«Скобелев» в Микронезии. Итоги экспедиции Корвет отправился на север к меланезийским островам Адмиралтейства и 25 марта бросил якорь у северо-восточной оконечности Мануса - главного острова этой группы. Миклухо-Маклай впервые побывал здесь в 1876 году на шхуне «Си берд».

Михаил Жванецкий и Михаил Задорнов Описанная выше история явно придумана. Кем – не знаю, не исключено, что и мною.Михал Михалыч и Михал Николаич – персонажи далеко не чеховские, ссориться у них резона не возникает, а вот попыхать завистью друг к другу они, каждый

Михаил Дмитриевич Скобелев — краткая биография

Михаил Дмитриевич Скобелев — большая подробная статья из XVIII тома Русского биографического словаря А.А. Половцова

Будущий герой России и любимец армии Михаил Скобелев родился 17 сентября 1843 г. в военной семье: он был первенцем у поручика Кавалергардского полка, впоследствии участника Крымской войны, кавалера почетной золотой шпаги. Дедушка Михаила, Иван Никитич, в Отечественную войну 1812 г. состоял адъютантом у самого Кутузова, дослужился до чина генерала от инфантерии, был комендантом Петропавловской крепости и одновременно оригинальным военным писателем и драматургом. Дед был главной фигурой в домашнем воспитании внука. После его смерти мать юного Скобелева решила направить сына во Францию, где он обучался в пансионе, овладел большим объемом знаний и несколькими языками. Вернувшись на родину, Михаил в 1861 г. поступил в Петербургский университет, но вскоре семейные традиции взяли верх, и он подал прошение царю о зачислении его юнкером в Кавалергардский полк. Так началась его военная служба.

22 ноября 1861 г. 18-летний Михаил Дмитриевич Скобелев в строю кавалергардов принес присягу на верность Государю и Отечеству и с рвением начал постигать азы военного дела. В марте 1863 г. он стал офицером, в следующем году перевелся в лейб -гвардии Гродненский гусарский полк, носивший имя героя Отечественной войны 1812 г. Я. Кульнева, произведен в поручики. В воспоминаниях офицеров Гродненского полка он остался «истым джентльменом и лихим кавалерийским офицером».

В 1866 г. Михаил Скобелев, блестяще сдав вступительные экзамены, поступил в Академию Генерального штаба. Это была эпоха расцвета академии, в которой преподавали такие видные военные ученые, как Г. Леер, М. Драгомиров, А. Пузыревский. Но темпераментному офицеру учеба давалась нелегко, он то упорно занимался, восхищая преподавателей своими знаниями, то бросал ходить на лекции, предаваясь холостяцким пирушкам. Вероятно, ему не удалось бы окончить курс академии, если бы не профессор Леер, который своим верным чутьем угадал в нем исключительные военные дарования и опекал его. По ходатайству Леера штабс-ротмистр Скобелев по выпуску из академии был зачислен в штат офицеров Генерального штаба.

В последующие четыре года Михаил Дмитриевич в качестве представителя Генерального штаба побывал на границе с Бухарским ханством, выезжал на Кавказ, под руководством Н. Столетова участвовал в экспедиции на юго-восточные берега Каспийского моря. В 1872 г. Скобелев стал подполковником. В 1873 г. он участвовал в Хивинском походе русских войск под командованием генерала К. Кауфмана, имевшем целью принудить хивинского хана к мирным отношениям с Россией.

Скобелев возглавлял авангард Мангышлакского отряда, в стычках с противником получил несколько легких шашечных ранений, но оставался в строю, принял участие во взятии Хивы. Его мужество и храбрость были замечены всеми. Отважный офицер получил свою первую боевую награду — орден святого Георгия 4-й ст.

В 1874 г. Михаил Дмитриевич был произведен в полковники и флигель -адъютанты, женился на фрейлине Императрицы княжне М. Гагариной, но уютная семейная жизнь была не для него. В следующем году он вновь добивается направления его в Туркестан, где вспыхнуло Кокандское восстание (в 1876 г. его брак был расторгнут). В составе отряда Кауфмана Скобелев командовал казачьей конницей, и его решительные действия способствовали поражению противника под Махрамом. Затем ему было поручено во главе отдельного отряда действовать против участвовавших в восстании кара-киргизов; победы Скобелева под Андижаном и Асаке положили конец восстанию. Одетый в белый мундир, на белой лошади Скобелев оставался целым и невредимым после самых жарких схваток с противником (сам он, отдавая дань суеверию, внушал себе и другим, что в белой одежде никогда не будет убит). Уже в то время сложилась легенда, что он заговорен от пуль. За свои подвиги в Кокандском походе Скобелев был награжден чином генерал-майора, орденами святого Георгия 3-й ст. и святого Владимира 3-й ст., а также золотой саблей с надписью: «За храбрость». К нему пришла первая слава.

В апреле 1877 г. началась русско-турецкая война, в которой Россия пришла на помощь братским славянским народам, и Скобелев решил непременно в ней участвовать. Но в Петербурге о молодом генерале к тому времени сложилось недоброжелательное мнение: завистники обвиняли его в чрезмерном честолюбии, «невоздержанном» образе жизни и даже в присвоении казенных денег. С трудом Скобелев добился назначения в Дунайскую армию на пост начальника штаба казачьей дивизии (ею командовал его отец), но вскоре его направили состоять при штабе Главнокомандующего, Великого князя Николая Николаевича. Когда наступили дни подготовки русской армии к форсированию Дуная, Михаил Дмитриевич добился прикомандирования его помощником к начальнику 14-й дивизии М. Драгомирову. Дивизии было поручено первой форсировать Дунай, и приезд Скобелева оказался как нельзя кстати. Драгомиров и солдаты встретили его как «своего», и он активно включился в работу по подготовке переправы у Зимницы. Умело организованная, 15 июня она прошла успешно, несмотря на сильное сопротивление турок.

После форсирования армией Дуная, вперёд, к Балканам, двинулся Передовой отряд генерала И. Гурко, и по поручению главнокомандующего Скобелев помог отряду в овладении Шипкинским перевалом. К этому времени крупные турецкие силы под командованием Осман-паши перешли в контрнаступление против главных сил русской армии и организовали прочную защиту Плевны — стратегически важной крепости и города. Михаилу Дмитриевичу довелось стать одним из активных участников эпопеи борьбы за Плевну. Первые два штурма города (8 и 18 июля), окончившиеся для русских войск неудачей, вскрыли серьезные изъяны в организации их действий. Слабое утешение Скобелеву доставило то, что при штурме 18 июля сводная казачья дивизия, которой он командовал, продвинулась вперёд дальше соседей, а при общем отступлении отошла назад в полном порядке. В промежутке между вторым и третьим штурмами он предложил захватить Ловчу — важный узел дорог, ведущих к Плевне. «Белый генерал» фактически руководил действиями русского отряда, взявшего Ловчу, поскольку начальник отряда, князь Имеретинский, полностью доверил ему проведение атаки.

Перед третьим штурмом Плевны в конце августа Скобелеву были поручены в командование части 2-й пехотной дивизии и 3-й стрелковой бригады. Проявляя огромную энергию и поставив всех на ноги, он и его начальник штаба А. Куропаткин привели свои войска в максимально боеготовое состояние. В день штурма Скобелев, как всегда на белом коне и в белой одежде, возглавил действия своего отряда на левом фланге наступавших войск. Его отряд шел в бой с музыкой и барабанным боем. После жестоких схваток с противником он овладел двумя турецкими редутами и прорвался к Плевне. Но в центре и на правом фланге неприятеля сломить не удалось, и русские войска получили команду на отход. Эта неудача под Плевной принесла Скобелеву больше славы и сделала его имя более известным всей России, чем все предыдущие его успехи. Александр II, находившийся под Плевной, наградил 34-летнего военачальника чином генерал-лейтенанта и орденом святого Станислава 1-й ст.

Резкий рост популярности Скобелева во многом объяснялся неординарностью его личности и умением завоевать сердца солдат. Своим святым долгом он считал заботу о подчиненных, которых он обеспечивал горячей пищей в любых условиях боевой обстановки. Искренними и эмоциональными патриотическими лозунгами и живым обращением к войскам бесстрашный генерал воздействовал на них, как никто другой. Его сподвижник и бессменный начальник штаба Куропаткин вспоминал: «В день боя Скобелев каждый раз представлялся войскам особенно радостным, веселым, симпатичным...; Солдаты и офицеры с доверием смотрели на его воинственную красивую фигуру, любовались им, радостно приветствовали его и от всего сердца отвечали ему «рады стараться» на его пожелания, чтобы они были молодцами в предстоящем деле».

В октябре 1877 г. Михаил Дмитриевич принял под Плевной в командование 16-ю пехотную дивизию. Три полка этой дивизии уже находились под его началом: Казанский — под Ловчей, Владимирский и Суздальский — при штурмах Плевны. В период полного окружения и блокады города он привёл в порядок свою дивизию, расстроенную большими потерями в предыдущих боях. После капитуляции Плевны, не выдержавшей блокады, Скобелев принял участие в зимнем переходе русских войск через Балканы. В его приказе перед выступлением в горы говорилось: «Нам предстоит трудный подвиг, достойный испытанной славы русских знамен: сегодня мы начинаем переходить через Балканы с артиллерией, без дорог, пробивая себе путь, в виду неприятеля, через глубокие снеговые сугробы. Не забывайте, братцы, что нам вверена честь Отечества. Дело наше святое!»

В составе Центрального отряда генерала Ф. Радецкого Скобелев со своей дивизией и присоединенными к ней сидами преодолел Иметлийский перевал, справа от Шипки, и утром 28 декабря пришел на помощь колонне Н. Святополк-Мирского, обошедшей Шипку слева и вступившей в сражение с турками у Шейново. Атака колонны Скобелева, произведенная почти с ходу, без подготовки, но по всем правилам военного искусства, закончилась окружением турецкого корпуса Вессель-паши. Турецкий военачальник сдал русскому генералу свою саблю. За эту победу Скобелев был награжден второй золотой шпагой с надписью: «За храбрость », хотя, по мнению многих, заслуживал большего.

В начале 1878 г. Михаил Дмитриевич был подчинен начальнику Западного отряда генералу И. Гурко и, возглавив авангардный корпус, обеспечил занятие Адрианополя (Эдирне). После непродолжительного отдыха его корпус выступил на Стамбул (Константинополь), 17 января ворвался в Чорлу, что в 80 километрах от турецкой столицы. Обессилевшая Турция запросила мир. Подписанный в Сан -Стефано мирный договор был вполне выгоден для России и балканских народов, но через полгода под давлением европейских держав он был пересмотрен в Берлине, что вызвало резко отрицательную реакцию Скобелева.

К концу 70-х гг. обострилась борьба России и Англии за влияние в Средней Азии, и в 1880 г. Александр II поручил Скобелеву возглавить экспедицию русских войск в ахалтекинский оазис Туркменистана. Главной целью похода стало овладение крепостью Геок-Тепе (в 45 километрах северо-западнее Асхабада) — основной опорной базой текинцев. После пятимесячной борьбы с песками и мужественными текинцами 13-тысячный отряд Скобелева подошел к Геок -Тепе, и 12 января после штурма крепость пала. Затем был занят Асхабад, к России были присоединены и другие районы Туркмении. По случаю успешного завершения экспедиции Александр II произвёл Скобелева в генералы от инфантерии и наградил орденом святого Георгия 2-й ст.

Вступивший в марте 1881 г. на престол Александр III настороженно отнесся к громкой славе «белого генерала». В свою очередь, Скобелев не стремился завоевать доверие нового царя и позволял себе говорить все, что он думал о царствующем доме, о политике России и её взаимоотношениях с западными державами. Увлеченный идеями славянизма, православия и подъема национального самосознания, он неоднократно и публично заявлял об опасности, грозящей России с запада, чем вызвал переполох в Европе. Особенно резко генерал высказывался о Германии, «тевтонах». В марте и апреле 1882 г. Скобелев имел две аудиенции у царя, и хотя содержание их бесед оставалось неизвестным, по свидетельству очевидцев, Александр III стал относиться к генералу терпимее. Скобелев писал своему другу генералу Куропаткину: «Если будут ругать, не очень верьте, стою за правду и за Армию и никого не боюсь ».

22 июня 1882 г. Михаил Дмитриевич выехал из Минска, где он командовал корпусом, в Москву, 25-го ужинал в гостинице «Англия» (на углу Столешникова переулка и Петровки), затем спустился в гости к некоей девице Альтенроэ, а ночью она прибежала к дворнику и сказала, что в её номере умер офицер. Прибывший медик констатировал смерть Скобелева от паралича сердца и легких. Подозрения в том, что он пал жертвой политического убийства, так и остались подозрениями.

