, подполковник лейб-гвардии (1822), католик .

Биография

М. С. Лунин родился в семье действительного статского советника и богатого тамбовско-саратовского помещика, имевшего 1200 крепостных душ - Сергея Михайловича Лунина (1760-1817) и Федосьи Никитичны Муравьевой (1760-1792), сестры писателя М. Муравьева . Получил домашнее образование. Он кроме французского языка, также хорошо знал английский, польский, латинский языки. Был воспитан, по собственным словам, в католичестве одним из своих преподавателей - аббатом Вовилье . В ранние годы Лунин проводил большую часть свободного времени в доме своего дяди, Михаила Муравьёва , одного из образованнейших людей своего времени .

В 1815 году М. С. Лунин ушёл в отставку с военной службы. Уволен из Кавалергардского полка 14 сентября 1815 г. Формальным поводом послужила дуэль с «каким-то поляком». С. Б. Окунь отмечал: «Александр, у которого к этому времени сложилось вполне определённое впечатление о Лунине, …просто решил избавиться от человека, всё поведение которого свидетельствовало о нежелании мириться с существующими порядками и все поступки которого носили характер открытого протеста» .

В 1816 г. Петербурге он вступил в «Союз спасения », и в дальнейшем был одним из основателей «Союза благоденствия », после прекращения деятельности которого Лунин стал членом «Северного тайного общества ».

Витийством резким знамениты,
Сбирались члены сей семьи
У беспокойного Никиты,
У осторожного Ильи.
Друг Марса, Вакха и Венеры,
Им резко Лунин предлагал
Свои решительные меры
И вдохновенно бормотал.
Читал свои ноэли Пушкин,
Меланхолический Якушкин,
Казалось, молча обнажал
Цареубийственный кинжал.

На совещании членов союза в 1816 г. Лунин заявил, что не трудно устроить заговор и убить Александра I на Царскосельской дороге, по которой он обычно ездит без большой охраны. Для этого достаточно собрать группу решительных людей и одеть их в маски (чтобы спутники царя не узнали убийц).

В 1816 г. Лунин уехал за рубеж и год прожил в Париже , зарабатывая уроками и составлением прошений. В Париже он познакомился с А.Сен-Симоном . В 1817 году после смерти отца, став наследником большого состояния, вернулся в Россию. В 1822 году М. С. Лунин поступил на службу в Лейб-гвардии Гродненский гусарский полк . Он был назначен адъютантом Великого князя Константина Павловича , который был главнокомандующим войсками Варшавского военного округа.

После 1822 года Лунин отошёл от идей основателей движения, оставаясь приверженцем необходимости политических перемен в России, и прежде всего - освобождения крестьян. Он, в основном, отвергал способы, предлагаемые участниками тайных обществ, которые казались Лунину неприемлемыми.

Следственному комитету Лунин заявил: «Я поставил себе неизменным правилом никого не называть поимённо». Факт своего участия в тайном обществе не отрицал.

В 1826 году М. С. Лунин был осуждён в основном за план цареубийства 1816 года. Приговорён к пожизненной каторге. 10 июля 1826 года срок каторги сокращён до 20 лет, по манифесту от 22 августа 1826 г. - до 15 лет с последующим поселением в Сибири навечно. В 1832 году срок каторги был сокращён до 10 лет.

Лунинские письма из Сибири

В 1837 году Лунин создаёт серию политических писем, адресованных сестре: он задался целью написать историю декабристского движения, предполагалось, что письма станут известны широкому кругу читателей. В начале 1838 года он пишет «Розыск исторический» (краткое обозрение прошлого Российского государства), в сентябре 1838 года «Взгляд на Русское Тайное Общество с 1816 по 1826 года» (очерк по истории тайных обществ), в ноябре 1839 года «Разбор Донесения, представленного императору Тайной комиссией 1826 г.» (содержит критическое исследование «Донесения» и взгляд автора на декабристское движение с обозначением его истинных целей). Лунин планировал написать «Разбор деятельности Верховного уголовного суда » для чего просил сестру прислать документы и материалы, касающиеся Восстания 14 декабря: публикации газет, рассказы очевидцев. Замысел не был осуществлён, так как Лунин не получил требуемые материалы.

