15 февраля 1989-го… В тот солнечный день, ровно четверть века назад, перейдя с последними частями ограниченного контингента советских войск в Афганистане по мосту «Дружба» через реку Амударья командующий легендарной 40-й армией Борис Громов, сказал, что он последний советский солдат, покинувший Афганистан.
.

И хотя это и не совсем так, поскольку после основной колонны, буднично, неприметно и, как положено, тихо, уходили советские пограничники и спецназовцы групп прикрытия, все же главное состоялось – десятилетие «афганского излома» было завершено. Кадры того исторического возвращения, многим помнятся до сих пор. Но как бы вы ни всматривались в них, вы не найдете ни в одном стоп-кадре представителей высшего военно-политического руководства страны того периода. Там есть счастливые матери и жены, друзья и сослуживцы, но нет ни одного члена правительства. С того дня принято считать, что так закончилась эта тяжелая, таинственная и непонятная до сих пор, война. А закончилась ли?.
.
В день окончательного вывода советских войск, практически во всех странах СНГ пройдут памятно-мемориальные мероприятия, посвященные окончанию «афганской войны». И основными словами на них в обязательном порядке будут слова благодарности воинам, выполнившим свой долг… Говоря о павших, мы знаем, что еще в период пребывания советских войск в Афганистане на местах гибели боевых друзей и товарищей устанавливались обелиски и памятные знаки, которые, в большинстве своем, уходящие в феврале 1989-го забирали с собой.

Армия, уходя из Афганистана, забирала их с собой, все, какие возможно, установленные своими же руками, в местах гибели скромные обелиски павшим товарищам, чтобы над их памятью не глумились. А в городах бывшего Союза ССР ставились величавые мемориалы Героям Афганистана.

И как правило, эти мемориалы изображают солдата, воина-интернационалиста, скорбящего по своим погибшим товарищам. А скорбь эта тяжела. Скупые строки официальной статистики свидетельствуют, что за период «афганской войны» с 25 декабря 1979-го по 15 февраля 1989-го в войсках на территории Демократической Республики Афганистан (так официально именовался тот Афганистан) прошли военную службу 620 тысяч военнослужащих в частях и соединениях Советской Армии, подразделениях КГБ (особенно, погранвойск), отдельных формированиях внутренних войск и милиции. Кроме того, на должностях рабочих и служащих воинского контингента за этот период находилась 21 тысяча человек. Общие людские потери погибших в бою, умерших от ран и болезней, погибших в результате катастроф, происшествий и несчастных случаев, составили 15051 человек. За этот же период в Афганистане пропали без вести и оказались в плену 417 военнослужащих, из которых были освобождены и вернулись на Родину 130 человек. По различным данным, не вернувшимися и не найденными остаются 287 наших бывших граждан. Эта же статистика дает данные и о том, сколько представителей различных союзных республик и, соответственно, наций и народностей, прошло через Афганистан. Сколько коммунистов (членов партии и кандидатов) и комсомольцев совершило боевые и трудовые подвиги во время выполнения интернационального долга. Не менее впечатлительные потери боевой техники и вооружения, о чем трагично и четко говорит та статистика. Только вдумайтесь, чего стоила та война, если за ее время было безвозвратно потеряно 118 самолетов, 333 вертолета, 147 танков, 1314 боевых бронемашин, 433 орудия и миномета, 1138 командно-штабных машин и передвижных радиостанций, 510 машин инженерно-саперного назначения, 11369 грузовых автомобилей и автоцистерн различного класса…

Но, конечно же, самыми страшными и невосполнимыми потерями были те, которые в официальных сводках проходили под ужасающим, по сути и названию, сокращением «Груз-200».

Память прошедших через горнило «афганского излома», как живых, так и погибших, воплощена в прекрасных архитектурно-скульптурных формах, но… Память посвящена тем, кого мы называли, называем и будем называть «афганцами», предполагая в этом смысле исключительно тех, для кого военная профессия удел. Ведь как известно из всемирной истории, у войны не женское лицо. А что знаем мы об участии наших сестер, матерей, любимых и дорогих женщин в Афганистане? Да практически ничего!
.
Даже на многочисленных памятниках воинам-афганцам, десятки, сотни и тысячи мужских имен и фотографий, навечно, оставшихся молодыми. И, лишь, крайне редко, как на этом мемориале в Донецкой области, можно увидеть девичье лицо и прочитать имя погибшей. Вместе с мужчинами вечная слава подвигу воинов-интернационалистов отдается медсестре Мельниковой Виктории Вячеславовне.
.
«На войне как на войне», говорили французы свое известное «À la guerre comme à la guerre». Кажется, что на войне нет места женщинам. Увы. Как ни странно, но той, кто дает жизнь и создает семейный уют, также находится место среди воюющих мужчин. Так было и в Афганистане, о чем, к сожалению, мы чрезвычайно мало знаем, ибо эта та тайна и сегодня скрыта от широкой общественности.
.
Со времен службы многих из нас в рядах Вооруженных Сил, мы помним, что солдат должен быть: «Красив в строю, силен в бою». Еще, с намеком на далекие мушкетерские времена, определено, что: «Война – совсем на фейерверк, а очень трудная работа», хотя, оригинальные строфы «Война – совсем не фейерверк, а просто трудная работа, когда черна от пота, вверх скользит по пахоте пехота» принадлежат перу фронтового поэта, харьковчанину Михаилу Кульчицкому, погибшему в январе 1943-го, освобождая Донбасс. А солдат, действительно в бою должен быть и силен, и здоров, и обут, и накормлен, и помыт. И все это, как во многих войнах и конфликтах, ложилось на хрупкие женские плечи.
.
Тема войны и женщины в период «афганского излома», практически, не поднималась, ни на страничках газет и журналов, ни, тем более, в самом доступном из видов искусств. И, тем не менее, в фильме «Ответный ход», вышедшем на экраны в конце 1981-го, как немой ответ на вопрос – а есть ли женщине место в боевом строю, было четко сказано – есть!
В исполнении актрисы Елены Глебовой сержант Антонина Зиновьева на реплику гвардии капитана Виктора Тарасова в исполнении Бориса Галкина, о том, что женщины идут в армию, чтобы найти вторую половинку и устроить свою семейную жизнь, четко ответила, что хочет увидеть, чем же занимаются настоящие мужчины. Видимо, таким экранизированным способом, создатели фильма хотели донести до нас правду об участии наших дорогих и милых в афганской войне.
.
А то, что женщинам было на ней место, свидетельствуют ныне открытые воспоминания и исследования, которых, все равно, к сожалению, так мало. В основном, благодаря публикациям полтавчанки Аллы Николаевны Смолиной, прошедшей через «афганский излом», мы начинаем открывать для себя «роль и место» женщины в Афганистане. Ту роль, и то место, которое они заслужили.

Самая сильная ее работа, на мой взгляд, это книга-сборник воспоминаний «Афганским мадоннам, провожающим ровесников в Вечность», в которой есть место и эмоциям, и искренней любви, и «шокирующему натурализму», и грязной правде, и чистой любви…
.
Сегодня, когда на первый план выносятся противоестественные искусственные однополые браки, когда в извечно искренней «анатомии любви» выискиваются низменные параметры сексуально-половой озабоченности, когда женщину на войне привязывают исключительно к аббревиатуре «ППЖ», сложно говорить об искренних чувствах тех, кто наравне с мужчинами пошел на афганскую войну. Порой, встречаясь с теми, кто прошел афганскими тропами (а «не промелькнул над Афганом»), приятно слышать слова благодарности девчонкам, скрашивающим своим присутствием не только боевую гарнизонную жизнь, но и отдававшим душу, сердце и кровь им, бойцам афганского фронта. Я не хочу говорить о тех «афганцах», которые в женском вопросе там, в Афганистане, видели лишь негатив в разрешении извечного «основного инстинкта».
Не хочу оперировать их данными о том, что более 90 % всего женского персонала в «ограниченном контингенте» в ДРА составляли или незамужние девчата, или женщины разведенные. Это та правда, которую не следует «мусолить и обсасывать», ведь это та правда, которая привела девчат на войну. Не буду говорить о тех, т.н. «льготах» в виде «чеков» и других поблажек, львиная доля которых там же, в Афганистане, и оставалась. А говорить буду, и скажу о каждой из Женщин на афганской войне, которой, каждый прошедший Афган, должен низко кланяться в ноги.
.
Как правило, находясь за праздничным или торжественно-памятным столом, мы, кроме «основных» тостов - «За тех, кого с нами нет», «За тех, кто в море», «За тех, кого помним», мы, в обязательном порядке, говорим тост за самых любимых и преданных женщин». Именно преданных нам, а не преданных душой, телом, словами, делами, памятью. И как уместен стих-тост, к сожалению, ушедшего от нас, афганца Сергея Александрова.