Панихида 26 июня собрала огромное количество военных и народа, люди шли прощаться со Скобелевым весь день, церковь утопала в цветах, венках и траурных лентах. На венке от Академии Генерального штаба серебрилась надпись: «Герою Скобелеву, Суворову равному». Крестьяне на руках 20 верст несли гроб Михаила Дмитриевича до Спасского, родового имения Скобелевых. Там он был похоронен в церкви рядом с отцом и матерью.

В 1912 г. в Москве на Тверской площади на народные средства великому Скобелеву был воздвигнут красивый памятник.

В 1918 г. памятник был снесен согласно большевистскому декрету «О снятии памятников царей и их слуг и выработке проектов памятников Российской социалистической революции».

Использованы материалы кн.: Ковалевский Н.Ф. История государства Российского. Жизнеописания знаменитых военных деятелей XVIII — начала XX века. М. 1997 г.

Источник: www.hrono.ru
Фото: www.el-soft.com/panorama/en/

Скобелев Михаил Дмитриевич (17.09.1843 — 25.06.1882) — сын генерал-лейтенанта Дмитрия Ивановича Скобелева и жены его Ольги Николаевны, урожденной Полтавцевой, родился в Санкт-Петербурге. В детстве уже сказывался в нем будущий воин: он был весьма смел, самолюбив и настойчив, но, вместе с тем, чрезвычайно впечатлителен и вспыльчив. Влияние родителей на воспитание сына было прямо противоположно: отец стоял за крайнюю строгость, мать же сильно баловала его. Первоначально восторжествовали стремления отца.

К сожалению, Дмитрий Иванович приставил к сыну неудачно выбранного гувернера-немца и предоставил ему над мальчиком неограниченную власть. Жестокий гувернер сек воспитанника прутьями за малейшую ошибку при заучивании немецких вокабул, а равно и за всякую детскую шалость. Отношения между гувернером и воспитанником все более и более обострялись. Случилось однажды, что гувернер выбранил мальчика, который что-то ответил. Гувернер ударил его по лицу. Михаил не вынес обиды, плюнул немцу в лицо и ответил ему также пощечиной. Тогда отец рассчитал гувернера и отдал мальчика на воспитание французу Дезидерию Жирардэ, имевшему пансион в Париже.

В лице Жирардэ Михаил встретил воспитателя образованного, честного и доброго, который к тому же искренно полюбил своего питомца. Возможно, что французское влияние, попав на славянскую почву, восприимчивость которой была еще усилена отрицательною деятельностью немца-гувернера, подготовило позднейшие национальные симпатии и антипатии Михаила Дмитриевича. Со своей стороны юноша полюбил своего воспитателя, который старался развить в нем сознание долга и обязанностей. Кипучая натура М.Д. Скобелева не могла, конечно, сразу все это принять и переварить; тем не менее, питомец сознавал благотворность влияния наставника, который впоследствии был его лучшим другом. Жирардэ последовал за Скобелевым в Россию; случалось, что он не разлучался с ним даже во время военных действий; Михаил Дмитриевич же во всех важных случаях своей жизни советовался со своим бывшим воспитателем.

Окончив ученье у Жирардэ, Михаил Скобелев, по желанию родителей, возвратился в Россию для дальнейшего продолжения образования. В это время он представлял собою неустановившегося еще юношу, до известной степени подходившего к типу «золотой молодежи». Однако, уже в то время он обнаруживал необыкновенные способности и замечательную своеобразность ума и чувства, присущие лишь избранным натурам. Далеко не все, чему его учили, его интересовало, но то, на чем останавливалось его внимание, он схватывал быстро и усваивал превосходно. Так было в области знаний, так было и в области чувств и понятий.

В 1858-1860 гг. М.Д. Скобелев готовился к поступлению в С.-Петербургский университет. Занятия эти велись под общим наблюдением академика А.В. Никитенки и были настолько успешны, что Михаил Дмитриевич сдал даже домашний, предварительный экзамен в присутствии попечителя и некоторых профессоров. В 1861 г. М.Д. Скобелев должен был поступить в университет, но, по-видимому, его менее всего привлекали предметы университетского преподавания, изучением которых ему предстояло заниматься. Уже в то время он читал книги различного содержания, главным образом, исторического и, чувствуя в себе призвание и любовь к военному делу, смотрел с завистью на сверстников, надевавших офицерские эполеты. Между тем начались студенческие беспорядки, приведшие к временному закрытию университета. Дмитрий Иванович Скобелев теперь уже сам хлопотал о принятии сына в военную службу, в Кавалергардский полк, что и состоялось 22 ноября 1861 г.

По выдержании установленного экзамена М.Д. Скобелев был переименован в портупей-юнкера 8 сентября 1862 г., а 31 марта 1863 г. произведен в корнеты в свой же полк. Быстро изведав все стороны жизни блестящего гвардейского офицера, принятого в высшем столичном обществе, переходя с лихорадочною порывистостью от удовольствий к занятиям военною историею и вообще к чтению книг, М.Д. Скобелев не удовлетворялся этою мирною деятельностью и искал поприща, которое в большей степени соответствовало бы таившимся в нем энергии и страстной любви к деятельности и к славе.

В феврале 1864 г. М.Д. Скобелев сопровождал, в качестве ординарца, генерал-адъютанта графа Баранова, командированного в Варшаву для обнародования манифеста об освобождении крестьян и о наделении их землею. В это время Михаил Дмитриевич прельстился боевою обстановкою, в которой находился л.-гв. Гродненский гусарский полк, принимавший участие в военных действиях против польских мятежников, и просил о переводе в этот полк, что и состоялось 19 марта того же года. Но еще раньше этого перевода, отправившись в отпуск к отцу, М.Д. Скобелев случайно встретил на пути один из гвардейских полков, преследовавший банду Шпака, присоединился тотчас же к этому полку и чуть ли не весь отпуск провел в погоне за мятежниками чисто из любви к делу, в качестве «добровольца».

М.Д. Скобелев явился в полк 31 марта и участвовал во всех экспедициях, при нем происходивших; хотя банды в это время уже оканчивали свою деятельность, Михаил Дмитриевич все же успел принять участие в одном удачном поиске в отряде подполковника Занкисова, который завершился боем и уничтожением шайки Шемиота в Радковицком лесу. За отличие в этом деле М.Д. Скобелев был награжден орденом Св. Анны 4-й степени с надписью "за храбрость".

Своеобразные условия обстановки в значительной степени восполняли скромность этих операций. М.Д. Скобелев здесь уже уразумел всю важность разведывания в деле ориентировки начальников, а равно и всю трудность производства разведок на местности лесистой, при сомнительном, а иногда и враждебном, отношении более или менее значительной части населения. Здесь же он понял, что против такого неприятеля, как мятежники, должно действовать возможно более решительно и с полною энергиею, стараясь "бить его по воображению" и подрывая его моральные силы.

Вне службы М.Д. Скобелев предавался любимому занятию военною историею, причем тщательно изучал различные кампании с циркулем и карандашом в руках, сидя за столом или даже лежа на полу над планами, занимавшими нередко половину комнаты; случалось, что он запирался на ключ, чтобы товарищи не мешали этим занятиям. В беседах он часто говорил о походе в Азию, но изучал уже тогда и военные системы западноевропейских государств.

В 1864 г. М.Д. Скобелев отправился в отпуск за границу и хотя не поспел к военным действиям датчан против немцев, но все-таки осмотрел этот театр военных действий. Тем не менее Михаил Дмитриевич не чуждался товарищей и даже был первым на разные отчаянно смелые выдумки во время различных похождений гусарской компании. Так, он, вместе с одним товарищем, рискуя жизнью, переплыл реку Вислу во время ледохода, на пари выскочил из окна второго этажа в парк и т.п. Едва ли это была рисовка. Вернее допустить, что это была просто дань кипучей натуре, жаждавшей деятельности и сильных ощущений.

30 августа 1864 г. М.Д. Скобелев был произведен в поручики. Узкие рамки строевой службы мирного времени его не удовлетворяли и он начал готовиться к поступлению в Николаевскую академию генерального штаба, имея целью получить высшее военное образование и добиться возможности действовать на более широком поприще, соответствующем тому призванию, которое он в себе чувствовал. Осенью 1866 г., выдержав вступительный экзамен вполне удовлетворительно, он был принят в академию, оставив по себе среди гродненцев хорошую память, как "истый джентльмен и лихой кавалерийский офицер".

В академии М.Д. Скобелев, подобно многим замечательным людям, с трудом подходил под общую для всех мерку. Нередко он не обращал должного внимания на то, что требовалось школьною рутиною, и в то же время с удовольствием занимался тем, что его привлекало, главным образом, все тою же военною историею. Михаил Дмитриевич собирал товарищей, читал им свои записки или делал сообщения военно-исторического содержания. Эти сообщения вызывали оживленные споры и рассуждения. В то же время Скобелеву не приходилось отказываться от общения с тем кругом, к которому он принадлежал по рождению и в силу семейных отношений; не отказывался он и сам от различных удовольствий и развлечений в обществе товарищей и друзей, причем академический слушатель не уступал бывшему гусарскому корнету в отношении различных выходок и проявлений лихости, начиная с переодевания в шотландский костюм и кончая плаванием на плохих шлюпках по Финскому заливу. При таких условиях, невзирая на свои отличные способности, М.Д. Скобелев не мог отвечать всегда одинаково хорошо на академических экзаменах, а начальство считало его хотя и очень способным, но ленивым.

При окончании курса академии М.Д. Скобелев был поставлен 13-м из 26 офицеров, удостоенных причисления к генеральному штабу; при этом он был выпущен по 2-му разряду, что объясняется сравнительно неблестящими успехами его по военной статистике и съемке и особенно по геодезии; однако, это с избытком вознаграждалось тем, что по предметам военного искусства М.Д. Скобелев был вторым, а по военной истории первым во всем выпуске, не говоря уже о том, что по иностранным и русскому языкам, по политической истории и вообще по предметам общего образования он был также в числе первых. Академическое начальство, выпуская его в генеральный штаб, могло быть уверенным, что оно открывает широкую дорогу настоящему военному человеку, недочеты которого настолько бледны в сравнении с его сильными сторонами, что первые приходится забывать из-за последних.

Ввиду ходатайства командовавшего войсками Туркестанского военного округа генерал-адъютанта фон Кауфмана 1-го, М.Д. Скобелев, произведенный незадолго до того (20 мая) в штабс-ротмистры по линии, в ноябре 1868 г. был назначен на службу в Туркестанский округ и прибыл к новому месту служения в начале 1869 г. По прибытии в Ташкент Михаил Дмитриевич состоял сначала в штабе округа. Здесь он не терял времени, изучал способы действий азиатских народов в бою и вообще на войне, производил разведки и принимал участие в мелких делах на бухарской границе, причем выказал личную храбрость.

Скромный характер этих дел не мог, конечно, удовлетворить М.Д. Скобелева, жаждавшего широкой деятельности и уже теперь чувствовавшего себя в силах занести свое имя на страницы той самой истории, которую до сих пор ему приходилось только изучать. Однако, первые шаги в этом направлении были им сделаны при весьма неблагоприятных условиях, в чем он, впрочем, был и сам виноват. В это время на него смотрели, как на петербургского выскочку, который позволяет себе учить людей старых и опытных. М.Д. Скобелеву нужно было проявлять надлежащую выдержку, такт и скромность; этими же качествами он тогда если и обладал, то лишь в малой степени. В этом и коренился главный источник тех невзгод, кои М.Д. Скобелеву пришлось претерпеть до перевода в генеральный штаб.

Во время рекогносцировки на бухарской границе он восстановил против себя казака, который его сопровождал и который затем, по возвращении в Ташкент, стал распространять невыгодные для М.Д. Скобелева сведения о его действиях. Многие приняли сторону казака; Скобелев же резко их осуждал и был вызван на поединок двумя представителями ташкентской золотой молодежи. Из этих дуэлей он вышел с честью. Тем не менее генерал Кауфман, которого недруги Михаила Дмитриевича убедили в его виновности, созвал офицеров гарнизона и в их присутствии жестоко распек М.Д. Скобелева.

Весьма возможно, что причиною обострения этого дела, кроме несомненной самолюбивой запальчивости М.Д. Скобелева, была зависть и т.п. чувства, которые питали по отношению к нему некоторые его недруги. Верить взведенному на него обвинению нет ни малейшего основания. Тем не менее, этот случай много способствовал возникновению невыгодной для Михаила Дмитриевича молвы, которая распространилась далеко за пределы Туркестана и с которою ему приходилось считаться много лет спустя.

