Термин «синдром вы­учен­ной беспомощности» придумал в 1964 году психолог Мартин Селигман. Занимался Мартин тем, что мучил животных в лаборатории Пенсиль­ванского университета. В клетках у него сидели собаки, и Мартин в научных целях бил их током. Правда, он указывал во всех работах, что заряд был хотя и продолжительным, но слабым, поэтому не вызывал у животных боли, а только дискомфорт. (Так что, возможно, на том свете Мартина и не будут бесконечно разрывать на много маленьких мартинов адские гончие с рыжими бровями. Зато ему придется бесконечно чесать пузико адским болонкам.)

Собаки делились на две группы: «счастливчики» и «лузеры». «Лузеры» ничего не могли поделать с разрядами, которые два раза в день подавались на пол клетки. Сперва они бросались на решетку, пытались ее выломать. Но потом привыкли и только сворачивались клубком и выли, когда подавался разряд.

У «счастливчиков» же в клетках была панель, нажав на которую, можно было прекратить разряд. Все животные научились ею пользоваться и без малейшей паники бежали к панели по-хозяйски наводить порядок при первых же симптомах электрической атаки. При этом отметим (это очень важно), что «счастливчики» и «лузеры» получали примерно одну и ту же порцию разряда, поскольку до панели еще нужно было добраться и иногда она не нажималась с первого раза.

Но в один прекрасный день Мартин убрал панели из клеток «счастливчиков» и заменил двери в клетках у всех собак, поставив вместо них довольно хлипкие барьерчики. А потом дал ток.

«Счастливчики» же, увидев отсутствие любимой панели и почувствовав первые разряды, долго не раздумывали: они снесли к чертям все барьерчики, моментально выбравшись из клеток. А «лузеры»? Они, как всегда, лежали в клетках, закрыв уши лапами и скуля.

Так возник термин «синдром выученной беспомощности», означающий ситуацию, при которой «индивид не предпринимает попыток к улучшению своего состояния (не пытается избежать негативных стимулов или получить позитивные), хотя имеет такую возможность. Появляется этот синдром, как правило, после нескольких неудачных попыток воздействовать на негативные обстоятельства среды (или избежать их) и характеризуется пассивностью, отказом от действия, нежеланием менять враждебную среду или избегать ее, даже когда появляется такая возможность».

Зачем этот синдром нужен?

Представим себе мир, в котором ни одно животное не просто ничему не учится, а готово на любое препятствие отвечать лишь усилением стараний. Представил? Вот всех этих носорогов, методично прошибающих головой стоящие у них на дороге деревья; львов, пытающихся поймать и съесть собственную тень; зайцев, грызущих камни; волков с пастями, набитыми дикобразами?

Эволюция давала зеленый свет только тем особям, которые, сообразив, что каменный цветок не выходит, крокодил не ловится и нельзя объять баобаб, быстро прекращали заниматься ерундой. Смирялись, так сказать, духом. Как в той притче о двух лягушках, упавших в крынки с молоком. Одна не бросала попыток выбраться и работала лапками, пока не сбила масло, не выбралась из кувшина и не упала замертво от усталости в ближайших лопухах. А вторая быстро смирилась, вспомнила, что она животное как-никак водоплавающее, и продолжала сидеть в молоке, спать в молоке, пить молоко. И неплохо себя чувствовала, пока не пришла хозяйка и с гневным возгласом не выбросила изрядно потолстевшее и счастливое земноводное в те же лопухи*.

«В притче на самом деле все по-другому - ты же помнишь? Там смирившаяся лягушка утонула назло всем законам биологии. Но дело в том, что в оригинальной латинской версии этой притчи речь шла все-таки о двух мышах. А уж почему в многочисленных переводах и пересказах, принадлежащих, в том числе, перу Леонида Пантелеева и Сергея Михалкова, мыши превратились в лягушек, я не знаю».

Сам по себе отказ от действий в безнадежной ситуации выглядит настолько естественным, что вряд ли бы он заинтересовал психологов, если бы не одно обстоятельство. Собака - умное животное. «Лузеры» видели, что двери клеток поменяли. Они понимали, что могут избегнуть неприятного тока, как это моментально сообразили «счастливчики». Но они и не шелохнулись!

Потом были серии других опытов, довольно нудных, и описывать мы их тут не будем. В конце концов лаборатория Селигмана вынесла вердикт: «Животное, испытывающее постоянный дискомфорт и не имеющее возможности повлиять на ситуацию, впадает в депрессию и становится вялым и пассивным. Животное же, которое испытывает, возможно, даже больший дискомфорт, но может как-то контролировать его причины или пребывает в иллюзии такого контроля, - это животное остается деятельным и энергичным». И вот тут мир психологии ахнул и стал плотоядно облизываться.

Старички вместо собачек

Арден-хаус в Коннектикуте - это очень известный дом престарелых. Мировую известность он приобрел в середине 1970-х годов, когда там провели эксперимент, построенный на выводах Селигмана. Эксперимент проводился над обитателями второго этажа и четвертого: и там и там был примерно одинаковый контингент по половому и возрастному составу, а также по состоянию здоровья.

Не волнуйся, током никого не били. Обитателям второго этажа по регламенту представлялись все услуги первоклассного отеля-­санатория. Простыни менялись, номера убирались, таблетки раздавались, обеды разносились строго по часам, отдых сменялся прогулками, лекциями и физическими упражнениями по расписанию, номера-палаты были увешаны картинами и уставлены цветами, за которыми ухаживали санитарки. Старички были избавлены от всех хлопот и проб­лем - в общем, жили как в раю.

