Алексей Николаевич Леонтьев (1903-1979) - российский психолог, доктор психологических наук, профессор, действительный член АПН РСФСР (1950), АПН СССР (1968), почетный член Венгерской академии наук (1973), почетный доктор Парижского университета (1968).

Разработал общепсихологическую теорию деятельности.

Основные научные труды: «Развитие памяти» (1931), «Восстановление движения» совместно с А.В. Запорожцем (1945), «Очерк развития психики» (1947), «Потребности и мотивы деятельности» (1956), «Проблемы развития психики» (1959, 1965), «Об историческом подходе к изучению психики человека» (1959), «Потребности, мотивы и эмоции» (1971), «Деятельность. Сознание. Личность» (1975).

Основные теоретические положения учения А.Н. Леонтьева:
психология - это конкретная наука о порождении, функционировании и строении психического отражения реальности, которое опосредует жизнь индивидов;
объективным критерием психики является способность живых организмов реагировать на абиотические (или биологически нейтральные) воздействия;
абиотические воздействия выполняют сигнальную функцию по отношению к биологически значимым раздражителям;
раздражимость - это способность живых организмов реагировать на биологически значимые воздействия, а чувствительность - это способность организмов отражать воздействия, биологически нейтральные, но объективно связанные с биологическими свойствами;
в эволюционном развитии психики выделяются три стадии: 1) стадия элементарной сенсорной психики, 2) стадия перцептивной психики, 3) стадия интеллекта;
развитие психики животных - это процесс развития деятельности;
особенностями деятельности животных являются:
а) вся активность животных определяется биологическими моделями;
б) вся деятельность животных ограничена рамками наглядных конкретных ситуаций;
в) основу поведения животных во всех сферах жизни, включая язык и общение, составляют наследственные видовые программы. Научение у них ограничивается приобретением индивидуального опыта, благодаря которому видовые программы приспосабливаются к конкретным условиям существования индивида;
г) у животных отсутствует закрепление, накопление и передача опыта поколений в материальной форме, т.е. в форме материальной культуры;
деятельность субъекта является тем содержательным процессом, в котором осуществляются реальные связи субъекта с предметным миром и который опосредует связи между объектом и воздействующим на него субъектом;
деятельность человека включена в систему общественных отношений и условий;
основной характеристикой деятельности является ее предметность; деятельность определяется предметом, подчиняется, уподобляется ему;
деятельность - это процесс взаимодействия живого существа с окружающим миром, позволяющий удовлетворять ему свои жизненно необходимые потребности;
сознание не может рассматриваться как замкнутое в самом себе: оно должно быть выведено в деятельность субъекта;
поведение, деятельность нельзя рассматривать в отрыве от сознания человека (принцип единства сознания и поведения, сознания и деятельности);
деятельность - это активный, целенаправленный процесс (принцип активности деятельности);
действия человека предметны; они реализуют социальные цели (принцип предметности человеческой деятельности и принцип ее социальной обусловленности).

А.Н. Леонтьев о структуре деятельности:
деятельность человека имеет сложное иерархическое строение и включает следующие уровни: I - уровень особых деятельностей (или особых видов деятельности); II - уровень действий; III - уровень операций; IV - уровень психофизиологических функций;
деятельность человека неразрывно связана с его потребностями и мотивами. Потребность - это состояние человека, выражающее его зависимость от материальных и духовных предметов и условий существования, находящихся вне индивида. В психологии потребность человека рассматривается как переживание нужды в том, что необходимо для поддержания жизни его организма и развития его личности. Мотив - это форма проявления потребности, побуждение к определенной деятельности, тот предмет, ради которого осуществляется данная деятельность. Мотив по А.Н. Леонтьеву - это опредмеченная потребность;
деятельность как целое - это единица жизни человека, активность, отвечающая определенному мотиву;
тот или иной мотив побуждает человека к постановке задачи, к выявлению той цели, которая, будучи представлена в определенных условиях, требует выполнения действия, направленного на создание или получение предмета, отвечающего требованиям мотива и удовлетворяющего потребность. Цель - это представляемый им мыслимый результат деятельности;
действие как составная часть деятельности отвечает осознаваемой цели. Любая деятельность осуществляется в форме действий или цепи действий;
деятельность и действие жестко не связаны между собой. Одна и та же деятельность может реализовы-ваться разными действиями, и одно и то же действие может входить в различные виды деятельности;
действие, имея определенную цель, осуществляется разными способами в зависимости от тех vo ловий, в которых это действие совершается. Способы осуществления действия называются операциями. Операции - это преобразованные, ставшие автоматизированными действия, которые, как правило, не осознаются, например, когда ребенок учится писать буквы, это написание буквы является для него действием, направляемым сознательной целью - правильно написать букву. Но, овладев этим действием, ребенок использует написание букв как способ для написания слое и, следовательно, написание букв превращается из действия в операцию;
операции бывают двух видов: первые возникают из действия путем их автоматизации, вторые возникают путем адаптации, прилаживания к окружающим условиям, путем непосредственно» го подражания;
цель, данная в определенных условиях, в теории деятельности называется задачей;
соотношение структурного и мотивационного компонентов деятельности представлено на рисунке 9.
деятельность может утратить свой мотив и превратиться в действие, а действие, при изменении его цели, может превратиться в операцию. В данном случае говорят об укрупнении единиц деятельности. Например, при обучении управлению автомобилем первоначально каждая операция (например, переключение передач) формируется как действие, подчиненное сознательной цели. В дальнейшем это действие (переключение передач) включается в другое действие, имеющее сложный операционный состав, например, в действие изменения режима движения. Теперь переключение передач становится одним из способов его выполнения - операцией, его реализующей, и оно уже перестает осуществляться в качестве особого целенаправленного процесса: его цель не выделяется. Для сознания водителя переключение передач в нормальных условиях как бы вовсе не существует;
результаты составляющих деятельность действий при некоторых условиях оказываются более значительными, чем мотив деятельности, в которую они включены. Тогда действие становится деятельностью. В данном случае говорят о дроблении единиц деятельностинаболее мелкие единицы. Так, ребенок может своевременно выполнять домашние задания первоначально лишь для того, чтобы пойти гулять. Но при систематическом обучении и получении положительных отметок за свою работу, повышающих его ученический «престиж», у него пробуждается интерес к изучаемым предметам, и он начинает готовить теперь уроки, чтобы лучше разобраться в содержании материала. Действие приготовления уроков обрело свой мотив и стало деятельностью. Этот общепсихологический механизм развития действий А.Н. Леонтьев назвал «сдвигом мотива на цель» (или превращением цели в мотив). Суть этого механизма состоит в том, что цель, ранее побуждаемая к ее осуществлению каким-то мотивом, со временем приобретает самостоятельную силу, т.е. сама становится мотивом. Дробление единиц деятельности может проявляться и в превращении операций в действия. Например, в ходе разговора человек не может найти нужного слова, т.е. то, что было операцией, стало действием, подчиненным осознаваемой цели.

А.Н. Леонтьев о сущности и структуре сознания:
сознание в своей непосредственности есть открывающаяся субъекту картина мира, в которую включен и он сам, его действия и состояния;
первоначально сознание существует лишь в форме психического образа, открывающего субъекту окружающий его мир, деятельность же остается практической, внешней. На более позднем этапе предметом сознания становится также и деятельность: осознаются действия других людей, а через них и собственные действия субъекта. Теперь они коммуницируются, означаясь с помощью жестов или звуковой речи. Это и является предпосылкой порождения внутренних действий и операций, протекающих в уме, в «плане сознания». Сознание - образ становится также сознанием - деятельностью. Именно в этой своей полноте сознание и начинает казаться эмансипированным от внешней, чувственно-практической деятельности и, более того, - управляющим ею;
другое капитальное изменение претерпевает сознание в ходе исторического развития. Оно заключается в разрушении первоначальной слитности сознания трудового коллектива (например, общины) и сознания образующих его индивидов. В то же время психологические особенности индивидуального сознания только и могут быть поняты через их связи с теми общественными отношениями, в которые вовлечен индивид;
структура сознания включает: чувственную ткань сознания, значения и личностные смыслы;
чувственная ткань сознания образует чувственный состав конкретных образов реальности, актуально воспринимаемой или всплывающей в памяти, относимой к будущему или только воображаемой. Образы эти различаются по своей модальности, чувственному тону, степени ясности, большей или меньшей устойчивостью и т.д.;
особая функция чувственных образов сознания состоит в том, что они придают реальность сознательной картине мира, открывающейся субъекту. Именно благодаря чувственному содержанию сознания мир выступает для субъекта как существующий не в сознании, а вне его сознания - как объективное «поле» и объект его деятельности;
чувственные образы представляют всеобщую форму психического отражения, порождаемого предметной деятельностью субъекта. Однако у человека чувственные образы приобретают новое качество, а именно - свою означенность. Значения и являются важнейшими «образующими» человеческого сознания;
значения преломляют мир в сознании человека. Хотя носителем значений является язык, но язык - не демиург значений. За языковыми значениями скрываются общественно выработанные способы (операции) действия, в процессе которых люди изменяют и познают объективную реальность;
в значениях представлена преобразованная и свернутая в материи языка идеальная форма существования предметного мира, его свойств, связей и отношений, раскрытых совокупной общественной практикой. Поэтому значения сами по себе, т.е. в абстракции от их функционирования в индивидуальном сознании, столь же «не психологичны», как и та общественно познанная реальность, которая лежит за ними;
следует различать осознаваемое объективное значение и его значение для субъекта. В последнем случае говорят о личностном смысле. Другими словами личностный смысл - это значение того или иного явления для конкретного человека. Личностный смысл и создает пристрастность сознания. В отличие от значений личностные смыслы не имеют своего «непсихологического существования»;
сознание человека, как и сама его деятельность не является неким слагаемым входящих в него частей, т.е. оно не аддитивно. Это не плоскость, даже не емкость, заполненная образами и процессами. Это и не связи отдельных его «единиц», а внутреннее движение его образующих, включенное в общее движение деятельности, осуществляющей реальную жизнь индивида в обществе. Деятельность человека и составляет субстанцию его сознания. Исходя из сказанного выше, соотношение различных компонентов деятельности можно представить следующим образом (рис. 10):