За женщин выпить - Бог велит!

За тех, кто украшал наш быт,

За медсестер и продавщиц,

За поварих и кладовщиц;

За тех, кого я не назвал,

Их тоже кто-то целовал.

За тех, кто на «пирах» царил,

И каждый рыцарем там был.

За тех, кто оказался прав,

Смягчая наш солдатский нрав.

Без недомолвок непристойных,

Усмешек сальных и обмана;

За самых верных и достойных,

Я пью за женщин из Афгана!
.
Девчонки - девчата шли на ту войну в добровольном порядке, через военкоматы, одни – только получившие путевку в жизнь, другие – пройдя через горнило житейской трепки, оставляя детей своим матерям. Они становились бойцами того фронта, который, действительно, во многом, не считая огромной армии врачей и медсестер, можно назвать невидимым. Повара, официантки, горничные, прачки, продавцы, товароведы, кладовщицы, делопроизводители, учетчицы, технички и, конечно же, медицинские работницы.
.
На любой войне, как известно, есть место и подвигу, и славе, и трагедии. Но есть на войне место и жизни. Сам воинский контингент, в своей основе, состоял из молодых людей, и нет ничего удивительно в том, что они, как правило, после боя, и влюблялись и, конечно же, женились.
.
Они не ходили на плановые боевые операции, но и они вступали в бой, спасали раненых, отдавали себя делу настоящих мужчин. Были дни, когда можно и с молодыми ребятами пообщаться, были дни, когда тишина афганских гор давала возможность подумать о будущем. Но были дни, когда вся эта девичья наивность и мечта перечеркивались страшной правдой войны. Это были те дни, когда девчонки, услышав «вертушку» еще до объявления сбора в госпитале или в столовых, бежали на звук. Это были дни, когда девчонки-афганки (так они звали сами себя) столько смертей за один день видели столько, сколько не видели их мы с вами вместе взятые. А сколько пережили эти девчата, которые, так и не став матерями, держали руку умирающего бойца, шептавшего затихающими губами: «Мама! Мамочка! Дорогая…». И они, сверстницы погибающего парня, отвечали ему в последние минуты жизни: «Я с тобой, сынок, ничего не бойся. Все плохое уже позади». И тихо, без надрыва, заливаясь слезами, чтобы не видели другие, гладили застывшие навсегда вихры…
.
Девчонки вмиг становились матерями для умирающих от ран и болезней своих сверстников мальчишек, шептавших: «Мама! Мамочка!». Они, своей женской материнской интуицией, выбирали те, самые нужные в последний момент, слова: «Я с тобой, любимый, единственный, дорогой», облегчения этим страдания тех, кого уже было не спасти. Это им, афганским девчатам, которых ласково называют «афганушки» посвящено стихотворение «Девчонки», написанное воинами 66-й отдельной мотострелковой бригады.
.
Разворочена полость и нет полруки,

До бедра взрывом вырваны ноги,

Жизнь солдата хирургам уже не спасти,

Mальчик в Вечность стоит на пороге.
.
Величаво иль страшно? Живым не дано

Знать виденья предсмертных мгновений.

Hо, последним желанием было одно:

Mаме чубчиком ткнуться в колени.
.
Мама с мальчиком рядом была

Oт рожденья, от первого крика.

Лишь от cмерти спасти не смогла,

Hе прикрыла от страшного лика.
.
- Мама милая... будь же со мной,

С умирающих губ текли звуки

- Я пришла, мой сынок. Не волнуйся, родной, -

Oблегчая ровеснику муки,
.
- Ты же видишь: я здесь. Tвоя мама с тобой, -

Пряча стон, медсестра свято лгала.