Арест и заключение в Акатуе

В Иркутске сложился кружок распространителей сочинений Лунина: преподаватели местных училищ Журавлёв и Крюков, казачий офицер Черепанов, декабрист П. Ф. Громницкий . Чиновник особых поручений при иркутском губернаторе Руперте Успенский увидел список одного из произведений Лунина у Журавлёва, взял его якобы для прочтения, снял копию и переслал с донесением А. Х. Бенкендорфу . В ночь с 26 на 27 марта 1841 года Лунин был арестован, его бумаги изъяты. Сам Лунин сослан в Акатуйскую тюрьму .

Лунин нисколько не удивился своему новому аресту; он всегда ожидал, что его снова засадят в тюрьму, и всегда говорил, что он должен в тюрьме окончить свою жизнь, хоть, впрочем, он очень любил свободно скитаться с ружьём и проводил большую часть своей жизни на охоте. Однажды я был у него на святках, и он спросил меня, что по мнению моему последует ему за его письма к сестре? Я отвечал, что уже четыре месяца прошло, как он возобновил переписку, и если до сих пор и не было никаких последствий, то, вероятно, никаких и не будет и впредь. Это его рассердило; он стал доказывать, что этого быть не может и что непременно его запрут в тюрьму, что он должен в тюрьме окончить жизнь свою.

По воспоминаниям Львова, он сумел договориться с офицером, который сопровождал Лунина об остановке лошадей на некоторое время в лесу под Иркутском, чтобы друзья могли встретиться с ним. В 30 верстах, рядом с почтовой дорогой, арестованного ждали Мария и Сергей Волконские, Артамон Муравьёв , Якубович и Панов . Судя по рассказу Львова, там же Михаилу Сергеевичу были переданы 1000 рублей ассигнациями, которые Волконская зашила в шубу, предназначенную ему. Факт встречи подтверждается письмом Лунина Волконским от 30 января 1842 года. Факт передачи денег - результатами обыска Лунина в Урике (тогда у него было найдено всего 20 рублей ассигнациями) и в Акатуе (1000 рублей ассигнациями, по его словам, полученные «от родственников в разные времена» .

3 декабря 1845 года Лунин скончался в тюрьме. По официальной версии, причиной смерти был апоплексический удар . Современники, а позднее С. Б. Окунь и Н. Я. Эйдельман считали, что Лунин был убит.

Адреса в Санкт-Петербурге

• 1814-1815, 1817-1822 - Рижский проспект , 76 (ул. Степана Разина, 6). Памятник истории Федерального значения;
• 1815-1816 - дом Дубецкой - Торговая улица, 14.

Напишите отзыв о статье "Лунин, Михаил Сергеевич"

Примечания

1. , с. 10.
2. Лунин М. С. Письма из Сибири. - М., 1988. - С. 240. Воспитателем Лунина был Малерб, в то время известный преподаватель в Москве. Он был учителем друга Лунина Чичерина . По предположению Н. Я. Эйдельмана , в католичество Лунин и его брат Никита были обращены в детстве воспитателем-французом, аббатом Вовилье.
3. , с. 8, 10.
4. Например, во время Аустерлицкого сражения в знаменитой атаке кавалергардов , описанной Львом Толстым в романе «Война и мир ».
5. В. В. Вересаев «Спутники Пушкина», Москва, 1993, с. 194: «Он написал главнокомандующему Барклаю-де-Толли письмо и предлагал, послать его парламентёром к Наполеону; он брался подавая императору французов бумаги, всадить ему в бок кинжал».
6. , с. 11.
7. , с. 22.
8. Как пишет Н. Я. Эйдельман , «Пестель , по-видимому, предназначал Лунину место во главе „обреченной когорты“», то есть тех, кто должен был убить царя и наследника - великого князя Константина, а потом взять вину на себя. Однако, возможно, Лунин даже не знал о таковых планах Пестеля в отношении себя. И в дальнейшем Лунин отошел от точки зрения в необходимости цареубийства.
9. , с. 262.
10. , с. 266-261.
11. , с. 243.
12. , с. 243-244.

Литература

• Гусев В. Легенда о синем гусаре: Повесть о Михаиле Лунине. - М.: Политиздат, 1976. - (Пламенные революционеры) - 389 с., ил. То же - М.: Политиздат, 1980. - 389 с.: ил.
• Лунин М. С. Письма из Сибири / Изд. подгот. И. А. Желвакова, Н. Я. Эйдельман. - М.: Наука, 1987. - 496 с.
• Декабрист М. С. Лунин. - Л. : ЛГУ, 1985. - 280 с.
• Гамзакова Т. Декабрист Михаил Лунин // «Истина и Жизнь». - 1992. - № 7-8.
• Н. Я. Эйдельман. М. С. Лунин и его сибирские сочинения. // В кн.: Письма из Сибири. - М.: Наука, 1987. - С. 301-352.
• Е. С. Уварова. Письмо-воспоминание о М. С. Лунине. // В кн.: Письма из Сибири. - М.: Наука, 1987. - С. 286-289.
• Мемуары декабристов. Северное общество / Сост., общая ред., вступит. статья и комм. проф. В. А. Фёдорова. - М .: МГУ, 1981.
• Цимбаева Е. Н. Русский католицизм. Идея всееропейского единства в России XIX века; 2-е изд., испр., доп. - М., ЛКИ, 2008. - 208 с.

Ссылки

• Н. Эйдельман .
• Эдвард Радзинский .
• Завалишин Д. И.

Отрывок, характеризующий Лунин, Михаил Сергеевич

Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.

Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г"ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег"тям, дьяволам, дать дог"огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг"ону пг"ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг"аны! точь в точь баг"аны! Пг"очь… дай дог"огу!… Стой там! ты повозка, чог"т! Саблей изг"ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг"емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг"аться – так дг"аться. А то чог"т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг"ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!

Лунин Михаил Сергеевич - декабрист, полковник лейб-гвардии, член «Северного сообщества». Родился 18 декабря (по новому стилю) 1787 года в Петербурге. Лунин происходил из дворянской семьи статского советника и богатого тамбовского помещика Сергея Михайловича Лунина. Раннее детство Михаил провёл в Тамбовской губернии , в имении на территории нынешнего посёлка Инжавино . Начальное образование он получил дома, по окончании которого юный Лунин владел французским, английским, польским, латинским и греческим языками.

В 1803 году был принят на службу в кавалергардский полк. За время своей службы Лунин принял участия в таких военных кампаниях как Аустерлицкое сражение (1805 год), Прусский поход (1807 год), Отечественная война 1812 года, где в сражении под Бородино был награжден золотой шпагой «За храбрость». Далее были заграничные походы с русской армией (с 1813 по 1814 годы).

В 1815 году Лунин был освобожден от службы в чине ротмистера. С 1816 по1817 годы жил в Париже, где, познакомившись с Сен-Симоном, принял католичество.

1816 год - вступление Лунина в «Союз спасения». Здесь Лунин основал «Союз благоденствия», который вскоре прекратил свое существование. Затем Лунин стал участником «Северного тайного общества».

В 1822 году М.С.Лунин вновь заступил на военную службу в Гродненский гусарский полк, в Лейб-гвардию, где был назначен адъютантом главнокомандующего войсками Варшавского военного округа Великого князя Константина Павловича. Лунин несколько отошел от деятельности тайного общества (методы, которыми руководствовались его участники, он считал неприемлемыми), однако, он не переставал быть приверженцем политических перемен в России, в частности, отмены крепостного права.

Лунин не смог принять участия в восстании декабристов, так как находился на службе в Варшаве. Но это не помешало вызвать Лунина на допрос по данному делу в следственный комитет в Варшаве. Лунина арестовали последним из декабристов. Он упорно не называл имен участников и,в тоже время, не отрицал своего участия в тайном обществе декабристов. М.С. Лунин был незамедлительно отправлен под конвоем в Петербург.

16 апреля 1826 года Лунина заключили в Петропавловскую крепость. В 1826 году Лунина осудили за план убийства царя и приговорили к пожизненной каторге. Затем срок был сокращен до 15 лет с дальнейшим поселением в Сибири. В 1832 году срок каторжных работ был сокращен до 10 лет.