Идеи А.Н. Леонтьева о структуре сознания были развиты в отечественной психологии его учеником - В.Я. Зинченко. В.П. Зинченко выделяет три слоя сознания: бытийный (или бытийно-деятельностный), рефлексивный (или рефлексивно-созерцательный) и духовный.

Бытийный слой сознания включает чувственную ткань образа и биодинамическую ткань, а рефлексивный - значения и смыслы.
Понятия чувственной ткани образа, значения и личностного смысла раскрыты выше. Рассмотрим понятия, введенные в психологию сознания В.П. Зинченко.

Биодинамическаяткань-этообобщенноенаиме-нование для различных характеристик живого движения и предметного действия. Биодинамическая ткань - это наблюдаемая и регистрируемая внешняя форма живого движения. Термин «ткань» в данном контексте используется для подчеркивания мысли о том, что это материал, из которого строятся целесообразные, произвольные движения и действия.

Духовный слой сознания в структуре сознания, по мнению В.П. Зинченко, играет ведущую роль, одушевляя и воодушевляя бытийный и рефлексивный слой. В духовном слое сознания человеческую субъективность представляет «Я» в его различных модификациях и ипостасях. В качестве объективной образующей в духовном слое сознания выступает «Другой» или, точнее, «Ты».

Духовный слой сознания конструируется отношениями Я - Ты и формируется раньше или, как минимум, одновременно с бытийным и рефлексивным слоями.

А. Н. Леонтьев о соотношении сознания и мотивов:
мотивы могут осознаваться, но, как правило, не осознаются, т.е. все мотивы можно разбить на две больших класса - осознаваемые и неосознаваемые;
осознание мотивов - это особая деятельность, особая внутренняя работа;
неосознаваемые мотивы «проявляются» в сознании в особых формах - в форме эмоций и в форме личностных смыслов. Эмоции - это отражение отношения результата деятельности к ее мотиву. Если с точки зрения мотива деятельность проходит успешно, возникают положительные эмоции, если неуспешно - отрицательные. Личностный смысл - это переживание повышенной субъективной значимости предмета, действия или события, оказавшихся в поле действия ведущего мотива;
мотивы человека образуют иерархическую систему. Обычно иерархические отношения мотивов не осознаются в полной мере. Они проявляются в ситуациях конфликта мотивов.

А.Н. Леонтьев о соотношении внутренней и внешней деятельности:
внутренние действия - это действия, подготавливающие внешние действия. Они экономизируют человеческие усилия, давая возможность достаточно быстро выбирать нужное действие, дают человеку возможность избежать грубых, а иногда и роковых ошибок;
внутренняя деятельность имеет принципиально то же строение, что и внешняя деятельность, и отличается от нее только формой протекания (принцип единства внутренней и внешней деятельности);
внутренняя деятельность произошла из внешней практической деятельности путем процесса интериоризации (или переноса соответствующих действий в умственный план, т.е. их усвоения);
внутренние действия производятся не с реальными предметами, а с их образами, а вместо реального продукта получается мысленный результат;
для успешного воспроизведения какого-либо действия «в уме» нужно обязательно освоить его в материальном плане и получить сначала реальный результат. При интериоризации внешняя деятельность, хотя и не меняет своего принципиального строения, сильно трансформируется, сокращается, что позволяет осуществлять ее значительно быстрее;
внешняя деятельность переходит во внутреннюю, а внутренняя - во внешнюю (принцип взаимных переходов внешней деятельности во внутреннюю и наоборот).

А.Н. Леонтьев о личности:
личность = индивид; это особое качество, которое приобретается индивидом в обществе, в совокупности отношений, общественных по своей природе, в которые индивид вовлекается;
личность есть системное и поэтому «сверхчувственное» качество, хотя носителем этого качества является вполне чувственный, телесный индивид со всеми его прирожденными и приобретенными свойствами. Они, эти свойства, составляют лишь условия (предпосылки) формирования и функционирования личности, как и внешние условия и обстоятельства жизни, выпадающие на долю индивида;
с этой точки зрения проблема личности образует новое психологическое измерение:
а) иное, чем измерение, в котором ведутся исследования тех или иных психических процессов, отдельных свойств и состояний человека;
б) это исследование его места, позиции в системе общественных связей, общений, которые открываются ему;
в) это исследование того, что, ради чего и как использует человек доставшееся ему от рождения и приобретенное им;
антропологические свойства индивида выступают не как определяющие личность или входящие в ее структуру, а как генетически заданные условия формирования личности и, вместе с тем, как то, что определяет не ее психологические черты, а лишь формы и способы их проявления;
личностью не рождаются, личностью становятся,
личность есть относительно поздний продукт общественно-исторического и онтогенетического развития человека;
личность есть специальное человеческое образование;
реальным базисом личности человека является совокупность его общественных отношений к миру, тех отношений, которые реализуются его деятельностью, точнее, совокупностью его многообразных деятельностей;
становление личности - это становление связной системы личностных смыслов;
существуют три основных параметра личности: 1) широта связей человека с миром; 2) степень РОС иерар-хизованности и 3) их общая структура;
личность рождается дважды:
а) первое рождение относится к дошкольному возрасту и знаменуется установлением первых ие рархических отношений между мотивами, первы ми подчинениями непосредственных побуждений социальным нормам;
б) второе рождение личности начинается в под ростковом возрасте и выражается в появлении стремления и способности осознавать свои мотивы, а также проводить активную работу по их подчине нию и переподчинению. Второе рождение личное ти предполагает наличие самосознания.

Таким образом, А.Н. Леонтьев внес огромный вклад в развитие отечественной и мировой психологии, а его идеи развиваются учеными и в настоящее время.

В то же время представляются дискуссионными следующие положения учения А.Н. Леонтьева:
а) мотив - это опредмеченная потребность;
б) мотивы, в основном, не сознаются;
в) личность - это системное качество.

Psychologies:

В одном из интервью вы сказали нам, что наука сегодня позволяет узнать, почему я что-то делаю в данный момент. Какие тут могут быть ответы?

Дмитрий Леонтьев:

Психология не дает прямых ответов, но все больше и больше может сказать о причинах нашего поведения, потому что мотивация – это причина того, что мы делаем: почему мы встаем с кровати по утрам, почему в данный момент делаем одно, а не другое.

Один из крупнейших психологов конца прошлого века Xайнц Xекхаузен, создатель активно работающей сейчас научной школы, показал, что в истории было несколько сменявших друг друга взглядов на мотивацию. Первый, самый традиционный, кажется многим наиболее очевидным, потому что соответствует нашему обыденному сознанию. Человек что-то делает, потому что у него есть на то внутренняя причина. Ее можно назвать мотивом, влечением, потребностью.

Раньше это могли назвать инстинктом, но сейчас про инстинкты по отношению к человеку и даже по отношению к животному уже почти никто не говорит, это понятие устарело и используется только метафорически. Так вот, есть внутренняя причина.

Наши поступки объясняются взаимодействием внутренних факторов и сил, которые находятся вне нас

Какие еще варианты? Второй взгляд, говорил Хекхаузен, заключается в том, что нас побуждают действовать внешние силы, лежащие в ситуации, в обстоятельствах. Но в чистом виде второй взгляд, даже с точки зрения здравого смысла, не очень работает.

Вскоре возник третий взгляд, который доминирует до сих пор. Наши поступки объясняются взаимодействием внутренних факторов и сил, которые находятся вне нас: в ситуации, в социальных, культурных требованиях, и так далее. Вот эти две группы факторов между собой взаимодействуют, и наше поведение – продукт этого взаимодействия.