- Все закончилось, скоро мы едем домой, -

Bеки мертвым рукой прикрывала...
.
Они, девчата Афганистана, которых сами афганцы уважительно называли «шурави-ханум», столько повидали за время нахождения в составе «ограниченного контингента», что, хватило бы не на один многосерийный фильм, посвященный женщинам Афганистана. Те, кто прошел огненными дорогами той войны, сегодня низкий поклон от тех, кто был там. Низкий поклон от матерей и отцов, чьи жизни они спасли. Но… Мы просто обязаны в этот день (и не только в этот, а каждый) помнить тех девчат, которые так и не вернулись к нам.
.
Нине Евсиной из Тосно Ленинградской области было всего 21. Она, как и многие медсестры, всю себя отдавала больным и раненым воинам, а себя не уберегла от смертельной болезни. Людмиле Бессоновой из Ирбита Свердловской области, было 30 лет, когда она, также работая медсестрой в госпитале, умерла от тяжелейшей болезни. Операционной медсестре Маргарите Калининой было 26. Она прибыла в Афганистан из Клина Московской области и погибла во время огневого налета на жилой городок. Нине Гвай из Бреста в момент гибели было 35 лет. Она, работая продавцом «Военторга» постоянно выезжала в дальние точки и на отдаленные заставы. Во время одной из таких поездок БТР, в котором была и она, подорвался на фугасе. А ее сынишка все просил привезти «с войны» пистолет… Раисе Ремизовой из Ульяновской области, работавшей на банно-прачечном комбинате было 32 года. Она погибла 15 февраля 1982-го в автомобиле, упавшем в пропасть, во время камне сброса, устроенного моджахедами. Наталье Бабич из Бобруйска было всего 27 лет, когда она, работая на силовой подстанции в одном из гарнизонов, погибла в результате несчастного случая. Нине Ивановой из Астрахани было 28. До работы в Афганистане, она работала стюардессой в Астраханском аэропорту, но в «ограниченный контингент» поехала работать официанткой в офицерской столовой. Тяжелая смертельная болезнь оборвала ее жизнь. А дома ее ждала дочь Танечка…
.
Тамаре Великановой, москвичке, было 33 года, когда она, работая стенографисткой в спецгруппе МВД СССР в ДРА, погибла он неизвестной неизлечимой болезни. Исследователи данной темы говорят, что спецгруппу МВД отравили агенты спецслужб в интересах моджахедов. Любови Ботолиной было 24 года, когда она, из родного Архангельска добровольно поехала в Афганистан, став медсестрой. Во время работы в инфекционном отделении, тяжело заболела и скончалась. Людмиле Мошенской из Мариуполя было 27 лет, когда она, медсестра инфекционного отделения умерла от тяжелой формы брюшного тифа – до возвращения на Родину оставалось всего 30 суток… Алевтине Коротаевой из Пушкино Ленинградской области было 42 года. Работая кастеляншей в одном из гарнизонов, она умерла от тяжелой болезни. Большакова Нина из Тамбова пробыла в Афганистане всего один месяц, работая кладовщицей и погибла во время налета банды моджахедов. Наталье Костенко из села Смолино Кировоградской области был 31 год. Работая продавцом «Военторга» она погибла, но не во время нападения банды моджахедов на автоколонну или обстреле, а в результате «огнестрельного» несчастного случая. Кротова Нина, которой было 45 и Вера Корниленко - ей было 25, несмотря на разницу в возрасте были подругами. Одна из Горького, другая из Петрозаводска – они вместе работали медсестрами в выездной медицинской бригаде. И обе одновременно погибли, когда их «УАЗик» со знаками Красного Креста, попал под душманский обстрел. Татьяна Врублевская и Галина Калганова также были подругами. Одной 34 года, другой – 31. Обе работали товароведами «Военторга». Возвращаясь из командировки в Ташкент, где взяли товары для базы, погибли на сбитом самолете Ил-76 вместе с экипажем и всеми сопровождающими. Татьяна, была родом из Винницы и в самолете из Ташкента везла с собой свадебное платье – через месяц должна была быть ее свадьба. А Галина, которая была из Ейска, также готовилась к свадьбе, которую планировала после свадьбы подруги...
.
Ольга Карманова была родом из Тамбова. Работая дома товароведом в добровольном порядке была направлена в Афганистан, где также работала товароведом. Погибла во время обстрела автоколонны. Валентине Лахтеевой из Витебской области было 27 лет, когда она, секретарь-машинистка отдельной бригады в Кабуле погибла во время обстрела части. Валентина Мельникова из поселка Черноморское Автономной Республики Крым, работала продавцом «Военторга». Погибла в результате теракта в Кабуле. Галина Шаклеина, одна из немногих женщин – «афганушек», которые носили погоны на плечах. Ей, прапорщику – фельдшеру госпиталя было всего 29 лет, когда она, простая девчонка из Кирова, спасая больных и раненых мальчишек, сама умерла от заражения крови. Ларисе Доброфиле из Переяслава-Хмельницкого было 27 лет. Она погибла в Кабуле через месяц после прибытия в Афганистан в результате теракта. Надежде Финогеновой из Ленинграда было 45, когда она, фельдшер госпиталя погибла в результате налета на автоколонну. Одесситке Миральде Шевченко, продавцу «Военторга» было 34 года, она погибла в машине, сорвавшейся в пропасть. Минчанке Светлане Бабук было 26 лет. Работая операционной сестрой, она спасала мальчишек, получивших тяжелые ранения, но, сама умерла от тяжелой неизлечимой болезни. Нине Капустиной из Выборга, гвардии прапорщику фельдшеру мотострелкового полка было 30 лет. Спасая раненых в госпитале, она сама погибла в результате несчастного случая. Татьяне Кузьминой, медсестре из Читы было 33 года, когда она погибла, спасая утопающего афганского ребенка в горной реке.
.
Светлане Дорош из Днепропетровска было всего 23 года. Санитарный автомобиль, в котором медсестра с врачебной бригадой, направлялась к больному афганскому ребенку, попал в засаду. Галине Смирновой из Костромы было 36 лет. Во время обстрела БТРа из засады инженер КЭЧ Смирнова погибла. Москвичке Тамаре Синицыной было 40. Диспетчер автотранспортной службы 40-й армии Синицына умерла от тяжелой неизлечимой болезни. Продавцу «Военторга» Ольга Поликарпова из Тольятти был 31 год, она погибла в результате несчастного случая. Таня Лыкова из Воронежа и Наталья Ермакова из Орехово-Зуева, практически не были знакомы друг с другом. Они только направлялись в Афганистан на самолете. Тане было 23, Наташе – 33. Они только ступили на афганскую землю, когда их Ан-12 был сбит в небе Афганистана при перелете из Кабула в Джелалабад. Этим же рейсом летела Татьяна Моторина, товаровед «Военторга». Ей было 27. Начальник клуба прапорщик Алевтина Миниахметова из Перми и москвичка Ирина Виноградова, заведующая делопроизводством штаба части, направлялись домой в отпуск. Им обеим было по 25. В результате неуставных отношений со стороны старшего офицера одной из воинских частей, были убиты, им из личного табельного оружия… Любе Харченко из Мироновки Киевской области, было 40. Она работала машинисткой в воинской части и умерла от тяжелой болезни во время массовой эпидемии холеры. Галина Стрельчонок из Витебска, носила погоны – была прапорщиком, занимая должность фельдшера части. Во время нападения на автоколонну, при оказании помощи раненым воинам, получила смертельное ранение. Вере Чечетовой из Загорска было 28 лет, когда она, машинистка-делопроизводитель, часто летающая на «вертушках», погибла вместе с экипажем вертолета Ми-8, сбитого мятежниками. Татьяна Комиссарова из Лебедина Сумской области поменяла место работы операционной сестры Сумской областной больницы на военный госпиталь. Во время оказания помощи больным солдатам и офицерам, умерла от тяжелой формы инфекционной болезни. Ей было всего 23 года. Виктории Мельниковой из Горловки было 26 лет. Медсестра госпиталя погибла во время артобстрела. Дома маму так и не дождалась дочь Тонечка… Люде Присакарь из Кишинева и Любе Шевчук из Ровно было, соответственно, 28 и 23. Обе в ДРА работали на продовольственном складе, одна кладовщицей, другая поваром. Во время доставки продовольствия на отдаленную заставу, их БТР попал в засаду и, загоревшись, упал в пропасть. Лидия Степанова из Республики Мари-Эл прошла сложный трудовой путь. В свои 31 год она была и машинистом башенного крана, и наборщиком в типографии, и секретарем-машинисткой. В ДРА выполняла обязанности секретаря одной из воинских частей. Умерла от ранений, полученных при обстреле части. Ольга Шенаева из Коломны была медсестрой военно-полевого госпиталя. Во время перелета на самолете Ан-26 с грузом для госпиталя, все находившиеся на борту – погибли. Оле было 25. Прапорщик Нина Васильева к моменту прибытия в Афганистан уже пятнадцать лет служила начальником секретной части отдельного дивизиона в Калининградской области. Во время прохождения службы в ДРА тяжело заболела и умерла. Ей было 40 лет. Наталья Глушак из Киевской области прибыла в ДРА на должность официантки летной столовой. Там, во время службы она познакомилась с Юрием Цуркой из Молдавии, старшим сержантом сверхсрочной службы. Молодые люди понравились друг другу и, несмотря на войну, решили пожениться. Во время боевой работы в ДРА, официальные отношения оформлялись только в Кабуле в Консульском управлении советского посольства и счастливые жених с невестой, получив «добро» убыли в афганскую столицу. 17 ноября 1987-го молодожены на БТР в составе колонны возвращались из Кабула. Они были счастливы – несколько часов назад стали мужем и женой. Взрыв радиоуправляемого фугаса прервал счастье обоих – Юра и Наташа, единственные, кто находился внутри бронемашины, погибли…
.
Ольга Мирошниченко из Миасса Челябинской области работала заведующей военной столовой в одном из гарнизонов. Во время перелета к новому месту дислокации, вертолет, на котором летела и Ольга, был сбит. По воспоминаниям сослуживцев, Олю, любили все - за красоту, обаяние, внимание, доброе слово и, конечно же, ароматные обеды с ужинами. Уже наметились отношения с любимым человеком, но выстрел «Стрингера» похоронил счастье и жизнь. А было ей всего 25 лет.
.
Зульфире Хурамшиной из Уфы было 35 лет, когда медсестра госпиталя умерла от тяжелой болезни. Тамара Рязанцева из Тюменской области, также работала медсестрой в военном госпитале. И, также, оказывая помощь больным и раненым, умерла от тяжелой болезни. Ей было 28. Алла Кулик родилась в Украине на Сумщине, но большую часть своей недолгой жизни провела в Ташкенте. Во время выполнения интернационального долга умерла от тяжелой болезни. Ей было всего 23. Надя Рожнева из Свердловска (ныне Екатеринбург) работала секретарем делопроизводителем в политотделе воздушно-десантной дивизии. Умерла в 29 лет от тяжелой болезни. Вера Лемешева из Саратовской области погибла в результате автокатастрофы после подрыва автомашины на мине. Ей было 25. Савия Шакирова из Башкирии проработала в Афганистане больше года. До вывода советских войск оставалось чуть-чуть, но за две недели до этого события, 31 января 1989-го Савия умерла от тяжелой болезни.
.
54 фамилии девчат, оставивших своих жизни в Афганистане. О себе, те девчонки, кто прошел фронтовыми тропами Афганистана, скромно говорят: « Да, мы не воевали, но ведь и 60 процентов войсковых частей в Афганистане в самих боевых действиях не участвовали. Это военнослужащие армейских, гарнизонных квартиро-эксплуатационных частей, строительных, узлов связи, военторгов, складов, учебных центров, отдельных батальонов обслуживания аэродромов, полевых учреждений госбанков, полевых хлебозаводов, зенитно-ракетных полков, банно-прачечных комбинатов и т. д. То есть военнослужащие этих частей исполняли абсолютно те же обязанности, что и мы, женщины-служащие, и льготы имеют, хотя за все время службы далее КПП не отлучались. А, девчонки - стирающие, штопающие, гладящие белье, рвущиеся в небе и на земле при доставке сигареток - конфеток, по приказу летавшие на «боевые»... - ну да, мы, девчонки «отдыхали на курорте». Даже те военнослужащие, которые заходили или залетали на территорию Афганистана на пару суток, считаются участниками боевых действий и льготы имеют, а вольнонаемные водители - мужчины, перевозившие грузы для нужд армии в составе военных колонн по территории Афганистана в течение 2 лет, подвергавшие себя ежеминутной смертельной опасности, так вот эти мужчины тоже как бы «курортники». Кроме того, нас возмущает наличие льгот у военнослужащих, амнистированных Горбачевым по требованию Сахарова. То есть совершившие преступления в Афганистане - считаются «участниками» боевых действий. А возбуждали уголовные дела только в отношении мерзавцев, продававших боеприпасы, материальные ценности в целях наживы, а также дезертиров и прочих. И теперь эти отморозки - настоящие «участники» и имеют полноправные льготы. А девчонки, кто честно исполнил свой долг перед государством, не имеют ничего. Среди нас, «афганок» многие имеют ранения и контузии. Это была война. И не мы ее придумали, но, пройдя через нее, мы поняли, что означает это слово».
.
Это говорят живые «афганушки», а те, кто не пережил ту войну, уже не смогут ничего сказать. За них, должна сказать наша память и наша совесть. И, если уж говорить о признанном подвиге «афганушек», то стоит вспомнить, что из общего числа 54 погибших девчат, лишь Врублевская, Калганова, Моторина, Лыкова, Стрельчонок, Чечетова, Мельникова, Шевчук и Шенаева посмертно награждены орденом «Красная Звезда». Великанова награждена орденом «Знак Почета», а Гвай – медалью «За боевые заслуги». Всего одиннадцать из 54.
.
Солдаты и офицеры, выполняющие свой долг в Афганистане помнили о своих девчонках, которые ждали их дома. И, в это же время, рядом с ними, под обстрелами, в горящих самолетах и вертолетах, были такие же милые девчонки, которые не огрубели на той войне.
.
15 февраля. Конечно же, станет Днем Памяти всем афганцам. Спустя неделю, вспомнят о них 23 февраля в День Защитника Отечества. А спустя еще две недели, наступит Международный Женский День. И хочется, чтобы и в эти дни, как и в другие, вспомнили мы о живых и погибших «афганушках». Чтобы не только вспомнили, а пришли к живым – вручить розы. Пришли к погибшим на могилки и к памятникам скромным опустить розы, как слезу.