А вот обитателям четвертого этажа приходилось самим звонить по субботам с требованием поменять белье, самим записываться на процедуры, самим выбирать себе цветы в палату и ухаживать за растениями. А еще ползать туда-сюда целый день по коридору в разнообразных хлопотах: то нужно заказать обед, то не опоздать на физкультуру, которую опять перенесли, то вызвать ремонтника починить кран в умывальнике, то поймать сестру-хозяйку и договориться, чтобы пропылесосили наконец занавески...

При этом реальный уровень сервиса на всех этажах Арден-хауса был совершенно одинаковым, только на четвертом приходилось его добиваться.

Поэтому, когда пациентов четвертого этажа навещали родственники, то их ждало множество рассказов о том, как удалось раздобыть матрас поудобнее, победить жадную экономку и добиться, чтобы оливковое мыло опять заменили лавандовым, как удачно группа мисс Бетти отбила атаки группировки мистера Причетта, так что теперь на Рождество пригласят хороший джаз, а не этих ужасных виолончелистов, и как тут в целом неплохо, хотя такой бардак кругом...

А когда родственники навещали пациентов второго этажа, то те, умытые и нарядные, мирно лежали в шезлонгах и пусто смотрели выцветшими глазами в никуда.

Уровень довольства жизнью по опросам был намного выше у обитателей четвертого этажа. К тому же их состояние здоровья - как психического, так и физического - было значительно лучше. И жили они дольше. И еще один интересный момент: на четвертом этаже крайне редки были случаи отказа от таблеток и пищи, что было нормой для этажа второго. Потому что у обитателей второго это был чуть ли не единственный случай, когда они могли сами сделать хоть какой-то выбор.

Эксперимент в Арден-хаусе решительно изменил основы геронтологии - науки о старении. В большинстве домов престарелых в США, Европе и развитых странах иных регионов метод «сохранения контроля над жизнью» стал священной коровой. Все, что подопечный пансионата может решать и выбирать самостоятельно, нужно оставлять за ним: цвет стен, постельное белье, меню, расписание процедур и мероприятий.

И если пожилой человек может и хочет жить один, то не надо тащить его на веревке в самый замечательный дом престарелых, где не надо доить коров, гонять вилами волков и рубить дрова, а только надо кушать кашку и не плакать, когда меняют памперс. Отказ старика от самостоятельности без достаточных на то оснований может стать причиной очень быстрой смерти в связи с полной потерей интереса к жизни.

После геронтологов принцип переняли и физиотерапевты, занимающиеся реабилитацией тяжелобольных. В пособиях по сестринскому уходу стали умолять родственников тех, кто восстанавливался после тяжелой болезни, не пытаться делать вообще все за своих родных. Если человек может сам дотянуться до стакана с водой, то не нужно по часам поить его с ложечки; если он может без риска вставать, пусть и с болью, то не надо приносить ему судно; если он может приготовить завтрак, то не надо тащить ему поднос с едой.

Заботливый уход - это прекрасно, но излишне заботливый уход значительно увеличивает срок восстановления. После долгих наблюдений мировое медицинское сообщество готово это утверждать.

Только для взрослых

Нет, все это не значит, что человеку вообще лучше жить в хлопотах и проблемах. Синдром выученной беспомощности требует очень важного условия: объект должен страдать. Или, по крайней мере, оценивать свое состояние в целом очень негативно. Здоровый и довольный жизнью человек может вполне безмятежно существовать в максимально комфортной среде практически неограниченное время. Поэтому и сели в лужу детские психологи, которые тоже стали связывать этот синдром с разными детскими проблемами.

Если ребенок боится нового, не уверен в своих силах, готов сдаться еще до начала любого состязания, это часто объясняют синдромом вы­ученной беспомощности. Дескать, мамы лишают детей самостоятельности, да еще и ругают за любые ее попытки, а ребенок потом всю жизнь лежит на полу, закрыв уши лапами.

Поэтому продвинутые родители сейчас хвалят детей вообще за все. Им дают медали за почищенные зубы и грамоты за сухие штанишки, им запрещено ставить оценки, их нужно бесконечно подбадривать, вдохновлять и всегда уточнять, что они хотят на завтрак - апельсин или грейпфрут.

В реальности же дети крайне редко являются жертвой этого синдрома, кроме редких случаев, когда ребенок тяжело болен или растет в условиях жестокого насилия.

Ведь обычный ребенок - это здоровое, отлично чувствующее себя существо, довольное собой и миром, оптимистичное и веселое. У него не болят кости, не трясется голова, и он не забыл, как звали его первую любовь, которая, как и почти все дорогие ему люди, уже умерла. Он не встречает каждый день мыслью «возможно, это последний».

Причин, почему ребенок вцепляется в мамину юбку и отчаянно ревет, не желая идти на сцену и танцевать там па-де-де из «Щелкунчика», может быть множество, но с синдромом вы­ученной беспомощности они почти наверняка не связаны, во всяком случае - в научном его понимании. Если ты читал этот текст внимательно, то уже понял, что ребенок с синдромом вышел бы и станцевал все, что велено, мысленно закрыв уши лапами. Наоборот, дети и подростки обычно похожи на собак из группы «счастливчиков»: они легко готовы бунтовать, рыдать, выбивать барьерчики и переламывать неприятную им ситуацию. До поры до времени.

Синдром у людей среднего возраста

С конца девяностых годов стали появляться исследования, в которых отмечался рост частоты диагностирования синдрома у людей среднего возраста (35-40 лет и старше). У мужчин он встречался чаще, чем у женщин. Выражался он в апатии, алкоголизме, депрессии и так далее, вплоть до суицидальных настроений без видимых причин.

Часто синдром был причиной стремительной десоциализации личности. Это когда внешне вполне успешный гражданин постепенно прекращает общаться с другими людьми, запирается дома, перестает мыться, бриться и платить по счетам и в конечном счете обнаруживает себя в картонной коробке у помойки.