Можно ли описать, как выглядят внешние и внутренние причины и как они взаимодействуют? Что для нас служит более сильным стимулом к действию?

Д. Л.:

Для кого как. Маленьких детей, как и животных, трудно заставить что-то делать вопреки их желаниям. Животное можно выдрессировать, опираясь на биологические потребности: еды не дадут, если будешь рваться с цепи, а если какое-то время будешь сидеть по стойке смирно, получишь пищу.

Можно только усложнять путь к удовлетворению исходных потребностей. У маленького ребенка развитие начинается с того, что он делает только то, что хочет, и нет никакого способа пойти наперекор его желаниям. Дальше постепенно исходные системы побуждений дополняются более сложными.

По мере того как человек встраивается в систему связей, он усваивает правила, благодаря которым может взаимодействовать с людьми и приспосабливаться к социальному окружению. Он не может быть абсолютно самостоятельным субъектом, который непосредственно удовлетворяет свои желания, он должен встроиться в довольно сложную систему.

В конечном итоге возникает другой уровень мотивации: мотивация, связанная с необходимостью гармоничного взаимодействия с социальным целым.

А эта мотивация скорее внутренняя или внешняя?

Д. Л.:

Она скорее внешняя, потому что изначально ее нет. Она формируется в процессе жизни. Это то, что связывают с социальной природой человека. У Маугли не могло быть ничего подобного. Но на этом все не заканчивается.

Человек – не просто отпечаток социальных матриц плюс реализация биологических нужд. Мы можем идти дальше по мере развития сознания, рефлексии, отношения к самим себе. Как замечательно писал в свое время Виктор Франкл, главное в человеке – это возможность занимать позицию, развивать ее по отношению к чему угодно, в том числе и по отношению к своей наследственности, социальной среде, потребностям.

И там, где человек и его сознание развиваются в достаточной степени, он в состоянии занять позицию: иногда критическую, иногда управляющую по отношению к самому себе. Тут возникает третий уровень потребностей, который иногда описывают как экзистенциальные. Потребность в смысле, в картине мира, в формировании собственной идентичности, в ответе на вопрос «кто я?», в творчестве, в выходе за рамки…

Изначально в человеке заложено множество разных возможностей, а уже их реализация зависит от его жизни. Психогенетические исследования показывают, что гены влияют на психические проявления не прямо, а опосредованно. Гены вступают во взаимодействие с факторами среды, жизни человека, с конкретным опытом. Их влияние опосредованно нашей реальной жизнью.

Если вернуться к детству, к ребенку: когда мы его воспитываем, обучаем гармоничной жизни в обществе, взаимодействию с другими людьми, каким образом мы можем сохранить в нем желание действовать в соответствии с тем, что у него внутри? Как не подавить его социальными рамками?

Д. Л.:

Дело не в том, чтобы действовать в соответствии со своими внутренними потребностями. Важно, чтобы те потребности, ценности, побуждения, которые он усваивает извне, выучивает в процессе взаимодействия с другими людьми, становились его собственными, внутренними потребностями.

Психолог Эдвард Деси экспериментально доказал: внутренняя мотивация идет от самого процесса, а внешняя связана с тем, что мы делаем ради получения благ или чтобы избежать неприятностей. Процесс может быть нам неприятен, тягостен, но мы знаем, что когда мы доведем дело до конца, то благодаря этому удовлетворятся какие-то наши потребности.

Вот эта внешняя мотивация на сто процентов выучивается, усваивается и зависит от тех условий, в которые ставят нас окружающие взрослые. При этом к ребенку могут относиться по типу дрессуры: «если сделаешь это – получишь конфетку, не сделаешь – встанешь в угол».

Мотивация, основанная на принципе кнута и пряника, работает только в коротких отрезках времени

Когда человек делает что-то через «не хочу», это приводит к неблагоприятным психологическим последствиям: к формированию внутреннего отчуждения, нечувствительности к своим эмоциям, потребностям, к самому себе. Мы вынуждены вытеснять свои внутренние желания, потребности и эмоции, потому что они противоречат той задаче, которую мы выполняем под влиянием внешней мотивации.

Но, как показали Эдвард Деси и его соавтор Ричард Райан в последующих циклах исследования, внешняя мотивация неоднородна. Побуждения, которые мы усваиваем извне, могут остаться поверхностными, воспринимаемыми нами как что-то внешнее, как то, что мы делаем «для дяди». А могут постепенно становиться все более и более глубокими. Мы начинаем их ощущать как нечто свое, осмысленное, важное.

По своим психологическим последствиям такая внешняя мотивация становится очень близкой к настоящей, подлинной, внутренней. Она оказывается качественной мотивацией, пусть и внешней. Качество мотивации – это то, насколько я ощущаю, что причины, которые заставляют меня действовать, – мои.

Мотивация высокого качества побуждает нас к действию, повышает нашу удовлетворенность жизнью и самооценку

Если мои мотивы связаны с чувством себя, с собственной идентичностью, то это мотивация высокого качества. Кроме того, что она побуждает нас к действию и дает нам смысл, она еще и порождает положительные психологические последствия, повышает нашу удовлетворенность жизнью, самооценку.

А если мы делаем что-то под влиянием внешней, поверхностной мотивации, то платим за это контактом с собой. Вот вам классический вариант внешней мотивации: слава, успех. Виктор Франкл очень красиво показывал, что измерение успеха и измерение смысла перпендикулярны друг другу.

Если я стремлюсь к успеху, есть риск в какой-то момент утратить смысл. Потому что успех – это то, что определяют другие люди, а не я сам. Я нахожу ощущение смысла в самом себе, а ради успеха могу делать то, что мне самому кажется абсолютно бессмысленным, даже аморальным.

Эксперименты показали, что если человек достигает внутренне мотивированных целей, это делает его счастливым. Если человек добивается такого же успеха, но из внешне мотивированных целей, то счастливее он не становится. Уверенность нам приносит только тот успех, который связан с нашей внутренней мотивацией.

Качественная мотивация – это то, что умеют вырастить или пробудить хорошие учителя и хорошие начальники?

Д. Л.:

Да. Но это трудно. Парадокс в том, что если человеку давать возможность самому выбирать ценности, в том числе отказываться от чего-то, то он лучше и прочнее усваивает их, чем если ему говорят: «Я тебя научу» и вбивают это как обязаловку, принудиловку.

Это один из парадоксов, который был подробно изучен в теории самодетерминации и который звучит в наших широтах как что-то абсолютно неожиданное и даже неправдоподобное: с помощью давления и воздействия никакие ценности внедрить нельзя. И наоборот, если человеку давать возможность свободно к ним относиться и самому определяться, то эти ценности усваиваются лучше.

Раз вы упомянули о самодетерминации: в 2008 году меня порадовал доклад об этом на конференции по позитивной психологии. Названные в нем три основные потребности показались мне очень точными.

Д. Л.:

Теория самодетерминации – самая продвинутая на сегодняшний день теория личности и мотивации в современной научной психологии. Она охватывает разные аспекты, в том числе в ней есть идея о трех базовых потребностях. Авторы теории, Эдвард Деси и Ричард Райан, отказались от идеи чисто теоретически выводить эти потребности и впервые определили их эмпирически, на основе экспериментальных данных.

Базовыми они предлагают считать те потребности, удовлетворение которых приводит к повышению субъективного благополучия. А неудовлетворение этих потребностей приводит к его снижению. Оказалось, что этому критерию соответствуют три потребности. Этот список не закрыт, но убедительные подтверждения были получены по отношению именно к трем потребностям: в автономии, в компетентности и в отношениях.

Потребность в автономии – это потребность самому выбирать. Иногда мы манипулируем маленьким ребенком, когда хотим, чтобы он съел манную кашу. Мы не спрашиваем его: «Будешь есть манную кашу?», мы ставим вопрос иначе: «Ты кашу будешь с медом или с вареньем?» Тем самым мы даем ему выбор.

Часто такой выбор бывает ложным: мы предлагаем людям выбирать что-то второстепенное, а главное выносим за скобки

Часто такой выбор бывает ложным: мы предлагаем людям выбирать что-то сравнительно второстепенное, а главное выносим за скобки. Я помню, была замечательная пометка в записной книжке Ильи Ильфа: «Можно собирать марки с зубчиками, можно и без зубчиков. Можно собирать штемпелеванные, можно и чистые. Можно варить их в кипятке, можно и не в кипятке, просто в холодной воде. Все можно».

Вторая потребность – в компетентности. То есть подтверждение своих возможностей, способностей что-то делать, оказывать влияние на события. И третья – потребность в близких отношениях с другими людьми, в человеческих связях. Удовлетворение ее тоже делает людей счастливее.

Можем ли сказать, возвращаясь к тому, с чего мы начали, что эти три потребности в основном и заставляют нас с утра вставать с кровати и что-то предпринимать?