У моряков СНГ есть общественная ветеранская награда – «Орден Жене Моряка». Он вручается верным женам, прослужившим вместе с мужьями в заполярных и приморских гарнизонах и базах. Вручается он и вдовам моряков, чьи мужья не вернулись из моря. Не знаю, как общественность отнесется к моей идее, но если появится общественная награда «Женщине, прошедшей Афганистан», то это будет и правильно, и справедливо.
.
Вечная слава вам, «афганушки», прошедшие фронтовыми тропами!
.
Вечная память вам, «афганушки», отдавшие свои молодые жизни!

Александр Васильевич Назаренко был в Афганистане почти два года. Он вырывал из лап смерти раненых солдат и офицеров - работал хирургом в полевом госпитале. Сегодня Назаренко продолжает оперировать, но уже на « гражданке» - в Кировской межрайонной больнице. И хотя эта война для советских солдат завершилась 25 лет назад, в сознании Александра Васильевича, впрочем, как и сотни тысяч других бойцов, прошедших через эту во всех отношениях горячую точку, Афган бушует до сих пор. В виде ночных кошмаров, расколовшейся на две части жизни - до и после.

Афганистан для провинившихся

Полковник медицинской службы Александр Васильевич Назаренко работал начальником хирургического отделения военно-полевого госпиталя в Афганистане с 1984 по 1986 год. Как говорит сам хирург, вся его служба проходила в тылу, поэтому он не имеет удостоверения участника боевых действий. Но война ему снится до сих пор.

До Афганистана Назаренко служил в Куйбышеве (теперь Самара) старшим ординатором отделения неотложной хирургии в окружном госпитале.

Как признается Александр Васильевич, в Афганистан его отправили из-за конфликта с начальником - широкая по тем временам практика. Начальник окружного госпиталя был из тех, кого в армии называют «марафетчиками». Каждое утро он звонил старшему ординатору, чтобы тот доложил обстановку. Естественно Назаренко, как врач, которого в первую очередь интересует здоровье пациентов, докладывал о состоянии больных. Но начальник обрывал подчиненного и требовал другого - сообщения о том, убрана ли территория, покрашена ли трава и т.д. Однажды Назаренко не сдержался и сказал самодуру: «Я-то думал, что вас интересует судьба раненых и больных». Дерзости подчиненному тщеславный военный не простил: тут же пошел в кадровую службу и приказал внести Назаренко в списки направляемых в Афганистан.

Уже позже Александр Васильевич узнал, что практически все, кто попал в горячую точку, были изгоями, как и он. Добровольцев туда не посылали. Советское руководство думало, что добровольцы стремятся в Афган, чтобы оттуда сбежать за границу.

Госпиталь на войне

После двух недель подготовки в окружном госпитале в Ташкенте (ТуркВО) Назаренко был направлен в Афганистан. Полевой госпиталь развернули на базе медсанбата, где работали врачи и хирурги общей практики. А вот когда привозили раненых, ими должны были заниматься военные специалисты. Поэтому когда шли военные операции в полевом госпитале создавались группы усиления (подразделения, предназначенные для усиления медицинских пунктов, когда объем работы последних превышает их штатные или профессиональные возможности - Прим. ред .). Хирургических групп усиления в госпитале, где служил Назаренко, было пять: торакальная - ранения в грудь, абдоминальная - в живот, нейрохирургическая - в череп, травматологическая - в конечности, и урологическая.

Я окончил военно-медицинскую академию в звании капитана и меня послали оперировать в абдоминальной группе усиления, - вспоминает участник афганских событий. - Стояли мы на операциях по нескольку часов. Вертушки (вертолеты) садятся - солдатиков привозят. Одного оперирую, а на другом столе уже следующему наркоз дают. Прооперирую, передаю помощнику, чтоб брюшную стенку зашивал, а сам уже другого вскрываю.

Армейская бюрократия

Не только моджахеды воевали против наших солдат, но и климатические условия - прежде всего, невыносимая жара.

Жарко было так, что кислородные баллоны нагревались, - вспоминает Назаренко. - А тут осложнения у больных - одна за другой пневмония. Думаем, лето, жара, какая может быть пневмония? Анестезиолог подставил руку под струю кислорода - а он горячий. На солнце так нагревался, что у раненых случался ожог верхних дыхательных путей. Стали землянки копать прямо под хирургическим отделением и там хранить кислород. Из-за жары наши договорились с «духами» с 11 до 16 часов не стрелять. И вот до 11 часов воюют, потом собирают раненых и погибших. Вертушками привозят их в госпиталь. В это время обеденный перерыв. Все отделения идут в столовую, а мы, хирурги, рентгенологи, наш персонал, приемное отделение - работаем. Заканчиваем, а столовая уже закрыта. В 16 часов опять начинается война… А там же горы, солнце садится рано. В 7 вечера снова привозят раненых. Все на ужин идут, а мы - опять в операционную. Выйдешь оттуда только глубокой ночью. Стоит чайник кипятка, банка сгущенки, банка тушенки и кирпичик хлеба - вот тебе и обед, и ужин. Раненые поступали и ночью. Приходит солдатик и кричит: "Назаренко!" Кто-то проснется, говорит: «Вон он в углу в палатке спит». Он меня растолкает, и я опять оперирую. Вот так и работали. По многу часов без перерыва.

Из-за жары была сложной и эпидемическая обстановка. Поэтому существовали санитарные требования: туалет должен был находиться за 200 метров от госпиталя. Это было на руку душманам, которые успевали ночью подложить мину на этой двухсотметровой тропе. И люди подрывались. Но сапера в части не держали. Не полагалось.

Казенное чиновничье отношение высшего военного руководства усугубляло положение военных на территории Афганской республики. Когда начинали войну в Афганистане, солдат туда направляли в обычной форме: офицеров в ЧШ (чистая шерсть), солдат - ПШ (полушерстяная), хромовых или яловых сапогах. Одежда, мягко сказать, для жаркого климата неподходящая. Офицеры меняли свою форму на солдатскую. А вот с сапогами было хуже - ноги отекали так, что обувь не налезала...

И то, что Александр Васильевич сегодня сам себя называет «тыловой крысой», и то, что фактически, по документам, он не является участником боевых действий в Афганистане, конечно, несправедливо. Ведь два года пребывания там - это не только бесконечные операции. Хотя госпиталь был тщательно со всех сторон прикрыт советскими частями, снаряды долетали и до него. В Кабуле медсестре ноги оторвало снарядом, залетевшим на территорию госпиталя. Много раз за два года Назаренко приходилось перелетать с одной точки страны в другую, подвергаясь риску - вертолет могли сбить. Были и невидимые пули, которые часто поражали личный состав больше, чем реальные.

Только представьте: инфекционный госпиталь у нас состоял из шести отделений: брюшной тиф, малярия, гепатит, амебиаз, просто дизентерия, - рассказывает военный хирург. - Сегодня солдат ходит на задание, получает ранение, а завтра, глядишь, - пожелтел. Он - инфекционный больной. В общей послеоперационной палате его оставлять нельзя, все заразятся. Приходится переводить в инфекционное отделение, а он ведь раненый. Еще ходишь и по инфекционным отделениям - перевязываешь своих раненых.

Но самые тяжелые воспоминания у Назаренко связаны с тем, что ему, военному хирургу, приходилось заниматься вскрытием трупов, чтобы подготовить их к отправке на Родину. Чего только не повидал…

Что стоит за Афганом?

Сегодня оценки о вводе советских войск в Афганистан крайне противоречивы. Однако основная масса людей полагает, что это было грубой ошибкой советского руководства. Но есть и мнения, что таким образом страна Советов пыталась защитить свои границы от США и НАТО. Война в Афганистане стала удобным поводом для создания американских военных баз, с которых вооруженные силы США и НАТО могли уничтожать советские ядерные объекты с близкого расстояния своими неядерными силами.