Во время терапии пациент обычно стоит на том, что все ужасно, он ни на что не годится, он уже старый хлам и сбитый летчик, что все болит, в мире происходит полная задница - ну и гори оно все синим пламенем! Он боится, что его уволят, что он потеряет бизнес, что никому нельзя верить, что сил нет ни на что. От обычной депрессии синдром выученной беспомощности отличается наличием жалоб на физическое самочувствие, готовностью обвинять самого себя во всех грехах и сомнением в своих способностях. Если депрессия - это в основном «я мог бы, но не хочу», то синдром - это всегда «я устал, я не могу».

Психологи слабенькой квалификации обычно начинают лезть в детство пациента и, к всеобщему удовольствию, находят там властную маму, сурового папу или злобную тетушку, многочисленные травмы и страшные испытания типа стояния в углу, после чего назначают терапию в виде сеансов дальнейшего стриптиза подсознания и каких-нибудь не самых мощных таблеток.

Потому что самой популярной первопричиной этого синдрома является довольно серьезное, часто системное заболевание, пока еще, возможно, незамеченное и находящееся на самой ранней стадии: диабет, артрит, остео­пороз, проблемы с щитовидной железой... Кроме того, толчком к развитию синдрома могут стать даже не болезни, а просто набирающие в это время ход процессы деградации, которые когда-нибудь приведут к старости.

Иначе говоря, имеется тот самый разряд тока, который и является основой нашего негативного видения ситуации: постоянное ощущение боли и неудобства, слабости и различных ухудшений, пусть пока и очень легких, даже, может быть, не воспринимаемых сознанием.

И мы, понимая, что бессильны избавить свое тело от этих испытаний, в конце концов оцениваем себя как старый, никчемный хлам, который вообще ни на что не способен повлиять. Даже убрать свой собственный хвост с рельсов.

Человек с синдромом выученной беспомощности ощущает, как падает производительность его труда, и боится оказаться без денег на улице. Он боится разрыва с постоянным партнером, потому что понимает: у него не хватит сил на обзаведение новым. Он остро реагирует на неприятные политические новости, так как чувствует себя уже не участником, а потенциальной жертвой любых событий. И так далее и тому подобное.

Почему этим синдромом реже страдают женщины? А потому, что они чаще ходят по врачам, раньше обнаруживают у себя проблемы со здоровьем и раньше начинают лечиться, в том числе принимая обезболивающее. Кроме того, женщины хотя и острее нас реагируют на то, что теряется внешняя привлекательность, но меньше замечают ослабление физической силы. И самое главное: на женщинах до сих пор традиционно лежат обязанности хозяек дома. Даже если на работе она занимает скромное место человека, которым все командуют, то дома она царь и бог. Она решает, что будет на обед, какого цвета купить занавески и кто не пойдет на день рождения к Мише, если немедленно не сделает уроки. Шопинг как идеальный тренажер выбора, контроль над повседневной жизнью не только своей, но и всей семьи, меньшая склонность оценивать себя по карьерным достижениям и обычно наличие рядом мужчин, источников финансовой и физической поддержки, - вот те педали, благодаря которым у женщин есть иллюзия, что в конечном счете она сможет решить любые проблемы.

Ну а нам остается только не забывать, что, как бы традиционно гнусно все ни обстояло, никогда нельзя терять надежду на то, что в один прекрасный день вместо стальной двери перед нами окажется только хлипкий барьерчик.

Как бороться с синдромом

Методы борьбы с синдромом выученной беспомощности впервые сформулировали психологи Лорен Эллой и Лин Абрамсон, организаторы эксперимента в Арден-хаус.

1 Запиши все проблемы со здоровьем и физическими ощущениями, которые у тебя есть, и отправляйся с ними терапевту - пусть он отправит тебя на полную диспансеризацию. Вылечи все, что можно, а что нельзя - возьми под контроль.

2 Ну да, спорт, конечно. При улучшении физического самочувствия синдром ослабит свою хватку. Бассейн, массаж, баня, вкусная еда - все, что приносит удовольствие телу и не приносит большого вреда, это очень хорошо.

3 Библиотерапия - великая вещь. Люди очень склонны заимствовать мысли и переживания персонажей. Человеку с синдромом крайне пригодится художественное описание того, как герой, находившийся в тяжелейшей ситуации, с помощью стараний, выдумки, знаний и здравого смысла из нее выбрался. Великолепны в этом плане детективы Дика Фрэнсиса с его вечно изувеченными, но упрямыми, как бульдог, героями. А также хороши книги Стивена Кинга, написанные после тяжелой аварии, в которую он попал, - теперь тема преодоления боли, беспомощности и страданий у него в каждом очередном произведении. Особенно хорошо пойдет «Дьюма Ки» и «История Лизи».

4 Читай новости только самых взвешенных и сдержанных газет и сайтов. Ощущение хаоса в мире ухудшает ситуацию с синдромом.

5 Ходи по магазинам. Да, скучно выбирать, какой из пяти видов зеленого горошка положить в корзину. Но вспомни эксперимент Арден-хауса.

6 Мы бы написали про секс, но при синдроме проблемы эректильной дисфункции и страхи, с ними связанные, сплошь и рядом ухудшают ситуацию. По­этому совет будет оформлен так: если ты можешь регулярно и без стресса заниматься сексом - отлично; если секс связан со стрессом, то, пока не наступит значительного улучшения самочувствия, стоит найти тихую радость в воздержании. Но мастурбацию никто не отменял!

7 Алкоголь тоже неоднозначное решение. Да, возможность иногда забывать о синд­роме, которую алкоголь может дать, - очень важная штука. Но не забудем, что стремительно развивающийся алкоголизм - один из основных симптомов синдрома.