Д. Л.:

Мы, к сожалению, не всегда делаем то, что нас самих радует, не всегда удовлетворяем наши базовые потребности. Мы не всегда мотивированы внутренне. Надо сказать, что внешняя мотивация – это не обязательно плохо.

Если я выращиваю овощи и фрукты у себя на огороде и сам их ем, я могу делать это на основе внутренней мотивации. Если в рамках разделения труда я специализируюсь на чем-то, излишек продаю на рынке и покупаю то, что мне нужно, вступает в дело внешняя мотивация.

Если я делаю что-то для другого человека, это внешняя мотивация. Я могу быть волонтером, работать санитаром в больнице. Сами по себе бывают и более приятные занятия, но то, ради чего я этим занимаюсь, компенсирует недостатки. Любая координация действий, помощь другому человеку, отсрочка удовлетворения и долгосрочное планирование всегда предполагают внешнюю мотивацию.

Интервью записано для проекта Psychologies «Статус: в отношениях» на радио «Культура» в ноябре 2016 года.

В статье рассматривается становление понятия мотива в теории А.Н. Леонтьева в соотнесении с идеями К. Левина, а также с различением внешней и внутренней мотивации и понятием континуума регуляции в современной теории самодетерминации Э. Деси и Р. Райана. Раскрыто разведение внешней мотивации, основанной на награде и наказании, и «естественной телеологии» в работах К. Левина и (внешнего) мотива и интереса в ранних текстах А.Н. Леонтьева. Подробно рассмотрено соотношение мотива, цели и смысла в структуре мотивации и регуляции деятельности. Вводится понятие качества мотивации как меры согласованности мотивации с глубинными потребностями и личностью в целом и показывается взаимодополнительность подходов теории деятельности и теории самодетерминации к проблеме качества мотивации.

Актуальность и жизненность любой научной теории, и в том числе психологической теории деятельности, определяются тем, насколько ее содержание позволяет нам получить ответы на вопросы, которые стоят перед нами сегодня. Любая теория была актуальна в то время, когда она создавалась, давая ответ на вопросы, которые были в то время, но не любая сохранила эту актуальность надолго. Теории, которые относятся к живым, в состоянии дать ответы на сегодняшние вопросы. Поэтому любую теорию важно соотносить с вопросами сегодняшнего дня.

Предметом данной статьи является понятие мотива. С одной стороны, это очень конкретное понятие, с другой стороны, оно занимает центральное место в работах не только А.Н. Леонтьева, но и многих его последователей, развивающих деятельностную теорию. Ранее мы уже неоднократно обращались к анализу взглядов А.Н. Леонтьева на мотивацию (Леонтьев Д.А., 1992, 1993, 1999), сосредотачиваясь на таких отдельных их аспектах, как природа потребностей, полимотивация деятельности и функции мотива. Здесь мы, кратко остановившись на содержании предыдущих публикаций, продолжим этот анализ, уделив внимание прежде всего обнаруживающимся в деятельностной теории истокам различения внутренней и внешней мотивации. Мы также рассмотрим взаимоотношения между мотивом, целью и смыслом и соотнесем взгляды А.Н. Леонтьева с современными подходами, в первую очередь с теорией самодетерминации Э. Деси и Р. Райана.

Основные положения деятельностной теории мотивации

Ранее выполненный нами анализ преследовал цель устранить противоречия в традиционно цитируемых текстах А.Н. Леонтьева, обусловленные тем, что понятие «мотив» в них несло чрезмерно большую нагрузку, включая в себя много разных аспектов. В 1940-е гг., когда оно только вводилось как объяснительное, этой растяжимости вряд ли можно было избежать; дальнейшее же развитие этого конструкта привело к его неизбежной дифференциации, появлению новых понятий и сужению за их счет семантического поля собственно понятия «мотив».

Отправной точкой для нашего понимания общей структуры мотивации выступает схема А.Г. Асмолова (1985), выделившего три группы переменных и структур, которые отвечают за эту область. Первая - общие источники и движущие силы деятельности; Е.Ю. Патяева (1983) удачно назвала их «мотивационными константами». Вторая группа - факторы выбора направленности деятельности в конкретной ситуации здесь и теперь. Третья группа - вторичные процессы «ситуативного развития мотивации» (Вилюнас, 1983; Патяева, 1983), которые позволяют понять, почему люди доводят до конца то, что они начали делать, а не переключаются каждый раз на все новые и новые соблазны (подробнее см.: Леонтьев Д.А., 2004). Таким образом, главный вопрос психологии мотивации «Почему люди делают то, что они делают?» (Deci, Flaste, 1995) распадается на три более частных вопроса, соответствующих этим трем областям: «Почему люди вообще что-то делают?», «Почему люди в данный момент делают то, что они делают, а не что-то другое?» и «Почему люди, начав что-то делать, обычно доводят это до конца?». Понятие мотива чаще всего используется для ответа на второй вопрос.

Начнем с основных положений теории мотивации А.Н. Леонтьева, более подробно рассмотренных в других публикациях.

1. Источником человеческой мотивации служат потребности. Потребность есть объективная нужда организма в чем-то внешнем - предмете потребности. До встречи с предметом потребность порождает только ненаправленную поисковую активность (см.: Леонтьев Д.А., 1992).
2. Встреча с предметом - опредмечивание потребности - превращает этот предмет в мотив целенаправленной деятельности. Потребности развиваются через развитие их предметов. Именно благодаря тому, что предметами человеческих потребностей выступают предметы, созданные и преобразованные человеком, все человеческие потребности качественно отличаются от иногда сходных с ними потребностей животных.
3. Мотив - это «тот результат, то есть предмет, ради которого осуществляется деятельность» (Леонтьев А.Н., 2000, с. 432). Он выступает как «...то объективное, в чем эта потребность (точнее, система потребностей. - Д.Л .) конкретизируется в данных условиях и на что направляется деятельность как на побуждающее ее» (Леонтьев А.Н., 1972, с. 292). Мотив - это приобретаемое предметом системное качество, проявляющееся в его способности побуждать и направлять деятельность (Асмолов, 1982).

4. Человеческая деятельность полимотивирована. Это означает не то, что одна деятельность имеет несколько мотивов, а то, что в одном мотиве опредмечиваются, как правило, несколько потребностей в разной степени. Благодаря этому смысл мотива является сложносоставным и задается его связями с разными потребностями (подробнее см.: Леонтьев Д.А., 1993, 1999).

5. Мотивы выполняют функцию побуждения и направления деятельности, а также смыслообразования - придания личностного смысла самой деятельности и ее компонентам. В одном месте А.Н. Леонтьев (2000, с. 448) прямо отождествляет направляющую и смыслообразующую функции. На этом основании он различает две категории мотивов - смыслообразующие мотивы, осуществляющие как побуждение, так и смыслообразование, и «мотивы-стимулы», только побуждающие, но лишенные смыслообразующей функции (Леонтьев А.Н., 1977, с. 202-203).

Постановка проблемы качественных различий мотивации деятельности: К. Левин и А.Н. Леонтьев

Различение «смыслообразующих мотивов» и «мотивов-стимулов» во многом сходно с укоренившимся в современной психологии различением двух качественно различных и основанных на разных механизмах видов мотивации - мотивации внутренней, обусловленной самим процессом деятельности, как она есть, и внешней мотивации, обусловленной пользой, которую может получить субъект от использования отчуждаемых продуктов этой деятельности (деньги, отметки, зачеты и много других вариантов). Это разведение было введено вначале 1970-х гг. Эдвардом Деси; соотношение внутренней и внешней мотивации стало активно изучаться в 1970-1980-е гг. и остается актуальным в наши дни (Гордеева, 2006). Деси смог наиболее четко сформулировать это разведение и проиллюстрировать следствия указанного различения в множестве красивых экспериментов (Deci, Flaste, 1995; Deci et al., 1999).

Первым вопрос о качественных мотивационных различиях естественного интереса и внешних давлений поставил в 1931 г. Курт Левин в своей монографии «Психологическая ситуация награды и наказания» (Левин, 2001, с. 165-205). Он подробно рассмотрел вопрос о механизмах мотивационного действия внешних давлений, заставляющих ребенка «осуществить действие или продемонстрировать поведение, отличное от того, к которому его непосредственно тянет в данный момент» (Там же, с. 165), и о мотивационном действии противоположной этому «ситуации, в которой поведение ребенка управляется первичным или производным интересом к самому делу» (Там же, с. 166). Предметом непосредственного интереса Левина выступают структура поля и направление векторов конфликтующих сил в этих ситуациях. В ситуации непосредственного интереса результирующий вектор всегда направлен в сторону цели, что Левин называет «естественной телеологией» (Там же, с. 169). Обещание награды или угроза наказания создают в поле конфликты разной степени интенсивности и неизбежности.

Сравнительный анализ награды и наказания приводит Левина к выводу: оба способа воздействия не слишком эффективны. «Наряду с наказанием и вознаграждением существует еще и третья возможность вызвать желаемое поведение - а именно возбудить интерес и вызвать склонность к этому поведению» (Там же, с. 202). Когда мы пытаемся заставить ребенка или взрослого делать что-то на основе кнута и пряника, главный вектор его движения оказывается направленным в сторону. Чем больше человек стремится приблизиться к не желаемому, но подкрепляемому объекту и начать делать то, что от него требуют, тем больше вырастают силы, толкающие в противоположном направлении. Кардинальное решение проблемы воспитания Левин видит только в одном - в изменении побудительности предметов через изменение контекстов, в которые включается действие. «Включение задания в другую психологическую область (например, перенос действия из области “школьные задания” в область “действия, направленные на достижение практической цели”) может коренным образом изменить смысл и, следовательно, побудительность самого этого действия» (Там же, с. 204).

Можно увидеть прямую преемственность с этой работой Левина оформившихся в 1940-е гг. идей А.Н. Леонтьева о смысле действий, задаваемых той целостной деятельностью, в которую это действие включено (Леонтьев А.Н., 2009). Еще раньше, в 1936-1937 гг., по материалам исследования в Харькове была написана статья «Психологическое исследование детских интересов во Дворце пионеров и октябрят», опубликованная впервые в 2009 г. (Там же, с. 46-100), где подробнейшим образом исследуется не только соотношение того, что мы называем сегодня внутренней и внешней мотивацией, но и их взаимосвязь и взаимопереходы. Эта работа оказалась недостающим эволюционным звеном в развитии представлений А.Н. Леонтьева о мотивации; она позволяет увидеть истоки понятия мотива в деятельностной теории.

Сам предмет исследования формулируется как отношения ребенка к среде и деятельности, в которых возникает отношение к делу и другим людям. Здесь еще нет термина «личностный смысл», но по сути именно он и является главным предметом изучения. Теоретическая задача исследования касается факторов формирования и динамики детских интересов, причем в качестве критериев интереса выступают поведенческие признаки вовлеченности или невовлеченности в то или иное занятие. Речь идет об октябрятах, младших школьниках, конкретно - второклассниках. Характерно, что в работе ставится задача не формирования определенных, заданных интересов, а нахождения общих средств и закономерностей, позволяющих стимулировать естественный процесс порождения активного, вовлеченного отношения к разным видам деятельности. Феноменологический анализ показывает, что интерес к определенным занятиям обусловлен их включенностью в структуру значимых для ребенка отношений, как предметно-инструментальных, так и социальных. Показано, что отношение к вещам изменяется в процессе деятельности и связано с местом этой вещи в структуре деятельности, т.е. с характером ее связи с целью.

Именно там А.Н. Леонтьев впервые использует понятие «мотив», причем очень неожиданным образом, противопоставляя мотив интересу. Одновременно он констатирует и несовпадение мотива с целью, показывая, что действиям ребенка с предметом придает устойчивость и вовлеченность что-то другое, нежели интерес к самому содержанию действий. Под мотивом он понимает только то, что сейчас называют «внешний мотив», в противоположность внутреннему. Это «внешняя самой деятельности (т.е. целям и средствам, включенным в деятельность) движущая причина деятельности» (Леонтьев А.Н., 2009, с. 83). Младшие школьники (второклассники) занимаются деятельностью, которая интересна сама по себе (ее цель лежит в самом процессе). Но иногда они занимаются деятельностью без интереса к самому процессу, когда у них есть другой мотив. Внешние мотивы не обязательно сводятся к отчужденным стимулам вроде отметок и требований взрослых. Сюда же относится, например, изготовление подарка для мамы, само по себе не слишком увлекательное занятие (Там же, с. 84).

Дальше А.Н. Леонтьев анализирует мотивы как переходную стадию к возникновению подлинного интереса к самой деятельности по мере вовлечения в нее благодаря внешним мотивам. Причиной постепенного зарождения интереса к деятельности, ранее его не вызывавшей, А.Н. Леонтьев считает установление связи типа средство-цель между этой деятельностью и тем, что заведомо интересно ребенку (Там же, с. 87-88). По сути, речь идет о том, что в более поздних работах А.Н. Леонтьева получило название личностного смысла. В конце статьи А.Н. Леонтьев говорит о смысле и включенности в осмысленную деятельность как об условии изменения точки зрения на вещь, отношения к ней (Там же, с. 96).

В данной статье впервые появляется идея смысла, прямо связываемая с мотивом, что отличает этот подход от других трактовок смысла и сближает с теорией поля Курта Левина (Леонтьев Д.А., 1999). В завершенном варианте мы находим эти идеи сформулированными несколько лет спустя в посмертно опубликованных работах «Основные процессы психической жизни» и «Методологические тетради» (Леонтьев А.Н., 1994), а также в статьях начала 1940-х гг., таких как «Теория развития психики ребенка» и др. (Леонтьев А.Н., 2009). Здесь уже появляются развернутая структура деятельности, а также представление о мотиве, охватывающее как внешнюю, так и внутреннюю мотивацию: «Предмет деятельности и является одновременно тем, что побуждает данную деятельность, т.е. ее мотивом. …Отвечая той или иной потребности, мотив деятельности переживается субъектом в форме желания, хотения и т.п. (или, наоборот, в форме переживания отвращения и т.п.). Эти формы переживания суть формы отражения отношения субъекта к мотиву, формы переживания смысла деятельности» (Леонтьев А.Н., 1994, с. 48-49). И далее: «(Именно несовпадение предмета и мотива является критерием для отличения действия от деятельности; если мотив данного процесса лежит в нем самом, это - деятельность, если же он лежит вне самого этого процесса, это - действие.) Это сознаваемое отношение предмета действия к его мотиву и есть смысл действия; форма переживания (сознавания) смысла действия есть сознание его цели. (Поэтому предмет, имеющий для меня смысл, есть предмет, выступающий как предмет возможного целенаправленного действия; действие, имеющее для меня смысл, есть соответственно действие, возможное по отношению к той или иной цели.) Изменение смысла действия есть всегда изменение его мотивации» (Там же, с. 49).

Именно из начального различения мотива и интереса выросло более позднее разведение А.Н. Леонтьевым мотивов-стимулов, лишь побуждающих подлинный интерес, но не связанных с ним, и смыслообразующих мотивов, имеющих для субъекта личностный смысл и в свою очередь придающих смысл действию. Вместе с тем противопоставление этих двух разновидностей мотивов оказалось чрезмерно заостренным. Специальный анализ мотивационных функций (Леонтьев Д.А., 1993, 1999) привел к выводу о неразрывности побудительной и смыслообразующей функций мотива и о том, что побуждение обеспечивается исключительно благодаря механизму смыслообразования. «Мотивы-стимулы» не лишены смысла и смыслообразующей силы, однако их специфика в том, что они связаны с потребностями искусственными, отчужденными связями. Разрыв и этих связей приводит к исчезновению побуждения.

Тем не менее можно увидеть отчетливые параллели между различением двух классов мотивов в теории деятельности и в теории самодетерминации. Интересно, что и авторы теории самодетерминации постепенно пришли к осознанию неадекватности бинарного противопоставления внутренней и внешней мотивации и к введению модели мотивационного континуума, описывающего спектр различных качественных форм мотивации одного и того же поведения - от внутренней мотивации, основанной на органичном интересе, «естественной телеологии», до внешней контролируемой мотивации, основанной на «кнуте и прянике» и амотивации (Гордеева, 2010; Deci, Ryan, 2008).

В теории деятельности, как и в теории самодетерминации, различаются мотивы деятельности (поведения), органично связанные с природой самой выполняемой деятельности, сам процесс которой вызывает интерес и другие положительные эмоции (смыслообразующие, или внутренние, мотивы), и мотивы, побуждающие деятельность лишь в силу их приобретенных связей с чем-то непосредственно значимым для субъекта (мотивы-стимулы, или внешние мотивы). Любая деятельность может выполняться не ради ее самой, и любой мотив может вступить в подчинение другим, посторонним потребностям. «Студент может заниматься учебой для того, чтобы приобрести расположение своих родителей, но он может и бороться за их расположение, чтобы получить позволение учиться. Таким образом, перед нами два разных соотношения цели и средств, а не два принципиально различных вида мотивации» (Nuttin, 1984, p. 71). Различие заключается в характере связи деятельности субъекта с его реальными потребностями. Когда эта связь является искусственной, внешней, мотивы воспринимаются как стимулы, а деятельность - как лишенная самостоятельного смысла, имеющая его лишь благодаря мотиву-стимулу. В чистом виде, однако, такое встречается относительно редко. Общий смысл конкретной деятельности - это сплав ее частичных, парциальных смыслов, каждый из которых отражает ее отношение к какой-либо одной из потребностей субъекта, связанной с данной деятельностью прямо или косвенно, необходимым образом, ситуативно, ассоциативно или как-либо иначе. Поэтому деятельность, побуждаемая всецело «внешними» мотивами, - столь же редкий случай, как и деятельность, в которой они полностью отсутствуют.

Эти различия целесообразно описывать в терминах качества мотивации. Качество мотивации деятельности - это характеристика того, в какой мере эта мотивация согласуется с глубинными потребностями и личностью в целом. Внутренняя мотивация - это мотивация, непосредственно исходящая из них. Внешняя мотивация - это мотивация, изначально с ними не связанная; ее связь с ними устанавливается благодаря выстраиванию определенной структуры деятельности, в которой мотивы и цели приобретают опосредованный, иногда отчужденный смысл. Эта связь может по мере становления личности интериоризовываться и порождать достаточно глубокие сформированные личностные ценности, скоординированные с потребностями и структурой личности - в этом случае мы будем иметь дело с автономной мотивацией (в терминах теории самодетерминации), или с интересом (в терминах ранних работ А.Н. Леонтьева). Теория деятельности и теория самодетерминации различаются по тому, как они описывают и объясняют эти различия. В теории самодетерминации предложено гораздо более четкое описание качественного континуума форм мотивации, а в теории деятельности лучше проработано теоретическое объяснение мотивационной динамики. В частности, ключевым понятием в теории А.Н. Леонтьева, объясняющим качественные различия мотивации, служит отсутствующее в теории самодетерминации понятие смысла. В следующем разделе мы рассмотрим более подробно место понятий смысла и смысловых связей в деятельностной модели мотивации.

Мотив, цель и смысл: смысловые связи как основа механизмов мотивации

Мотив «запускает» человеческую деятельность, определяя, что именно нужно субъекту в данный момент, но он не может придать ей конкретную направленность иначе чем через формирование или принятие цели, которая и определяет направление действий, приводящих к реализации мотива. «Цель - это представленный заранее результат, к которому стремится мое действие» (Леонтьев А.Н., 2000, с. 434). Мотив «определяет зону целей» (Там же, с. 441), и в рамках этой зоны ставится конкретная цель, заведомо связанная с мотивом.

Мотив и цель - это два разных качества, которые может приобретать предмет целенаправленной деятельности. Их нередко путают, потому что в простых случаях они часто совпадают: в этом случае конечный результат деятельности совпадает с ее предметом, оказываясь одновременно и ее мотивом, и целью, однако по разным основаниям. Мотивом он является, потому что в нем опредмечиваются потребности, а целью - потому что именно в нем мы видим конечный желаемый результат нашей деятельности, который служит критерием оценки, правильно мы движемся или нет, приближаемся к цели или отклоняемся от нее.

Мотив - это то, что порождает данную деятельность, без чего ее не будет, причем он может не осознаваться или осознаваться искаженно. Цель - это предвосхищаемый в субъективном образе конечный результат действий. Цель всегда присутствует в сознании. Она задает принятое и санкционированное личностью направление действий независимо от того, насколько глубоко оно мотивировано, связано ли оно с внутренними или с внешними, глубинными или поверхностными мотивами. Более того, цель может быть предложена субъекту как возможность, обдумана и отвергнута; с мотивом такое произойти не может. Известно высказывание Маркса: «Самый плохой архитектор от наилучшей пчелы с самого начала отличается тем, что, прежде чем строить ячейку из воска, он уже построил ее в своей голове» (Маркс, 1960, с. 189). Хоть пчела и строит весьма совершенные сооружения, никакой цели, никакого образа у нее нет.

И наоборот, за любой действующей целью открывается мотив деятельности, который объясняет, почему субъект принял данную цель к исполнению, будь то цель, созданная им самим или заданная извне. Мотив связывает данное конкретное действие с потребностями и личностными ценностями. Вопрос о цели - это вопрос о том, что именно субъект хочет достичь, вопрос о мотиве - это вопрос «зачем?».

Субъект может действовать прямолинейно, делая только то, что ему непосредственно хочется, напрямую реализуя свои желания. В этой ситуации (а в ней находятся, собственно, все животные) вопрос о цели вообще не стоит. Там, где я делаю то, что мне непосредственно нужно, от чего непосредственно получаю удовольствие и ради чего, собственно, я этим занимаюсь, цель просто совпадает с мотивом. Проблема цели, которая отличается от мотива, возникает тогда, когда субъект делает то, что не направлено напрямую на удовлетворение его потребностей, но в конечном счете приведет к полезному результату. Цель всегда направляет нас в будущее, и ориентация на цели, в противовес импульсивным желаниям, невозможна без сознания, без возможности представить себе будущее, без временнО й перспективы. Осознавая цель, будущий результат, мы осознаем и связь этого результата с тем, что нам в перспективе нужно: любая цель имеет смысл.

Телеология, т.е. ориентация на цели, качественно преобразует человеческую деятельность по сравнению с причинно-обусловленным поведением животных. Хотя в человеческой деятельности причинная обусловленность сохраняется и занимает большое место, она не является единственным и универсальным причинным объяснением. «Двоякого рода может быть жизнь человека: бессознательная и сознательная. Под первой я разумею жизнь, которая управляется причинами, под второю - жизнь, которая управляется целью. Жизнь, управляемую причинами, справедливо назвать бессознательной; это потому, что хотя сознание здесь и участвует в деятельности человека, но лишь как пособие: не оно определяет, куда эта деятельность может быть направлена, и так же - какова она должна быть по своим качествам. Причинам, внешним для человека и независимым от него, принадлежит определение всего этого. В границах, уже установленных этими причинами, сознание выполняет свою служебную роль: указывает способы той или иной деятельности, ее легчайшие пути, возможное и невозможное для выполнения из того, к чему нудят человека причины. Жизнь, управляемую целью, справедливо назвать сознательной, потому что сознание является здесь началом господствующим, определяющим. Ему принадлежит выбор, к чему должна направиться сложная цепь человеческих поступков; и так же - устроение их всех по плану, наиболее отвечающему достигнутому…» (Розанов, 1994, с. 21).

Цель и мотив не тождественны, но они могут совпадать. Когда то, чего субъект сознательно стремится достичь (цель), и есть то, что его реально побуждает (мотив), они совпадают, накладываются друг на друга. Но мотив может и не совпадать с целью, с содержанием деятельности. Например, учеба часто мотивирована не познавательными мотивами, а совсем другими - карьерными, конформистскими, самоутверждения и пр. Как правило, разные мотивы сочетаются в разных соотношениях, и именно определенное их сочетание оказывается оптимальным.

Расхождение цели с мотивом возникает в тех случаях, когда субъект делает не то, чего непосредственно сейчас хочет, а прямо он это получить не может, а делает что-то вспомогательное, чтобы потом, в конечном итоге, получить желаемое. Человеческая деятельность построена именно так, нравится нам это или нет. Цель действий, как правило, расходится с тем, что удовлетворяет потребность. В результате формирования совместно распределенной деятельности, а также специализации и разделения труда возникает сложная цепь смысловых связей. К. Маркс дал этому точную психологическую характеристику: «Для себя самого рабочий производит не шелк, который он ткет, не золото, которое он извлекает из шахты, не дворец, который он строит. Для себя самого он производит заработную плату… Смысл двенадцатичасового труда заключается для него не в том, что он ткет, прядет, сверлит и т.д., а в том, что это - способ заработка, который дает ему возможность поесть, пойти в трактир, поспать» (Маркс, Энгельс, 1957, с. 432). Маркс описывает, конечно, отчужденный смысл, но если бы не было и этой смысловой связи, т.е. связи цели с мотивацией, то человек бы не работал. Даже отчужденная смысловая связь связывает определенным образом то, что человек делает, с тем, что ему нужно.

Сказанное выше хорошо иллюстрирует притча, часто пересказываемая в философской и психологической литературе. Шел странник по дороге мимо большой стройки. Он остановил рабочего, который тащил тачку с кирпичами, и спросил его: «Что ты делаешь?» «Везу кирпичи», - ответил рабочий. Он остановил второго, который вез такую же тачку, и спросил его: «Что ты делаешь?» «Кормлю семью», - ответил второй. Он остановил третьего и спросил: «Что ты делаешь?» «Строю кафедральный собор», - ответил третий. Если на уровне поведения, как сказали бы бихевиористы, все три человека делали абсолютно одно и то же, то у них различался смысловой контекст, в который они вписывали свои действия, различались смысл, мотивация и сама деятельность. Смысл трудовых операций определялся для каждого из них широтой контекста, в котором они воспринимали свои собственные действия. Для первого не было никакого контекста, он делал только то, что он сейчас делал, смысл его действий не выходил за пределы данной конкретной ситуации. «Я везу кирпичи» - это и есть то, что я делаю. Человек не задумывается о более широком контексте своих действий. Его действия оказываются не соотнесенными не только с действиями других людей, но и с другими фрагментами его собственной жизни. Для второго контекст связан с его семьей, для третьего - с определенной культурной задачей, причастность к которой он осознавал.

Классическое определение характеризует смысл как выражающий «отношение мотива деятельности к непосредственной цели действия» (Леонтьев А.Н., 1977, с. 278). В это определение необходимо внести два уточнения. Во-первых, смысл не просто выражает это отношение, он и есть это отношение. Во-вторых, в данной формулировке речь идет не о любом смысле, а о конкретном смысле действия, или смысле цели. Говоря про смысл действия, мы спрашиваем о его мотиве, т.е. о том, ради чего оно выполняется. Отношение средства к цели - это смысл средства. А смысл мотива, или, что то же самое, смысл деятельности в целом - это отношение мотива к тому, что больше и устойчивее, чем мотив, к потребности или личностной ценности. Смысл всегда связывает меньшее с бО льшим, частное с общим. Говоря про смысл жизни, мы соотносим жизнь с чем-то, что больше индивидуальной жизни, с чем-то, что не кончится с ее завершением.

Заключение: качество мотивации в подходах теории деятельности и теории самодетерминации

В данной статье прослеживается линия развития в теории деятельности представлений о качественной дифференциации форм мотивации деятельности в зависимости от того, в какой мере эта мотивация согласуется с глубинными потребностями и с личностью в целом. Истоки этой дифференциации обнаруживаются в некоторых работах К. Левина и в работах А.Н. Леонтьева 1930-х гг. Полный ее вариант представлен в поздних идеях А.Н. Леонтьева о видах и функциях мотивов.

Другое теоретическое осмысление качественных различий мотивации представлено в теории самодетерминации Э. Деси и Р. Райана, в терминах интернализации мотивационной регуляции и мотивационного континуума, в которых прослеживается динамика «вращивания» внутрь мотивов, изначально коренящихся во внешних требованиях, иррелевантных потребностям субъекта. В теории самодетерминации предложено гораздо более четкое описание качественного континуума форм мотивации, а в теории деятельности лучше проработано теоретическое объяснение мотивационной динамики. Ключевым выступает понятие личностного смысла, связывающего цели с мотивами и мотивы с потребностями и личностными ценностями. Качество мотивации представляется актуальной научной и прикладной проблемой, в отношении которой возможно продуктивное взаимодействие между теорией деятельности и ведущими зарубежными подходами.

Список литературы

Асмолов А.Г . Основные принципы психологического анализа в теории деятельности // Вопросы психологии. 1982. № 2. С. 14—27.

Асмолов А.Г . Мотивация // Краткий психологический словарь / Под ред. А.В. Петровского, М.Г. Ярошевского. М.: Политиздат, 1985. С. 190—191.

Вилюнас В.К . Теория деятельности и проблемы мотивации // А.Н. Леонтьев и современная психология / Под ред. А.В. Запорожца и др. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1983. С. 191—200.

Гордеева Т.О . Психология мотивации достижения. М.: Смысл; Академия, 2006.

Гордеева Т.О . Теория самодетерминации: настоящее и будущее. Часть 1: Проблемы развития теории // Психологические исследования: электрон. науч. журн. 2010. № 4 (12). URL: http://psystudy.ru

Левин К . Динамическая психология: Избранные труды. М.: Смысл, 2001.

Леонтьев А.Н . Проблемы развития психики. 3-е изд. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1972.

Леонтьев А.Н . Деятельность. Сознание. Личность. 2-е изд. М.: Политиздат, 1977.

Леонтьев А.Н . Философия психологии: из научного наследия / Под ред. А.А. Леонтьева, Д.А. Леонтьева. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1994.

Леонтьев А.Н . Лекции по общей психологии / Под ред. Д.А. Леонтьева, Е.Е. Соколовой. М.: Смысл, 2000.

Леонтьев А.Н . Психологические основы развития ребенка и обучения. М.: Смысл, 2009.

Леонтьев Д.А . Жизненный мир человека и проблема потребностей // Психологический журнал. 1992. Т. 13. № 2. С. 107—117.

Леонтьев Д.А . Системно-смысловая природа и функции мотива // Вестник Московского университета. Сер. 14. Психология. 1993. № 2. С. 73—82.

Леонтьев Д.А . Психология смысла. М.: Смысл, 1999.

Леонтьев Д.А . Общее представление о мотивации человека // Психология в вузе. 2004. № 1. С. 51—65.

Маркс К . Капитал // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. М.: Госполитиздат, 1960. Т. 23.

Маркс К., Энгельс Ф . Наемный труд и капитал // Сочинения. 2-е изд. М.: Госполитиздат, 1957. Т. 6. С. 428—459.

Патяева Е.Ю . Ситуативное развитие и уровни мотивации // Вестник Московского университета. Сер. 14. Психология. 1983. № 4. С. 23—33.

Розанов В . Цель человеческой жизни (1892) // Смысл жизни: антология / Под ред. Н.К. Гаврюшина. М.: Прогресс-Культура, 1994. С. 19—64.

Deci E., Flaste R . Why we do what we do: Understanding Self-motivation. N.Y.: Penguin, 1995.

Deci E.L., Koestner R., Ryan R.M . The undermining effect is a reality after all: Extrinsic rewards, task interest, and self-determination // Psychological Bulletin. 1999. Vol. 125. P. 692—700.

Deci E.L., Ryan R.M . Self-determination theory: A macrotheory of human motivation, development and health // Canadian Psychology. 2008. Vol. 49. P. 182—185.

Nuttin J . Motivation, planning, and action: a relational theory of behavior dynamics. Leuven: Leuven University Press; Hillsdale: Lawrence Erlbaum Associates, 1984.

Для цитирования статьи:

Леонтьев Д.А. Понятие мотива у А.Н. Леонтьева и проблема качества мотивации. // Вестник Московского университета. Серия 14. Психология. - 2016.- №2 - с.3-18

Итак, мы видим, что круг вопросов, связанных с явлением мотивации, достаточно широк. Разные авторы затрагивают различные аспекты мотивации. Некоторые (Якобсон, Обуховский) в качестве существенного момента мотивации выделяют существование отдаленных целей, другие (Вилюнас) относят к явлениям мотивации любые примеры неравнодушного отношения живых существ к отдельным воздействиям.
Разумеется, определение явления не может не зависеть от позиции исследователя. Рассмотрим несколько определений. Как весь комплекс факторов, направляющих и побуждающих поведение человека определял мотивацию Якобсон (1966). В психологическом словаре под редакцией А. В. Петровского и М. Г. Ярошевского (1990) под мотивацией понимаются побуждения, вызывающие активность организма и определяющие ее направленность. Как детерминацию, реализующуюся через психику, трактовал мотивацию С. Л. Рубинштейн. В. К. Вилюнас в работе «Психологические механизмы биологической мотивации» отмечает, что термин «мотивация» в современной литературе используется как родовое понятие для обозначения всей совокупности психологических образований и процессов, побуждающих и направляющих поведение на жизненно важные условия и предметы, и определяющих пристрастность, избирательность и конечную целенаправленность психического отражения и регулируемой им активности.
Как можно увидеть из приведенных определений, в понимании мотивации сложилось определенное единство взглядов. Однако уже в определении сущности мотивов имеются различия. В словаре «Психология» под редакцией А. В. Петровского и М. Г. Ярошевского под мотивом понимается: 1) побуждения к деятельности, связанные с удовлетворением потребностей субъекта; совокупность внешних или внутренних условий, вызывающих активность субъекта и определяющих ее направленность; 2) побуждающий и определяющий выбор направленности деятельности предмет (материальный или идеальный), ради которого она осуществляется; 3) осознаваемая причина, лежащая в основе выбора действий и поступков личности. Общее заключается в том, что мотив понимается как побуждение, как явление психическое.
Своеобразное толкование мотивов представлено в работах А. Н. Леонтьева, которому принадлежит одна из наиболее оформленных теорий мотивации. В соответствии с его концепцией, мотивы рассматриваются как «опредмеченные» потребности. Леонтьев Алексей Николаевич (1903 - 1978) - советский психолог, доктор психологических наук, профессор, академик АПН СССР, лауреат Ленинской премии. В ЗО-е годы А. Н. Леонтьев, объединив вокруг себя группу молодых исследователей (Л. И. Божович, П. Я. Гальперин, А. В. Запорожец, П. И. Зинченко и др.), приступает к разработке проблемы деятельности в психологии. В разработанной А. Н. Леонтьевым концепции деятельности получили освещение прежде всего наиболее принципиальные и фундаментальные теоретические и методологические проблемы психологии.
В своей работе «Потребности, мотивы и эмоции» А. Н. Леонтьев излагает свои взгляды на потребности и мотивы. Он пишет, что первой предпосылкой всякой деятельности является субъект, обладающий потребностями. Наличие у субъекта потребностей - такое же фундаментальное условие его существования, как и обмен веществ. Собственно, это разные выражения одного и того же.
В своих первичных биологических формах потребность есть состояние организма, выражающее его объективную нужду в дополнении, которое лежит вне его. Ведь жизнь представляет собой существование разъятое: никакая живая система как отдельность не может поддержать своей внутренней динамической равновесности и не способна развиваться, если она выключена из взаимодействия, образующего более широкую систему, короче, включает в себя также элементы, внешние по отношению к данной живой системе, отделенные от нее.
Из сказанного вытекает главная характеристика потребностей - их предметность. Собственно, потребность - это потребность в чем-то, что лежит вне организма; последнее и является ее предметом. Что же касается так называемых функциональных потребностей (например, потребности в движении), то они составляют особый класс состояний, которые либо отвечают условиям, складывающимся в, так сказать, «внутреннем хозяйстве» организмов (потребность в покое после усиленной активности и т. д.), либо являются производными, возникающими в процессе реализации предметных потребностей (например, потребность в завершении акта).
Изменение и развитие потребностей происходит через изменение и развитие предметов, которые им отвечают и в которых они «опредмечиваются» и конкретизируются. Наличие потребности составляет необходимую предпосылку любой деятельности, однако потребность сама по себе еще не способна придать деятельности определенную направленность. Наличие у человека потребности в музыке создает у него соответствующую избирательность, но еще ничего не говорит о том, что предпримет человек для удовлетворения этой потребности. Может быть, он вспомнит об объявленном концерте и это направит его действия, а может быть, до него донесутся звуки транслируемой музыки и он просто останется у радиоприемника или телевизора. Но может случиться и так, что предмет потребности никак не представлен субъекту: ни в поле его восприятия, ни в мысленном плане, в представлении; тогда никакой направленной деятельности, отвечающей данной потребности, у него возникнуть не может. То, что является единственным побудителем направленной деятельности, есть не сама по себе потребность, а предмет, отвечающий данной потребности.
Предмет потребности - материальный или идеальный, чувственно воспринимаемый или данный только в представлении, в мысленном плане - мы называем мотивом деятельности.
Итак, психологический анализ потребностей необходимо преобразуется в анализ мотивов. Это преобразование наталкивается, однако, на серьезную трудность: оно требует решительно отказаться от субъективистских концепций мотивации и от того смешения понятий, относящихся к разным уровням и разным «механизмам» регуляции деятельности, которое столь часто допускается в учении о мотивах.
С точки зрения учения о предметности мотивов человеческой деятельности из категории мотивов прежде всего следует исключить субъективные переживания, представляющие собой отражение тех «надорганических» потребностей, которые соотносительны мотивам. Эти переживания (желания, хотения, стремления) не являются мотивами в силу тех же оснований, по каким ими не являются ощущения голода или жажды: сами по себе они не способны вызвать направленной деятельности. Можно, впрочем, говорить о предметных желаниях, стремлениях и т. д., но этим мы лишь отодвигаем анализ; ведь дальнейшее раскрытие того, в чем состоит предмет данного желания или стремления, и есть не что иное, как указание соответствующего мотива.
Отказ считать субъективные переживания этого рода мотивами деятельности, разумеется, вовсе не означает отрицания их реальной функции в регуляции деятельности. Они выполняют ту же функцию субъективных потребностей и их динамики, какую на элементарных психологических уровнях выполняют интероцептивные ощущения, - функцию избирательной активизации систем, реализующих деятельность субъекта.
Особое место занимают гедонистические концепции, согласно которым деятельность человека подчиняется принципу «максимизации положительных и минимизации отрицательных эмоций», т. е. направлена на достижение переживаний удовольствия, наслаждения, и на избегание переживаний страдания. Для этих концепций эмоции и являются мотивами деятельности. Иногда эмоциям придают решающее значение, чаще же они включаются наряду с другими факторами в число так называемых «мотивационных переменных».
В отличие от целей, которые всегда, конечно, являются сознательными, мотивы, как правило, актуально не сознаются субъектом: когда мы совершаем те или иные действия - внешние, практические или речевые, мыслительные, - то мы обычно не отдаем себе отчета в мотивах, которые их побуждают.
Переживание человеком острого желания достигнуть открывающуюся перед ним цель, которое субъективно отличает ее как сильный положительный «вектор поля», само по себе еще ничего не говорит о том, в чем заключается движущий им смыслообразующий мотив. Может быть, мотивом является именно данная цель, но это особый случай; обычно же мотив не совпадает с целью, лежит за ней. Поэтому его обнаружение составляет специальную задачу: задача осознания мотива.
Так как речь идет об осознании смыслообразующих мотивов, то эта задача может быть описана и иначе, а именно как задача осознания личностного смысла (именно личностного смысла, а не объективного значения!), который имеют для человека те или иные его действия, их цели. Задачи осознания мотивов порождаются необходимостью найти себя в системе жизненных отношений и поэтому возникают лишь на известной ступени развития личности, когда формируется подлинное самосознание. Поэтому для детей такой задачи просто не существует.
Когда у ребенка возникает стремление пойти в школу, стать школьником, то он, конечно, знает, что делают в школе и для чего нужно учиться. Но ведущий мотив, лежащий за этим стремлением, скрыт от него, хотя он и не затруднится в объяснениях -мотивировках, нередко просто повторяющих слышанное им. Выяснить этот мотив можно только путем специального исследования.
Позже, на этапе формирования сознания своего «я», работа по выявлению смыслообразующих мотивов выполняется самим субъектом. Ему приходится идти по тому же пути, по какому идет и объективное исследование, с той, однако, разницей, что он может обойтись без анализа своих внешних реакций на те или иные события: связь событий с мотивами, их личностный смысл непосредственно сигнализируется возникающими у него эмоциональными переживаниями.
Таким образом, термин «мотив» употребляется не для обозначения переживания потребности, а для обозначения того объективного, в чем эта потребность конкретизируется в данных условиях и на что направляется деятельность. Мотивом деятельности А. Н. Леонтьев предлагает называть предмет потребности - материальный или идеальный, чувственно воспринимаемый или данный только в представлении. Анализируя данную концепцию, В. К. Вилюнас в работе «Психологические механизмы мотивации человека» (1990) отмечает, что мотивами, согласно Леонтьеву, называются только конечные цели деятельности, т.е. те цели, предметы, результаты, которые имеют независимое мотивационное значение. То значение, которое временно приобретают различные обстоятельства, выступающие в качестве промежуточных целей, получило название «смысл», а процесс, в результате которого мотивы как бы одалживают свое значение этим обстоятельствам, - процесса смыслообразования. Феномен приобретения свойств и функций мотива отдельными промежуточными средствами-целями получил название «сдвига мотива на цель». Автор отмечает, что объяснять онтогенетическое развитие мотивации процессом опредмечивания потребностей было характерно для советской психологии. Теория была подвергнута критике со стороны ряда исследователей. В качестве главного недостатка указывалось фактическое вынесение мотива за рамки психического.

так определяет мотив : "В самом потребностном состоянии субъекта предмет, который способен удовлетворить потребность, жестко не записан. До своего первого удовлетворения потребность "не знает" своего предмета, он ещё должен быть обнаружен. Только в результате такого обнаружения потребность приобретает свою предметность, а воспринимаемый (представляемый, мыслимый) предмет – свою побудительную и направляющую деятельность функцию, то есть становится мотивом".

Другими словами, мотив - это опредмеченная потребность.

Например: жажда - это потребность, вода - это мотив, а бутылка с водой, к которой человек тянется - это цель.

Развитие человеческой деятельности ведет к раздвоению функций мотивов . Одни мотивы, побуждая деятельность, придают ей личностный смысл (смыслообразующие мотивы ), другие, выполняя роль побудительных факторов, лишены смыслообразующих функций (мотивы-стимулы ).

Деятельность человека направляется не одним мотивом, а их совокупностью. При этом можно выделить внутренние мотивы и внешние мотивы . В основе внутренних мотивов лежат потребности человека, его эмоции, интересы. К внешним мотивам относятся цели, исходящие из ситуации (факторы среды).

А.Н. Леонтьев рассматривал любую потребность как первую предпосылку всякой деятельности личности. Он связывал потребность с конкретным предметом - материальным или идеальным - и рассматривал предмет потребности как мотив деятельности. Основной функцией мотивов Леонтьев считал функцию побуждения к действию. В концепции мотивации поведения Леонтьев исходил из того, что мотивы отличаются от целей: цели осознаются личностью, а мотивы, как правило, актуально не осознаются. Когда человек думает, говорит или совершает какие-либо практические действия, он не отдает себе отчета в мотивах, которые побуждают эти мыслительные, речевые или внешние действия.

Еще по теме А. Н. Леонтьев (теория деятельности):

1. Вопрос 6. Понятие личности в работах отечественных ученых (А.Н. Леонтьев, Д.А. Леонтьев, В.А. Петровский)