Чисто по-человечески, я думаю, что зря были эти 9 лет войны и 15 тысяч погибших - молодых здоровых ребят. А сколько искалеченных и в физическом, и в психологическом плане, а сколько умерших от болезней! Но смотришь по телевизору: каждый год на дорогах погибает до 40 тысяч человек, и они ведь тоже молодые. У нас в гарнизоне стояли танковые полки и зенитно-ракетный полк. И когда я приезжал к ним медслужбу полков проверять, смеясь, спрашивал: «Что вы здесь стоите, ЗРП? У противника-то нет авиации?» Они отвечали: «Наша задача - перекрыть Персидский залив». А ведь вся нефть в США шла оттуда, танкерами ее вывозили. Техника без нефти, без бензина мертва. И то же самое танковые полки: что им там, в горах, делать, негде даже развернуться. Думаю, их задача была такая же. Видимо, были такие стратегические планы, о которых мы и не знаем. Может быть, чтобы держать международную обстановку в порядке это и важно было, - высказывает предположения Назаренко.

Сейчас многие исследователи событий 1979-1989 годов в Афганистане пытаются опорочить наших солдат, представляя их захватчиками. Однако наши войска вошли в эту страну после неоднократных просьб (21 обращение) об этом правительства Афгмнистана.

Поначалу местное население советские войска с цветами встречало, любило нас, - говорит Назаренко. - Мы построили им дороги, аэродромы, находили у них в горах воду, и все это делали бесплатно. А другие страны, особенно капиталистические, ничем не помогали, поскольку им не хотелось, чтоб люди нормально жили, страна развивалась. А потом противник начал нам пакостить - наркотики стали подсовывать нашим солдатам. Были ошибки и советского руководства: старались туда послать людей из детдома, таких кого или в тюрьму или в армию. Наши войска стали хулиганить, ошибались в стрельбе. Например, по наводке афганцев (случайной или не случайной?) вместо боевиков разбивали кишлак с мирным населением, а население из-за этого озлоблялось.

Наемники и предатели

Пожалуй, косвенным доказательством того, что война в Афганистане была не вполне гражданской, служат и другие факты. Александр Васильевич вспоминает, как целый полк душманов во время перемирия перешел на сторону правительственных войск только потому, что им перестали платить. Потом, когда появились деньги, этих же людей перекупили назад. Было немало и наемников отнюдь не восточного происхождения.

В горах пещеры были, кяризы (использовались моджахедами как бомбоубежища) - рассказывает Назаренко. - В них сидели снайпера - женщины, чемпионки мира по пулевой стрельбе, одна была француженка, другая - итальянка. И вот они наводят снайперскую винтовку. Смотрят через прицел: солдатик в магазин вошел, но за него низкая плата, поэтому он не стоит выстрела, его пропускают. Смотрят - полковник туда же зашел. Убили. Из-за этого нам в конце 84-го года стали выдавать форму цвета хаки, без опознавательных знаков. Но через оптику виден возраст человека, поэтому офицеров все равно наемники определяли и убивали.

Со стороны противника было много наемников, - продолжает свой рассказ военный хирург. - Как-то я ехал из отпуска. Самолет летел из Кабула в Шинданд. Сделал остановку в Кандагаре, где шли бои. Я там некоторое время делал операции. Видел там наемников. Они были в прекрасной форме - все молодые, здоровые. Носили черный камуфляж, абсолютно черный. А как они прекрасно бегали! От камня до камня в полете три раза стреляет, одна пуля обязательно в цель попадает.

По словам собеседника, были предатели и среди советских воинов. Начальник разведки дивизии думал, что его повысят в звании, но этого не случилось, и он переметнулся к врагу. И так как он максимально владел информацией о действиях и планах наших войск, то еще два года после его перебежки к противнику, военная часть несла поражения.

Один сержант был, - рассказывает Назаренко. - Очень хороший гранатометчик. Что ему не понравилось? Ушел на сторону противника. И начал с гранатомета бить наши танки, автомашины. С гор их не видно, он сидит и уничтожает своих же. Так духи дали ему в сопровождение аж сто человек, деньги большие получал за каждый сбитый объект. Много вреда нанес.

Сержанта поймали, отдали под трибунал. Но больше было тех, кого можно назвать героями. Вертолет привозил молодых ребят, а "дембелей" этим же рейсом должен был отвезти на Родину. И если разведгруппа докладывала в это время, что обнаружена банда, "старики" оставались и шли вместо молодых на ее обезвреживание. Некоторые погибали. Опытные солдаты выносили раненых молодых с поля боя.

Статистика же была примерно такой: на двух убитых пять раненых. Т.е. если за всю Афганскую советская армия потеряла чуть более 15 тысяч солдат, то раненых насчитывалось порядка 75 тысяч.

Александр Васильевич Назаренко за два года службы в Афганистане прооперировал около тысячи человек. Среди них были не только солдаты и офицеры Советской армии, но и пострадавшее мирное население Афганистана, и раненые из правительственных войск, и даже военнопленные.

Александра Васильевича хотели представить к награде орденом Красной Звезды, но начмед заявил: «Ты видишь у меня Красную Звезду? Пока я не получу и у тебя не будет». Но военные награды у Назаренко все же имеются: Звезда «За службу Родине 3 степени» и афганский орден «За храбрость» (что-то вроде нашей Красной Звезды). Никаких льгот кроме оплаты за проезд, он не имеет, так как в военном билете у него только стоит отметка: «проходил службу в Афганистане».

Звание полковника и должность ведущего хирурга он получил спустя несколько лет по возвращении из Афганистана, когда работал в госпитале в Казани. В 1994 году, когда ему исполнилось 50 лет, Александр Васильевич ушел из Вооруженных сил. В 1995 году вместе с женой и сыном переехал из Казани в поселок Синявино. Вот уже почти 20 лет он работает хирургом на гражданке.

Последствия любой войны страшны тем, что раны ее не заживают спустя годы и даже десятилетия. И не только у тех людей, которые вернулись с боевых точек ранеными и искалеченными. У солдат, побывавших на войне, ее след навсегда остается в душе, в памяти.

Эльмира Аксариева вернулась из Кабула в декабре 1988 года.

15 февраля – официальная дата вывода советского контингента из Афганистана. Несколько сотен казахстанцев пропали или погибли с 1979 по 1989 год в этой стране. Их – простых мальчишек, навсегда оставшихся в горах Афгана –называют "героями чужой войны".

Об этом вспоминают редко, но кроме военных-мужчин там были и женщины. Маленькие русские (тогда всех выходцев из Советского Союза называли русскими – Прим. автора) девчонки с испуганными глазами, которым приходилось вытаскивать бойцов буквально с того света.

О том, как променять мирный Ташкент на разодранный войной Кабул, вернуться обратно и не забыть себя на Афганской войне, корреспонденту рассказала медсестра Эльмира Аксариева.

"Мне было 28 лет. Я хотела поработать за границей. В то время я была сотрудницей КГБ в Ташкенте. Вызвали в военкомат меня только в июле 1987 года, оттуда распределили в центральный госпиталь Кабула – медсестрой. Так и проработала полтора года до первого вывода войск в декабре 88-го…", – вспоминает Эльмира.

Только в самолете из Ташкента в Кабул к девушке наконец пришло осознание того, что она летит на войну.

"Попала на пересылку со всеми. Мы вылетели ночью. Летели 45 минут на военном самолете и были в Кабуле уже под утро. Из-за переживаний я сразу уснула. На следующий день в 10:00 нас построили и распределили, кто куда. Мы были женщинами и мужчинами разных профессий, гражданские. Привезли в госпиталь и распределили по модулям, сейчас это называют казармами. Там и жили", – говорит женщина.

Работа в афганской терапии явно отличалась от ташкентской. Людей сюда привозили в самом разном состоянии. Иногда и по частям…

"Больных много – самых разных. Привозили в тяжелом состоянии… Много анализов, консультаций по всему госпиталю. Работали сутками, по двое на ногах. Спать ночью было нельзя. Госпиталь в войсковой части был закрытым. Выезжать было нельзя: охраняемая зона", – говорит Эльмира.

На нервах были все.

Госпиталь находился недалеко от домов, где как-то пытались выживать афганцы: люди, обозленные на войну, разруху и чужаков, почти десять лет живших в их городе.

"Я как раз задержалась в отделении: засиделась с землячкой. Вышла на улицу после дежурства. Что-то взорвалось. Сильно. Машину возле стен госпиталя начинили взрывчаткой со стороны нашей лаборатории. Никто не пострадал, но оглушило караульного. Испуг был, шок был у людей. Мы успокаивали больных. Все начали бежать… Было страшно! Это центральный госпиталь, душманы сильно к нему не подходили, но такими способами пугали советских граждан", –рассказывает женщина.

