ПСИХОЛОГИЯ масс - ученый Гюстав Лебон в конце XIX века предсказал катастрофы ХХ века, которые протрясли мыслящих людей

Французский ученый Гюстав Лебон в конце XIX века предчувствовал грядущие общественные перемены и катастрофы XX века, потрясшие интеллектуалов следующих поколений. Он первым попытался осмыслить феномен массы: Лебон наделил толпу целостностью, уникальными психологическими характеристиками и способностью проявлять свою бессознательную волю, он признал в ней нового актора общественного процесса. T&P публикуют тезисы лекции, посвященной основателю социальной психологии.

«В числе специальных свойств, характеризующих толпу, мы встречаем, например, такие: импульсивность, раздражительность, неспособность обдумывать, отсутствие рассуждения и критики, преувеличенную чувствительность и т.п., которые наблюдаются у существ, принадлежащих к низшим формам эволюции, как то: у женщин, дикарей и детей», - так писал Гюстав Лебон в своей работе «Психология народов и масс», вышедшей в 1895 году. Сегодня эта цитата кажется малонаучной, хамской или, в лучшем случае, забавной. Однако «утраченная радость писать без сносок» во времена французского мыслителя могла породить и более забористые афоризмы. Несмотря на это, сегодня Гюстав Лебон по праву считается основателем психологии толп и, более того, социальной психологии в целом.

Для правильного понимания взглядов Лебона важно трезво оценивать его расовую теорию, которая изложена в первой части книги - «Психологии народов». Сейчас она выглядит весьма архаичной, но во второй половине XIX - начале XX века расово-антропологический подход считался абсолютно нормальным инструментом, помогающим исследователю объяснять как исторические, так и социальные процессы.

Как и многие другие ученые своего времени, Лебон выстраивает простую иерархию рас, деля человечество на примитивные (например, жители Австралии-Океании), низшие (негры), средние (азиатские народы) и, конечно, высшие расы (индоевропейские народы). Раса при этом понимается как историческая единица, то есть совокупность людей, объединенных общей историей и обладающей общими психологическими характеристиками - тем, что Лебон назвал «душой расы» или что мы бы сейчас назвали ментальностью. Например, и англичане, и французы определяются не как нации, а как расы. Естественные, то есть антропологически чистые расы могут существовать только в рамках сообществ примитивного типа. Исторические расы могут сформироваться при условии того, что скрещивающиеся этносы более или менее равночисленны, не слишком отличаются своей антропологической и психической конституцией и долгое время находились под воздействием одной и той же среды. Высшие классы высших рас значительно различаются между собой, в то время как низшие классы более или менее тождественны, и в свою очередь могут быть приравнены к любому из представителей низшей расы.

Основная отличительная особенность толп - это наличие некоего коллективного бессознательного, которое обязывает индивидов, находящихся в толпе, отринуть индивидуальное сознание и подчинить разум и чувства единому целому

Французский ученый утверждал, что культура, язык, все социальные, политические и образовательные институты являются производными от «расовой души», свойства которой с течением времени изменяются крайне мало. Вспомните Ивана Ильина с его «Каждый народ заслуживает своего правительства». Если одна раса перенимает от другой, психологически неродственной, расы, например, архитектурный стиль или религию, то последние подвергаются изменениям в соответствие с «душой» принимающей расы, иногда трансформируясь до неузнаваемости. Помимо влияния коллективной души развитие любой цивилизации подвержено влиянию идей, которые, для того, чтобы прочно войти в структуру психики каждого индивида, проходят путь через догматы к предрассудкам, которые, в свою очередь, становятся составляющей расовой «души».

Если первая часть труда Лебона достаточно типична, то вторая часть, «Психология масс», явилась прорывом в изучении психологии коллективов. До Лебона на вопрос «Что такое толпа?» существовало три варианта ответа, по меткому выражению Сержа Московичи, «в такой же степени неполных, как и универсальных».

Первый ответ предполагал понимание толпы как случайного скопления людей, например на улице или в метро по пути на работу. Предметом науки такая толпа не является, поскольку несет элемент асоциальности из-за нахождения ее членов вне рамок социальных институтов. Невозможно в таком случае определить, представителями каких групп и классов являются индивиды, и, следовательно, невозможно их изучать. Второй ответ представлял толпу как безумную, одержимую массу, как если бы это скопление состояло сплошь из психически больных людей.

И наконец, третий ответ говорит о преступной толпе. Данный подход выразился наиболее ярко в работах итальянцев Чезаре Ломброзо и Сципиона Сигеле. Для них психология масс - это часть криминалистики и криминальной антропологии. Толпа, в их понимании, состоит из людей с антиобщественными наклонностями, подверженными разрушительным инстинктам, жестокости и террористическому мышлению. Однако этот криминальный аспект открывает толпе дорогу к политике, в которой замешаны уже разнообразные социальные движения: например, анархисты или социалисты.

Лебон же, в свою очередь, выходит за рамки этих трактовок, предлагая простую идею: основная отличительная особенность толп - это наличие некоего коллективного бессознательного, которое обязывает индивидов, находящихся в толпе, отринуть индивидуальное сознание и подчинить разум и чувства единому целому. Личностные характеристики индивида в толпе имеют незначительное влияние на его поведение - механизмы распространения настроений будут неизменны.