27 марта 1841 года после недолгого освобождения Лунин был снова арестован по доносу и отправлен в Акутуйскую тюрьму в Читинской области, где были сочтены дни его жизни. По официальной версии Михаил Лунин умер вследствие апоплексического удара, однако есть и другая версия, имеющая под собой основания - он был убит смотрителем рудника.

Перед заключением каждый декабрист мог составить завещание в пользу своих родственников. М.С. Лунин написал завещание в пользу своего кузена, с тем условием, что он даст крестьянам вольную. Его сестре по научению мужа удалось оспорить завещание и родовое имение досталось ей.

О Михаиле Лунине тепло отзывались его великие современники. Так Пушкин считал его "умнейшим человеком нашего времени", а Герцен отмечал его непреклонность, отвагу и храбрость.

Известно мне: погибель ждет

Того, кто первый восстает

На утеснителей народа, -

Но где, скажи, когда была

Без жертв искуплена свобода?

Погибну я за край родной:

Я это чувствую, я знаю...

К.Рылеев

На следующей неделе, 14 декабря 2000 года исполнится 175 лет со дня восстания декабристов, а 18 декабря этого же года - 213 лет со дня рождения М.С.Лунина - самого твердого и несгибаемого борца за идеи декабристов.Он умер 3 декабря 1845 года. От каторжных работ его освободили 14 декабря. Брат его, Никита, погиб в сражении под Аустерлицем 2 декабря 1805 года. Декабрь для братьев был знаменательным и роковым.

Михаил Сергеевич Лунин родился в Петербурге в 1787 году в семье тамбовского помещика. Получил блестящее домашнее образование учителями-иностранцами при участии просвещенного дяди М.Н.Муравьева, писателя, историка, общественного деятеля. Лунин знал 6 языков, глубоко изучил историю, математику, хорошо рисовал, писал стихи. Он - отличный танцор, музыкант, наездник, фехтовальщик. С 1803 года на службе в лейб-гвардии Егерском, а затем Кавалергардском полку. С 1805 года участвует в сражениях: Аустерлиц, Гельзборг, Фридланд. Он замечен начальством и царем как храбрый офицер. Доказывает свою храбрость не только в сражениях, но и многочисленных дуэлях: стреляется с Алексеем Орловым, будущим шефом жандармов, но всегда стреляет в воздух. Орлов на дуэли прострелил его шапку, и Лунин советует ему стрелять точнее. Такой же случай произошел у него случай и с великим князем Константином.

И вот, оказывается, что этот бунтарь, блестящий офицер, был еще и страстным охотником!

Скорее всего он познал охоту еще в детстве, а оно прошло в селе Сергиевском Тамбовской губернии. Его отец, помещик Сергей Михайлович Лунин, был тоже охотником. Иначе как понимать, что его сын (вместе с Волконским) держит девять собак и двух медведей на Черной речке и чуть ли не каждый день “балуются и проказничают”, то есть охотятся и натаскивают собак. Один из псов Лунина кидался на человека, если крикнуть: “Бонапарт!”. А вот что пишет Лунин в письме А.Муравьеву в 1814 г. из с.Сергиевское: “В Париже ходили вместе к девкам, а здесь пойдем вместе за волками, за медведями”.

С 1812 года Лунин участвует и отличается во всех сражениях. В Бородинской битве сражается у Семеновских флешей, а затем у батареи Раевского. Под ним убита лошадь. Его награждают золотой шпагой с надписью “За храбрость”. Войну заканчивает гвардейским ротмистром, награждается тремя орденами.

Лунин ненавидит завоевателя Наполеона и просит послать его парламентером, чтобы при встрече всадить ему в бок кинжал.

Заканчивается война. Гвардейская молодежь в Париже гуляет и не только. Офицеры впитывают новые республиканские идеи. Это проявляется на службе. Александр I многих гвардейцев отправляет в Россию, в том числе и Лунина. Причина - многочисленные дуэли. “Одна из них оканчивается раною в пах, и Лунин долго лечится”.

Лунин уходит в отставку и снова едет в Париж, где знакомится с Сен-Симоном. Бедствует, но умирает его отец, и он получает в наследство 100000 франков.

В 1817 году Лунин возвращается в Россию и вступает в тайное общество. Он - республиканец по своим убеждениями авторитетнейший декабрист, один из основателей Союза спасения, Союза благоденствия. Но в последние годы перед восстанием он пассивен, но на суде не откажется от идей декабристов и ведет себя как человек, не желающий послаблений, если за них надо платить унижением.

С 1822 года Лунин снова в армии - в Литовском корпусе в Варшаве. Он - адъютант великого князя Константина, принимает участие в его охотах.

Лунин был не только духовно сильным, но и физически закаленным человеком. Он отлично управлял лодкой и однажды в одиночку преодолел расстояние от Кронштадта до Петербурга на веслах. Одна польская дама как-то при нем посетовала на то, что мужчины стали слабыми и ни один из них не бросится с балкона ради своей красавицы. Лунин был равнодушен к даме, но смело и ловко бросился с балкона третьего этажа и “благополучно достиг земли”.

Одним из его любимых изречений на охоте было: “Когда действительно хотят чего-то - получают”.

Восстание 14 декабря застает декабритса в Варшаве. Он на подозрении. Великий князь Константин Павлович пытается отстоять своего адъютанта и предлагает Лунину способ побега - “последний раз поохотиться на медведей”. Лунин на охоту едет, но не сбегает, а возвращается.

В апреле 1826 года его арестовали. Обвинение - “умысел на цареубийство”. На следствии и на суде декабрист ведет себя смело, даже дерзко, и получает вечную каторгу, смягченную затем до 10 лет с последующим вечным поселением в Сибири. “Хороша вечность - мне уж 50 лет отроду”, - сказал Лунин - единственный из декабристов, который не дал на своих товарищей никаких показаний. Он считал, что выдавать товарищей безнравственно. Два года пребывал в Свеаборгской и Выборгской крепостях в одиночном заключении, семь лет на каторге в Чите и Петровском заводе, шесть лет в ссылке в Урике и последние пять лет жизни в Акатуйской тюрьме.

Во всех тяжких испытаниях Лунин остается верен себе - он снимает стрессовое состояние, тоску и безысходность тем “нечто, что дает возможность... преодолевать эти невзгоды и не только порой не замечать их, но и даже смотреть с оптимизмом на происходящее. Это те, у кого есть свой особый мир - Мир охоты, рыбалки и Дикой Природы со всеми его чудесами... и волшебством удивительной красоты” (П.Гусев).

Отношение к охоте характеризует его как человека: “Я так часто встречал смерть на охоте, в поединках, в сражениях, в борьбах политических, что опасность стала привычкою, необходимостью для развития моих способностей”, - пишет он в 1839 году.

Лунин всегда готов к охоте: ружья, собаки и снаряжение он имеет - посылает сестра и закупает у проезжих купцов. Он имеет сильный характер и прекрасное здоровье - круглый год купается, зимой в проруби; он фехтовальщик, стрелок, тренируется с гирями. И он - оптимист. “Лунин лих, забавен и весел”, - писал один из его друзей. Не жаден. Свои охотничьи трофеи почти всегда отдает другим. Сын Волконского пишет Лунину: “Любезный Лунин, благодарю за утки. Я буду у тебя в субботу”. Во время обыска в 1841 году чиновник видит охотничье ружье и говорит - надо убрать. Декабрист соглашается и добавляет: “Не бойся: таких, как ты, бьют только палками”.

Лунин любил охотничьих собак и знал в них толк - содержал несколько собак как на свободе, так и в ссылке. Самым любимым псом был кобель по кличке Варка. Вот что пишет он своей сестре из Сибири: “Друга моего Варку укусила змея. Он растянут у ног моих, чуть дыша; рот его пенится, но он шевелит хвостом и взглядывает на меня, когда говорю с ним, как будто понимает слова мои. Этому животному название друга принадлежит более, чем людям, носившим оное в свете. Последние испугались, когда гроза грянула надо мною, и убежали, поджав хвост”. Варка выживет, и Лунин до конца свои дней будет заботиться о нем. Из Акатуйской тюрьмы он пишет Волконским письмо и не забывает своего любимого пса: “Позаботьтесь хорошенько о моем бедном Варке. Ему можно давать холодное мясо, дабы скрасить его старость. Варка сделался мне еще дороже с тех пор, что стал калекой. Я отдал бы половину того, чем владею, чтобы вновь увидеть этого неразлучного товарища моих рискованных походов по сибирским лесам. Позаботьтесь хорошенько кормить бедного инвалида. Что сталось с другими собаками: Моргой, Формозой, Аудансом, двумя Дианами, Точрачом и Плаксой?”

Какой человек может так заботиться о своих собаках, находясь в Акатуйской тюрьме? Откуда он пишет М.Волконской: “Проект отправить мне Варку... является доказательством вашей дружбы, коими я глубоко тронут и которые никогда не изгладятся из моей памяти. Но хорошо, что этот проект не удался. Ибо я не знаю, ни где мне поместить, ни чем кормить это бедное животное. Темница моя так сыра, пища так умеренна, что не остается даже чем кормить кошку”.

На поселении в Урике Лунин неделями бывает на охоте и особенно хвалит пса Летуса, “достойного фигурировать среди знаменитостей моей бывшей своры. Мне запрещают покидать деревню, и я провожу дни и ночи в чаще лесов с этим благородным и прекрасным животным. Нужно быть охотником, чтобы понять прелесть такого существования, сплетенного из случайностей, усталости, опасностей и битв. В своих прошлых письмах я просил пару гончих и пистонное ружье. Податель, который располагает громадными возможностями, возьмется, быть может, их доставить. О всех подробностях, касающихся собак и оружия, надо посоветоваться со знающими свое дело охотниками”.

Лунин обожает свое охотничье оружие. Покупал его в Париже и ухитрялся это делать даже в Сибири. Правда, и сестра ему тайно шлет ружья. Надо полагать, что охотничье оружие у Лунина было очень разнообразным. Да и нужно - он ходит на медведей, волков, уток. Об оружии он пишет: “Мое благородное оружие, за которое в Париже было заплачено 3000 франков”. Это двуствольное ружье “Лепаж”. В одном из писем просит сестру купить английское двуствольное пистонное ружье по цене от 100 до 150 рублей и “маленький бочонок охотничьего мелкого пороха”, а также крупную и мелкую дробь.

При аресте в Урике у Лунина изъяли все ружья, порох, дробь, ножи и ему высочайшим повелением запрещено иметь огнестрельное оружие. Вот что у него изымают: двуствольное ружье с разными приборами, ружье простое одноствольное, шкатулку с пистолетами с кремнями, пороху до двух пудов (32 кг), свинцу и дроби до четырех пудов (64 кг).

Лунин - закаленный охотник. Он знает - охота, это не только страсть. В письме к С.Волконскому советует по вопросу воспитания его сына Миши: “Важный вопрос - развитие физических сил. Для этого существует лишь один возраст - отрочество, и только один способ - охота. Дайте Мише хорошее ружье, и пусть он бегает по болотам и лесам в лучшее время года. Занятия его от этого не пострадают, а здоровье выиграет”.

Закончил свою жизнь этот прекрасный человек, несгибаемый революционер и большой охотник в одиночной камере Акатуйской тюрьмы, где его, как предполагают, задушили. Как и С.Муравьев-Апостол, он чувствовал свой конец и записал его стихи в свою записную книжку:

“Задумчив, одинокий,

Я по земле пройду, незнаемый никем;

Лишь пред концом моим,

Внезапно озаренный,

Познает мир, кого лишился он”.

. Дво-ря-нин . По-лу-чил до-маш-нее об-ра-зо-ва-ние. В дет-ст-ве на-хо-дился под влия-ни-ем вос-пи-та-те-ля аб-ба-та Во-ви-лье. Слу-жил в лейб-гвардейском Егер-ском ба-тальо-не (1803-1805), лейб-гвардейском Ка-ва-лер-гард-ском пол-ку (1805-1815; в 1808-1812 годы вхо-дил в пол-ко-вой кру-жок, от-ли-чав-ший-ся кри-тическим на-прав-ле-ни-ем мыс-ли). Участ-ник русско-ав-стро-французской вой-ны 1805 года и русско-прусско- французской вой-ны 1806-1807 годов (от-ли-чил-ся в Аус-тер-лиц-ком сра-же-нии 1805 года, Гельс-берг-ском и Фрид-ланд-ском сра-же-ни-ях 1807 года), Отечественной вой-ны 1812 года(за от-ли-чи-е в Бо-ро-дин-ском сра-же-нии на-граж-дён зо-ло-той шпа-гой с над-пи-сью «За храб-рость»), за-гра-нич-ных по-хо-дов российской ар-мии 1813-1814. В 1816-1817 годы жил в Па-ри-же, ин-те-ре-со-вал-ся дея-тель-но-стью кар-бо-на-ри-ев, уто-пическим со-циа-лиз-мом (поз-на-ко-мил-ся с К. А. де Рув-руа Сен-Си-мо-ном), об-щал-ся с Ж. М. де Мест-ром . Вновь на во-енной служ-бе: в лейб-гвардейском Улан-ском пол-ку (1822-1824), лейб-гвардейском Грод-нен-ском гу-сар-ском пол-ку (1824-1826; был адъ-ю-тан-том великого князя Кон-стан-ти-на Пав-ло-ви-ча , поль-зо-вал-ся его по-кро-ви-тель-ст-вом).

Член тай-ных де-ка-брист-ских об-ществ - Сою-за спа-се-ния (1816-1818), Сою-за бла-го-ден-ст-вия (1818-1821; член Ко-рен-но-го со-ве-та Сою-за), Северного общества (1821-1822). Вы-сту-пал за кон-сти-туционное прав-ле-ние с ог-ра-ни-чен-ной ис-пол-нительной вла-стью «при мо-нар-хе или пре-зи-ден-те». Сто-рон-ник от-ме-ны кре-пост-но-го пра-ва (уна-сле-до-вав в 1817 году пос-ле смер-ти от-ца зна-чительное со-стоя-ние, Лунин улуч-шил по-ло-же-ние сво-их дво-ро-вых, а так-же кре-пост-ных кре-стьян, пла-ни-ро-вал по за-ве-ща-нию дать им лич-ную сво-бо-ду, но без зем-ли). Ав-тор про-ек-та убий-ст-ва императора Алек-санд-ра I «пар-ти-ей» в мас-ках («об-ре-чён-ным от-ря-дом») (в даль-ней-шем главный пункт в об-ви-не-нии и при-го-во-ре Лунина). В Вар-ша-ве сбли-зил-ся с чле-на-ми Па-трио-ти-чес-ко-го об-щест-ва.

9(21).04.1826 года аре-сто-ван по де-лу де-ка-бри-стов, до-став-лен в Санкт-Пе-тер-бург и за-клю-чён в Пе-тро-пав-лов-скую кре-пость. На след-ст-вии от-ка-зал-ся вы-да-вать участ-ни-ков тай-ных об-ществ. Вер-хов-ным уго-лов-ным су-дом при-го-во-рён к веч-ной ка-тор-ге (за-ме-не-на императором Ни-ко-ла-ем I на 20-лет-нюю, вско-ре на 15-лет-нюю, а в 1832 - на 10-лет-нюю). Со-дер-жал-ся в за-клю-че-нии в Свеа-борг-ской и Вы-борг-ской кре-по-стях (1826-1828), от-бы-вал на-ка-за-ние в Си-би-ри - в Чи-тин-ском се-ле-нии (ны-не город Чи-та; 1828-1830), поселок Пет-ров-ский За-вод Верх-не-удин-ского округа Ир-кут-ской губернии (ны-не город Пет-ровск-За-бай-каль-ский; 1830-1836), за-тем - на по-се-ле-нии в селе Урик Ир-кут-ско-го округа Ир-кут-ской губернии (ны-не Ир-кут-ско-го района Ир-кут-ской области). В 1841 году за сочинение «Взгляд на рус-ское тай-ное об-щест-во с 1816 до 1826 го-да» (1838) вновь аре-сто-ван и по-ме-щён в Ака-туй-скую ка-торж-ную тюрь-му. Скон-чал-ся при не-вы-яс-нен-ных об-стоя-тель-ст-вах, по-ро-див-ших слу-хи о его на-сильственной ги-бе-ли.

В го-ды ссыл-ки Лунин ак-тив-но за-ни-мал-ся пуб-ли-ци-стической дея-тель-но-стью. Кри-ти-че-ски оце-ни-вал внутреннюю по-ли-ти-ку императора Ни-ко-лая I, про-ти-во-по-став-лял её ре-фор-ма-тор-ской дея-тель-но-сти императора Алек-санд-ра I («Об-щест-вен-ное дви-же-ние в Рос-сии в ны-неш-нее царст-во-ва-ние», 1840). Счи-тал не-нуж-ным Поль-ское вос-ста-ние 1830-1831 годов, по-сколь-ку на-ли-чие в Цар-ст-ве Поль-ском пред-ста-вительского прав-ле-ния, с точ-ки зре-ния Лунина, от-кры-ва-ло по-ля-кам до-ро-гу к пар-ла-мент-ско-му спо-со-бу ре-ше-ния с российским пра-ви-тель-ст-вом спор-ных воп-ро-сов («Взгляд на поль-ские де-ла», 1840). Ис-по-ве-до-вал ка-то-ли-цизм. Счи-тал его во-пло-ще-ни-ем ре-лигиозной и гражданской сво-бо-ды, на-ча-лом един-ст-ва и ра-вен-ст-ва лю-дей, оди-на-ко-во под-хо-дя-щим и «вы-со-ким», и «зау-ряд-ным» умам, в то вре-мя как про-те-стан-тизм - «ре-ли-ги-ей ог-ра-ни-чен-ных умов», а пра-во-сла-вие - «ору-ди-ем по-ли-ти-чес-кой вла-сти». По мне-нию Лунина, лю-бой по-ли-тической пе-ре-ме-не дол-жна пред-шест-во-вать «ду-хов-ная ре-во-лю-ция», воз-мож-ная толь-ко в ло-не ка-то-ли-циз-ма, яв-ляю-ще-го-ся в по-ли-тическом от-но-ше-нии «ис-точ-ни-ком кон-сти-ту-ци-он-ных прин-ци-пов». Пе-ре-во-дил со-чи-не-ния Ав-гу-сти-на на русский язык. Ав-тор ря-да очер-ков по ис-то-рии дви-же-ния де-каб-ри-стов: «Раз-бор До-не-се-ния тай-ной след-ст-вен-ной ко-мис-сии...» (1838-1839; совместно с Н. М. Му-ра-вьё-вым) и др. В Си-би-ри со-чи-не-ния Лунина рас-про-стра-ня-лись в спис-ках, впер-вые опуб-ли-ко-ва-ны А. И. Гер-це-ном в альманахе «По-ляр-ная звез-да» (1859, 1861), в Рос-сии - в 1905 году.

В ссыл-ке бла-го-да-ря сво-ей се-стре Лунин соб-рал уни-каль-ную биб-лио-те-ку, ко-то-рая со-дер-жа-ла около 400 книг, в част-но-сти «Acta Sanctorum» - кор-пус жи-тий свя-тых, из-да-вав-ший-ся бол-лан-ди-ста-ми (1643-1793), 2-е издание «Цер-ков-ной ис-то-рии» аб-ба-та Фле-ри в 84 то-мах (1768-1798), «Об ис-ти-не хри-сти-ан-ской ре-ли-гии» Гро-ция (1726), со-чи-не-ния греческих и римских ис-то-ри-ков и мы-сли-те-лей (Ге-ро-до-та, Та-ци-та, Пли-ния Стар-ше-го и др.), Свод за-ко-нов Российской им-пе-рии и прочее (ны-не часть книг хра-нит-ся в от-де-ле ред-ких книг на-учной библиотеки Ир-кут-ско-го государственного университета).

Име-нем Лунина на-зва-на ули-ца в Вы-бор-ге (с 1988 года).

Ис-точники:

Де-ло М. С. Лу-ни-на // Вос-ста-ние декаб-ри-стов. Ма-те-риа-лы. М., 1927. Т. 3. С. 111-130.

Сочинения:

Пись-ма из Си-би-ри. М., 1987;

Со-чи-не-ния, пись-ма, до-ку-мен-ты. Ир-кутск, 1988.