В одиночку выходить на улицы Кабула врачи и медсестры не решались. А соблазн был: уж слишком много иностранного товара лежало на прилавках для неискушенного советского взгляда.

"Мы выезжали с разрешения начальства. Обычно с сопровождением. А так страшно было ходить. Такие случаи рассказывали, что могут и зарезать, и еще что похуже сделать. Когда я в первый раз вышла в город, запомнилось, что он делился на бедные, средние и более богатые районы. Страшно было выходить одной, хотя не могу сказать, что Кабул был разрушен. Он был бедный. Не сравнить с нашими городами: я сравнивала его с Ташкентом – небо и земля. Но там были иностранные товары, и на рынке можно было найти все", – вспоминает Эльмира.

Жители Кабула смотрели на приезжих с опаской, но постепенно к приезжим врачам они стали привыкать.

"Шурави. Они называли нас "шурави" – русские. Простой народ, живший рядом, ничего плохого нам не делал. Агрессии не было. Они просто смотрели на нас с интересом. Маленькие дети уже знали русский язык, потому что наши военные находились там не первый год. Подходили, могли заговорить. Но я местный язык не выучила", – рассказывает женщина.

Летом в Кабуле жарко, и Эльмира с непониманием и сожалением смотрела на укрытых с ног до головы афганских женщин.

Пока не встретилась с ними на волейбольной площадке.

"Я волейболистка, и нас собралась целая команда, потому что мы должны были соревноваться с командой афганок. Я была капитаном команды. Они приходили к нам на территорию госпиталя, у нас был площадка, и там мы вместе играли. Меня удивило, что у них вообще есть волейболистки. В городе женщины ходят в основном закрытые. Редко когда увидишь непокрытую девушку. Даже молодые девочки закрыты черным платком, а на глазах – сеточка. Лица почти не видно. А на волейбол они пришли как обычные девчонки: в спортивной форме и шортиках, с непокрытыми волосами", – с улыбкой вспоминает Эльмира.

Кстати, там же, на работе в военном госпитале она встретила будущего мужа – военного, попавшего на операционный стол в хирургию.

Они поженились.

"После выздоровления он вернулся в часть. Когда мы выезжали домой, во время первого вывода войск, 22 декабря – такой зимы, говорили афганцы, не было. Холодно. Но я бы так не сказала: зима в те дни стояла как в Алма-Ате. Шел снег, это был 1988 год", – говорит Эльмира Аксариева.

Они приехали в Ташкент, а оттуда уехали в Казахстан.

Потом с ее мужем начало происходить то, что сейчас принято называть модным словом "посттравматический синдром", или "ПТСР".

Он не полностью "вернулся" из Афгана.

"Его контузило. Человек становится нервный, дерганный. Но не такой, как остальные, о ком рассказывали. Но по нему было видно, что он пережил", – поделилась женщина.

А потом началась водка.

"Да. Была водка. Не у меня – я вообще не пила. Я сейчас в разводе с ним больше 15 лет, и все "благодаря" этой водке. Он много пил. Не сильно, но пил. Часто. Человек меняется абсолютно, теряет здравое мышление", – с горечью сказала женщина.

Сейчас у нее две взрослые дочери и внуки. Никто из их семьи не пошел в медицину.

Эльмира боится даже думать о том, что однажды ее дети окажутся в зоне вооруженного конфликта.

"Страшно об этом подумать, честно говоря. Когда я уезжала, оформляла документы, я ничего своим родителям не говорила и поставила их перед фактом, когда мне уже пришел вызов из военкомата. Семь месяцев они ничего не знали. Папа взял мне, маме и братишке путевку на Иссык-Куль. Я должна была уехать с ними. И в этот момент мне пришел вызов. Пришлось сдать путевку и рассказать все маме. 17 июля я отправила маму на Иссык-Куль, а сама уехала 23 числа. Помню, как в первый раз приехала в отпуск и увидела маму абсолютно седой. Я никому этого не желаю... ", – сказала со слезами в голосе женщина.

Советским военным врачам и медицинским сестрам в афганистане посвящается! - страница №1/1

СОВЕТСКИМ ВОЕННЫМ ВРАЧАМ И МЕДИЦИНСКИМ СЕСТРАМ В АФГАНИСТАНЕ ПОСВЯЩАЕТСЯ!

Военная медицина зародилась в те далекие времена, когда человечество начало решать спорные вопросы вооруженным путем. Ведя бесчисленные войны каждое из воюющих государств, понимало, что людские ресурсы не безграничны, и воин из покоренных народов не является надежным солдатом, гораздо важнее излечить раненых, имеющих травмы воинов своей армии и поставить их в строй. Поэтому военные врачи, и медицинские работники стали частью регулярных армий, они сопровождали воюющие армии. И после сражений, именно на те далекие от современных медицинских пунктов, сносились раненые солдаты и офицеры и тогдашние врачи оказывали медицинскую помощь, облегчали муки умирающих от травм воинов. Профессия военного врача и медицинского работника ценилась всегда. Во времена средневековья пираты, захватив корабль и построив его команду говорили: «врач и плотник два шага вперед, а остальные за борт».

Воюющие государства договаривались, врачей и санитаров, оказывающих помощь раненым, не обстреливать и не убивать, они и нужны любой воюющей стороне.

Святой обязанностью врач было лечить с одинаковым усердием, как победителей, так и побежденных. И клятва Гиппократа, пожалуй единственная и надежная во всем мире клятва, несущая в себе высокую заботу о человеческой жизни. Советская военная медицина, являлась продолжением славных традиций, опыта, знаний русской военной медицины, возникшей на рубеже 17-18 веков, большое влияние на развитие русской военной медицины оказали научные и практическая деятельность крупного русского ученого Н.И. Пирогова, основоположника военно-полевой хирургии. С развитием средств вооруженной борьбы, стало необходимым совершенствовать всю систему военной медицины.

Особенно остро стал вопрос в 20 столетии, в котором человечество перенесло две мировые войны, а наша страна гражданскую и Великую Отечественную войны.

Во время Великой Отечественной войны советские военный медики своим талантом, знаниями и организованностью, вернули в строй вооруженных сил СССР 72% раненых, 90% больных солдат и офицеров. В вооруженных силах СССР была построена структура медицинского обеспечения как в мирное так и военное время. Располагала современной материально-технической базой, сетью научно-исследовательских, клинических, специальных учреждений, учебных заведений, квалифицированными кадрами специалистов. Афганистан исторически относился к тем регионам мира, где были распространены такие заболевания: тиф, дизентерия, болезнь Боткина, холера, чума. Именно с обеспечением военной гигиены, санитарии пришлось столкнуться нашим военным медикам в первую очередь.

Предотвращению массовых заболеваний советских солдат и офицеров 40 - общевойсковой армии способствовала своевременно проведенная медицинская разведка. Наши военные врачи, медицинские работники были готовы к санитарно-эпидемиологическому и санитарно-гигиеничес¬кому обеспечению войск, так как в первую очередь вводилась части и соединения граничащих с Афганистаном туркестанского и Средне¬азиатского военных округов.

Медицинские пункты частей, военных госпиталей были укомплектованы офицерами закончившими военно-медицинские учебные заведения, врачами окончившими гражданские медицинские вузы, проходившими двух годичную военную службу.

Специалист, окончивший Советское военно-медицинское учебное заведение, помимо специальных медицинских знаний, опыта лечения тех или иных заболеваний обладал высоким знанием тактики действий войск, умением организовать как оказание помощи во время ведения боевых действий, так и своевременную эвакуацию раненых, а при необходимости и оборону медицинского пункта, в случае угрозы прорыва к нему душманов.

Уходящий в горы батальон, всегда сопровождал военный врач, он ничем внешне не выделялся от других солдат и офицеров, такая же форма и оружие.

Он значительно меньше нес боеприпасов, зато в его ранце, вещевом мешке было все самое необходимое для оказания помощи раненым и пострадавшим.

Он одинаково переносил все тяготы рейда, грязь, бездорожье, холод, отсутствие воды, он наравне со всеми мог быть убит или ранен.

И те награды, которые они имеют, заработаны тяжелым трудом, потом и подчас их личной кровью.

Остающиеся в лагере медицинские работники были в постоянном напряжении и готовности к проведению операций в случае доставки раненых.

Медицинские пункты были оборудованы громкоговорящей связью. Для того что бы объявить всему лагерю, раненые, нужна кровью. И никого уговаривать не надо было, к медпункту бежали солдаты сдать свою кровь раненым товарищам. В горы уходили без документов, а группа крови каждого были записаны в них, поэтому наколки с обозначением группы крови, это было не подражанием войскам «СС» гитлеровской Германии, а суровая необходимость на войне.