Толпа мыслит образами и восприимчива к чудесному, поэтому тот лидер, который сможет «загипнотизировать» толпу, представить свои идеи в виде ясных, конкретных, однозначных образов, не требующих рассуждений и не допускающих дискуссий, сможет вызвать в ней как минимум симпатию, а то и страстный фанатизм

Лебон говорит о наступлении «века толпы» в противовес предшествовавшему периоду власти малочисленной аристократии. Господство толпы, по мнению ученого, ведет к хаосу. Несмотря на это, исследователь отказывается от понимания толпы как исключительно преступного сборища. Несомненно, что коллективное бессознательное, как и бессознательное вообще, побуждает индивида совершать низменные, порочные поступки, поскольку в этом случае его действия подчинены инстинктам. Однако те же инстинкты и неспособность к рассуждению могут заставить толпу действовать героически, так, как не стал бы действовать индивид в одиночку.

Подобные идеи, безусловно, появлялись и до Лебона, но серьезного значения им не придавалось, поскольку толпа не рассматривалась в качестве самостоятельного актора в социальных и политических процессах, который бы обладал специфическими психологическими характеристиками, однозначно не сводимыми к тупой жестокости и агрессии. Причинами появления этих специальных черт является сознание непреодолимой силы, приобретаемое индивидом в толпе благодаря ее численности, заразительность и восприимчивость к внушению. Исходя из этого, толпе свойственны импульсивность, раздражительность, нетерпимость, преувеличение и односторонность чувств, то есть ее действия будут подобны поведению маленького капризного ребенка. Причем эта модель будет подчинять индивида, он будет руководствоваться не своими личными, а коллективными интересами бессознательного толпы.

Толпа мыслит образами и восприимчива к чудесному, поэтому тот лидер, который сможет «загипнотизировать» толпу, представить свои идеи в виде ясных, конкретных, однозначных образов, не требующих рассуждений и не допускающих дискуссий, сможет вызвать в ней как минимум симпатию, а то и страстный фанатизм. Эти чувства будут тем более сильны, чем в большей степени вожак обладает обаянием. Это может быть как врожденное, личное обаяние, так и приобретенное: люди с большим трепетом будут внимать словам прославленного полководца, увешанного орденами, чем безвестного оратора. Плюс к этому, как отмечает Лебон, «обыкновенно вожаки не принадлежат к числу мыслителей - это люди действия. Они не обладают проницательностью, так как проницательность ведет обыкновенно к сомнениям и бездействию». Воздействуя на толпу посредством утверждения и повторения, вожак может заразить ее идеями, которые впоследствии утвердятся в сознании толпы в качестве руководства к действию.

Что же видел Лебон, вглядываясь в прогнозируемую им эру толпы? Какие опасности он представлял, создавая концепцию психологии толп? В первую очередь Лебон видел в толпе угрозу цивилизации. Все эти массы людей для него - это «коллективные варвары», которые несут с собой хаос и анархию, рождающиеся из бессознательного. Такими он представлял, например, социалистов или анархистов. Лебон - пессимист, но пессимист, у которого еще есть надежда. Многие его соотечественники (например, Жозеф Артюр де Гобино) прямо говорили о скорой гибели европейской цивилизации. Лебон же пытается предостеречь и предупредить, что наиболее ясно отражено на последних страницах книги, где исследователь в нескольких абзацах рисует цельный путь развития любой цивилизации, начиная от рождения, через расцвет в погоне за мечтой, к упадку и гибели. опубликовано

Густав Лебон, книги которого до сих пор представляют огромный интерес для психологов, социологов, историков и др., считается создателем социальной психологии. Именно он смог максимально точно описать поведение толпы и причины, обуславливающие слепое подчинение масс диктаторам. Несмотря на то что большая часть трудов написана им еще в XIX веке, XX столетие испытало на себе впечатляющее влияние результатов его исследований. Важнейшее направление, в котором работал Густав Лебон - психология.

Образование

Густав Лебон родился в городе Ножан-ле-Ротру, во Франции, в дворянской семье. Несмотря на громкий титул, семья Лебон жила весьма скромно, без роскоши.

Окончив классическую школу, Густав поступил в университет в Париже на медицинский факультет. Дальнейшее его образование было связано с частым перемещением между европейскими, азиатскими и африканскими учебными заведениями. Уже во время учебы в университете Лебон начал публиковать свои статьи, которые положительно воспринимались читателями и вызывали интерес в научных кругах.

Вклад в развитие медицины

Врачебной практикой Лебон не занимался никогда, хотя его вклад в развитие медицины оценивается очень высоко, но осуществлен он был преимущественно посредством научных публикаций. Например, по результатам своей исследовательской работы, в 60-х годах девятнадцатого столетия, он написал статью о болезнях, которые возникают у людей, проживающих в сырой местности.

Увлечения и первые попытки понять причины того или иного поведения людей в различных ситуациях

Помимо медицины Лебон с удовольствием изучал антропологию, археологию и социологию. Некоторое время проработал военным врачом на фронте. Целью было получение возможности наблюдать и исследовать, как ведут себя люди в критических условиях. В начале 1870-х годов в нем пробудился интерес к психологии, что и определило дальнейшее направление его деятельности.

Важнейшие труды

Основная тема, которой в своих работах придерживался Густав Лебон, - философия толпы, ее характеристики и мотивы. Самым важным и наиболее популярным трудом Густава Лебона стала книга «Психология народов и масс».

Пребывание на фронте и наблюдение за большим количеством людей дало необходимую основу для выводов, и на страницах этого издания ему удалось рассказать о том, каким образом определяются мотивы того или иного поведения человека, и на основе этих данных он попытался объяснить причины ряда исторических событий. В дальнейшем была написана еще и «Психология толпы», завоевавшая не меньшее признание, а потом - «Психология социализма».

Влияние на ход истории

Проводя все эти исследования и четко формулируя на страницах своих книг вывод за выводом, Лебон не подозревал, что его труды лягут в основу становления фашистов. Однако, как ни прискорбно, своего рода учебным пособием для Адольфа Гитлера и Бенито Муссолини стала «Психология толпы».

Густав Лебон, безусловно, не ожидал, что окажет столь значимое влияние на ход истории. Многие его выводы подтвердились весьма точно, ведь вышеуказанные диктаторы во многом добились своих целей.

Бессознательные инстинкты во главе толпы

Будучи фактически отцом социальной психологии, Лебон впервые предпринял попытку объяснить наступление периода в существовании человечества, когда именно массы приобретают особенно важное значение. Он считал, что нахождение в условиях толпы приводит к тому, что у человека снижаются интеллектуальные способности, чувство ответственности и критичность по отношению к ситуации. Вместо этого бразды правления берут бессознательные инстинкты, которые и обуславливают сложное, но подчас примитивное поведения больших масс людей.

Лебон полагал, что наименее управляемы народы стран, в которых сконцентрировано наибольшее количество метисов. Для таких государств нужен очень сильный правитель, иначе не избежать волнений и анархии.

Интересные выводы были сделаны и о том, как прививались массовые религии. По мнению Лебона, когда насаждалась та или иная религия, народ принимал ее, но не полностью, а лишь присоединяя ее к своей старой вере, то есть, по сути, меняя название и содержание, адаптируя новшество к привычному вероисповеданию. Так, те религии, которые «спускались» на массы, претерпевали множество изменений в процессе адаптации среди людей того или иного народа.

Густав Лебон: толпа и предводитель

Человек, находящийся среди многих других подобных ему, как бы опускается по лестнице своего развития, легко отказывается от своих принципов, выводов, которые движут им обычно, когда он вне толпы. Он оказывается склонным к буйству, чрезмерной активности, которая проявляется как в предрасположенности к произволу и агрессии, так и в проявлении небывалого энтузиазма в достижении поставленных целей. Часто индивид в толпе поступает вразрез с собственными интересами и убеждениями.

В работе с толпой наиболее эффективно использовать простые и ясные образы, не несущие в себе ничего лишнего. Разве что они могут быть подкреплены каким-нибудь необычным, поражающим воображение фактом, например, что-нибудь из разряда чудесного или феноменального.

Согласно теории Лебона, предводители редко относятся к числу людей думающих, размышляющих. Чаще всего они более других склонны действовать. Крайне редко они видят глубину проблемы, потому что это ослабляет волю вожака, приводит к сомнениям и медлительности. Предводитель часто неуравновешен и впечатлителен, почти сумасшедший. Его идея, ориентиры могут быть нелепыми, безумными, однако его трудно остановить на пути к достижению цели. Негативное отношение его воодушевляет, испытываемые мучения - то, что приносит настоящему вожаку истинное удовлетворение. Их вера в собственные идеи, точка зрения столь тверда и непоколебима, что сила, с которой они влияют на умы окружающих, увеличивается стократно. Массы людей склонны слушать именно такого человека, которому удается сохранить волю, силу и стремление. Люди, оказавшиеся в толпе, чаще всего ими не обладают, поэтому неосознанно тянутся к более сильному и волевому человеку.

Предводители, согласно теории Лебона, категоричны и решительны в проявлении власти. Благодаря этой решительности, а также всеобъемлющей бескомпромиссности, им удается заставлять даже самых строптивых и непокорных людей исполнять их волю, даже если это происходит вразрез с истинными интересами человека. Вожаки вносят изменения в существующий порядок дел, вынуждают большинство соглашаться с их решениями и повиноваться им.

Из кого бы ни состояла толпа, она стремится быть в подчинении. Ей чуждо проявление власти, она для этого слишком слаба, именно поэтому всецело покоряется решительному предводителю, радуясь возможности оказаться в положении повиновения.

Образованность и эрудиция редко идут в ногу с качествами настоящего вожака, но если они есть, то, вероятнее всего, принесут своему обладателю несчастье. Будучи умным, человек неизбежно становится более мягким, ведь он имеет возможность заглянуть вглубь ситуации, понять те или иные стороны подчиненных ему людей и невольно ослабить хватку, пошатнуть свою власть. Именно поэтому большинство предводителей во все времена, как считал Густав Лебон, были людьми весьма узколобыми, более того, чем более ограничен был человек, тем больше было его влияние на толпу.

Такова была точка зрения Густава Лебона. Именно эти мысли легли в основу двух фундаментальных книг, ставших учебниками для самых жестоких диктаторов двадцатого века. Безусловно, сам ученый не предполагал, что у его трудов будут подобные почитатели и последователи.

Густав Лебон скончался в возрасте 90 лет в 1931 году, в своем доме в окрестностях Парижа.

Для социопатолога непосредственно смежной областью знаний является психология масс. Это область психологии, предметом исследований которой являются природа, сущность, закономерности возникновения, формирования, функционирования и развития толп и масс, как специфических форм сообществ людей.

Создана она была в конце 19 в. французским социологом и психологом Лебоном, итальянским психологом и юристом С. Сегеле (1868-1913) и др.

Основное внимание основоположники уделяли исследованию психического склада, характерных свойств, черт, типов и поведения разнообразных толп и масс в относительно стандартных и нестандартных ситуациях. К числу традиционных предметов исследовательского интереса основоположников принято относить различные собрания людей, демонстрации, митинги, явления массовой эйфории, агрессии, паники, массовых психозов, массового вандализма и т.д. Но они не только объясняли затронутые проблемы, но и в существенной степени мистифицировали и мифологизировали их.

Значительное внимание творцы науки о психологии масс уделяли изучению идей, мотивов, установок, настроений, мнений, эмоций, стереотипов мышления, механизмов и действий масс, вопросам поведения людей в толпе, взаимодействия личности и массы, индивида и толпы и т.д.

И хотя в качестве методов исследования основоположники использовали гамму традиционных методов познания психологии и социологии. Психология масс оказала значительное влияние на формирование социальной психологии, социологии и развитие социальной мысли, в значительной мере психология масс оказалсь зацикленной на ОХЛОСЕ (толпе). К тому же охлосу приписывались очень многие черты, которые у него в реальности либо отсутствуют, либо присущи далеко не уникально, общи с индивидуальным и иным состоянием психики.

В очень значительной мере психология масс ориентируется на сформулированный Г. Лебоном «психологический закон духовного единства толпы», согласно которому в позднейшей фазе формирования организованной толпы в ней происходит нивелирующая деперсонализация и деиндивидуализация людей, в силу чего на основе общих качеств, управляемых бессознательным, образуется временная «коллективная душа» толпы.

Несмотря на многие очень интересные наблюдения частного порядка в целом Лебон и его продолжатели вопреки «бритве Оккама» весьма произвольно производили УМНОЖЕНИЕ СУЩНОСТЕЙ, оперируя сборно-статистическим понятием «толпы», как если бы она была единым и живым существом. Весьма сомнительным представляется тот «пунктик» у Лебона, который преследовал его всю жизнь и представлял совершенно фантастическое представление о кардинальном преобразовании личности в толпе, перепрограммировании личности под толпу, происходящем как будто бы, автоматически.

Эта постановка вопроса была скрыто, но отчетливо антихристианской, поскольку ставила под сомнение центральный тезис христианской психологии: О СВОБОДЕ ВОЛИ человека, свободе его выбора и поведения как в одиночном состоянии, так и в толпе. Мысль о том, что попадая в толпу человек становится как бы САМ НЕ СВОЙ, преобразуется под «душу толпы», которая подменяет личную душу, восходит к тезису французского «просвещенчества», к «человеку-машине» Гольбаха и Ламетри. Конечно, Лебон не афишировал этой связи, а возможно, даже не знал о ней, ибо она не вкусовая, а логическая, сущностная.

Преобразование человека в толпе «волшебным образом» - приводит к тезису, что человек не несет личной ответственности за зло, что он был «опьянен толпой», и среагировал АВТОМАТИЧЕСКИ (ведь его понимают как сложную машину) на предопределенный законом толпы алгоритм-схему. Лебон одним из первых попытался теоретически обосновать наступление «эры масс» и связать с этим общий упадок культуры. Он полагал, что в силу волевой неразвитости и низкого интеллектуального уровня больших масс людей ими правят бессознательные инстинкты, особенно тогда, когда человек оказывается в толпе. Здесь происходит снижение уровня интеллекта, падает ответственность, самостоятельность, критичность, исчезает личность как таковая.

Стал известен тем, что пытался показать то общее, что имеется между положением вещей и закономерностями в психологии масс. Американский социолог Нейл Смелзер пишет, что «несмотря на критику, мысли Лебона представляют интерес. Он предсказал важную роль толпы в наше время», а также «охарактеризовал методы воздействия на толпу, которые в дальнейшем применяли лидеры наподобие Гитлера, например, использования упрощенных лозунгов».

Однако уже в книге первой «Психология народов» Лебон стремится доказать, что основу цивилизации составляет душа расы, сформированная наследственными накоплениями. Так Лебон вводит, сверх толпы, ещё и «думающую стихию» расы, не слишком заботясь о доказательствах.

По Лебону мифологизированная «душа расы» также прочна и не подвержена изменениям, как и анатомические признаки расы. Душа расы представляет общность чувств, интересов верований.