В конце 1870 г. М.Д. Скобелев был командирован в распоряжение Е.И.В. главнокомандующего Кавказскою армиею (Великий князь Михаил Николаевич — прим. автора сайта), а в марте 1871 г. отправился в Красноводский отряд, в котором командовал кавалериею. В это время хивинцы относились к нам настолько враждебно, что долго терпеть это было невозможно. Хива ранее или позднее должна была стать предметом наших действий. Нужно было произвести разведки путей на Хиву.

В это время М.Д. Скобелев и произвел разведку пути к колодцу Сарыкамыш, причем прошел по дороге частью каменистой, частью песчаной, при недостатке воды и дурном ее качестве, во время палящей жары, от Муллакари до Узункую, 410 верст в 9 дней, и обратно, до Кум-Себшен, 126 верст в 16 1/2 часов, со средней скоростью 45 верст в день; при нем находились только три казака и три туркмена. М.Д. Скобелев представил подробное описание этого пути и прекрасное кроки? (фр. croquis, подробное изображение — прим. автора сайта), собрав сверх того сведения о путях, отходящих в разные стороны от пройденных колодцев. Однако при этом он зарвался далеко и обнаружил план предполагаемой операции. Это вызвало неудовольствие высшего начальства и было причиною увольнения М.Д. Скобелева в 11-месячный отпуск летом 1871 г. и отчисления его в полк.

Однако, в апреле 1872 г. он был снова причислен к генеральному штабу с прикомандированием к главному штабу "для письменных занятий", вернее для испытания. Здесь Скобелев участвовал в подготовительных работах к полевой поездке офицеров главного штаба и петербургского военного округа, а затем и в самой поездке в Ковенской и Курляндской губерниях. Рассказывают, что при этом М.Д. Скобелеву было поручено однажды произвести разведку участка реки, с целью отыскать наиболее удобный пункт для переправы значительного кавалерийского отряда. Когда явились лица, производившие поверку и оценку этих занятий, то Скобелев, вместо обычного ответа, вскочил на коня, ободрил его плетью и благополучно переплыл реку в оба конца. Лицо, от которого, главным образом зависела оценка этих занятий, было приведено в восторг этим решением данной ему задачи и настояло на том, чтобы Михаил Дмитриевич был удостоен перевода в генеральный штаб.

Произошел ли этот случай, или нет, не подлежит сомнению, что М.Д. Скобелев выдержал это новое испытание вполне успешно, после чего 5 июля был переведен в генеральный штаб капитаном с назначением старшим адъютантом штаба 22-й пехотной дивизии, в Новгород, а 30 августа 1872 же года был произведен в подполковники с назначением штаб-офицером для поручений при штабе московского военного округа. В Москве он оставался недолго, так как вскоре был прикомандирован к 74-му пехотному Ставропольскому полку для командования батальоном. Требования службы он здесь исполнял исправно и требовал того же от подчиненных, но вне службы относился к ним по товарищески и М.Д. Скобелева здесь полюбили. Занятия военною историею и чтение продолжались по-прежнему и точно так же по-прежнему М.Д. Скобелев переходил от них к самым разнообразным увеселениям, вроде расположения целой веселой компании биваком на площади среди города, с варкою жженки, иллюминациею и т.п.

Не долго пришлось М.Д. Скобелеву томиться бездействием мирного времени, так как весною 1873 г. ему удалось принять участие в хивинском походе, в качестве офицера генерального штаба при Мангышлакском отряде полковника Ломакина. Хива должна была явиться предметом действий и пунктом соединения наших отрядов, Туркестанского, Красноводского, Мангышлакского и Оренбургского. Путь Мангышлакского отряда, хотя и не был ни самым длинным, ни самым трудным, но все же был сопряжен с громадными затруднениями, которые увеличивались еще вследствие того, что отряд этот был снабжен верблюдами в меньшей соразмерности, чем другие отряды (1.500 верблюдов на 2.140 человек), а воды имел при себе очень мало (до 1/2 ведра на человека).

На первых же порах пришлось сделать весьма трудный, безводный переход в 70 верст от озера Каунды к колодцу Сенек, при 37° (а в песке 42°) и при весьма знойном ветре. В эшелоне, при котором находился М.Д. Скобелев, пришлось навьючить всех строевых лошадей, так как верблюды не могли поднять всё, что предполагалось на них везти, и падали; 16 апреля Скобелев, подобно другим офицерам, шел пешком; 17 апреля, на половине пути к колодцу Сенек, взятая вода была выпита. Только 18 апреля войска сосредоточились у колодца Сенек, имея в своих рядах много больных и бросив на пути 6.000 пудов разного довольствия и 340 верблюдов. Это движение было произведено беспорядочно.

М.Д. Скобелеву приходилось напрягать все силы к тому, чтобы выручать войска из критического положения. Он принимал участие в обсуждении соответственных мер и распоряжений, в изыскании средств для устранения замеченных затруднений на будущее время и т.п. Все это не пропало бесследно и принесло М.Д. Скобелеву великую пользу, выяснив ему в самое короткое время всю сущность дела организации и техники исполнения походных движений в степях. Сам он приобрел уже известный такт и уменье держать себя по отношению как к младшим и равным, так и старшим. Начальники на всяком шагу пользуются им, как офицером генерального штаба, и вообще им довольны.

При выступлении 20 апреля из Биш-акты Скобелев уже командовал эшелоном и притом передовым (2-е, позже 3 роты, 30-25 казаков, 2 орудия и команда сапер). Во время этого марша он извещал начальника второго эшелона об особенностях пройденного пути и старался предупредить следующие эшелоны обо всем, что могло облегчить их движение. На привалах и ночлегах войска делали бурдюки из козьих шкур и таким образом увеличивали свои водоподъемные средства. Движение было упорядочено.

28 апреля, на пути к колодцу Черкезлы, М.Д. Скобелев заметил, что одна рота начала растягиваться. Он повел ее под барабан, с ружьями на плечо, несколько верст и привел в порядок и вообще не упускал из виду ничего, что могло повести к поддержанию во вверенном ему эшелоне надлежащего внутреннего порядка, проявляя в то же время замечательную заботливость о нуждах войск. При таких условиях войска прошли 200 верст от Биш-акты до Ильтедже довольно легко, почти вовсе не имея больных, и прибыли в Ильтедже 29/30 апреля. Как при этом, так и при дальнейшем движении, М.Д. Скобелев производил разведки с целью осмотра путей к колодцам и самих колодцев.

Близ пределов Хивы труднейший переход был от Кызыл-ахыра до Байчагира, 62 версты с одним лишь только колодцем. Опасаясь за целость этого колодца, от которого зависела участь отряда, М.Д. Скобелев 2 мая опередил эшелон с 22 всадниками, прибыл к колодцу после 8 часов безостановочного движения и тотчас же приступил к устройству окопа с двумя насыпями для обеспечения стрелков с фронта и с тыла. Это одно из доказательств обычной его предусмотрительности и осторожности в подобных случаях.

5 мая войска подходили к колодцу Итыбай. М.Д. Скобелев снова опередил эшелон всего лишь с 10 всадниками, столкнулся с караваном изменивших нам киргиз-адаевцев и потребовал, чтобы они сдались; когда же часть их обнаружила враждебные намерения, то он с наличными людьми бросился в шашки и изрубил несколько киргизов, но и сам получил 7 ран пиками и шашками. После подхода пехоты М.Д. Скобелев был уложен на арбу и до 20 мая не мог сесть на коня. Пожалуй, ему и не следовало с горстью людей бросаться на вооруженную толпу; впрочем, это объясняется отчасти его молодостью, отчасти же сознательным самовоспитанием в духе безостановочного движения навстречу каким бы то ни было опасностям.

По выбытии М.Д. Скобелева из строя, Мангышлакский и Оренбургский отряды соединились в Кунграде и, под начальством генерал-майора Веревкина, продолжали движение к Хиве (250 верст) по весьма пересеченной местности, перерезанной множеством каналов, заросшей камышами и кустами, покрытой пашнями, заборами и садами. Хивинцы (6.000 чел.) пытались остановить наш отряд у Ходжейли, Мангыта и других пунктов, но безуспешно.

М.Д. Скобелев при первой же возможности возвратился в строй. 21 мая он, с двумя сотнями и ракетною командою, двинулся к горе Кобетау и вдоль арыка Карауз для разорения и уничтожения туркменских аулов, дабы наказать туркмен за враждебные действия против русских; поручение это он исполнил в точности. 22 мая, с 3 ротами, 2 сотнями и 2 орудиями, он прикрывал колесный обоз, причем отбил целый ряд атак неприятеля, а с 24 мая почти все время командовал авангардом и имел ряд стычек с неприятелем.

27 мая, когда наш отряд стоял у Чинакчика (в 8 верстах от Хивы), хивинцы атаковали с особою энергиею верблюжий обоз. М.Д. Скобелев, услышав перестрелку в тылу у себя, быстро сообразил, в чем дело, двинулся с двумя сотнями скрытно, садами, в тыл хивинцам, наткнулся на большую толпу в 1.000 человек, опрокинул их на подошедшую конницу, атаковал затем хивинскую пехоту, обратил и её в бегство и возвратил отбитых неприятелем 400 верблюдов.

28 мая главные силы генерала Веревкина произвели рекогносцировку городской стены и овладели неприятельскими завалом и трехорудийною батареею, причем, ввиду раны генерала Веревкина, начальство перешло к полковнику Саранчову. М.Д. Скобелев находился сначала в тылу, но затем продвинулся вперед и принял на себя войска, отходившие после рекогносцировки. Вечером явилась из Хивы депутация с изъявлением покорности и для переговоров. Ее направили к генералу Кауфману, который в это время находился в полупереходе к югу от Хивы. Генерал Кауфман уведомил начальника Оренбургско-Мангишлакского отряда, что вступит в Хиву 29-го и приказал не открывать огня. Однако, вследствие господствовавшего в Хиве безначалия, часть населения готовилась к отпору, что вызвало именно 29-го наступление Оренбургско-Мангишлакского отряда и штурм северной части стены. М.Д. Скобелев с двумя ротами штурмовал Шахабатские ворота, первый пробрался во внутрь крепости и хотя был атакован неприятелем, но удержал за собою ворота и вал. Дело это было прекращено по приказанию генерала Кауфмана, который в это же время мирно вступал в город с противоположной стороны. На Михаила Дмитриевича Скобелева опять посыпались обвинения, которые однако не могут быть признаны справедливыми, так как он исполнил лишь приказание своего начальника.

Хива покорилась. Цель похода была достигнута, несмотря на то, что один из наших отрядов, Красноводский, до Хивы не дошел. Важно было выяснить причину постигшей его неудачи. М.Д. Скобелев доложил генералу Кауфману о своей готовности произвести разведку не пройденного полковником Маркозовым участка пути Змукшир — Ортакую (340 верст) и получил разрешение исполнить эту задачу, сопряженную с большим риском и опасностью, ибо у каждого колодца он мог наткнуться на озлобленного врага, не говоря уже о трудности движения. Скобелев, взяв с собою пять всадников (в том числе 3-х туркмен), выступил из Змукшира 4 августа и в 4 часа пополудни 6 августа прибыл к колодцу Даудур (258 верст в 50-60 часов). Рыхлые пески чрезвычайно затрудняли движение; под конец перехода пришлось вести лошадей в поводу; воды здесь не оказалось.

Двигаясь далее, М.Д. Скобелев к утру 7 августа свернул к колодцу Нефес-кули (еще 42 версты безводного пути); дойдя до последнего, он столкнулся с туркменами и с трудом спасся. До Ортакую оставалось еще 15-25 верст. Пробиваться туда не представлялось никакой необходимости, а потому М.Д. Скобелев отправился в обратный путь и возвратился к исходному пункту 11 августа, пройдя более 600 верст в 7 дней, а затем представил генералу Кауфману надлежащее донесение. Разведка эта выяснила, что для успеха дальнейшего движения Красноводского отряда к Змукширу, при безводном переходе в 156 верст, нужно было принять своевременно соответственные меры; при данных же условиях это движение могло бы привести к гибели названного отряда. За эту разведку Михаил Дмитриевич Скобелев был награжден орденом Св. Георгия 4-й степени (30 августа 1873 г.).

Зиму 1873-1874 гг. М.Д. Скобелев провел большею частью в южной Франции, куда отправился с целью отдыха и развлечения. Но здесь он заинтересовался междоусобною испанскою войною, пробрался в расположение карлистов в Испании и был очевидцем нескольких боев. 22 февраля М.Д. Скобелев был произведен в полковники, а 17 апреля назначен флигель-адъютантом с отчислением в Свиту Его Императорского Величества.

17 сентября 1874 же года М.Д. Скобелев был командирован в Пермскую губернию для участия во введении в действие устава о воинской повинности. Между тем, о нём заговорили не только в России, но и в Англии, зорко следившей за нашими успехами в Средней Азии. Естественным являлось продолжение начатой им там боевой деятельности.

В апреле 1875 г. М.Д. Скобелев был командирован в распоряжение туркестанского генерал-губернатора и, по прибытии в Ташкент, был назначен начальником военной части нашего посольства, отправляемого в Кашгар. Он должен был оценить во всех отношениях военное значение Кашгара. Посольство это направилось в Кашгар через Кокан, правитель которого Худояр-хан находился под нашим влиянием. Однако последний своею жестокостью и корыстолюбием вызвал против себя восстание и был низложен в июле 1875 г., после чего бежал в русские пределы, в г. Ходжент. За ним двинулось и наше посольство, прикрываемое Скобелевым с 22 казаками. Благодаря его твердости и осторожности, эта команда, не пуская даже в ход оружия, без потерь довела хана до Ходжента.

В Коканде вскоре восторжествовали фанатики, руководимые талантливым вождем кипчаков Абдуррахманом-автобачи; на ханский престол был возведен сын Худояра Наср-еддин; был провозглашен "газават"; в начале августа коканские шайки вторглись в наши пределы, осадили Ходжент и взволновали наше туземное население. М.Д. Скобелев был послан с двумя сотнями для очищения от неприятельских шаек окрестностей Ташкента, а по сосредоточении, к 18 августа, к Ходженту главных сил генерала Кауфмана (16 рот и 8 сотен при 20 орудиях) был назначен начальником конницы. Между тем, кокандцы сосредоточили у Махрама до 50.000 чел. при 40 орудиях. При движении генерала Кауфмана к Махраму, между Сыр-Дарьею и отрогами Алайского хребта, неприятельские конные массы тревожили русских. Когда противник угрожал атакою, кавалерия выстраивала фронт к стороне угрожаемого фланга, а батареи открывали огонь. Неприятель быстро рассыпался и исчезал в ближайших ущельях, после чего движение продолжалось. Подобные атаки повторялись и всякий раз одно маневрирование кавалерии и огонь вынуждали противника к отступлению. Численности и лихости неприятеля, не привычного к дружному натиску, М.Д. Скобелев противопоставлял сомкнутый строй и порядок, в сочетании с огнем не только артиллерии, но и наездников и передовых цепей, и это давало успех.

22 августа войска генерала Кауфмана взяли Махрам. М.Д. Скобелев с частью конницы стремительно атаковал многочисленные неприятельские скопища, пешие и конные, обратил в бегство и преследовал более чем на 10 верст, своевременно пользуясь поддержкою ракетной батареи. Наши войска одержали блестящую победу. Михаил Дмитриевич был при этом легко ранен в ногу. 21 и 22 августа обрисовались блестящие способности Скобелева, как кавалерийского начальника: то сдержанный и хладнокровный он встречает неприятеля огнем, то, выбрав минуту удивительно удачно, производит бешеную атаку, и в том, и в другом случае блистательно применяясь к обстановке.

Заняв 29 августа Коканд, отряд наш 5 сентября двинулся к Маргелану; Абдуррахман бежал. Для преследования его был отряжен М.Д. Скобелев с 6-ю сотнями, ракетною батареею и 2-мя ротами, посаженными на арбы. Преследование это представляет образец действий этого рода. Скобелев при этом был вынужден несколько раз менять направление движения, но следовал за Абдуррахманом неотступно и этим уничтожил его отряд; автобачи бросил артиллерию, лошадей, оружие и даже свой "меккский значок" и только спасался бегством.

Между тем был заключен с Наср-еддином договор, по которому мы приобрели территорию к северу от Сыр-Дарьи, образовавшую Наманганский отдел. Однако кипчакское население ханства не хотело признать себя побежденным и готовилось к возобновлению борьбы. Абдуррахман низложил Наср-еддина и возвел на ханский престол Пулат-бека. Центром движения был Андижан. Генерал-майор Троцкий, с 5 1/2 ротами, 3 1/2 сотнями, 6 орудиями и 4 ракетными станками, двинулся из Намангана и взял Андижан штурмом 1 октября, причем М.Д. Скобелев произвел блестящую атаку. Затем отряд этот должен был возвратиться в Наманган и на обратном пути имел горячие дела с неприятелем. При этом Скобелев, в ночь на 5 октября, с 2 сотнями и батальоном произвел столь стремительное нападение на лагерь кипчаков, что они разбежались.

18 октября М.Д. Скобелев за боевые отличия был произведен в генерал-майоры и назначен в Свиту Е.И. Величества. В этом же месяце он был оставлен в Наманганском отделе, в качестве его начальника, с 3 батальонами, 5 1/2 сотнями и 12 орудиями. Михаилу Дмитриевичу Скобелеву было приказано "действовать стратегически-оборонительно", т.е. не выходя из пределов наших владений. Но сила обстоятельств вынудила его действовать иначе. Беспокойные элементы в стране продолжали волноваться; в Наманганском отделе завязалась почти непрерывная малая война; вспыхнули восстания в Тюря-кургане, затем в Намангане и т.д.

М.Д. Скобелев зорко следил за всем этим и прекрасно пользовался выгодами центрального положения; по получении известия о появлении неприятеля на нашем берегу, или о его сосредоточении в прибрежных пунктах Кокандской стороны, он быстро двигался против неприятеля, старался захватить противника врасплох и наносил ему поражения. Так он разбил 23 октября шайку Батыр-тюря у Тюря-кургана, затем поспешил на выручку к гарнизону Намангана, а 12 ноября разбил у Балыкчей до 20.000 неприятельских скопищ. После всех успехов вообще ему приходилось всякий раз возвращаться в Наманган.

При таких условиях наступательные предприятия кокандцев не могли быть прекращены. Чувствовалась необходимость положить этому конец, дабы поддержать обаяние русского имени и доставить подвластному нам населению возможность мирной и безопасной жизни. Генерал Кауфман признавал силы М.Д. Скобелева недостаточными для удержания в наших руках хотя бы большей части ханства; пока же Скобелеву было предписано совершить зимою движение к Ике-су-арасы, части ханства по правому берегу Дарьи (до течения Нарына) и ограничиться погромом кочевавших там кипчаков.

М.Д. Скобелев выступил из Намангана 25 декабря с 2.800 чел. при 12 орудиях и ракетной батарее и с обозом из 528 арб. Снаряжение отряда было обдумано до последних мелочей. Вообще подготовка к этому походу представляла образец заботливости о войсках и применения к местным условиям. М.Д. Скобелев явился уже в этом случае достойным учеником генерала Кауфмана и лучшим представителем туркестанской системы военного воспитания, основанной на постоянной и всесторонней заботливости о солдате.

Отряд Скобелева вступил в Ике-су-арасы 26 декабря и в 8 дней прошел по этой части ханства по разным направлениям, обозначая свой путь уничтожением кишлаков. Кипчаки уклонялись от боя и частью даже просили пощады. Так или иначе, предмета действий, достойного этого названия, в Ике-су-арасы не оказалось. Таковым мог явиться скорее всего Андижан, где Абдуррахман собрал до 37.000 чел.

М.Д. Скобелев 1 января 1876 г. перешел на левый берег Кара-Дарьи, двинулся затем к Андижану, 4-го и 6-го произвел основательные рекогносцировки окраины города и 8-го овладел Андижаном посредством штурма. 10-го андижанцы изъявили покорность после того, как Абдуррахман бежал в Ассаке, а Пулат-хан в Маргелан. 18-го Скобелев двинулся к Ассаке и разбил наголову Абдуррахмана, который скитался еще несколько дней и, наконец, сдался 26 января. 27-го высланный Скобелевым отряд барона Меллер-Закомельского овладел кишлаком Уч-Курган посредством штурма, который М.Д. Скобелев в реляции признал "поистине молодецким подвигом". Пулат-хан едва спасся бегством. 19 февраля Кокандское ханство было присоединено к России и образовало Ферганскую область, а 2 марта Михаил Дмитриевич Скобелев был назначен военным губернатором этой области и командующим в ней войсками.

Действия М.Д. Скобелева в кокандском походе могут выдержать самую строгую критику: все образцово, начиная с изучения обстановки и постановки целей и кончая деталями подготовки и исполнения намеченных планов действий. Войскам приходится делать большие переходы при крайне неблагоприятных условиях, а между тем состояние их вообще прекрасно, а дух превосходен; им приходится штурмовать укрепленные пункты и участвовать во многих боях; неудач не бывает, а потери невелики; роды оружия и части отряда действуют в духе самой действительной взаимной выручки; частные начальники распорядительны и обладают инициативою; офицеры генерального штаба поспевают всюду, чтобы не только исполнить свое прямое дело, но еще и показать пример другим, научить их и даже вести их в бою. При всем этом в отряде все время поддерживается должный внутренний порядок.

Конечно, прекрасны были туркестанские войска, знали свое дело офицеры и частные начальники, но для того, чтобы весь отряд так действовал, необходим был такой замечательный начальник отряда, каким уже в этом случае явился 32-летний генерал-майор Михаил Дмитриевич Скобелев. Кроме вышеуказанных наград он получил еще за этот поход ордена Св. Владимира 3-й степени с мечами и Св. Георгия 3-й степени, золотую саблю и золотую же шпагу бриллиантами украшенную, с надписью "за храбрость".

Став во главе области, Михаил Дмитриевич Скобелев стремился к умиротворению края, причем проводил и рекомендовал замечательные приемы по отношению к покоренным племенам. Сарты сочувственно встретили русских, им следовало дать лишь время освоиться с новым порядком вещей; впрочем, оружие было отобрано. Воинственные кипчаки, раз покоренные, честно держат слово, — с ними следует обращаться "твердо, но с сердцем". Наконец, каракиргизы (населявшие хребты Алая и долину р. Кизыл-су) продолжают упорствовать, несмотря на то что вся страна успокоилась; необходимо пройти их дикие горы и ущелья с оружием в руках и жестоко их наказать.

М.Д. Скобелев разбил одну шайку каракиргизов в марте и занял ур. Гульча, а 25 апреля разбил мятежников при Янги-арыке. Не ограничиваясь этим, в июле и августе он произвел поиск с разведкою алайских хребтов тремя колоннами из Уч-Кургана, Оша и Гульчи; при последней колонне находились Скобелев и ученая экспедиция, исследовавшая эту страну в научном отношении. 16 августа отряд, собравшись у Арчи-булака, двинулся к Дораут-кургану. С 31 августа начали уже являться к М.Д. Скобелеву старшины с изъявлением покорности. Дойдя до границ Каратегина и оставив здесь гарнизон, Михаил Дмитриевич повернул назад, так как вышеуказанная цель была достигнута. Не ограничиваясь этим, он наметил еще меры в видах окончательного прекращения разбоев, которые, впрочем, ему уже не пришлось приводить в исполнение.

В качестве начальника области Михаил Дмитриевич Скобелев с особенною энергиею боролся против злоупотреблений тех, кои так или иначе были причастны к расходованию казенных денег. Это создало ему множество врагов и вскоре в С.-Петербурге был получен донос, взводивший на М.Д. Скобелева самые тяжкие обвинения. Узнав об этом, он испросил отпуск, отправился в Петербург и представил отчет с оправдательными документами, дабы доказать несправедливость обвинения. Но для этого было нужно время, а между тем 17 марта 1877 г. он был отчислен от должности военного губернатора и командующего войсками области, с оставлением в свите Е.И.В. и в генеральном штабе.

В течение 8 лет М.Д. Скобелеву пришлось участвовать в походах, а под конец и направлять самостоятельно военные действия в Средней Азии. Это была прекрасная боевая школа, подготовившая его к ахалтекинской экспедиции 1880-1881 гг. Во время этих походов он обнаружил не только исполнительность, частный почин и храбрость младшего начальника, но и замечательный талант самостоятельного вождя.

Затем должно отметить: тщательное изучение и знание неприятеля и вообще обстановки, уменье выбирать важные цели, замечательную подготовку к походам, превосходное снабжение войск, рекогносцировки и вообще ориентирование во время операций; удивительное уменье извлечь из каждого рода оружия все, что он может дать (достаточно продолжительный огонь артиллерии и пехоты, сформирование конно-стрелкового дивизиона, огонь кавалерии в одних случаях, быстрота и натиск в других); искусное занятие завоеванной области и обеспечение ее с той стороны, откуда могла угрожать опасность; наконец, личную неутомимость, энергию и доблесть, благодаря коим М.Д. Скобелев являлся примером для других.

Нельзя не признать, что Михаил Дмитриевич Скобелев уже в то время был и прекрасным администратором, но несправедливо взведенное на него обвинение в злоупотреблениях, в связи с прежними грехами еще не оперившегося гусарского штабс-ротмистра, уничтожало в умах многих его заслуги не только гражданские, но даже и военные, а последние представлялись иным просто "дутыми". Наше общество относилось тогда недоверчиво и даже недружелюбно к тем, кто выдвинулся в боях и походах против "халатников". Михаилу Дмитриевичу пришлось изведать на опыте и это отношение, и плоды своих прежних грехов, и весь яд клеветы и несправедливости, а по возвращении в Европу чуть ли не сызнова начинать то, что он уже так блестяще прошел в Азии.

Между тем на Балканском полуострове с 1875 г. происходила борьба славян против турок. В эту борьбу была вовлечена и Россия. М.Д. Скобелев еще до этой войны интересовался славянским вопросом, но в 1875 и 1876 гг. он мог ограничиться лишь платоническим сочувствием к борцам за освобождение и независимость славян. В 1877 г. он сам отправляется в действующую армию, чтобы принять лично участие в борьбе, и вместе с тем исправить и восстановить свое поколебленное положение, новыми заслугами возвратить потерянное доверие.

В действующей армии для Михаила Дмитриевича Скобелева на первых порах не нашлось сколько-нибудь соответственного места. Впрочем, ему было разрешено состоять при главной квартире. Он сам старался куда-нибудь пристроиться и участвовал, в качестве добровольца, в различных мелких делах до переправы через Дунай. В это время было признано возможным назначить его лишь и. д. начальника штаба сводной казачьей дивизии, которою командовал его отец.

14/15 июня Михаил Дмитриевич Скобелев участвовал в переправе отряда генерала Драгомирова через Дунай у Зимницы. Здесь, приняв начальство над 4 ротами 4-й стрелковой бригады, он ударил во фланг туркам, чем принудил их к отступлению. Здесь же, ввиду отсутствия ординарцев, Михаил Дмитриевич сам вызвался и передал приказание генерала Драгомирова под сильным неприятельским огнем, о чем в реляции начальника отряда сказано: "не могу не засвидетельствовать о великой помощи, оказанной мне Свиты Е.В. генерал-майором Скобелевым... и о том благотворном влиянии, которое он оказывал на молодежь своим блистательным, неизменно-ясным спокойствием". После этого о нем заговорили; за эту переправу генерал-майор Скобелев был награжден орденом Св. Станислава 1-й степени с мечами.

После переправы Михаил Дмитриевич Скобелев участвовал: 25 июня в разведке и занятии г. Белы; 3 июля в отражении нападения турок на Сельви, и 7 июля, с войсками Габровского отряда, в занятии Шипкинского перевала. 16 июля, с тремя казачьими полками и батареею, он произвел разведку Ловчи; выяснил, что она занята 6-ю таборами с 6 орудиями, и докладывал, кому следовало, о необходимости взять Ловчу ранее второго штурма Плевны, но в это время уже было решено поступить обратно. 17 (июля — прим.) он перешел в Богот и участвовал во второй атаке Плевны 18 июня. Произведя разведку южных подступов к неприятельской позиции, М.Д. Скобелев выяснил, что стратегический ее ключ находился на правом фланге турок и что фланг этот не укреплен. Доклад его по этому вопросу вызвал лишь усиление вверенной ему казачьей бригады батальоном пехоты и 4 орудиями. По диспозиции Скобелев должен был пресечь сообщения Плевны с Ловчею и охранять левый фланг наших войск, атаковавших расположение Османа-паши.

Разрозненные атаки колонн генералов Вельяминова и князя Шаховского, общим начальником которых считался генерал барон Криденер, окончились для нас неудачею и "беспорядочным" отступлением. М.Д. Скобелев с частью сил дошел до 3 гребня Зеленых гор, откуда видел лагерь и резерв противника (до 20.000 чел.) близ Плевны. Турки направили против него часть своих сил и старались его оттеснить.

Действия Михаила Дмитриевича Скобелева с небольшими силами против превосходного противника были образцовы и показали, к чему может быть способна наша кавалерия в умелых руках даже на самой неблагоприятной для ее действий местности и вообще при самых неблагоприятных условиях. Скобелев протянул бой, насколько это было необходимо, и отошел, когда держаться долее было невозможно и когда в том уже не было надобности. Невзирая на большие потери и вообще на тяжелое положение своего отряда, он принял меры к тому, чтобы все раненные были своевременно подобраны.

Приковывая неприятеля к месту, М.Д. Скобелев всего лучше разрешал задачу "пресечения" сообщений с Ловчею. Действия его облегчили положение князя Шаховского, которому также пришлось отступать под напором турок. Скобелев сразу же достиг того, что долго не удавалось другим на полях сражений в эту кампанию: у него кавалерия, пехота и артиллерия искусно и геройски поддерживали друг друга. 22 июля М.Д. Скобелеву, с 5-ю батальонами, 19 эскадронами и сотнями при 12-ти орудиях, было приказано прикрыть Сельви к стороне Ловчи, связать отряды, стоявшие в Сельви и против Плевны, и выяснить силы турок в Ловче. Скобелев произвел эту рекогносцировку весьма искусно с 23 по 26 июля (с боем) и выяснил следующее: а) Ловча занята 8-10-ю батальонами; б) горы, ее окружающие, суть естественные позиции, к тому же сильно укрепленные; в) атака с севера почти невозможна, а с востока возможна только при основательной артиллерийской подготовке; г) перемены в положении и значении Ловчи произошли после 16 июля, почему можно ожидать и дальнейшего ее усиления, если мы это допустим.

В конце июля и в начале августа (1877 г. — прим.) Михаил Дмитриевич Скобелев находился снова при главной квартире. Ввиду атак Сулеймана на Шипку и возможности движения Османа-паши к Габрову для содействия Сулейману, был выделен отряд из 4 батальонов, 12 сотен и 14 орудий под начальством Скобелева который должен был прикрыть правый фланг и противодействовать Осману. Сосредоточив этот отряд 12 августа на позиции у Какрина, М.Д. Скобелев произвел разведки горных проходов на Иметли, Калофер и Троян, которые убедили его в неисполнимости для турок наступления к Габрову. Мало того, он полагал, что движение 9-ти батальонов от Сельви и Какрина в тыл Сулейману через Иметлийский перевал "может иметь решающее значение" и что нам следовало "маневрировать". К сожалению, его взгляды и соображения не находили в то время надлежащей оценки.

К 18 августа выяснилось, что на Шипке опасаться нечего; решено было взять Ловчу, а затем Плевну. М.Д. Скобелев, прежде всего, укрепил позицию и улучшил бивачное расположение, ибо, хотя бы пришлось наступать, он считал необходимым быть готовым и к обороне, а чтобы ни пришлось делать, заботы о войсках никогда не выходили из его мыслей. Для взятия Ловчи был назначен отряд генерала князя Имеретинского (22 батальона, 21 эскадрон и сотня, 88 пеших и 12 конных орудий). В состав этого отряда вошли и части, находившиеся под начальством Скобелева, которому князь Имеретинский предложил составить предположение для атаки.

19-го Михаил Дмитриевич Скобелев представил известную записку, в которой, выяснив сущность задачи и обстановку, установил принципы, коими следовало руководствоваться в данном случае: а) тщательное знакомство с местностью и расположением противника; б) обширная артиллерийская подготовка; в) постепенность атаки; г) содействие инженерного искусства; д) сильные резервы и экономное их расходование; ж) своевременный захват пути отступления противника, и з) освещение направлений, по коим к туркам могут подойти подкрепления. Затем изложен порядок выполнения задачи. Записка эта справедливо признается образцом подготовительных к бою распоряжений.

Естественно, автор записки играл выдающуюся роль и при самой атаке Ловчи 22 августа. Здесь М.Д. Скобелев с 10 батальонами, 56 орудиями и 3 эскадронами овладел Рыжею горою, понеся лишь небольшие потери, а затем начал спускаться в город. Князь Имеретинский подкрепил его 2 батальонами с батареею. Против турок с правого берега Осмы действовало 80 орудий, которые подготовили занятие Ловчи и атаку заречного редута. Город был занят без затруднений.

М.Д. Скобелев произвел рекогносцировку, которая подтвердила правильность предположения направить главную атаку на правый фланг турок. Атакою 10-ти батальонов все силы турок притянуты к их левому флангу, после чего Скобелев вывел из города скрытый до того времени резерв (7 батальонов с эскадроном конвоя на фланге) и бросился с барабанным боем и распущенными знаменами, подобно неудержимому, способному все сломить потоку, на правый фланг и против пути отступления турок и обратил их в бегство. На них сейчас же насела конница. Потери турок превышали 2.000, а наши 1.500 человек. Успех стоил не дешево, но важно было нравственное его значение, не говоря уже о приобретении упомянутых стратегических выгод.

В этом случае князь Имеретинский отлично пользуется своим талантливым подчиненным, как для составления плана сражения, так и для ведения главной атаки и, со своей стороны, всячески облегчает ему это дело. Действия самого М.Д. Скобелева образцовы и представляют замечательное сочетание решительности с осторожностью. Если и можно отметить недочеты, то их немного и они имеют (сравнительно) второстепенное значение: так, например, не было установлено общего командования артиллериею.

После плевненских неудач была одержана блестящая победа под Ловчею, причем М.Д. Скобелев проявил свой выдающийся талант в бою против неприятеля, хорошо вооруженного и в отношении стойкости могущего состязаться с лучшими европейскими войсками. Новые заслуги Михаила Дмитриевича Скобелева начали пробивать лед, казавшийся непроницаемым: за отличие в делах против турок, главным образом за сражение при Ловче, М.Д. Скобелев был произведен в генерал-лейтенанты (1 сентября того же года). Вскоре после взятия Ловчи отряд князя Имеретинского был притянут к Боготу, а вместе с ним перешел в окрестности Плевны и Скобелев.

В конце августа (1877 г. — прим.), с прибытием подкреплений, решено было произвести третий штурм Плевненского укрепленного лагеря, для чего было назначено 107 батальонов (в том числе 42 румынских) и 90 эскадронов и сотен (в том числе 36 румынских) или 82.000 штыков и 11.000 сабель при 444 орудиях (в том числе 188 румынских). Во главе западного отряда стояли: номинальный его начальник и фактический начальник румынских войск князь Карл и его помощник, начальник штаба и действительный начальник русских войск генерал Зотов, т.е. объединения власти не было.

Генерал Зотов определял силы турок в 80.000 человек при 120 орудиях, т.е. вдвое против действительности, не верил, по-видимому, в успех атаки и возложил всю надежду на подготовку ее огнем артиллерии. Подготовка эта производилась с 26 до начала штурма 30 августа и принесла пользу не нам, а туркам, убедив их в бессилии нашей артиллерии против их земляных укреплений.

Войска нашего правого фланга, румынская пехота и 6 русских батальонов, штурмовали Гривицкий редут №1 на наименее важном левом фланге турок. Редут этот был взят, только благодаря участию наших войск. Войска правого фланга потеряли 3.500 человек, после чего решено было здесь далее не наступать, невзирая на то что оставалось еще 24 свежих (румынских) батальона.

В центре, за коим находился "главный резерв" (9 батальонов), было произведено 6 атак по полкам и эти атаки были отбиты с потерею 4.500 человек. Всего атаковало 18 и оставалось еще 17 батальонов; из числа последних 14 получили особые назначения. Здесь также было решено (в сумерки) прекратить бой.

На нашем левом фланге М.Д. Скобелев, поддержанный войсками князя Имеретинского, с 16 батальонами овладел Скобелевскими редутами №№ 1 и 2, причем эти батальоны сильно расстроились. Для обороны и охраны тыла и флангов оставалось еще 6 батальонов, но из них 3 были также сильно расстроены. Развивать успех было не с чем. Оставалось укрепиться и удерживаться в редутах до присылки подкреплений, но таковых прислано не было: правда, 1 полк из центра был направлен к Скобелеву по инициативе частного начальника, но и тот прибыл поздно.

М.Д. Скобелев, располагая лишь 1/5 всех наших сил, притянул на себя более 2/3 всех сил Османа-паши (до 35 таборов). 31 августа Осман, уже готовившийся отступить, видя, что 4/5 наших сил бездействуют и Скобелева не поддерживают, охватил его превосходными силами с обоих флангов и подверг расстрелу. Скобелев потерял 6.000 человек, отразил четыре контратаки турок и, ввиду пятой контратаки, отступил шаг за шагом, в достаточном порядке. Штурм окончился полною неудачею.

Причины неудачи коренились в неправильной организации управления союзным отрядом, в личных свойствах двух главных начальников этого отряда, в их погрешностях и следствиях, отсюда проистекавших. Военный талант М.Д. Скобелев выказался в этом сражении во всем блеске: войска, ему вверенные, делают несравненно больше, чем на других участках, а в особенности пехота, направляемая им лично и его доблестными сподвижниками, совершает такие дела, которые считались бы невозможными, если бы не произошли в действительности; сам Скобелев проявляет поразительную способность направлять войска вперед, а на себя смотрит, как на последний резерв, который и вводит в дело в решительную минуту, и это дает успех; когда же приходится отступать из редутов, то это отступление производится в таком порядке, одна наличность которого, невзирая на самые затруднительные условия, заставляет признать это отступление образцом, редким в военной истории по своей поучительности в смысле положительном.

Во время обложения Плевны Михаил Дмитриевич Скобелев стоял во главе Плевно-Ловчинского отряда и ІV участка обложения на той же местности, на которой он действовал при 3-ей атаке Плевны. Скобелев не сочувствовал идее блокады, которая надолго затягивала решение вопроса о Плевне, затормозившей наши военные действия; каждый день оторочки много стоил армии и особенно государству; чего же стоили месяцы? М.Д. Скобелев был прав, не соглашаясь в этом отношении с Тотлебеном, так как наиболее соответственным являлось бы сочетание атаки с тесною блокадою, т.е. превращение блокады в ускоренную постепенную атаку. Так он и пытался действовать, но должен был от этого отказаться, ввиду категорического приказания Тотлебена, и ограничиваться лишь более активным, чем на других участках, поведением по отношению к противнику, что имело громадное положительное значение в смысле подъема духа войск.

В это время М.Д. Скобелеву было поручено командование 16-ю пехотною дивизиею, в которой выбыло из строя 133 офицера и 5.065 нижних чинов, осталось прежних 116 офицеров и 4.642 нижних чина, а прибывшие укомплектования были недостаточны и в численном и в качественном отношениях; прежних ротных командиров осталось 14, батальонных — 10, бригадный — 1; полковые командиры и начальник штаба были назначены вновь.

Положение нового начальника дивизии было очень трудно. Нужно было сделать из этой дивизии крепко сплоченный, вполне здоровый организм, который не мог бы расшататься. И Скобелев это сделал так быстро, как никто другой сделать не мог в эту кампанию. У него все войска проникаются истинным воинским духом, все роды оружия сплачиваются в одно целое, а специальные роды службы исполняют свои обязанности образцово или, в худшем случае, более успешно, чем на других участках.

В среде младших начальников оживает дух частного почина, солдат "понимает свой маневр" и гордится именем "скобелевца". У Скобелева часть людей вооружена отбитыми турецкими ружьями, превосходившими крнковские винтовки в отношении настильности, меткости и действительности стрельбы; в отношении снабжения войск всем необходимым редкие начальники проявляли такую заботливость, какую проявили М.Д. Скобелев и его сподвижники.

28 ноября (1877 г. — прим.) Осман-паша сделал попытку прорваться и атаковал гренадер; происшедшее, вследствие этого, сражение окончилось сдачею армии Османа. М.Д. Скобелев был начальником резерва из частей 3-й гвардейской и 16-й пехотных дивизий, поспешившего на помощь к гренадерам. Его обвиняли в том, что он задержал гвардейскую бригаду с тем, чтобы дать отличиться своей бригаде, но это несправедливо, так как если бы он допустил безотлагательное усиление боевой части этою бригадою, то единственный общий резерв был бы преждевременно израсходован.

После падения Плевны великий князь главнокомандующий решил перейти зимою через Балканы и наступать к Царьграду. Дивизия М.Д. Скобелева была направлена на присоединение к отряду генерала Радецкого, который был усилен до 45.000 и имел против себя 35.000 турок Весселя-паши. Генерал Радецкий оставил на Шипкинской позиции против фронта турок 15 1/2 батальонов с артиллериею и сам при них остался, а в то же время направил: а) правую колонну М.Д. Скобелева (15 батальонов, 7 дружин, 17 эскадронов и сотен и 14 орудий) от Топлиша через Иметлийский перевал в обход левого фланга турок и б) левую колонну князя Святополк-Мирского (25 батальонов, 1 дружина, 4 сотни и 24 орудия) через Травну, Гюсово и Маглиш в обход правого фланга главных сил Весселя-паши, находившихся в укрепленных лагерях близ дд. Шипки и Шейнова.

27 декабря князь Мирский действовал против главных сил турок один и встретил упорное сопротивление; Скобелев же, успев перевалить лишь с частью сил, в этот день не атаковал. 28-го все три части отряда генерала Радецкого атаковали неприятеля, и вся армия Весселя-паши сдалась на капитуляцию (30.000 человек при 103 орудиях); наши потери доходили до 5.600 человек. Одержана была блестящая победа; М.Д. Скобелев играл при этом выдающуюся роль: ему сдался Вессель-паша. Тем не менее, Скобелева обвинили в том, что он не поддержал князя Мирского, что он обещал его поддержать и не сдержал слова, что он вел тут какую-то игру и т.п.

Обвинения эти едва ли справедливы. М.Д. Скобелев переживал в это время тяжелую внутреннюю борьбу. Горький опыт плевненских боев оставил глубокий след в его душе. Он становился все более и более осторожным. Личная беседа с Ф.Ф. Радецким, предполагавшем возможность "блокады Иметлии" и т.п., еще более утвердила его в решении быть крайне осторожным. Это видно из его записок на имя начальника штаба. Так 22 декабря, в 3 1/4 часа пополудни (по возвращении от Радецкого) он писал: "где наши священники... я видел нечто в этом роде. Не доходя 20 верст до колодца Сенек 18 апреля 1873 года, люди гибли от жары, жажды и истомления. Полковые священники полков Ширванского и Апшеронского принесли большую пользу. В русской армии в трудные минуты священник... с крестом ведет там, где забывали и голос начальников и даже знамя. Нам придется перенести много трудного; не следует пренебрегать и этою нравственною струною..." Затем даются указания, как это применить в данном случае.

Внутреннее состояние М.Д. Скобелева ухудшается, особенно со времени выбытия из строя начальника штаба. В самый трудный момент он одинок. Им овладевают мрачные мысли. Скобелев вспоминает, что ему подтверждали неоднократно, что он должен рассчитывать только на свои собственные силы. Тот, кто вышел раньше, должен ждать того, кто выйдет позже, т.е. князь Мирский должен сообразоваться со Скобелевым. В худшем случае, никакая опасность князю Мирскому не угрожает, так как он достаточно силен. Если же он, Скобелев, атакует теперь (27-го) с половиною своих сил и будет отбит, то вся операция может расстроиться. Следовательно, должно отложить атаку до сосредоточения всех сил. Ввиду этих соображений Скобелев и не атаковал до тех пор, пока не сосредоточил силы, кои он признавал достаточными для атаки.

После перехода через Балканы Михаил Дмитриевич Скобелев был назначен начальником авангарда армии (32 батальона и 25 эскадронов и сотен с артиллериею и 1 батальоном сапер) и двинулся через Адрианополь к окрестностям Константинополя. В начале этого марша, 5 января (1878 г. — прим.), он стянул авангард к Трнову, сделав в 40 часов 82 версты. По прекращении военных действий, 1 мая, он был назначен начальником "левого отряда" армии, а затем находился в составе армии при расположении ее в пределах Турции и при постепенном очищении ее частями территории самой Турции, а равно и вновь созданной Россиею Болгарии.

Михаил Дмитриевич Скобелев является на балканский театр военных действий очень молодым генералом, хотя и оказавшим большие заслуги, но попавшим в положение полуопального. Для него не находится места и он сам старается найти себе дело, не гнушаясь самым маленьким. Постепенно предубеждение против него уступает уважению к его военному таланту и ему дают все более и более серьезные и ответственные поручения. 18 июля (1877 г. — прим.), при второй атаке Плевны, и 22 августа (1877 г. — прим.) под Ловчею он дает выдающиеся образцы искусства, насколько он мог их проявить в качестве частного начальника; в последнем случае ему было поручено ведение самой трудной и главной части дела, чем он и решил успех всего дела, а потери были невелики сравнительно с плевненскими боями.

При третьей атаке Плевны, во время ее обложения и при переходе через Балканы М.Д. Скобелев проявляет также замечательное искусство, невзирая на некоторые теневые стороны в исполнении этих операций. В эту кампанию он довершает свое самообразование, как военачальник. Если он еще не заявил себя, как полководец, то он уже близок к тому, чтобы им сделаться. А заботы его о солдате и вообще о подчиненных, устройство продовольственной части и вообще военно-административная его деятельность, наконец, понимание значения морального элемента и уменье воздействовать в этом смысле на войска настолько образцовы, что нелегко найти повторение сочетания всех этих достоинств в этой же кампании.

Неудивительно, что М.Д. Скобелев, именно в эту войну приобрел чуть ли не всесветную известность. Тем не менее, положение его к концу войны и в первое время после нее было невыносимо, так как взведенные на него обвинения не потеряли еще своей силы. 6 января 1878 г. он был пожалован золотою шпагою, бриллиантами украшенною, с надписью "за переход через Балканы", но отношение к нему некоторых начальников и товарищей было неблагоприятно, а враги его этим пользовались.

В письме к одному родственнику 7 августа 1878 года М.Д. Скобелев писал: "...Чем более проходит времени, тем более растет во мне сознание совершенной моей невинности перед Государем, а потому и чувство глубокой скорби не может меня покинуть... только обязанности верноподданного и солдата могли заставить меня временно примириться с невыносимою тяжестью моего положения с марта 1877 года. Я имел несчастие потерять доверие, мне это было высказано и это отнимает у меня всякую силу с пользой для дела продолжать службу. Не откажи поэтому... своим советом и содействием для отчисления меня от должности, с зачислением... по запасным войскам..."

Но в это время горизонт для М.Д. Скобелева стал проясняться. Ему удалось опровергнуть окончательно взведенные на него обвинения. Еще 7 июля 1878 г. он был назначен временно командующим 4-м корпусом, 22 августа зачислен в списки 64-го пехотного Казанского Е.И.В. Великого Князя Михаила Николаевича полка, а 30 августа назначен генерал-адъютантом к Его Императорскому Величеству. Эта высокая Монаршая милость, свидетельствовавшая о возвращении доверия, явилась для М.Д. Скобелева торжеством над врагами и вознаградила его за перенесенные нравственные страдания.

По окончании военных действий М.Д. Скобелев направлял дело воспитания, обучения и боевой подготовки вверенных ему войск в духе чисто суворовском. Разница если и была, то лишь в зависимости от различий в обстановке. В должности командира корпуса он был утвержден 4 февраля 1879 года.

М.Д. Скобелев исполнял в это время различные поручения по службе, как в России, так и за границею, и представлял замечательные отчеты. Особенного внимания заслуживают его мысли, касавшиеся оценки некоторых сторон военной системы Германии, которую он считал самым опасным из наших противников и которую с этих пор он уже изучал постоянно. Это находилось в связи с изучением славянского вопроса, важное значение которого для России Скобелев понимал еще перед войною 1877-1878 гг.

После войны М.Д. Скобелев читает множество книг, брошюр, периодических изданий и т.п., и сближается со славянофилами. Он следит за совещаниями дипломатов на Берлинском конгрессе и всякое уменьшение вознаграждения, получаемого Россиею и славянами, отзывается болезненно в его сердце. Между тем, уже носится призрак новой войны. Скобелев готов лететь против нового врага, а войны нет, как нет. Скобелев томится. Как нельзя более кстати, подоспевает его назначение начальником экспедиции против текинцев, для чего Скобелев участвует в совещаниях при главном штабе с января 1880 г.

В западной части Средней Азии М.Д. Скобелев менее всего знал ахалтекинский оазис и обитавших там 80-90.000 ахалтекинцев, которых могли поддержать жившие по Мургабу 110.000 мервтекинцев. Это были природные, страшные воины. Одним из главных их средств к жизни были аламаны, т.е. грабежи. Терпеть таких соседей было невозможно. Однако наши экспедиции, до 1879 г. включительно были, неудачны. Покоренные нами народы подняли голову. Было настоятельно необходимо повторить экспедицию и покончить с текинцами. Но для этого нужно было пройти с войсками по безотрадной пустыне, лишенной растительности и воды, малопригодной даже для жизни туркмен, при жарком климате и прочих тяжелых условиях. По путям Туркмении могли двигаться только верблюжьи караваны и войска с верблюжьими обозами, полагая не менее одного верблюда на каждого человека.

Михаил Дмитриевич Скобелев составил план, который был утвержден и должен быть признан образцовым: целью его было нанести решительный удар текинцам ахалтеке; к цели он решил идти систематично и осторожно; сосредоточить столько запасов, сколько необходимо для доведения дела до конца; пользоваться всеми возможными способами и средствами, даваемыми искусством и наукою; по мере накопления всего необходимого подаваться вперед и, когда все будет готово, решительным боем покончить с текинцами. Со своей стороны, текинцы, узнав о назначении М.Д. Скобелева, в апреле 1880 г. решили переселиться всем в крепость Денгиль-Тепе и ограничиться отчаянною защитою только одного этого пункта.

М.Д. Скобелев приехал в Чекишляр 7 мая и, прежде всего, приказал отвести часть войск на Кавказ, чтобы уменьшить число ртов и ускорить накопление запасов. Началась невообразимо трудная работа. Приходилось перевезти 2.000.000 пудов разных запасов. Устраивались две линии подвоза; по одной из них проводилась железная дорога. Решено было приобрести 16.000 верблюдов для перевозки всего необходимого для 11.000 чел. с 3.000 лошадей и 97 орудиями.

10 мая (1880 г. — прим.) М.Д. Скобелев занял Бами и начал устраивать в этом пункте прочное основание действий, для чего в течение пяти месяцев перевозилось сюда 800.000 пудов разных запасов; собиралась жатва на текинских пашнях; возводились укрепления. В начале июля Скобелев, с 655 чел. при 10 орудиях и 8 ракетных станках, производит разведку, подходит на две версты к Денгиль-Тепе и обстреливает эту крепость. Массы текинцев его окружают, но Скобелев их отбивает и, окончив разведку, медленно отходит назад. Этим он производит сильное впечатление на текинцев, а главное поднимает дух вверенных ему войск, чем обеспечивает успех операции.

Из Бами необходимые запасы перевозятся в укрепление Самурское (12 верст от Денгиль-Тепе). К 20 декабря здесь сосредоточены 7.100 человек (с нестроевыми) и запасы на 8.000 человек до начала марта 1881 г. Не ограничиваясь этим, М.Д. Скобелев посылает в Персию полковника Гродекова, который заготовляет 146.000 пудов необходимых запасов на персидской территории, всего в одном лишь переходе от Денгиль-Тепе. Эта боковая база и обеспечила довольствие войск после взятия крепости. Из этого видно, сколь велика была предусмотрительность Скобелева в деле снабжения войск всем необходимым.

15 декабря (1880 г. — прим.) прибыл в Самурское притянутый (вследствие ходатайства М.Д. Скобелева) из Туркестана отряд полковника Куропаткина из 884 человек с 900 верблюдами, преодолевший чрезвычайные затруднения при движении пустынею и усиливший войска Скобелева не столько в численном, сколько в моральном отношении. Вскоре после того начинается ведение подступов и постепенное приближение к крепости, а войска всячески подготавливаются к штурму: оканчивается превращение Самурского в опорный пункт, который должен быть отстаиваем незначительным гарнизоном, когда все наши силы будут под крепостью; производятся ученья, во время которых и после которых приходится открывать огонь, чтобы отгонять текинцев; войска упражняются в эскаладе стен и в штурме бреши; в войска рассылается составленная М.Д. Скобелевым высоко поучительная "инструкция для офицеров отряда" и т.д.

В крепости (Денгиль-Тепе — прим.) было 45.000 человек, из коих защитников 20.000-25.000; они имели 5.000 ружей, множество пистолетов, 1 орудие и 2 зембурека (вьючная пушка — прим.). Текинцы производили вылазки, преимущественно ночью; пользуясь превосходством сил и своею храбростью, они наносили нам немалый урон, захватили даже однажды знамя и два орудия, но всегда были отбиваемы. Между тем, в тылу иомуды готовы были восстать поголовно, а в отряде пошли толки о невозможности продолжать осаду с наличными силами и т.п.

Скобелев сразу положил этому конец. "Вперед, вперед и вперед. С нами Бог. Никакой литературы, а бой... Осада ни в каком случае не будет снята; штурмы будут повторяться до последней крайности. Отступления же из-под Геок-тепе ни в каком случае не будет". Таковы были его слова, а действия им вполне соответствовали. Нелепые толки прекратились. Войска прониклись готовностью исполнить волю своего вождя во что бы ни стало.

6 января 1881 г. на оконечности 2-й параллели, в 200 саженях от угла крепости, устроена брешь-батарея, вооруженная 8 января 12 орудиями. М.Д. Скобелев готовился к штурму на 10-е, но, вследствие обвала в минной галерее и порчи вентилятора, отложил на 12 января, обещав минерам при успехе 3.000 рублей и 4 знака отличия военного ордена на 30 человек. К полуночи 10-11-го минная галерея подошла под ров в 2-х саженях ниже горизонта, а в ночь на 12-е произведена забивка минных камор. На поверхности земли сапы соединены эполементом в 5 саженях от рва; сверх того, велась блиндированная сапа в тот же ров.

К 12 января М.Д. Скобелев сосредоточил 4.788 пехотинцев, 1.043 кавалеристов, и 1.068 артиллеристов, а всего 6.899 человек при 58 пушках, 5 картечницах и 16 мортирах. Было собрано 280 туров, 380 фашин, 1.800 земляных мешков, 47 штурмовых лестниц и 16 плетней. Перед штурмом должен был быть произведен взрыв мины с целью производства обвала, а 22 орудия должны были расширить и сделать удобовосходимою пробитую артиллериею брешь и, если возможно, пробить другую.

Согласно диспозиции Скобелева, для штурма назначались три колонны: а) полковника Куропаткина (11 1/2 роты, 1 команда, 6 орудий, 2 ракетных станка и 1 гелиографный) должна овладеть обвалом от взрыва мины, прочно на нем утвердиться и укрепиться в юго-восточном углу крепости; б) полковника Козелкова (8 1/4 роты, 2 команды, 3 орудия, 2 ракетных станка и 1 гелиографный) должна овладеть артиллерийскою брешью и прочно на ней утвердиться; 1 и 2 колонны (производящие главную атаку) должны войти в связь между собою; в) подполковника Гайдарова (4 1/2 роты, 2 команды, 1 1/2 сотни, 4 орудия, 5 ракетных станков и 1 гелиографный, производящая демонстративную атаку) должна деятельно содействовать двум первым колоннам, для чего, овладев Мельничною калою и ближайшими ретраншементами, действовать усиленным ружейным и артиллерийским огнем по внутреннему пространству крепости и в тыл неприятелю, сосредоточенному против главной атаки.

Штурм был произведен 12 января 1881 г. В 11 часов 20 минут дня был произведен взрыв мины. Последовал глухой подземный удар, задрожала почва и огромный столб земли и кусков стены высоко поднялся над землею и медленно упал, засыпав ближайшие окопы. Восточная стена упала на 9 саж. и образовала удободоступный обвал. Находившиеся здесь текинцы погибли. Взрыв еще не успел улечься, как части колонны полковника Куропаткина вышли из-за близ лежавшей плотины и бросились на обвал с криком "ура".

Колонна полковника Козелкова была поддержана батальоном из резерва и овладела брешью. Другой батальон из резерва составил связь между этими двумя колоннами. Скобелев располагал еще резервом из 13 рот, 5 эскадронов и сотен и 18 орудий. Он своевременно выдвинул, на смену штурмовавших, к бреши 8 рот. На обвале было поставлено 4 орудия. Подполковник Гайдаров, овладев участком западной стены, двинулся на север и вошел в связь с полковником Куропаткиным, части колонны которого являлись направляющими и следовали впереди других, вместе с двумя ротами из левой колонны. Войска наши теснили неприятеля, который однако оказал отчаянное сопротивление.

Долго в крепости кипел ожесточенный бой, но искусство вождей со Скобелевым во главе и храбрость солдат сломили наконец текинцев, обратившихся в бегство через северные проходы, за исключением небольшой части, которая осталась в крепости и, сражаясь, погибла. Наши войска преследовали отступавшего врага частью огнем, частью следуя за ним по пятам; сам Михаил Дмитриевич при этом опередил пехоту с 4 эскадронами и сотнями при 2 орудиях; преследование и рубка продолжались на протяжении 15 верст.

Наши потери за всю осаду со штурмом доходили до 1.104 человек, а во время штурма составляли 398 человек (в том числе 34 офицера). Внутри крепости были взяты: до 5.000 женщин и детей, 500 персиян рабов и добыча, оцененная в 6.000.000 рублей.

Вскоре после взятия Денгиль-Тепе были высланы Скобелевым отряды под начальством полковника Куропаткина; один из них занял Асхабад, а другой прошел более чем на 100 верст на север от Денгиль-Тепе, обезоруживая население, возвращая его в оазис и распространяя воззвания с целью скорейшего умиротворения края. В этих видах М.Д. Скобелев принял целый ряд искусно соображенных мер, благодаря коим в наших закаспийских владениях установилось вскоре мирное положение. В это же время Скобелеву приходилось принимать участие в решении следующих вопросов: а) поддержание дружественных отношений с Персиею при условии не уступать ей ни в чем, б) разграничение с Персиею, в) отношения занятого края и администрации к персидским областям и г) фактическое распространение нашей власти в оазисе и отношения к Мерву.

Сношения Михаила Дмитриевича Скобелева по всем этим вопросам, его соображения и действия обнаруживают в нем наличность чрезвычайно широкого кругозора, способности понимать не только военные, но и государственные вопросы, и умело согласовывать интересы военные с государственными. Последовавшее, спустя некоторое время, бескровное присоединение Мерва показало, какой громовой удар был нанесен туркменам в Денгиль-Тепе и как велика была предусмотрительность Скобелева.

Ахалтекинская экспедиция 1880-1881 гг. представляет первокласный образец искусства. Центр тяжести операций находится в сфере вопросов военно-административных. Все образцово, начиная с кропотливой, медленной, систематической подготовки и кончая решительным, все потрясающим ударом; впрочем, можно отметить излишнюю многочисленность и разнообразие артиллерийских средств и почти полное отсутствие запасов фуража. Железная энергия, с которою М.Д. Скобелев в самое трудное время заставляет войска увеличить напряжение своих сил к скорейшему сближению с врагом грудь с грудью, моральное воздействие на войска, дух коих поднимается до крайнего предела, замечательное уменье сплотить весь отряд в один стройный организм, составляющий одно целое со своим вождем, — все это показывает, что Скобелев обладал необыкновенным даром, присущим лишь немногим вождям, уменьем овладевать людьми и вести их навстречу всем ужасам войны и боя. Короче, в эту кампанию М.Д. Скобелев является полководцем в полном смысле этого слова.

14 января (1881 г. — прим.) Михаил Дмитриевич Скобелев был произведен в генералы от инфантерии, а 19 января награжден орденом Св. Георгия 2-й степени; 27 же апреля выехал из Красноводска обратно к 4-му корпусу, в г. Минск. Здесь он направлял воспитание и боевую подготовку вверенных ему войск по-прежнему, в духе идей Суворова, что видно из его приказов и т.п., а в особенности из производимых им маневров, учений и осмотров войск, при которых все оценивалось исключительно с точки зрения требований боевых, а не плац-парадных, а все отделы воспитания и образования войск ставились, в надлежащие друг к другу отношения. И здесь войска веровали в своего вождя и готовы были идти за ним, куда угодно.

По временам М.Д. Скобелев ездил в свои имения, главным образом в село Спасское Рязанской губернии и даже заявлял о желании своем серьезно заняться хозяйством. Он относился весьма хорошо к крестьянам, которые называли его не иначе, как "наш богатырь" и "батько". Особенно Михаил Дмитриевич любил детей, обучавшихся в школах, видя в них будущих защитников России. Их он баловал подарками.

В это время настроение Михаила Дмитриевича Скобелева было большею частью угнетенное. Предыдущая жизнь не могла не отразиться на его организме. Во время ахалтекинской экспедиции его постигло страшное горе: его мать убил человек, которого он облагодетельствовал. Невозможно описать впечатление, которое весть об этом злодеянии произвела на Скобелева. Затем последовал другой удар: мученическая кончина обожаемого им Императора Александра II. Михаил Дмитриевич не был счастлив и в семейной жизни. Он был женат на княжне Марии Николаевне Гагариной, получившей воспитание за границею. Супруги вскоре разошлись, а затем и развелись.

По окончании ахалтекинской экспедиции и возвращении в Европейскую Россию М.Д. Скобелев принялся снова за изучение славянского и других, связанных с ним, вопросов.

М.Д. Скобелев останавливался с особенным вниманием на вопросе о предполагаемой войне России с ее западными соседями, который усиленно обсуждался в австрийской и немецкой печати после войны 1870-1871 гг. и особенно после Берлинского конгресса. Скобелев не мог не заметить, что в австрийской литературе обозначилось новое направление, в силу коего Австро-Венгрия должна идти рука об руку с Германиею, распространять германскую культуру на юго-востоке Европы, парализовать влияние России на славянские народы Балканского полуострова и подчинить эти народы своему влиянию.