Наколки с обозначением группы крови делали сами на руках или на груди, и поэтому медицинский работник мог уже из летящего вертолета сообщить какие группы крови необходимы.

Так что Афганское братство выстрадано той кровью, которой делились со своими товарищами, и эта кровь не делилась по национальному признаку, ее одинаково сда¬вали русские, и украинцы, казахи и таджики, армяне и азербайджанцы, татары и грузины и многие другие.

Солдатская кровь - была интернациональна.

Оказание медицинской помощи раненым существенно отличается от оказания помощи больному в мирных условиях, прибывает человек в грязном, про¬питанном потом и кровью обмундировании и белье.

Осколок или пуля помимо травмы и боли, в организм человека уже внесли заразу, которая в условиях жаркого климата, начала свое разрушающее действие.

И плохо когда между ранением и доставкой в медпункт прошло несколько часов или сутки.

Военные врачи сортировали раненых на тех, кто нуждается в первую очередь в операции и на тех кому можно пока обработать рану.

Хирургическая операция в полевых условиях требует знания, умения и выносливости.

Именно выносливости. Так как хирургические были оборудованы в таких же прорезиненных, прокаленных солнцем палатках. Военные медики, работая по несколь¬ко часов в душной, пропитанной запахом крови и медикаментами атмосфере палаток, под час теряли сознание, их выносили укладывали на земляные брустверы окружавшие палатки, и даже находясь без сознания они держали руки в перчатках на весу, к операционному столу становился уже немного отдохнувшей.

Медицинские сестры, эти хрупкие женщины своими руками вынуждены были переворачивать и переносить раненых, часами во время операций стояли рядом с врачами. Они терпеливо переносили грубый мат оперируемых, оказываемым помощь, также терпеливо переносили вею грязь и вонь войны, тот скромный быт походной жизни, отсутствие того что было доступно другой женщине в Союзе.

Повернется ли сейчас у кого-то язык сказать о них, что-то грязное.

Мы все были молоды, и афганская война не могла лишить нас житейских радостей присущих молодости.

Когда кто-нибудь подсчитает, сколько семей было создано медицинскими работниками в Афганистане, в госпиталях, сколько медсестер связало свою судьбу с теми, кого оперировали и лечили.

Наши советские военные медики лечили и простых афганцев, проводили медицинские обследования, оперировали их детей, оказывали помощь пострадавшим в результате боевых действий в населенных пунктах.

Конечно, на первый взгляд было смешно смотреть, когда афганский Ромео привозил свою афганскую Джульетту в парандже на медосмотр, и, волнуясь за свою дорогую половину, пытается с нею войти в палатку, но не взирая на строгие мусульманские традиции, получал от родимой, как и принято у нас на Украине, нежно коленом под зад, или тычок в шею.

Сидел как верный пес в пыли у палатки ждал, что же ей ответит советский врач, и какую помощь оказал.

Наши советские военные медицинские работники оставили о себе самую хорошую память у простых граждан Афганистана.

Во время ведения боевых действий в плен попадали и медицинские работники душманов, те которые оказывали помощь и лечили душманов, это в основном были пакистанцы.

В соответствии с традициями войны их отпускали, наши врачи могли на коротке переговорить с ними.

Не взирая на то, что душманский врач лечил наших противников, таково его призвание, его долг оказывать помощь всем, независимо от того за какие идеи или цели воюет солдат.

В годы Великой Отечественной войны наши санитары гибли, прикрывая собой раненых, которых эвакуировали с поля боя.

Примерно так было и в Афганистане, во время крупной операции наших войск, медицинский пункт, на который сносились раненые, стал вроде бы лакомым кусочком для душманов, не получилось.

Военный врач организовал оборону, за что и был награжден боевой наградой.

Они живут скромно, как и положено медицинским работникам, терпеливо переносят невзгоды жизни, растят и учат детей, лечат больных, переносят молчаливо наносимые ими обиды, в условиях сложившийся в последние годы нищеты здравоохранения, пытаются накормить и обогреть своих пациентов.

Их забыли всевозможные территориальные громады, им забыли, особенно в селах, выделить клочок земли, что бы они могли своим детям построить дом. И это сделали те, кто должен быть по гроб жизни благодарен медицинскому работнику, проследившему его путь от зародыша до появления на свет Божий будущего деляги.

Они на праздники не одевают наград потому, что скромные и может быть за чаркой в кругу родных и близких вспомнят, что дважды запускали сердце раненому солдату, но смерть оказалась сильнее, и до конца жизни он чувствует как бы свою вину за это.

Ведь мало кто видел, что после почти суток борьбы за солдатскую жизнь, они в изнеможении буквально вповалку лежали в палатке.

Мало кто видел прапорщика, у которого автоматной очередью кости черепа перемешались с мозгом, ранение смертельное, но врачи делали все возможное, долг обязывает.

О том, что страна ведет войну, может быть, первыми узнали врачи и медсестры 340-го окружного военного госпиталя в Ташкенте. Именно их подняли по тревоге, когда из Кабула пришел Ил-76, транспортник, и по госпиталю стали разносить раненых в чужой армейской форме с азиатской внешностью. И лишь по мату, который раздался от случайного удара носилок об стенку, поняли – наши. Это были раненые солдаты-офицеры, так называемого мусульманского батальона, штурмовавшего дворец Амина. Кто бывал в госпитале в те годы видели эти человеческие обрубки обожженных и подорванных, кто в каких войсках служил, можно было опознать лишь по армейским головным уборам. Однорукий катил коляску с безногим, двое калек помогают друг другу выйти на улицу, что бы подышать свежим воздухом, другого безногого, безрукого, слепого, человеческий обрубок, родители забирают домой, врачи сделали все, что могли, что бы хоть немного пожил. Транспортники приходили ночью, что бы не смущать общественность видом того, что может оставить война от здорового нормального человека. И лишь по шуму лифтов, топоту медперсонала можно было догадаться, что из кабульского госпиталя прибыла очередная партия раненых. Памятник должны поставить девчатам-медсестрам госпиталей, которые насмотрелись в те годы такого, что не всякий здоровый мужик выдержит. Это они, ухаживая за ранеными и калеками, насмотревшись на чужие боль и страдания, шли учиться в медицинские институты, каждодневный вид этого пушечного мяса не оттолкнул у них желания стать медиком. Выходили замуж за своих бывших пациентов и разъезжались с ними к новым местам службы. У нас в городе проживает семья Хицковых Александра и Галины. Она служила медсестрой в Шинданте, он ходил с колонами по сопровождению грузов 40-й армии. Там и познакомились. Среди нас живет семья Вдовиченко Василия и Анны. Всегда вместе – где муж, там и супруга. Более десяти гарнизонов поменяли. Он награжден и она награждена.

Боевая медсестра

Кто бы мог подумать об этой скромной, не стремящейся быть на виду женщине - Алле Ивановне Буравлевой, что в своей жизни она совершила подвиг? Медсестра военного санатория, ныне - детского дома-инвалидов... Но 30 с лишним лет мирного стажа не идет ни в какое сравнение с боевым. Два года и четыре месяца в Афганистане - это целая жизнь.

Они были первыми
То, что когда-нибудь станет героической женщиной, Алле и в голову не приходило. Работала. Одна растила дочь. Денег катастрофически не хватало, и решила она, как делали тогда многие, съездить за границу: написала заявление в военкомат.

Слышала, что контрактникам создают хорошие условия. Когда ей в январе 1980-го предложили Афганистан, не испугалась, хоть знала, что там - война. То ли в шутку, то ли, заманивая, всерьез, ей и повару Шуре Семеновой из Саперного (из района отобрали только двоих, подходивших по всем статьям) сказали, что едут они в Афган по линии международного Красного Креста и жить будут в люксе, по два человека в номере...

Формировался Ленинградский центральный военный госпиталь № 650, в состав которого набирали медиков и обслуживающий персонал со всего Ленинградского военного округа.

Алла отправила четырехлетнюю дочь к бабушке в Рязань, а сама вместе с другими, такими же отчаянными девчонками и парнями, отправилась в тридцатиградусный мороз на перевалочную базу Углово, что под Ленинградом. Двухъярусные койки в казармах: холод, неуют. Им сказали: ничего особого с собой не брать, и настрадались они первое время, как, впрочем, и потом, очень сильно. После их посадили в вагоны и повезли в Термез.

Ночью едем - днем стоим, - вспоминает Алла Ивановна. - Мороз, ветер. Две недели ехали параллельно с эшелоном, в котором были танки и пушки - как в войну. Хотел ли кто-то обратно домой? Конечно. Но мы были военнообязанными, знали: если посылают, значит, надо! Хотя узнали потом, что оформили нас вольнонаемными, без предоставления каких-либо льгот...