Вот как он сам об этом писал: «Я в другом месте показал плачевные результаты, произведенные европейским воспитанием и учреждениями на низшие народы. Точно также я изложил результаты современного образования женщин и не намереваюсь здесь возвращаться к старому. Вопросы, которые нам предстоит изучить в настоящем труде, будут более общего характера. Оставляя в стороне подробности, или касаясь их лишь постольку, поскольку они окажутся необходимыми для доказательства изложенных принципов, я исследую образование и душевный строй исторических рас, т.е. искусственных рас, образованных в исторические времена случайностями завоеваний, иммиграций и политических изменений, и постараюсь доказать, что из этого душевного строя вытекает их история. Я установлю степень прочности и изменчивости характеров рас и попытаюсь также узнать, идут ли индивидуумы и народы к равенству или, напротив, стремятся как можно больше отличаться друг от друга. Доказав, что элементы, из которых образуется цивилизация (искусство, учреждения, верования), составляют непосредственные продукты расовой души, и поэтому не могут переходить от одного народа к другому, я определю те непреодолимые силы, от действия которых цивилизации начинают меркнуть и потом угасают».

Данный подход отдает даже примитивизмом! Лебон даже думал, что все изменения в государственных учреждениях, религиях не затрагивают душу расы, но душа расы влияет на них. И потому у него искусство и культура — не показатель цивилизованности народа. Как правило, во главе цивилизаций у Лебона оказываются «народы со слабо-развитой, утилитарной культурой, но сильным характером и идеалами». Сила цивилизации не в технических и культурных достижениях, а в характере и идеалах - совершенно необоснованно думал Лебон.

У Лебона ценности латинских народов — подчинение сильной, деспотичной власти; англосаксов — приоритет частной инициативы. Естественная тенденция эволюции цивилизаций — дифференциация. Панацея демократии — достижение равенства через воспитание и навязывание своей культуры высшими народами низшим, — заблуждение. Несвойственная народу даже более высокая культура подрывает его нравственность и уничтожает ценности, сформированные веками, что делает такой народ еще ниже.

Лебон непосредственно писал: «Уже почти полтора века прошло с тех пор, как поэты и философы, крайне невежественные относительно первобытной истории человека, разнообразия его душевного строя и законов наследственности бросили в мир идею равенства людей и рас». И в другом месте: «Нет ни одного психолога, ни одного сколько-нибудь просвещенного государственного человека, и в особенности - ни одного путешественника, который бы не знал, на сколько ложно химерическое понятие о равенстве людей».

Нужно ли говорить, что такого рода взгляды не только дохристианского происхождения, языческие, повторяющие дремучие идеологемы идолопоклонничества, но и льют воду на мельницу реакции. Лебон думал, что в большинстве случаев, новые верования и учреждения приносят лишь новые названия, не изменяя сути уже имеющихся.

Как же в этом случае быть с христианизацией народов Европы, в частности, славян? Разве не является верхом антиисторизма утверждать, что христианизация славян «принесла лишь новые названия, не изменяя сути»? Вся история вопиет об обратном: когда новая идея овладевает массами, то идея меняет массы, порой до неузнаваемости и собственной противоположности. И отнюдь не приспосабливается под массы, если является по настоящему новой идеей.

Правда, есть у Лебона и объективные, научные наблюдения. Например, он писал, что кроме наследственных чувств на историю народа влияют идеи-догмы. Опускаясь в сферу бессознательного, они имеют огромную силу. Единственный враг веры — другая вера.

Всеми своими успехам народ обязан лишь горстке избранных, которые реализуют события подготовленные веками - утверждал Лебон, явно преувеличивая роль личности в истории, и даже не пытаясь объяснять, как могла бы «горстка» избранных повлиять на что-либо, если бы массы не были готовы понять и принять их «избранность».

Лебон совершенно не думает о несчастной судьбе «одиноких гениев» - людей, опередивших свое время (и массы) и оттого бессильно взирающих на окружающую среду, не в силах на неё как-то повлиять.

Книга вторая «Психология масс» утверждает некую профанационную историю 19-го века. Лебон утверждает, что в XIX веке власть толпы сменяет власть элит. Его странное убеждение, что до 19-го века власть принадлежала элитам, а не толпам, совершенно бессильно объяснить, например, феномен «военной демократии» в раннем средневековье. Разве вопли вооруженной толпы на марсовом поле - власть элит? И что в таком случае власть толпы?

На самом деле, конечно, с развитием культуры и цивилизации власть не переходит от элиты к толпам, а наоборот, уходит от толп к элитам. В раннем средневековье власть была у того, у кого дубина тяжелее, а феодальные титулы (в которых Лебон видит особую прелесть «элитарности») на самом-то деле раздавались самым свирепым драчунам, и не более того. Власть толпы была наиболее ярко проявлена именно в наиболее архаические эпохи, а на в 19-м и не в 20-м веке, которые следует считать скорее веками заговоров и тайных лож, нежели веками всевластия толп.

Лебон приписывал толпе качества ограниченного и глупого человека, не учитывая, что глупый остается глупым и вне толпы, а умный и в толпе останется умным. Лебон думал, что основные свойства толпы: анонимность (безнаказанность), зараза (распространение мнения), внушаемость (толпу можно заставить видеть даже то, чего нет на самом деле), стремление немедленно претворить свои идеи в жизнь. Но это качества глупости и тупости, при чем тут одиночность или массовость?!

У Лебона психология толпы похожа на психологию дикарей, женщин и детей: импульсивность, раздражительность, неспособность обдумывать, отсутствие рассуждения и критики, преувеличенную чувствительность. Далее он отмечает, что поведение толпы изменчиво, так как она реагирует на импульсы. Он пишет, что в толпе нет сомнений. Она впадает в крайности, при которых любое подозрение может превратиться в неоспоримую очевидность, массы уважают только силу (как будто её презирают Робинзоны), идеи толпы удерживаются только категоричностью и не обладают никакой связью.

Лебон придумал, что рассуждения толпы примитивны и основаны только на ассоциациях. Толпа у него способна воспринимать только образы, причем, чем ярче образ, тем лучше восприятие. Чудесное и легендарное воспринимается лучше, чем логичное и рациональное.

Лебон писал, что формулы, облеченные в слова, избавляют толпу от необходимости думать. Формулы неизменны, но слова, в которые они заключены, должны соответствовать времени. Самые ужасные вещи, названные благозвучными словами (братство, равенство, демократия), принимаются с благоговением.

Все, что Лебон сказал о толпе - следовало сказать о потерявшей веру отцов, фрустрированной личности, о человеке (а отнюдь не толпе), который растерянно мечется в жизни, не зная к чему прислонится. Судите сами.

Лебон стремился доказать, что толпа направляется не к тем, кто дает ей очевидность, а к тем, кто дает ей прельщающую ее иллюзию. Толпе Лебона необходим вожак. Вожак не обязательно умен, так как ум рождает сомнения. Он деятелен, энергичен, фанатичен. Только слепо верящий в свою идею вожак может заразить верой других. Главное качество великого вожака — упорная, стойкая воля.

Такого вожака Лебон увидел в Мухаммеде, родоначальнике арабской экспансии. В книге «Цивилизация арабов» (1899) Лебон он сделал акцент на огромном влиянии мусульманской цивилизации, которое, по его мнению, способствовало окультуриванию варварских народов, разрушивших Римскую империю и открыло для Европы мир научного и философского знания, мир литературы, с которыми та не была знакома. Вкратце говоря, по мнению Ле Бона именно мусульмане снова дали Европе цивилизацию!

При этом, видимо, отдав цивилизацию Европе, мусульмане сами без неё остались, потому что история доказывает обратное Лебону, а его утверждение отдает антихристианским духом за версту. Лебон писал: «Итак, теперь мы можем сказать, что Мохаммед был одним из самых великих людей, которых знала история. Некоторые историки умаляли величие пророка в силу собственных религиозных предубеждений, но сегодня ему воздают должное даже христианские писатели».

Г. Лебон и Г. Тард - создатели классического варианта социально-психологического подхода к исследованию и объяснению «массы». Пожалуй, главной их заслугой является научное описание, характеристика явления «толпы» - своеобразной первичной, «элементарной» формы социальной массы, выявление «законов толпы» («духовного единства толпы») и механизмов политического лидерства. Г. Тард также был одним из тех, кто впервые обратил внимание на эволюционирование городской массы к новой, преимущественно «бесконтактной» форме ее интеграции - «публике», явлению, тесно связанному со становлением СМИ и растущей атомизацией городского сообщества. Г. Тард, а вслед за ним и Г. Лебон раньше других заговорили о том, что жизнь человека среди больших скоплений людей протекает по особым законам; о том, что нужно знать эти законы и обращаться с «наличной массой», толпой со знанием дела и подобающей осторожностью .

Сущность подхода Г. Тарда и Г. Лебона коротко можно интерпретировать так: в социальных общностях, связанных с «непосредственным» взаимодействием людей, поведение последних определяется не столько той или иной формой сознания, сколько эмоционально-психическими, бессознательными сопереживаниями, то есть общими для всех, однотипными психическими переживаниями. Г. Тард высказывает мысль о том, что в отличие от «публики», внутри которой доминирует духовная связь, «толпа», - прежде всего, «пучок заразительных влияний, оказываемых именно физическим соприкосновением» входящих в нее индивидов . Для него социальное взаимодействие индивидов представляет в общем низший тип организации, чем составляющие его элементы. В доказательство он приводит мнение Солона, говорившего об афинянах: «Каждый из них хитер как лисица, а если их соединить, получается нечто тупоумное».

Г. Лебон, разбирая детально «превращения» индивида в толпе, перечисляет его новые качества: исчезновение сознательной личности, преобладание личности бессознательной, одинаковое направление чувств и идей, определяемое внушением, стремление превратить в действия внушенные идеи . По его мнению, в толпе стираются индивидуальные достижения отдельных людей и исчезает их своеобразие. Рассовоебессознательное проступает на первый план, гетерогенное тонет в гомогенном. 3. Фрейд комментирует это таким образом: сносится, обессиливается психическая надстройка, столь различно развитая у отдельных людей, и обнажается, приводится в действие бессознательный фундамент, у всех одинаковый .

Лебон и Тард выделяют три главные причины («закона») формирования новых качеств индивида в толпе:

1. осознание численности, иллюзия всемогущества толпы и ее анонимность ведут и к исчезновению чувства ответственности у индивида в толпе;

2. «заражаемость» - в толпе заразительно каждое действие, каждое чувство, и притом в такой степени, что индивид легко жертвует своим личным интересом в пользу общего (Г. Тард говорит еще об «усилении» - «мнения, сближаясь и усиливаясь взаимно, превращаются в убеждения и веру, убеждения - в фанатизм») ;

3. восприимчивость индивида в толпе к внушению (3. Фрейд расценивает этот тезис как признание Лебоном гипнотического состояния индивида в массе) .

В итоге, по мнению Лебона, после известного состояния возбуждения, толпа способна превратиться в простой бессознательный автомат, повинующийся внушениям , в орудие лидера-демагога (вследствие инстинкта искать себе подобных, толпа идет за химерическими и поверхностными умами) . Дух толпы под действием известных явлений может охватывать и целые народы . Анализ содержания работ Г. Лебона приводит к выводу о чрезмерно расширительном использовании им термина «толпа», что оказывается чревато далеко идущими научно несостоятельными и политически консервативными, на грани реакционности, заключениями .

Терминологии Г. Тарда и Г. Лебона не вполне совпадают. Для первого термины «публика» и «толпа» фиксируют различные степени и формы взаимодействия людей: опосредованного, «неконтактного» («публика») и непосредственного, «физического» («толпа»). При этом «толпой» для него являются и случайное, гетерогенное, и неорганизованное социально-гомогенное образования. Эта «аморфная группа», по Тарду, предстает в четырех различных видах (состояниях): как толпа выжидающая, внимающая, манифестирующая или действующая.

У Г. Лебона толпа фигурирует не только в узком значении (уличная, анонимная толпа), но и в расширительном. Так, он называет различные совещательные собрания - парламентские, суды присяжных - «не анонимными, разнородными толпами»; к разновидностям «однородной толпы» относит секты, касты и классы .Если X. Ортега-и-Гасет разграничивает «массу» и классы (и лучшие представители трудящихся классов отнесены у него к элите), то для Г. Лебона практически синонимичны толпа - массы - «народные классы». Перенесение свойств «первичной» толпы на целые классы, организованные ассоциации оказывается, по нашему мнению, несостоятельным; революционные выступления могут включать в себя эпизоды «массовой истерии», но, вопреки мнению Лебона, к ним не сводятся. И Ортега-и-Гасет, и Лебон движимы тревогой за судьбы цивилизации, но первый выступает как антипримитивист и антиутилитарист, предчувствующий поступь «железной пяты» массовой культуры, второй же доходит порой до откровенного антидемократизма. В непроведении границ между толпой и классическими социальными группами упрекает Г. Лебона и его последователей и современный российский социолог Б.А. Грушин: «: крайне узкое по своему фактическому положению в жизни общества явление толпы стало трактоваться непозволительно широким образом, отождествляться с массой как таковой, с гигантскими секторами в структуре общества (трудящимися классами, нациями) и даже… обществом в целом» .

Итоговая оценка Г. Лебоном социальной и исторической роли масс весьма категорична: толпа может быть чем угодно, она служит «игралищем всех внешних возбуждений», «рабски покоряется импульсам, которые получает» , но реальная роль толпы («масс») в социальной жизни, особенно в политике, преимущественно деструктивна, она есть средство, орудие в руках безответственных политических краснобаев и шарлатанов. Его пугает перспектива превращения XX века в «эру толпы». Прогноз же Г. Тарда иной: он считает, что, благодаря развитию средств коммуникации, «публика» станет «социальной группой будущего» .

Понятие «публика» было введено в научный оборот именно Г. Тардом. «Публика» Тарда - не то же, что и аудитория, театральная публика. Это «чисто духовная коллективность», совокупность индивидуумов, разделенных между собой физически и соединенных лишь «умственно»; общее, связь между ними - единство убеждений, общность чувств. Как правило, такая «своего рода ассоциация» образуется первоначально между читателями одной и той же газеты .

По мнению Г. Тарда, публика умнее и просвещеннее толпы, действует гораздо плодотворнее, более терпима: «Толпа в гневе требует голов и голов. Деятельность публики, к счастью, менее первобытна и столь же легко обращается к идеалу реформ и утопий, как к идеям остракизма, преследования, . Тем не менее у нее много общего с толпой: разновидности ее нетерпимы и под видом общественного мнения требуют, чтобы все им уступало, «даже истина»; как и толпа, публика легче объединяется негативными эмоциями и идеями: открыть для нее новый крупный объект ненависти - одно из верных средств попасть в «короли журнализма» .

«Публика» Г. Тарда предстает, по нашему мнению, как своеобразный «двуликий» социальный субъект-объект: с одной стороны, как совокупность различающихся между собой солидарных группировок общественного мнения (субъект социальной активности), с другой же - как пространственно рассеянная аудитория средств массовой информации (объект идеологического воздействия). Речь у Тарда идет не о некой «едино-однородной» публике (как, например, у Сорокина) а, скорее всего, о «публиках», то есть различных группировках, секторах общественного мнения.

В западной социологии и социально-психологической науке, так же как и в политической практике, исследования Г. Тарда и Г. Лебона получили значительный отклик и развитие. В частности, они послужили импульсом или непосредственно легли в основание ряда научных работ 3. Фрейда . Однако современное видение данного подхода не сводится, разумеется, только к цитированию идей его «классиков». Большой вклад в дальнейшее развитие комплекса идей социально-психологического подхода внесли представители современной западной, а начиная с 60-х годов - и отечественной социально-философской и социально-психологической науки.

«Великие события родились не из рационального,
а из иррационального.
Рациональное создаёт науку,
иррациональное направляет историю»

Лебон Гюстав

Французский историк, основатель социальной психологии.

В 1895 году Гюстав Лебон опубликовал книгу: Психология народов и масс / La psychologie des Foules. О дин из главных выводов книги: в массе (толпе) индивидуум чувствует, думает и действует совершенно и н аче – и, как правило, более примитивно – чем можно было от него ожидать… (По свидетельству историков, эту книгу внимательно изучали и перечитывали: В.И. Ленин , Гитлер , Муссолини , И.В. Сталин ).

Популярный тезис Густава Лебона : «Спорить с убеждениями масс всё равно, что спорить с извержением вулкана».

«Нужно, чтобы она (идея – Прим. И.Л. Викентьева) сначала была принята небольшим числом апостолов, которым сила их веры или авторитет их имени дают большой престиж. Они действуют тогда более внушениями, чем доказательствами […]
Массы не дают себя никогда убеждать доказательствами, но только утверждениями, и авторитет этих утверждений зависит от того обаяния, каким пользуется тот, кто их высказывает […]
Не учёными, не художниками, не философами основывались новые религии, управлявшие миром, ни те громадные империи, которые простирались от одного полушария до другого, ни те великие религиозные и политические революции, которые перевернули Европу, но людьми, достаточно поглощёнными известной идеей, чтобы пожертвовать своей жизнью для её распространения».

Густав Лебон, Психология народов и масс, СПб, «Макет» 1995 г., с. 108 и 110.

«Интересная деталь. Я хотел узнать, какими книгами чаще всего пользовался Ленин. Как мне сказала Гляссер (один из секретарей В.И. Ленина – Прим. И.Л. Викентьева), среди этих книг была «Психология толпы» Густава Лебона. Остается гадать, пользовался ли ею Ленин как незаменимым практическим ключом к воздействию на массы или извлёк из замечательного труда Лебона понимание того, что, вопреки наивным теориям Руссо , то сложное вековое переплетение элементов жизни декретами фантазёров и догматиков изменить совсем не так легко (отчего после всех блестящих революций и возвращается всегда ветер «на круги своя»)».

Борис Бажанов, Воспоминания бывшего секретаря Сталина, СПб, «Всемирное слово», 1992 г., с.112.

«Всё, что создало величие цивилизаций: науки, искусства, философские системы, религии, военное могущество и т. д. - было созданием отдельных личностей, а не общественных организаций. Важнейшие открытия и культурные успехи, которыми пользуется всё человечество были осуществлены отборными людьми, редкими и высшими продуктами некоторых наиболее даровитых рас. Народы, у которых индивидуализм наиболее развит, именно благодаря этому и становятся во главе цивилизаций и господствуют в мире. ...Люди, мало приспособленные к сознательному развитию, жадно добиваются равенства, но мало интересуются свободой. Свобода - это состязание, непрестанная борьба, мать всякого прогресса. В ней могут торжествовать только самые способные, сильные люди. Только сильные могут переносить одиночество и рассчитывать лишь на самих себя. Слабые к этому не способны. Они скорее предпочтут самое тяжёлое рабство, чем одиночество и отсутствие поддержки. ...Предоставленный сам себе пролетарий - ничто, пустое место; в союзе же с равными себе он превращается в силу, и достаточно грозную... Но это - сила толпы, не более того... Если только не истреблять в каждом поколении всех сколько-нибудь возвышающихся над уровнем самой скромной посредственности, то социальные неравенства, порождаемые неравенством умственным, все равно бы рано или поздно восстановились после любых общественных уравнительных акции. ...Неравенство - это закон природы, который, в принципе, невозможно игнорировать». Естественные неравенства, как старость и смерть, - роковая участь человека. ...Отдельная личность, достаточно сильная, чтобы полагаться только на свою предприимчивость, на своё разумение, и потому способная самостоятельно содействовать прогрессу, стоит перед толпой, слабой в отношении этих качеств, но сильной своей численностью... Их интересы - противоположны и непримиримы. ...Не восходя к первобытному коммунизму - этой низшей форме развития, с которой начинали все общества, мы можем сказать, что в древности уже были испытаны разные формы социализма, которые предлагаются ныне».

Гитин В.Г., Самые дерзкие и страшные афоризмы, остроты, максимы, или чёрный цитатник, М., «Aст», 2007 г., с. 252.

Гюстав Лебон скептически относился к кабинетной науке: «Полуучёными я называю тех, кто не имеет других знаний, кроме книжных, и, следовательно, не имеет никакого понятия о действительной жизни. Они продукт наших университетов и школ, этих жалких «фабрик вырождения» […] Профессор, учёный, студент нередко многие годы и очень часто всю жизнь остаются полуучёными».

Гюстав Лебон, Психология социализма, СПб, «Маркет», 1995 г., с. 82.