8 Приобретай новые знания. Хоть негидальский язык учи, хоть тренируйся рисовать гусениц в разрезе! Усвоение тобой новой информации подсознание будет оценивать как маленькие победы и достижения.

9 Если есть возможность сменить ритм и образ жизни, то в идеале тебе подошла бы жизнь на небольшую ренту - на природе, в окружении спокойных соседей и приветливых родственников, с частыми прогулками, созидательным физическим и интеллектуальным трудом в небольших дозах и полностью регулируемым тобой самим режимом дня и списком обязанностей. Нет, мы не издеваемся. Мы же пишем: в идеале. Ну, может, самую капельку издеваемся.

Вова - лысеющий 46-летний мальчик - всегда был удобным собеседником. Прикрываясь виноватой полуулыбкой, Вова старался не привлекать внимания. Даже сталкиваясь с откровенной агрессией, Вова отшучивался и уходил от темы. Родственники подтрунивали над его вечными «как бы», «возможно», «вероятно» и «вроде бы». Его так и называли - «вроде бы Вова».
Вова боялся перемен. Даже поход в непривычный магазин за хлебом вызывал страх. В ход шли абсурдные отговорки от «там наверняка нет хлеба» до «переходя через дорогу, меня собъет машина и я умру».
Удачливостью Вова не отличался. Мелкие и крупные неудачи, уплывшие возможности и негаданные неприятности сыпались на него как из рога изобилия. Переживая очередной провал, Вова, вздыхая, повторял, что успех, карьера, любовь - для выскочек и пройдох, а настоящая жизнь - это мелкие заботы и 30 лет стажа в магазине зоотоваров.
В глубине души Вова знал, что просто боится сделать шаг, взять на себя ответственность, сделать хоть что-то непривычное, новое, смелое. «Я не такой, мне этого не дано, я не смогу» - вздыхал Вова, и с воодушевлением добавлял: «Чем выше полет, тем больнее падать. Уж лучше синица в руках».
Вова даже не подозревал, что всё, из чего складывается его серая и унылая жизнь лишь следствие выученной беспомощности.

Выученная беспомощность. Что это?

Выученная беспомощность - одно из распространенных эмоциональных расстройств. Его суть в том, что вы избегаете «трудных» решений. Вы часто говорите себе « я не могу это сделать», оправдываясь несуществующими проблемами. Кажется, что последствия этого решения обязательно будут негативными, что выхода из ситуации нет, что от вас ничего не зависит, что ваш удел - терпеть.
Так отказываются от перспективной должности, оправдывая это тем, что начальник обязательно станет домогаться, и ему не смогут отказать. Так не едут к родне, сетуя на неудобное расписание электричек, на недостаточно заполненный бензобак, на неудобный день. Так замалчиваются проблемы, насилие в браке под лозунгом «а что я могу сделать?».

Вы избегаете обстоятельств, которые неприятны для вас или сопряжены с малейшим риском.
Не хотите менять место работы только потому, что боитесь нового коллектива, где придется пройти период притирки. Вы не едете к близким, боясь осуждения, порицания с их стороны за какие-то свои поступки. Даже если ваше положение отчаянное, вы не хотите попытаться что-то изменить, повторяя про себя "я ничего не решаю, от меня ничего не зависит, у меня не получится".

Выученная беспомощность - это попытка спрятаться, укрыться от выбора, от конфликта и в конце концов от жизни. Вы избегаете сложностей, которое накапливаются и выливаются в итоге в серьезные проблемы: потерю работы, обрывание родственных связей, несчастливый брак.

Психологический механизм выученной беспомощности - дефлексия (уклонение, смещение). Уклоняясь от трудного для вас решения, вы всё равно переживаете целый спектр негативный эмоций. Чувство короткого облегчения (уфф, наконец-то всё спокойно, нет никаких потрясений) вскоре сменяется самоедством, тревогой, неуверенностью. И тогда вы переносите все эти эмоции на другой объект (ведь стресс нужно как-то устранить, эмоции выплеснуть) - отыгрываетесь на чем-то или ком-то другом.

Например, новоявленная свекровь отругала вас. Вместо того, чтобы открыто обсудить проблему и тем самым погасить конфликт, вы сдерживаете эмоции и переводите всё в шутку (вас учили покорности и тому, что перечить старшим нельзя). Гнев находит выход через полчаса - вы ругаетесь с мужем из-за ерунды, или впадаете в самобичевание, обвиняя себя в никчемности. День испорчен, а вы вскоре получаете репутацию склочной и неадекватной.

Выученная беспомощность и дефлексия довольно опасны: они не только медленно разрушают вашу жизнь, но и могут стать причиной фобий, страхов, навязчивых состояний, тревожности и панических атак. Накопленное напряжение может вылиться, например, в агорафобию - страх открытых и многолюдных площадей. «Со мной случится сердечный приступ, а люди будут проходить мимо, и мне никто мне поможет» - вот одна из навязчивых фантазий страдающих агорафобией. Страх публичности, ипохондрия, неконтролируемая ярость (как правило, в семье), клаустрофобия - всё это следствия выученной беспомощности.

Как определить выученную беспомощность?

• Вы стараетесь не обсуждать трудные вопросы. Так лучше. Вы мирный и неконфликтный человек, а трудности как-нибудь разрешатся сами собой, надо лишь потерпеть и подождать.
• Вы уходите от темы и уводите разговор в другое русло даже тогда, когда от вас ждут четкой позиции, ждут реакции.
• Ваши отношения с родственниками, близкими, друзьями тают. Вы ощущаете скуку и недоговоренность между вами, но не хотите заниматься этим.
• Вам свойственно употреблять смягчающие обороты в разговоре: «как бы», «вроде», «может быть», «возможно» и т. п.
• Отшучивание и забалтывание - лучшие ваши методы решения конфликтов.
• Ваш интерес к жизни угасает, она кажется вам серой и однообразной. Вы всё меньше хотите видеться с людьми, и они тоже не хотят общаться с вами. Ваш выбор - добровольная изоляция.

Как избавиться от выученной беспомощности?

Самостоятельно справиться с выученной беспомощностью невозможно. Она затягивает как трясина. Вы не видите проблему даже тогда, когда ситуация хуже некуда. Трудно увидеть вуаль, когда она на ваших глазах.

И даже если прочитав эту статью, вы поняли, что страдаете от выученной беспомощности, самолечение может быть губительным. Как и любой недуг, если его лечить неправильно, выученная беспомощность будет лишь прогрессировать. В итоге она может привести к непоправимым, уродливым формам.
Для того, чтобы понять как лечить выученную беспомощность нужно знать, в чем ее причина. И это задача для опытного психотерапевта.

Хотите удостовериться в том, что выученная беспомощность не управляет вашей жизнью? Увидели признаки выученной беспомощности в близком? Позвоните по указанному на странице номеру, и мы договоримся о встрече и диагностике.

Каждый год Американская психологическая ассоциация присуждает премию тому психологу, который добивается выдающихся научных достижений в течение первых десяти лет своей работы. Мартин Е.П. Селигман получил ее в 1976 году за теорию выученной беспомощности, а Лин Абрамсон – в 1982 за дальнейшее развитие этой теории.

Такая высокая оценка работ Селигмана не удивляет, поскольку в той или иной степени чувство беспомощности (как и ощущение неуверенности) знакомо каждому. Психологи, занимающиеся консультированием, наверняка вспомнят клиентов в деталях описывающих это состояние и обращающихся в этой связи за помощью.

В этой статье Вы найдете краткий обзор теории Селигмана относительно формирования выученной беспомощности и некоторые рекомендации по применению теории беспомощности в коррекционной работе.

Открытие выученной беспомощности

Мартину Селигману удивительно повезло – уже на заре своей карьеры, в 1964 году, будучи молодым выпускником университета, он сумел сделать наблюдение, которое заложило основу одной из самых известных психологических теорий, дающих объяснение неуверенности в себе и беспомощности. Это его наблюдение тем более весомо, что все выводы, которые привели в конце концов к возникновению стройной теории, детальным образом обоснованы и проверены в многочисленных экспериментах.

Благодаря счастливому стечению обстоятельств, Селигман оказался в одной из известных психологических лабораторий Пенсильванского университета. Руководитель лаборатории – Ричард Соломон в то время проводил серию экспериментов над собаками по схеме классического условного рефлекса И.П.Павлова. Идея эксперимента состояла в том, чтобы сформировать у собак условный рефлекс страха на звук высокого тона.

Для этого их, вслед за громким звуком, подвергали несильным, но чувствительным ударам электрического тока. Предполагалось, что спустя некоторое время собаки будут реагировать на звук также, как они раньше реагировали на электрошок – будут выскакивать из ящика и убегать. Но собаки этого не делали! Они не совершали элементарных действий, на которые способна буквально любая собака! Вместо того, чтобы выпрыгнуть из ящика, собаки ложились на пол и скулили, не совершая никаких попыток избежать неприятностей!

Селигман предположил, что причина может состоять в том, что в ходе самого эксперимента собаки не имели физической возможности избежать электрошока – и привыкли к его неизбежности. Собаки научились беспомощности.

Селигман решил использовать павловскую схему для того, чтобы экспериментально изучить природу беспомощности, понять причины ее возникновения, и таким образом найти пути ее преодоления. Вместе с другим молодым аспирантом – Стивеном Майером – он разработал схему эксперимента, названного им триадным, предполагавшим участие трех групп животных.

Вот как сам Селигман описывает схему этого эксперимента:

“…Первой группе предоставлялась возможность избежать болевого воздействия. Нажав на панель носом, собака этой группы могла отключить питание системы, вызывающей шок. Таким образом, она была в состоянии контролировать ситуацию, ее реакция имела значение. Шоковое устройство второй группы было “завязано” на систему первой группы. Эти собаки получали тот же шок, что и собаки первой группы, но их собственная реакция не влияла на результат. Болевое воздействие на собаку второй группы прекращалось только тогда, когда на отключающую панель нажимала “завязанная” с ней собака первой группы. Третья группа шока вообще не получала.” [Селигман, 1977]

Таким образом, две группы собак подвергались действию электрошока равной интесивности в равной степени, и абсолютно одинаковое время. Единственное различие состояло в том, что одни из них могли легко прекратить неприятное воздействие, другие же имели возможность убедиться в безрезультативности своих попыток как-то влиять на неприятности. С третьей группой собак ничего не делали. Это была контрольная группа. После такого рода “тренировки” все три группы собак были помещены в ящик с перегородкой, через которую любая из них могла легко перепрыгнуть, и таким образом избавиться от электрошока. Именно так и поступали собаки из группы, имевшей возможность контролировать шок. Легко перепрыгивали барьер собаки контрольной группы. Собаки же с опытом неконтролируемости неприятностей жалобно скулили, метались по ящику, затем ложились на дно и поскуливая переносили удары током все большей и большей силы.

Из этого Селигман и его товарищ сделали вывод, что беспомощность вызывают не сами по себе неприятные события, а опыт неконтролируемости этих событий. Живое существо становится беспомощным, если оно привыкает к тому, что от его активных действий ничего не зависит, что неприятности происходят сами по себе и на их возникновение влиять никак нельзя. Уже первые эксперименты Мартина Селигмана получили широкую известность, были опубликованы солидными психологическими журналами.

Прекрасное объяснение необъяснимому с точки зрения теории условного рефлекса факту, стройный эксперимент в обоснование выдвинутой гипотезы, первое научное признание – таково было начало карьеры молодого ученого.

Развитие теории: с людьми бывает то же самое…

Не секрет, что возможность непосредственного применения результатов, полученных на животных, к объяснению особенностей поведения человека до сих пор вызывает большие сомнения. Конечно, эти сомнения возникли и у Селигмана, у его коллег – психологов.

Дональд Хирото, молодой американский психолог, в 1971 году попытался проверить, работает ли механизм, обнаруженный Селигманом, у людей . Хирото придумал следующую схему эксперимента. Сначала он предложил трем группам испытуемых обнаружить комбинацию кнопок, нажатие которых будет отключать громкий раздражающий звук. У одной группы такая возможность была – искомая комбинация существовала. У другой же группы кнопки были просто отключены. Какие бы комбинации они не нажимали – неприятный звук не прекращался. Третья группа вообще не участвовала в первой части эксперимента. Затем испытуемых направляли в другую комнату, где стоял специально оборудованный ящик. Испытуемые должны были положить в него руку, и когда рука прикасалась ко дну ящика, раздавался противный звук. Если испытуемые касались противоположной стенки – звук прекращался.

Эксперименты Хирото доказали две важные вещи. Было установлено, что люди, имевшие возможность отключать неприятный звук, выключали его и во второй серии экспериментов. Они не соглашались с ним мириться, и быстро обнаруживали способ прекратить неприятные ощущения. Так же поступали люди из группы, не участвовавшие в первой серии. Те же, кто в первой серии испытал беспомощность, переносили эту приобретенную беспомощность в новую ситуацию. Они даже не пытались выключить звук – просто сидели и ждали, когда все кончится.

Два важных факта состояли в том, что у людей существует уже установленный на животных механизм возникновения беспомощности, и что беспомощность легко переносится на другие ситуации.

Влияние беспомощности на продолжительность жизни человека

Новые результаты получили Эллен Лангер и Джуди Роден. Они работали с людьми преклонного возраста в частной лечебнице и и имели возможность кое-что изменить в жизни пожилых людей. На двух разных этажах они дали старикам две почти одинаковые инструкции, различающиеся лишь по степени, в которой старики могли что-либо изменить в окружающей их действительности.

Вот инструкция, которая давала людям право выбора: “Я хочу, чтобы вы узнали обо всем, что можете делать сами здесь, в нашей клинике. На завтрак вы можете выбрать либо омлет, либо яичницу, но выбрать нужно вечером. По средам или четвергам будет кино, но записываться нужно будет заранее. В саду вы можете выбрать цветы для своей комнаты; можете выбрать, что хотите, и унести к себе в комнату – но поливать его вы должны будете сами”.

А вот та, которая лишала их возможности влияния, хотя и реализовывала идею абсолютной заботы о стариках: “Я хочу чтобы вы узнали о тех добрых делах, которые мы делаем для вас здесь, в нашей клинике. На завтрак бывает омлет или яичница. Омлет мы готовим по понедельникам, средам и пятницам, а яичницу – в остальные дни. Кино бывает вечером в среду и четверг: в среду – для тех, кто живет в левом коридоре, в четверг – для тех, кто в правом. В саду растут цветы для ваших комнат. Сестра выберет каждому по цветку и будет за ним ухаживать”.

Таким образом, получалось, что обитатели одного из этажей дома престарелых могли сами распоряжаться своей жизнью; на другом же этаже люди получали те же блага, но без возможности влиять на них.

Через восемнадцать месяцев Лангер и Роден вернулись в лечебницу. Они установили, что группа с правом выбора оказалась более активной и счастливой, судя по специальным оценочным шкалам.

Они также обнаружили, что в этой группе умерло меньше людей, чем в другой. Этот поразительный факт свидетельствовал, что возможность выбора и контроля ситуации могут спасать жизнь, а беспомощность, возможно, способна убивать..

Что такое “Выученная беспомощность”?

Итак, Мартин Селигман определяет беспомощность как состояние, возникающее в ситуации, когда нам кажется, что внешние события от нас не зависят, и мы ничего не можем сделать, чтобы их предотвратить или видоизменить.

Если это состояние и связанные с ним особенности мотивации и атрибуции переносятся на другие ситуации, то значит – налицо “выученная беспомощность”. Очень непродолжительной истории неконтролируемости окружающего мира достаточно для того, чтобы выученная беспомощность начала жить как бы своей собственной жизнью, стала сама управлять нашим поведением.

Пример: Двум группам людей предлагалось решать простые логические задачи, где в серии картинок нужно было обнаружить “лишний” элемент следуя какому-либо принципу. В одной группе испытуемые получали оценки “верно” или “неверно” в случайном порядке (т.е. асинхронно), в другой они (синхронно) получали за правильный ответ оценку “верно”, за неправильный – “неверно”. В результате в группе с правильными, “синхронными” последствиями количество правильных ответов быстро возрастало, при асинхронности же не наблюдалось значительного улучшения результатов и многие испытуемые довольно быстро отказывались от продолжения эксперимента. Если на их участии настаивали, то они совершали даже большее количество ошибок, чем в начале, поскольку для простых закономерностей пытались найти очень сложные объяснения, искали сложные решения там, где они были очевидны.

Опыт неконтролируемых последствий у животных и людей закономерно приводит к пессимизму и депрессии, к снижению стремления предотвратить трудные ситуации или активно овладевать ими. Ответственны за возникновение этого не столько неприятные или болезненные переживания сами по себе, сколько опыт их неконтролируемости. Именно этим объясняется тот факт, что относительно позитивных последствий Селигман получил схожие результаты. Интенсивное поощрение, возникающее вне зависимости от действий испытуемых – точно так же, как и наказание – приводит к потере инициативы и способности к конкурентной борьбе.

Итак, беспомощность у человека вызывается неконтролируемостью и непредсказуемостью событий внешнего мира. Уже в раннем детстве – в младенческом возрасте человек учится контролю над внешним миром. Помешать этому процессу могут три обстоятельства:

1. полное отсутствие последствий (депривация),

2. однообразие последствий или же

3. отсутствие видимой связи между действиями и их последствиями.

(1) Отсутствие последствий.

Никому в России не нужно объяснять, с чем сталкиваются сироты в большинстве детских домов. Однообразная серая одежда, такая же однообразная и пресная пища, скудная библиотека, занятые своими делами воспитатели и учителя. Однообразие среды дополняется депривацией простого человеческого общения. В замкнутый мирок поступает слишком мало стимулов, слишком мало информации, чтобы растущий человек научился связывать плохие и хорошие поступки с плохими и хорошими последствиями. Разные поступки так или иначе есть всегда. Разных последствий не хватает. Поэтому к моменту выпуска в большинстве случаев молодых людей трудно назвать адаптивными, приспособленными и оптимистичными людьми.

По аналогии с этим “экстремальным” примером мы легко обнаружим зоны потенциальной беспомощности в далеком сибирском поселке, глухой деревне в центре России, в семье начинающего предпринимателя и его жены – учительницы, с утра до поздней ночи занятых каждый своим “бизнесом”. Общее во всех этих случаях – бедная на последствия и общение среда, в которой ребенок просто не в состоянии сопоставить разному поведению разные реакции окружения. Этих реакций просто нет. П

Пример: Женщина обращается к психологу с просьбой помочь. Ее уже взрослый сын ничего не желает делать. Семья довольно обеспеченная, у каждого из супругов свой бизнес, сыну они тоже ни в чем не отказывают. Чтобы помочь сыну стать на ноги, отец зарегистрировал для того собственную фирму с поставленным уже бизнесом. Нужно только работать. Но сын и этого не хочет! Он либо сидит весь день дома, либо, что еще хуже – берет машину и отправляется проведывать своих дружков. В общем, делом заниматься не хочет – у него нет к нему никакого интереса. Психолог предлагает попробовать изменить кое-что в отношении к сыну (а сыну уже 26!). Изменить последствия, которые имеют его действия. Отобрать машину и отдать тому, кто ведет дела в фирме. Вернуть машину, если он займется делами фирмы. Выплачивать ему в фирме зарплату в точном соответствии с рабочими часами, которые он там проведет. Если управление фирмой не даст нужных результатов – продать ее или забрать себе в управление. Но в этот момент – перестать платить зарплату. Спустя 2 месяца сын начал вести дела фирмы сам и купил себе на заработанные в удачной сделке деньги собственную машину, чтобы не зависеть от родителей.

(2) Однообразие последствий.

Чтобы избежать пессимизма и беспомощности, последствия как минимум должны быть в наличии. И они должны быть разными. Любой психолог, работающий в милиции или детприемнике, расскажет вам массу ужасных случаев, главным действующим лицом которых были дети из супер-благополучных семей. Неожиданные асоциальные поступки эти, благополучные, дети совершают так же часто, как и дети из детских домов и интернатов. Совершенно неожиданные и немотивированные побеги из семьи, агрессивные действия, кражи, вандализм, не имеющие на первый взгляд никакого разумного объяснения, легко его находят в рамках теории выученной беспомощности. Гиперопека детей из богатых семей, чаще всего связанная с однотипно позитивными последствиями, так же опасна, как и гиперконтроль со стандартно следующим штрафом за любые нарушения. Опасность состоит в однотипности последствий.

Ребенок, который в ответ на разное (хорошее и плохое) поведение, получает совершенно одинаковые (безразлично, приятные или неприятные) последствия, точно так же теряет ориентиры для управления собственной активностью, как и ребенок, вообще никакой обратной связи не получающий.

Пример: Девочка Саша ходит в первый класс с большой охотой, ей все в школе нравится. Но вдруг родители замечают, что интерес стремительно улетучивается, ребенок не хочет делать уроки, с неохотой идет в школу. Ребенка как бы подменили. Лишь случайно родители узнают, что в классе появился новый учитель, который часто ставит четверки и требует выполнять работу над ошибками. Сначала Саша это делала охотно, поскольку сама видела эти ошибки и знала, как их можно исправить. Но новый учитель даже после прекрасно выполненной повтороно работы все-равно ставит четверку. С его точки зрения это – справедливо. Ведь ошибка-то была допущена. Саша очень расстроена. Для нее исчез всякий смысл исправлять ошибки. Как бы хорошо она не работала над ошибками – все равно оценка не улучшается. Мотивация к учебе стремительно, в течение двух-трех дней, исчезает. Родителям, к счастью, удается убедить учителя поощрять ребенка, но интерес к школе восстанавливается очень и очень медлено.

Есть еще одна форма беспомощности, возникающей по причине однообразия последствий. Ребенок или взрослый, который, совершая разные – хорошие и плохие, добрые или злые действия, знает, что все равно его родители (или его статус) защитят его от неприятностей, оказывается беспомощным в такой же степени, как и тот, кто наталкивается на массивную критику, что бы он не делал. Если приблизить эти результаты к реальной жизни, то беспомощность возникает тогда, когда человек (ребенок), пытающийся решить некоторую поведенческую проблему, не находит никакой системы в том, как реагируют окружающие на его действия, и никто ему не помогает обнаружить эту систему.

(3) Асинхронность.

Третья причина беспомощности может состоять в том, что между действиями и последствиями проходит так много времени (асинхронность во времени), что невозможно связать реакции окружения с теми или иными собственными действиями. Порка по пятницам, разнос по понедельникам, выдаваемая случайно и довольно редко зарплата, все это – последствия, которые асинхронны во времени с их причинами. В этом случае зарплата перестает ассоциироваться с результатами труда, критика родителей – с ошибками, допущенными в домашнем задании.

Итог тот же.

Профилактика беспомощности

Выученную беспомощность гораздо легче предупредить, чем лечить: родители должны обеспечить и показать ребенку возможности контроля над внешней средой, должны предоставлять ему синхронную и разнообразную обратную связь – разную в ответ на разные его действия. То же требуется и от руководителей коллективов, если они хотят иметь инициативных и компетентных (а не беспомощных) сотрудников.

В форме простых правил я попробую сформулировать основные принципы поведения, которое помогает другим избежать беспомощности, своего рода рекомендации по ее профилактике. Эти принципы уже многократно опробованы участниками тренинга для родителей и абсолютно безопасны в применении. Повредить ребенку они не могут, хотя, вероятно, и будут означать изменение вашего привычного автоматизированного, а потому и самого легкого, способа взаимодействия с другим человеком.

Правила по профилактике выученной беспомощности

(1) Последствия должны быть.

Если жизнь стала однообразна и скучна, то зачем же она нам такая? Познакомьтесь сами и познакомьте партнера с разными сторонами реальности, покажите ему, что именно он (она) может жить и по другому. Предоставьте возможность другому самому найти нужные ему последствия. Не только окружающая среда, но и вы сами создаете последствия. Постарайтесь чаще бывать с ребенком, мужем, женой, сотрудниками – самим собой и своей речью восполнить дефицит последствий.

(2) Последствия должны быть разнообразными.

В ответ на разное поведение ваших сотрудников, вашего ребенка или супруга, вы теперь ведете себя разным способом. Вы злитесь, если он что-то сделал неправильно, радуетесь, если поступки партнера вам приятны, и – вы проявляете свою радость или злость, все многообразие ваших чувств, стараясь указывать точно, с каким именно поведением эти чувства связаны. Не ограничивайтесь обнародованием взысканий, пусть даже – и разнообразных взысканий. Дополните “перечень штрафов” “перечнем поощрений”. Старайтесь уравновесить баланс хороших и плохих действий балансом хороших и плохих последствий.

(3) Промежуток времени между поведением и последствиями должен быть минимальным.

Не оттягивайте с реакцией, реагируйте тотчас же и разнообразно. Особенно это важно в случае экстремального поведения, необычно хорошего или необычно плохого.

(4) Случайные реакции лучше постоянных.

Действительно, достаточно глупо выглядят попытки постоянно сопровождать любое поведение партнера своими реакциями. Это и не нужно. Множество специально организованных исследований показали, что несистематические и случайные последствия лучше действуют, чем постоянные. Спустя некоторое время ваш партнер сам научится видеть последствия – без вашей помощи. Помогайте ему в этом время от времени.

На этих принципах основывается консультирование в ситуации выученной беспомощности. Стадия диагноза сводится к проверке существования причин, приводящих к выученной беспомощности, стадия вмешательства – к их устранению.

Что делать, если у сотрудников появились симптомы выученной беспомощности? Главное - вернуть им мотивацию и желание действовать, а значит, веру в то, что лично от них многое зависит. Для этого руководитель должен сделать как минимум пять шагов.

1. Нужно чутко реагировать на то, что делают подчиненные, не оставляя незамеченными ни успехи, ни промахи. Причем реакции должны быть разнообразными, чтобы сотрудники понимали: их действия могут приводить к положительным и отрицательным результатам, что другим, со стороны, тоже видно, справились они с работой или нет.

2. Интервал между действиями сотрудников и реакцией руководителя должен быть минимальным. Лучше оценить работу сразу, а не спустя неделю, собрав в кабинете всех провинившихся. В последнем случае претензии становятся общими, не связанными с конкретными результатами работы, а сотрудники списывают критику (похвалу) на плохое (хорошее) отношение или настроение руководителя.

3. Не стоит подкреплять поощрениями каждое позитивное действие и сопровождать критикой каждое негативное. Оценивать надо эффективность работы в целом, не занимаясь мелочной опекой, которая приводит к тому, что деятельность сотрудника распадается на отдельные операции и по поводу каждой он бежит к руководителю. Важно, чтобы человек научился сам видеть последствия своих действий - без помощи руководителя, но как бы его глазами. Если у него будет возможность самостоятельно оценить, что удалось, а что нет, то выстроятся и собственные критерии оценки, и внутренняя мотивация, независимая от внешних стимулов.

4. Надо формировать в сотрудниках уверенность в успехе. Давать им задания, с которыми они справятся и будут довольны результатом. Но в то же время эти задания не должны даваться легко, а требовать напряжения и определенных усилий, а значит активизации внутренних ресурсов. То, что человек может делать «одной левой», вызывает у него потерю интереса и превращается в рутину.

5. Когда люди понимают, что способны на успех, нужно ставить перед ними все более сложные задачи, чтобы вероятность успеха не была очевидной. Сталкиваясь с проблемами, которые требуют мобилизации интеллектуальных, моральных и физических сил, человек может ошибаться, и это нормально. Чередование побед и поражений, как обычно и бывает в жизни, формирует неопределенный прогноз и позволяет чувствовать зависимость результатов от усилий. А это способствует тренировке поисковой активности и вырабатывает иммунитет к выученной беспомощности.