Два месяца отстояли в Термезе. Палатки на двадцать человек, все те же двухъярусные койки, «голые» одеяла и матрацы. По одной наволочке девчатам выдали лишь к 8 марта...

25 марта на огромном самолете АН-22 вместе с машинами отправили в Афганистан и высадили в Кабуле, где на окраине шло строительство госпиталя. Сразу включились в работу: шли боевые действия, врачи и медсестры оказывали помощь раненым. Наиболее тяжелых отправляли в Союз, а «легких» и нетранспортабельных как могли, лечили на месте.

Мороз в тот год в Афгане был не меньше, чем в России, шел снег, дул сильный ветер. От холода спасали печки-буржуйки, а чтобы не сгореть ночью, дежурили по два человека. Летом стояла 60-градусная жара и остро не хватало кислорода: 2 тысячи метров над уровнем моря - не шутка.

Как голодали первое время! Воды в их стороне не было вовсе, и ребята с риском для жизни ездили на источник в другой конец Кабула. Сколько раз возвращались ни с чем... Обстреливали постоянно. Оружия у них не было - взвод охраны, и все. Риск быть вырезанными прямо в палатке - огромный.

Страшно ли было? Очень. Хирургия и инфекционное отделение - переполнены. Вместо 40 человек в палатке раненых было по нескольку тысяч. Кровь, гной, ожоги, гепатит, лихорадка, брюшной тиф... А каких истощенных, обезвоженных бойцов привозили с гор! Одни скелеты... Раненые нередко умирали. Госпиталь обстреливали, закидывали гранатами...

Но самым жутким было другое. Рядом находился медсанбат, куда привозили трупы погибших в бою ребят. Вечером - штабеля оцинкованных гробов, а утром - ни одного... И так - каждый день.

Тяжело было сознавать, что на Родине - мир, а здесь - такое месиво. Но им говорили: Родина не забудет, вас ждут заслуженные награды.

Друг за друга - стеной
Как ни странно, но горе сближает больше, чем радость.

Ребята там были хорошие, друг за друга стояли стеной, - на глазах Аллы Ивановны - слезы. - Каждый на виду: сразу понимаешь, кто из них друг, а кто - враг. И трусливые были, и те, кто последнее у товарища воровал и продавал на рынке. Но таких попадалось немного.

Через восемь месяцев всех переселили в бывшие английские конюшни - по 60 человек в казарму: один - со смены, другой - на смену, третий отдыхает... Стали выдавать теплую одежду, полегче стало с провиантом, хотя полноценной пищу назвать было трудно...

Алла сначала работала терапевтической, затем инфекционной сестрой. Все девчонки переболели - кто «брюшняком», кто гепатитом, а кто тем и другим. Донорами были все, беря для раненых кровь друг у друга. Только и слышалось: «Вторая, третья группа - на выход!»

Дел было много, спать удавалось два-три часа в сутки, а позже Аллу перевели в диетсестры. Сопротивлялась:

Как работать? Я же не знаю ничего!

Научим, поможем! - подбадривала Шура Семенова. И получилось.

Алла Ивановна вспоминает такой случай:

Одного настолько истощенного с гор привезли - кости, обтянутые кожей. Пошли струпья по всему телу. Живой, а не понимает ничего. У нас - плесневелые консервы в банках, старая тушенка... Как его поднять? Забрали мы его к себе, отмочили струпья, капельницы ставили без конца. На свои деньги на рынке продукты покупали. На поправку пошел, сказал: »Курочки бы поел». Где ее взять? Пока через штаб округа доставали, он уже расхотел. А как встал на ноги, все спрашивал: «Чем помочь?» Стала я потом за диетпитание как следует бороться, добилась для нуждающихся особого рациона...
«Афганистан болит в моей душе...»
Как бы ни было трудно, уезжать из Афганистана не хотела, да и командир не отпускал. Но дочери надо было идти в школу, и Алла вернулась на Родину.

Года три вскакивала по ночам, от малейшего шума, не было покоя днем. Все это сказывалось на здоровье, болело сердце. Даром ничего не прошло: уже 18 лет Алла Ивановна живет с кардиостимулятором...

Постепенно все налаживалось, дочь росла и радовала маму успехами в школе. А в 1989 году судьба свела Аллу с человеком, с которым они связаны все тем же Афганистаном. В прошлом военный танкист, а ныне рабочий ДОЗа Николай Буравлев тоже служил в Термезе и не раз бывал в командировках в афганских горах. Он стал ее мужем и верным, понимающим другом. Лучшая подруга Аллы Ивановны Людмила Клименко тоже служила в Афганистане...

Выросла, выучилась, стала учителем, затем вышла замуж, родив двоих детей, дочь Марина. Казалось бы - живи и радуйся, расти внуков. Но радость не может быть безмятежной после того, что довелось испытать. Афганистан болит в душе. Перед глазами те, с кем довелось служить и кого спасла от смерти. Как бы ни было трудно, считает - жили интересно.

Хоть нас не поощрили ничем, остались добрыми людьми. Раз в пять лет встречаемся всем госпиталем - роднее родных. Только половины нет уже в живых...

Немного подумав, Алла Ивановна произносит:

Говорят, та война неправедной была. А не войди в Афганистан мы, вошла бы Америка, что и происходит сейчас... Сколько вбухано в эту страну денег, сколько всего понастроено там! Что бы ни было, а мы благородную миссию выполняли: лечили раненых. Чтобы понять все это, надо самим в горячей точке побывать, испытать все на собственной шкуре...

Поступила бы она по-другому сейчас? Отвечает:

Однажды ребят контуженных в госпиталь привезли из боя - в одних трусах. Они переживали: «Как там наши?» Обратно рвались, но врачи не пускали. «Все равно сбежим!» - говорили. Сели однажды в машину: как были в трусах, так и уехали на передовую... Разве забудешь это? Если надо и позволило бы здоровье - поехала бы опять. Отец был военным, мама в 18 лет в партизаны пошла, а я разве могу иначе?

Афганистан - это не только горе и боль, это огромная школа жизни не для одного поколения наших людей. Как сказал поэт?

«Лишь тот достоин

чести и свободы,

Кто каждый день идет

за них на бой».

Этот бой не обязательно должен быть кровавым. В такой мирной профессии, как медицинская сестра, есть место подвигу.

1. Американские солдаты помогают раненному дойти до вертолета, на котором ему оказывают первую медицинскую помощь.

2. Эвакуация раненых практически во всех случаях выполняется на вертолете.

3. Джон Вудс - военный врач в звании капитан, держит капельницу.

4. Солдаты армии США несут раненного на носилках к вертолету.

5. В вертолете ему оказывается первая медицинская помощь.

6. Раненный смотрит на свою обожженную руку.

7. Раненому солдату афганской армии помогают дойти до вертолета.

8. Военный вертолет, который совершает экстренные вылеты за раненными солдатами.

9. Солдат отвернулся от летящего в его сторону песка.

10. Военный солдат оказывает первую помощь раненому.

11. Солдаты несут раненого к вертолету.

12. Раненому оказывают первую медицинскую помощь по дороге в госпиталь, который находится на территории базы НАТО.

13. Два солдата держаться друг за друга пытаясь перенести боль.

14. Военный врач вытирает пот после предоставленной медицинской помощи.

15. Чад Орозко перед вылетом на очередной вызов.

16. Кровь на полу в операционной госпиталя.

17. После того, как раненому делают операцию, в операционной наводят порядок.

18. Врач осматривает солдата, который был ранен в результате взрыва.

19.

20. Врачи во время операции на ноге афганского солдата.

21. Женщина пытается помочь солдату, у которого все признаки теплового удара.

22. Уставший врач прилег поспать.

23. Солдат заглядывает в операционную.

24. Анита Ван Грештейн из Нидерландов смотрит за проведением операции.

25. Девушка на фоне доски, на которой записаны имена раненых и недавно доставленных в госпиталь.

26. Врачи везут в операционную раненого, который пострадал в результате взрыва.

27. Солдаты армии США выглядывают за дверь приемного покоя.

28. Микила Клепач ждет новых раненых недавно доставленных в госпиталь.

29. Лужа крови на полу, образовавшаяся в результате операции.

30.

31. Санитар несет необходимые для операции медикаменты.

32. Врачи доставили в госпиталь Родолфо Мадрида который был сильно ранен в результате взрыва.

33. Женщины, служащие в канадской армии, убирают операционную.

34. Раненому солдаты помогают сойти с автомобиля.

35. Корианн Манваринг, офицер армии США, наблюдает за раненым.

36. Раненого солдата кладут на операционный стол.

37. Санитар разрезает ботинки солдата специальными ножницами.

38. В госпиталь доставили очередного раненого.

39. Энн Лир, старшая медсестра в звании капитан, пытается поддержать раненого солдата.

40. Медики окружили раненого солдата.

Смотрите так же: