала общения с алупкинскими соседями и что рассказывала о своем легендарном сыне — в материале специального корреспондента “МК”.

…Татьяна Семеновна перевернула календарь.

На дворе — 19 мая 1960 года. День пионерии. Сегодня очередная встреча с артековцами.

Женщина повязала белоснежную парадную косынку, прибралась в комнатке, стряхнула пыль с портрета сына.
— Уж сколько лет прошло, а все ездят, расспрашивают… — вздохнула Морозова. — Вот видишь, Пашенька, как оно повернулось. Тебя уж давно нет, а память живет…

Мать пионера-героя Павлика Морозова не любила этот непонятный детский праздник. Все речевки, песни, встречи тяготили ее. Неграмотная женщина, выросшая в глухой уральской деревушке, с трудом понимала, кто вообще такие пионеры…

Когда-то курорт Алупка носил статус всероссийской здравницы. Сегодня трудно представить, что еще каких-то двадцать лет назад по узеньким мощеным улочкам разгуливали толпы туристов, достать путевку в алупкинский санаторий можно было только по блату, а уж о собственном домике на берегу Черного моря оставалось только мечтать… Нынешняя Алупка — это тройка непрезентабельных, чудом сохранившихся пансионатов, несколько продовольственных лавок со скудным ассортиментом и парочка пожилых туристов.

О матери пионера-героя горожане предпочитают умалчивать.

— Даже не хотим вспоминать эту женщину! — ворчат местные жители. — Никто с ней не общался, даже здоровались редко. Врагов она себе в Алупке нажила приличное количество. Морозова ведь на простых смертных свысока смотрела. Была сварливой, скандальной старухой. Все кичилась своим героическим сыном. Поначалу мы ее даже немного побаивались. Но потом не постеснялись поставить ее на место.

“Имя вашего сына никогда не будет забыто”

Скромная хата Морозовых с небольшим палисадником сегодня выставлена на продажу. Только покупателей на историческое жилье никак не найдется. Один из внуков матери пионера-героя заломил неслыханную по местным меркам цену за развалившуюся хибару — 100 тысяч долларов. Наценка — за громкое имя хозяев. Выходит, предприимчивые наследники Морозовых вернулись к тому, с чем больше полувека назад боролся Павлик?\

…Жизнь Павлика Морозова до сих пор будоражит умы историков. Что же на самом деле произошло в глухой деревушке Герасимовка в далеком 1932 году. Теперь мы вряд ли узнаем. Семейную тайну мать Павлика Татьяна Морозова унесла в могилу. Не развенчала миф о славном подвиге сына перед смертью. Не поделилась сокровенным даже с близкими людьми…

В 1979 году бывшему крымчанину, а ныне гражданину Израиля Михаилу Лезинскому удалось побеседовать с Татьяной Морозовой.

Беседа длилась около трех часов.

— Морозова оказалась женщиной грубой, неприветливой, — вспоминает Михаил. — Только когда выпила, язык у нее развязался. Вот тогда-то она покатила бочку на обкомовцев, которые ее курировали, не отпускали за границу. Кстати, приглашениями у нее был завален весь комод. А с иностранными журналистами она общалась строго под присмотром соответственных органов. Правда, это единственное откровение, которое удалось вытащить из хитрой бабки. Про своего Пашку она добросовестно долбила ту вызубренную версию, которую ей подготовили отдел пропаганды обкома ВКП (б) и обком КПСС.

С разрешения Лезинского мы публикуем отрывки из того монолога Татьяны Семеновны.

“Мне уже восемьдесят годочков стукнуло, не помню, что вчера было, а то далекое занозилось в башке... Голодала Россия. “Нету хлеба у населения, сами голодаем!” — рапортовал председатель Трофим Морозов. Ему верили...

Трофим Морозов — отец Павлика — был председателем сельсовета. Бывало, нажрется самогону и давай орать на всю округу: “Я тут власть советская. Я тут бог, закон и воинский начальник! Ишь, чего захотели — хле-буш-ка! Нетути-и, и весь сказ!” А хлебушек был: прятали его кулаки по ямам разным да укромным местам, и никому бы из пришлых в жизнь не найти.

Объявил Павлуша тогда войну отцу и кулакам: только уполномоченные в деревню, а Павлик со своим пионерским отрядом тут как тут. И точно — все расскажет и покажет, где какой мироед зернышко припрятал...

Возненавидел сына Трофим Морозов. Приходит он однажды домой, приносит бутыль самогона и кус сала. Зажарила я на сковороде и ставлю закуску на стол. Позвала Павлушу. Трофим наливает стакан самогону и подносит Павлику: “Пей!” Павел отстраняет стакан: “Коммунисты не пьют!” Берет Трофим сковороду и салом кипящим в лицо сыну плещет... Кожа враз лоскутьями пошла. Закричала я. А он огрел меня кулачищем — враз памярки отбил. Пришла в себя, плачу, а Павлуша меня успокаивает: “Не плачь, родненькая, мне ни чуточки не больно, заживет...”

У Трофима, как у председателя, все печати сельсоветские хранились, и стал он кулакам за большие деньги бумаги государственные выписывать. Узнал об этом Павлуша и написал письмо чекистам. Арестовали Трофима Морозова, дали десять лет строгого режима, а мы остались жить в деревне. Зачем остались! Бежать надобно было подальше от этих мест: знала же, не простят Морозовы ничего моему Павлу...

Позже призвал дед Сергей Морозов одного своего внука Данилу — тому уже за двадцать было — и ставит перед ним вопрос: “Сможешь порешить Пашку? Дам тебе бутылку водки и три метра красной материи на рубаху”. Тот и согласился.

И вот позвала как-то моя свекровь Павлушу по клюкву. С ними и братишка меньшой, Федюшка, увязался... Завела Морозиха внуков в лес, а там дед Сергей да внук Данила давай ребятенок ножами полоскать...

После суда над убийцами я вроде сознанием тронулась и слегла в больницу. А когда отлечилась, встретил меня Алексей Горький и по Москве стал водить, места хорошие показывать — от тяжких дум отвлечь старался. А у меня все мысли с детьми; как им в сырой земле лежится? Как могилку прибрали? Утешал меня Алексей Максимович: “Поставим мы вашему сыну лучший памятник, и имя его никогда не будет забыто...”

После призвали меня к себе Михаил Иванович Калинин и Надежда Константиновна Крупская и сказали: “Уехать вам надо совсем с Урала. Много там идейных наших врагов проживает — мстить будут! Правительство о вас позаботиться”. Калинин тогда молчал, улыбался и поддакивал. Сдалось мне, что он пьяненький был... Да и не сдалось, точно был... Только вы об этом не прописывайте... А то опять в обком вызовут — и молодежь пузатая, в галстуках опять начнет нотации читать!.. Не говорили вам, что я невыездная?.. Надысь в Прагу да в Венгрию приглашали, а они сказали, что у меня постельный режим по случаю развивающейся болезни... Это я из телеграмм чехов и венгерцев узнала...

В общем, определили меня тогда в Крым. Дарственную на домик выписали. Вот и живу в Алупке с тридцать девятого...”

Неправда, что историю нельзя переписать! Историю Павлика Морозова столько раз переписывали, что сегодня невозможно определить, где истина, а где ложь.

…После смерти сына Татьяна Морозова долгие годы послушно играла роль свадебного генерала в этом спектакле абсурда. Неграмотная женщина талдычила вызубренный текст про своего героического Пашку перед пионерами, иностранцами, на партсобраниях и праздничных мероприятиях. Как мать героя и почетный гость ездила по Советскому Союзу на собрания, конференции, съезды. Сидела в президиумах идеологических мероприятий. Каждый раз ей под аплодисменты повязывали пионерский галстук.

— История с Павликом во многом была надумана, приукрашена, — говорит руководитель алупкинского хора ветеранов Дина Васильевна. — Незадолго до смерти Морозова разоткровенничалась со мной и поведала иную версию трагедии. Рассказывала, как однажды Павлик заметил, что отец прячет в погребе зерно. На следующий день к ним в дом пришли голодные коммунисты, искали хлеб. “У нас ничего нет!” — сказал Трофим, отец мальчика. А Павлик по своей наивности давай орать с печи: “Как нет, я видел, сколько мешков прятали!..” Отца посадили, а дед затаил злобу на парнишку. С пьяных глаз старик и порешил ребенка. Вот и весь сказ…

“Хочу жить на берегу Черного моря”

Павлика и Федю Морозовых похоронили 7 сентября 1932 года в селе Герасимовка. Смерть сыновей круто изменила жизнь Татьяны Семеновны. На ее голову обрушилась так до конца и не осознанная ею слава. О Павлике выходили десятки книг, ему посвящали стихи, гимны, на него мечтали походить все дети Советского Союза…

— Говорят, после убийства сына Морозова с горя сильно запила, — делятся старожилы Алупки. — Конечно, власти не могли допустить, чтобы мать пионера-героя вела неподобающий образ жизни. К тому же в это время портрет ее сына уже висел в герасимовской школе, сама школа носила имя Павлика Морозова, а все уроки начинались и заканчивались обсуждением подвига пионера и призывами равняться на него... Татьяну Семеновну переселили в райцентр Тавда. Там она тоже не просыхала. Тогда ей предложили домик в Крыму. Здесь Морозовой выделили хату, освободившуюся после высылки врагов народа. Мебель, занавески, одежда — все было чужое, а стало ее. Ей такое и во сне не снилось. В Алупку женщину доставили на шикарном автомобиле в сопровождении оркестра. Ее переездом занималась сама Надежда Крупская.

По слухам, до переезда к Черному морю Морозовой предлагали шикарную квартиру в центре Москвы. Но столица не приглянулась дремучей женщине. Татьяна Семеновна взяла время на раздумье и укатила поправить здоровье в один из лучших санаториев Алупки. Видно, южный пейзаж произвел на нее неизгладимое впечатление. Уезжать отсюда она наотрез отказалась. Воспользовалась своим привилегированным положением, отбила телеграмму на имя Крупской: “Хочу жить на берегу Черного моря”.

Так Морозова оказалась в Алупке.

— В послевоенные годы Алупка считалась правительственным курортом, — рассказывает соседка Морозовых Антонина Мальцева. — В местных санаториях отдыхали высокопоставленные чиновники. Это был рай!

Интеллигентный, спокойный городок. Здесь Морозовой жилось вольготно. Отоваривалась мать Павлика в закрытом магазине — роскошь по тем временам несусветная. Она ведь не работала — получала пожизненную правительственную пенсию. Каждый год ей выдавали путевки на лучшие курорты Советского Союза. А как ее здесь уважали! Знаменитые писатели, композиторы лично приходили к ней в дом, чтобы высказать свое почтение. В доме у Морозовой хранилась охранная грамота Калинина. Документ я видела своими глазами. Долгие годы эта бумажка служила своеобразной индульгенцией. Морозовы чувствовали себя с ней защищенными от всех неприятностей.

Получив жилье на Черноморском побережье, от предложенной московской квартиры женщина не отказалась. Апартаменты отписала сыну Алексею, родному брату Павлика Морозова. В столице парень женился, родил сына Дениса. То ли отношения с супругой не заладились, то ли мать не хотела отпускать от себя единственного ребенка, но вскоре Алексей перебрался в Крым. Здесь Татьяна Семеновна быстренько сосватала ему женщину Надежду. Вскоре в новоиспеченной семье родился мальчик. Ребенка окрестили Павликом. Так хотела бабушка!

— Алексей с Надеждой всю жизнь прожили в доме с Татьяной Семеновной. Кажется, они ее немного побаивались, слова супротив не могли молвить, исполняли все ее прихоти, — рассказывает директор местного Дома культуры Юрий Васильевич. — В последние годы Алексей Трофимович работал у нас в ДК сторожем — другой должности не нашлось, образование у него — два класса и коридор. Его супруга Надежда устроилась к нам уборщицей. Подметала территорию и чистила уличные фонтаны. Морозов был скромный, правильный мужик, я ни разу не слышал от него бранную речь. Про своего погибшего брата Трофимыч особо не распространялся. Видно, мать не позволяла ему языком молоть.

Лишь в конце 80-х, когда в прессе появились материалы, разоблачающие Павлика Морозова, Алексей Трофимович нарушил обет молчания. Дал интервью журналисту местной многотиражки. Но материал прошел незамеченным. Читатель не поверил родному брату героя.

По словам горожан, Алексей с супругой были милые, отзывчивые люди. И кажется, немного стеснялись своего положения. Зато их сын, Павлик, гордился знаменитой фамилией. Мальчика приняли в пионеры в первую очередь, несмотря на посредственную учебу, школу он закончил на “отлично” — не могли племяннику героя выдать плохой аттестат…

— Армия хлопчика сломала! — утверждает сосед Морозовых. — Пашка там числился на особом положении. Видимо, его сослуживцам не понравилось это. Ходили слухи, что над ним там страшно издевались. В итоге Пашу комиссовали, он вернулся домой избитый, без зубов. Каким-то образом он умудрился здесь дважды жениться. Но ни одна из его жен не выдержала крутого нрава бабушки Морозовой, с которой им пришлось жить. В последнее время Пашка целыми днями прогуливался по Алупке со своей болонкой Кузей, даже разговаривал только с ней.

— Да ладно брехать! — присоединяется к разговору случайный прохожий, — Пашка пацан был что надо! С ним и поговорить за жизнь можно было, и выпить он не дурак! И деньги у него всегда водились. Он часто угощал мужиков. Мы с ним вместе на железобетонном заводе работали. Он кочегаром был, я — слесарем.

Внучатый племянник пионера-героя не стал приверженцем семейной традиции. Эта тема была ему неинтересна. Паши не стало два года назад. Ему было 48 лет. Умер от перитонита. Похоронили его на новом кладбище Алупки рядом с отцом Алексеем. Надежда после смерти сына и мужа перебралась в Брест. Из всей родни Морозовых в Алупке остались двоюродная племянница Татьяны Семеновны 80-летняя Екатерина Захаровна да сын Алексея Трофимовича от первого брака. От общения с прессой они наотрез отказываются. Наследники Татьяны Морозовой не смогли смириться, что их близких вознесли и свергнули.

— Мы больше пятнадцати лет не даем интервью, — хлопнула передо мной дверью дочь Екатерины Захаровны. — Это решение семьи. Вы запятнали имя Павлика, мы не хотим больше общаться на эту тему.

“Не наша она, не алупкинская”

Крым. Алупка. Улица Говыриных, 12. Когда-то каждый день сюда приходили десятки писем с разных уголков света для матери пионера-героя.

— При жизни Татьяны Морозовой на ее доме хотели прибить мемориальную доску, — рассказывают старожилы края.

— Женщина запротивилась. Тем более что доски в то время делали из мрамора с позолотой. Вот и забеспокоилась бабушка — от такой тяжести и хатка завалится. Перед смертью Татьяна Семеновна наказала своим, чтобы не вздумали увековечивать таким образом память Павлика…

Стучусь в дом. Тишина.

— Напрасный труд, — выглядывает из дома напротив старик. — Хозяин уехал с утра в Ялту, он здесь вообще редко бывает. А что ты там посмотреть хотела? Дом обычный, в три комнаты. Ничего интересного не осталось. Когда была жива Семеновна, в ее спальне был настоящий музей. На стенах висели портреты Павлика, сарай был завален бюстами погибшего сына, а книг о легендарном пионере-герое было так много, что ими, бывало, топили печь.

Чуть выше находится школа №1. Когда-то Татьяна Семеновна была здесь частым гостем. Посмотреть на нее съезжались пионеры со всего Советского Союза, а к ее дому был проложен специальный экскурсионный маршрут. Морозова с трудом выносила эти показательные выступления. Под конец жизни не вытерпела: “Все надоело! Больше не буду никуда ходить!”

Сегодня никто из нынешних преподавателей алупкинской школы не помнит Татьяну Морозову. Ученики с трудом понимают, кто такие пионеры. А из школьной программы легенду про Павлика Морозова исключили.

— А вот я хорошо помню эту женщину, она мне пионерский галстук завязывала, — рядом останавливается чуть захмелевший мужчина. — Самых лучших принимали в пионеры у нее в палисаднике. А еще она проводила у нас ленинские уроки. Но что говорила — убей не помню!

Неудивительно, что собеседник не запомнил слова Морозовой. Говорят, что речь Татьяны Семеновны была настолько необычной, что даже взрослые не могли ее разобрать.

— В 78-м году я работала пионервожатой в школе, проводила пропагандистскую воспитательную работу среди малышей. Мне с большим трудом удалось уговорить Морозову, чтобы она приняла в своем доме моих подопечных, — делится Антонина Мальцева. — И вот Татьяна Семеновна начала рассказ. Но ее кержацкая речь оказалась настолько тяжелой, резкой, лающей и ее мысли так путались, что дети ничего не поняли из ее монолога. Так что пришлось потом переводить. Это был последний прием у Морозовой. В тот день я поинтересовалась у Татьяны Семеновны, как ей удалось пережить все это. Она тут же замкнулась, замолчала. Честно говоря, рассказа о Павлике Морозове я не услышала. Я видела перед собой лишь пожилого человека с очень непростым, нездешним характером…
В Алупке не удалось найти ни одного человека, кто бы сказал: “Я дружил с этой семьей”…

— Летом Морозова сдавала отдыхающим свой сарайчик. Так от нее на второй день курортники сбегали, настолько она была невыносимая, — рассказывают продавцы на площади. — Несмотря на благополучную жизнь, Морозова была жадной женщиной. Она скупала по дешевке фрукты и продавала на рынке втридорога, спекулировала. А сколько ей присылали подарков из-за рубежа! Дом был завален дорогими часами, сувенирами, которые она тоже сбывала за большие деньги отдыхающим. А уж если ей что починить надо в доме, не стесняясь, шла к начальству и заявляла: “Я мать героя-пионера...” Отказать ей боялись.

Почему Татьяна Морозова избегала общения с местными жителями? Почему не принимала гостей, не дружила с соседями? Может, боялась случайно выболтать свою тайну?

— Однажды к нам в Алупку приехали сотрудники из гэдээровского дома пионеров. Они хотели встретиться с матерью пионера-героя. Но местные власти запретили показывать гостям бабушку Морозову. Испугались, что она пошлет их куда подальше. Неграмотной женщине было не понять, как немцы могут быть связаны с пионерской организацией, — добавляет бывшая учительница Мальцева. — Как-то Татьяна Семеновна объявила бойкот одному нашему школьному преподавателю: “С вами я не буду разговаривать, потому что ваши ученики у меня там на задворках курят!” Вообще, если Морозовой человек с первого взгляда не приглянулся, она его близко к себе не подпускала. А таких людей в Алупке было большинство. Татьяна Семеновна не была гостеприимной, открытой, она не тот человек, к которому хотелось прийти еще раз.

Татьяна Морозова умерла в 1983 году. Похоронили ее в Алупке на старом кладбище. На прощание нагнали отряд пионеров из “Артека”. Никто из местных жителей на похороны не пошел.

Сегодня старожилы Алупки даже не могут указать место, где находится могила матери пионера-героя: “Заросла уж поди тропинка к Морозовой. Ухаживать за участком некому…”

Родился Павел Тимофеевич Морозов в 1918 году в селе Герасимовка Свердловской области. Он организовал в своем родном селе первый и активно агитировал за создание колхоза. Кулаки, в число которых входил и Тимофей Морозов, активно противодействовали советской власти и устроили заговор, с целью сорвать хлебозаготовки. Павлик случайно узнал о готовившейся диверсии. Юный пионер не остановился ни перед чем и разоблачил кулаков. Селяне, узнавшие о том, что сын сдал своего родного отца властям, зверски расправились с Павликом и его младшим братом. Их жестоко убили в лесу.

О подвиге Павлика Морозова написано немало книг, о нем слагали песни и стихи. Первую песню о Павлике Морозове написал тогда еще никому не известный молодой писатель Сергей Михалков. Это произведение сделало его в одночасье очень популярным и востребованным автором. В 1948 году именем Павлика Морозова была названа улица в Москве и поставлен памятник.

Павлик Морозов был не первым

Известно, по меньшей мере восемь случаев, когда детей убивали за доносы. Эти события произошли раньше убийства Павлика Морозова.

В селе Сорочинцы Павел Тесля также донес на своего отца, за что и поплатился жизнью пятью годами ранее Морозова.

Еще семь подобных случаев произошло в различных деревнях. За два года до гибели Павлика Морозова в Азербайджане был зарезан доносчик Гриша Акопян.

Еще до смерти Павлика, газета «Пионерская правда» рассказывала случаи, когда юных доносчиков жестоко убивали односельчане. Здесь же публиковались тексты доносов детей, со всеми подробностями.

Последователи Павлика Морозова

Жестокие расправы над юными доносчиками продолжались. В 1932 году было убито за доносы трое детей, в 1934 – шесть, а в 1935 – девять.

Примечательна история Прони Колыбина, который донес на свою мать, обвинив ее в краже социалистической собственности. Нищая женщина собирала на колхозном поле опавшие колоски, чтобы хоть как-то прокормить семью, включая самого Проню. Женщину посадили, а мальчика отправили на отдых в Артек.

Митя Гордиенко также приметил на колхозном поле пару, которая собирала опавшие колоски. В итоге по доносу юного пионера мужчину расстреляли, а женщину приговорили к десяти годам лишения свободы. Митя Гордиенко получил в подарок наградные часы, «Ленинские внучата», новые сапоги и пионерский костюм.

Чукотский мальчик, которого звали Ятыргин, узнал, что оленеводы собрались увести свои стада на Аляску. Он сообщил об этом большевикам, за что разъяренные оленеводы ударили Ятыргина топором по голове и бросили в яму. Думая, что мальчик уже умер. Однако он сумел выжить и добраться до «своих». Когда Ятыргина торжественно принимали в пионеры, то было решено дать ему новое имя – Павлик Морозов, с которым он и дожил до старости.

В Советском Союзе Павлика Морозова принято было считать героем, пострадавшим за идею. В годы перестройки историю пересмотрели и назвали пионера предателем. Что произошло с Павликом на самом деле и почему его зарезали ножом?

События начинаются в 1932 году, когда Павлик Морозов свидетельствует против своего отца в суде. Он подтверждает, что отец, будучи председателем сельсовета, выдавал поддельные справки переселенцам, присваивал имущество раскулаченных. Его осудили на 10 лет.

А спустя некоторое время его убили во время прогулки в лесу. Здесь данные немного расходятся, по одной версии его убил собственный двоюродный брат, по другой - дед. Затем была уничтожена вся семья Морозовых, кроме матери, которой по распоряжению Крупской предоставили квартиру в Крыму. Кстати, отец Павлика вернулся из лагерей и даже был награжден за ударный труд. Правда, ему пришлось переехать в другое место.

Перестроечная версия

А как было на самом деле

На самом деле в этой истории больше вопросов, чем ответов. Большинство исследователей склоняется к тому, что имя Павлика Морозова было использовано машиной советской пропаганды. Нужен был образ пионера-героя, пострадавшего за систему и справедливость.

Павлик действительно стал жертвой. В семье были непростые отношения, отец их бросил, жил с любовницей, пьянствовал. Мать затаила на него злобу. Предполагают, что донос стал ее инициативой, вот только писать она не умела, попросила Павлика, тот не смог отказать матери. А когда в суде его спросили, выдавал ли его отец липовые справки, он ответил утвердительно. На самом деле это не было ни для кого тайной.

Конечно, вся семья - и бабушка, и дедушка, и дяди-тети - были обозлены на Павлика. И вполне могли подстроить его смерть. Однако веских улик нет. Некоторые исследователи упоминают, что брат Павлика боготворил его, но при этом страдал психическим заболеванием и не мог контролировать приступы агрессии. Вполне вероятно, что гибель Павлика стала трагической случайностью.

Сейчас в селе Герасимовка Тавдинского района открыт музей Павлика Морозова, а его могиле дети несут записочки со своими желаниями и просьбами. Говорят, что Павлик им помогает.

Его имя стало нарицательным, его использовали в политике и пропаганде. Кем же был на самом деле Павлик Морозов?
Он дважды становился жертвой политической пропаганды: в эпоху СССР его представляли героем, отдавшим жизнь в классовой борьбе, а в перестроечное время – доносчиком, предавшим собственного отца. Современные историки подвергают сомнению оба мифа о Павлике Морозове, который стал одной из самых спорных фигур в советской истории.

Портрет Павлика Морозова, созданный на основе единственной известной его фотографии

Дом, в котором жил Павлик Морозов, 1950

Эта история произошла в начале сентября 1932 г. в селе Герасимовка Тобольской губернии. Бабушка отправила внуков за клюквой, а через несколько дней тела братьев со следами насильственной смерти обнаружили в лесу. Федору было 8 лет, Павлу – 14. Согласно канонической версии, общепринятой в СССР, Павлик Морозов был организатором первого пионерского отряда в своей деревне, а в разгар борьбы с кулачеством донес на своего отца, который сотрудничал с кулаками.

В результате Трофима Морозова отправили в 10-летнюю ссылку, а по другим источникам – расстреляли в 1938 г.

На самом деле Павлик не был пионером – пионерская организация появилась в их селе только спустя месяц после его убийства. Галстук позже ему просто дорисовали на портрете. Никаких доносов на отца он не писал. Против Трофима на суде свидетельствовала его бывшая жена.

Павлик лишь подтвердил показания матери о том, что Трофим Сергеевич Морозов, будучи председателем сельсовета, продавал справки кулакам-переселенцам о приписке к сельсовету и об отсутствии у них задолженности по налогам перед государством. Эти справки были на руках у чекистов, и Трофима Морозова судили бы и без показаний сына. Его и еще нескольких председателей района арестовали и отправили в тюрьму.

Н. Чебаков. Павлик Морозов, 1952

Отношения в семье Морозовых были непростыми. Дед Павлика был жандармом, а бабушка – конокрадкой. Они познакомились в тюрьме, где он ее охранял. Отец Павлика, Трофим Морозов, имел скандальную репутацию: он был гулякой, изменял жене и в результате бросил ее с четырьмя детьми. Председатель сельсовета действительно был нечист на руку – о том, что он зарабатывал на фиктивных справках и присваивал имущество раскулаченных, знали все односельчане.

В поступке Павлика не было никакого политического подтекста – он просто поддержал мать, несправедливо обиженную отцом. А бабка с дедом за это возненавидели и его, и мать. К тому же когда Трофим бросил жену, по закону его надел земли перешел к старшему сыну Павлу, так как семья оставалась без средств к существованию. Убив наследника, родственники могли рассчитывать на возврат земельного участка.

Родственники, которых обвинили в убийстве Павлика Морозова

Сразу же после убийства началось следствие. В доме деда нашли окровавленную одежду и нож, которым были зарезаны дети. На допросах дед и двоюродный брат Павла сознались в совершенном преступлении: якобы дед держал Павла, пока Данила наносил ему удары ножом. Дело имело очень большой резонанс. Это убийство представлялось в прессе как акт кулацкого террора против члена пионерской организации. Павлика Морозова тут же провозгласили пионером-героем.

Павлик Морозов – пионер-герой в эпоху СССР

Только спустя много лет многие детали начали вызывать вопросы: почему, например, дед Павла, в прошлом жандарм, не избавился от орудия убийства и следов преступления. Писатель, историк и журналист Юрий Дружников (он же Альперович) выдвинул версию о том, что Павлик Морозов донес на отца по поручению матери – чтобы отомстить отцу, и был убит агентом ОГПУ с целью вызвать массовые репрессии и высылку кулаков – это было логичным завершением истории о злодеях-кулаках, готовых убивать детей ради собственной выгоды.

Коллективизация происходила с большими трудностями, в стране плохо принимали пионерскую организацию. Для того, чтобы изменить отношение людей, нужны были новые герои и новые легенды. Поэтому Павлик был всего лишь марионеткой чекистов, стремившихся устроить показательный процесс.

Юрий Дружников и его нашумевшая книга о Павлике Морозове

Однако эта версия вызвала массовую критику и была разгромлена. В 1999 г. родственники Морозовых и представители движения «Мемориал» добились пересмотра этого дела в суде, но генпрокуратура пришла к выводу, что убийцы осуждены обосновано и не подлежат реабилитации по политическим основаниям.

Памятник Павлику Морозову в Свердловской области, 1968. Мать Павлика Татьяна Морозова с внуком Павлом, 1979

Пионеры посещают место гибели Павлика Морозова, 1968

Писатель Владимир Бушин уверен в том, что это была семейно-бытовая драма без всякого политического подтекста. По его мнению, мальчик рассчитывал только на то, что отца припугнут и вернут в семью, и не мог предвидеть последствий своих действий. Он думал только о том, чтобы помочь матери и братьям, так как был старшим сыном.

Школа, в которой учился Павлик Морозов, а сейчас находится музей его имени

В музее Павлика Морозова

Как бы ни трактовали историю Павлика Морозова, его судьба от этого не становится менее трагичной. Его смерть послужила для советской власти символом борьбы с теми, кто не разделяет ее идеалы, а в перестроечную эпоху использовалась для дискредитации этой власти.

Памятники Павлику Морозову

Памятник Павлику Морозову в городе Острове Псковской области

Для тех кто не помнит кто такой Павлик Морозов, предлагаем официальную версию тех событий .