В то же время австрийские военные писатели, не ограничиваясь, как прежде, обороною Галиции, доказывали необходимость захвата Царства Польского и даже малорусских губерний. Германские писатели шли еще далее и доказывали необходимость "отнятия у России Финляндии, Польши, остзейских губерний, Кавказа и русской Армении" и "уничтожения России в смысле великой европейской державы". Негодование, охватывавшее М.Д. Скобелева при чтении подобных сочинений, не поддается описанию.

Между тем, М.Д. Скобелеву приходилось исполнять различные служебные поручения, в ряду коих наиболее важное значение имела командировка на маневры в Германию. Отчеты Скобелева об исполнении этих поручений замечательны, как и все выходившее из под его пера. Особенно достойны внимания его мысли, касающиеся некоторых сторон военной системы Германии, которую он оценивал высоко, но не был сторонником рабского преклонения и слепого подражания и считал необходимым совершенствовать, сколь возможно более, нашу военную систему, готовясь к тому, чтобы уклонять нашу слабую и подставлять сильную сторону.

Пребывание в Германии привело М.Д. Скобелева к заключению, что не сегодня, так завтра наши западные соседи объявят нам войну и что главным врагом России являлась сильная Германия. Этого опасались и дипломаты, но расходились со Скобелевым в отношении определения наилучшего способа противодействия этому злу. Их склонности к крайней уступчивости и пассивности М.Д. Скобелев противопоставлял программу, основанную на твердости и в высшей степени активном образе действий. Этим объясняется его дальнейшая деятельность, начиная со сближения с французами, сторонниками франко-русского союза, и кончая речами, обращенными к славянским студентам и т.п.

Михаил Дмитриевич Скобелев был настоящий верноподданный, настоящий русский воин, который только рвался вперед, чтобы возможно скорее служить Государю и России так, как он умел; рвался же он в том самом направлении, которое привело к образованию двойственного союза, отдалившего войну. Он был более усерден, чем требовалось, и не был достаточно сдержан. Скобелев не берег своего здоровья и таким образом сокращал свою жизнь. Незадолго до смерти он ее предчувствовал и говорил об этом своим друзьям. Умер Михаил Дмитриевич Скобелев в Москве 25 июня 1882 г.

Михаил Дмитриевич Скобелев достиг высоких отличий и высшего чина военного в возрасте, когда его сверстники командовали полками, а в армии даже ротами. М.Д. Скобелев этого достиг благодаря тому, что он был настоящий военный человек, воин по призванию, любивший военное дело всем сердцем. На службе Скобелев ставил максимум требований не только другим, но прежде всего себе, служа другим примером. Энергия его была поразительна, а ведь в энергии и коренится источник действительной силы.

Значение элемента морального, духа войск, М.Д. Скобелев понимал вполне и орудовал им артистически, не хуже всех великих полководцев, а ведь в этом, главным образом, и коренится залог успеха в военном деле. Поэтому и обаяние Скобелева, как вождя, было громадно. Он сочетал в себе с удивительною гармониею замечательное понимание сущности теории и знание всех необходимых ее деталей со стремлением к практическому изучению военного дела и к возможно более практичному проведению в жизнь положений теории. Теоретики и практики могут согласиться между собою и найти у него и глубоко рассчитанные соображения, и осторожность в действиях в надлежащем сочетании с решительностью, и вообще все то, за что Суворова называли "натуралистом".

М.Д. Скобелев обладал основательным общим и военным образованием и постоянно продолжал учиться; с особенною любовью он предавался занятиям военною историею, значение которой он вполне понимал еще на школьной скамье. С течением времени его кругозор расширяется, а, вместе с тем, расширяется и цикл знаний, которые он старается усвоить. И в этом отношении успехи его поразительно быстры.

Скобелев отлично понимал важное значение знания "повелительницы на войне, обстановки". Он изучает ее постоянно всеми способами и средствами и достигает замечательных результатов: начинает бегло читать ту книгу, которая доступна лишь великим мастерам военного искусства. Зная и понимая обстановку настолько хорошо, насколько это возможно, он ставит верно цель, после чего ничто не может его отклонить от действий в духе раз принятого решения.

Всегда и всюду Скобелев жертвует второстепенным в пользу главного, как на театре военных действий, так и на поле сражения. Полумер он не признает, о шаблоне и слышать не хочет: под Шейновом у него им же выработанный боевой порядок европейского типа, в боях же в Средней Азии совершенно иной и даже в Азии против текинцев он действует не так, как против коканцев и т.д.

Как частный начальник, особенно во главе кавалерии, М.Д. Скобелев соединяет беззаветную храбрость с удивительною способностью быстро оценивать положение дел, быстро принимать решения и быстро приводить их в исполнение. Во главе крупных отрядов он хотя и учится, но дает целый ряд положительных образцов искусства, перед которыми бледнеют некоторые теневые стороны ведения им военных действий.

К концу своей деятельности М.Д. Скобелев сформировался вполне: это уже готовый полководец. В это время он и дает образцовые решения всех задач стратегического и тактического искусства. Скобелев только не нашел случая, чтобы доказать так, чтобы это было для всех очевидно, что место его среди великих полководцев, из коих сам он более других увлекался Наполеоном, но все более и более выходил на путь Суворова.

Как государственный человек в военное время, в качестве представителя стратегии, обязанный принимать в соображение интересы высшей политики, или в качестве представителя соединенных властей, гражданской и военной в крае, являющемся театром военных действий, М.Д. Скобелев оказался бы на высоте самых трудных положений и комбинаций как в Азии, так и в Европе.

В мирное время М.Д. Скобелев не проявил в некоторых случаях, в Европе, необходимого для государственного человека равновесия, но опять-таки в Азии он и в этом отношении был безупречен. Это объясняется сложностью европейской обстановки, пламенным темпераментом Скобелева, горячим его патриотизмом. По всему вероятию, с течением времени, Скобелев и в Европе сделался бы таким же, каким был в Азии. Россия потеряла в нем будущего вождя на случай своих серьезных с другими народами столкновений, одно имя которого поднимало бы дух наших войск, и увеличивало бы шансы на успех.

Горе охватило всю Россию и всех ее друзей при вести о безвременной кончине М.Д. Скобелева, и даже враги его должны были замолчать, когда с высоты Престола были начертаны на имя его сестры следующие слова: "Страшно поражен и огорчен смертью вашего брата. Потеря для русской армии трудно заменимая и, конечно, всеми истинно военными сильно оплакиваемая. Грустно, очень грустно терять столь полезных и преданных своему делу деятелей. Александр".

Михаил Дмитриевич Скобелев похоронен в своем родовом имении, селе Спасском-Заборовском Раненбургского уезда Рязанской губернии, в левом приделе местной церкви Св. Михаила, рядом с родителями, где он себе приготовил место еще при жизни, предчувствуя кончину.

Источники
— Архив Николаевской академии Генерального Штаба. Дела за 1866-1868 гг., особенно дело №39 за 1868-1869 гг. с приложением.
— Архив военно-исторической комиссии при Главном Штабе, особенно собственноручные записки М. Д. Скобелева и ближайших его сподвижников, приказы, предписания, донесения и т. д.
— "Библиографический указатель литературы, относящейся к биографии М. Д. Скобелева". Составил М. Полянский. СПб. 1902 г. "Белый Генерал М. Д. Скобелев", 1895 г.
— Верещагин А., "Дома и на войне". Изд. 2-е. СПб., 1886 г.
— "Новые рассказы". СПб., 1900 г.
— Верещагин В., "Набег на Адрианополь в 1877 г.", Русская Старина 1888 г., "Переход через Балканы". Там же, 1889 г.
— "На войне в Азии и Европе". СПб. 1894 г.
— "Воспоминания о М. Д. Скобелеве", Разведчик, 1895 г. №261.
— Гейнс, "Очерк боевой жизни Ахал-Текинского отряда". СПб. 1882 г.
— Гейсман, "Славяно-турецкая борьба 1876-1878 гг.", Ч. II. Кн. 1.
— Гейфельдер, "Воспоминания, врача о Скобелеве", Русская Старина. 1886 г.
— Гершельман, "Нравственный элемент в руках Скобелева", Военный Сборник, 1893 г. — Его же, "Нравственный элемент в руках опытного начальника", Военный Сборник, 1888 г.
— Гоппе, "Хроника войны". СПб. 1877 г.
— Градовский, "М. Д. Скобелев. Этюд по характеристике нашего времени и его героев" СПб. 1884 г.
— Гринев, "Скобелев за Дунаем" Киев 1894 г.
— Гродеков Н. И., "Хивинский поход 1873 г." 1883 г. Его же, "Война в Туркмении. Поход Скобелева в 1880-1881 гг." 1884 г.
— Greene, "Russian Army and its campaigns in Turkey 1877-1878" 1879-1880 гг. Его же, "Sketches of Army life in Rusisa". 1879 г.
— Демуров, "Бой с текинцами". Военный Сборник 1882 г., №3.
— Дукмасов, "Воспоминания о русско-турецкой войне 1877-1878 гг. и о М.Д. Скобелеве". 1889 г.
— Зайончковский, "Наступательный бой по опыту действий генерала Скобелева в сражениях под Ловчей, Плевной и Шейново". СПб. 1893 г.
— Его же, "Сражение под Ловчей 22 августа 1877 года". СПб. 1895 г.
— Кашкаров, "Взгляды на политику, войну, военное дело и военных М. Дм. Скобелева". СПб. 1893 г.
— Колокольцев, "Экспедиция в Хиву в 1873 г.". СПб. 1873 г.
— Крестовский В., "Двадцать месяцев в действующей армии". СПб 1879 г.
— Куропаткин А. Н., Туркмения и Туркмены. СПб. 1879 г., "Ловча и Плевна" т. І и II. СПб. 1885 г.
— Его же, "Блокада Плевны". Военный Сборник 1885-1886-1887 гг.
— Его же, "Сражение под Плевною 28 ноября 1877 г.", Военный Сборник, 1887 г., (с поправкою). Его же, "К штурму Плевны 30-31 августа 1877 г.". Военный Сборник 1885 г. Его же, "Переход через Балканы отряда генерала Скобелева и бой у д. Шейнова 28 декабря 1877 г.". Военный Сборник 1889 г. Его же, "Завоевание Туркмении". 1899 г.
— Максимов, "Две войны 1876-1878 гг." СПб. 1879 г.
— Майер, "Год в песках". "Очерки Ахал-Текинской экспедиции". Кронштадт, 1886 г.
— Маслов, "Осада крепости Денгиль-Тепе". Инженерный Журнал, 1882 г. и др.
— Мак-Гахан, "Действия на Оксусе и падение Хивы". Москва, 1875 г.
— Мещерский князь, "Сборник военных рассказов". СПб, 1878 г.
— Mozer Henri, "А travers l"Asie centrale, la Steppe Kirghise, le Turkestan Russe", Paris, 1885.
— Heмирович-Данченко, "Год войны". 1877-1878 гг. СПб, 1879 г. T. І и II. Изд. 2-е.
— Его же, "М.Д. Скобелев, личные воспоминания". СПб, 1882 г.
— Паренсов П., "Из прошлого. Воспоминания офицера генерального штаба". СПб. 1901 г. 2 ч.
— Полковые истории, особенно л.-гв. Гродненского гусарского полка. (Составил Елец, Варшава 1898 г.).
— Различные статьи в газетах и журналах, русских и иностранных (кроме выше и ниже указанных), особенно же в Военном Сборнике, Русском Инвалиде, Русской Старине, Новом Времени, Jahrbucher für die deutsсhe Armee und Marine и т.д.
— "Сборник материалов по русско-турецкой войне 1877-1878 гг. на Балканском полуострове". Издание военно-исторической комиссии Главного Штаба.
— Описание русско-турецкой войны 1877-1878 гг. на Балканском полуострове (той же комиссии). СПб. 1901. T. 1 и 2.
— Скобелева послужные списки (последний 1882 г.).
— Скобелева посмертные бумаги, "Исторический Вестник" 1882 г.
— Скобелева письма и записки, напечатанные в разных изданиях и неизданные.
— Скобелева приказы, изданные под редакцией инженер-капитана Маслова. СПб. 1882 г.
— "Скобелевы, дед и внук". (Материалы для их биографий), "Русская Старина", 1898 г., ХСV, 61-68.
— Струсевич, "Один из богатырей XIX века". Остров 1899 и СПб. 1900 г.
— Троцкий, "Материалы для истории Хивинского похода в 1873 г.".
— "Хивинский поход, по официальным источникам, в 1873 г." СПб. 1874 г.
— Thilo von Trotha, "Die Operationen in Etropol Balkan. Der Kampf um Plewna".
— Тило-фон-Трота, "Борьба под Плевной". Перевод под редакцией Н. Нечаева. 1878 г. Филиппов, "М. Д. Скобелев". СПб. 1894 г.
— Faure (Le) Amedee. "Histoire de la guerre d"Orient". 1877-1878. С заметками М.Д. Скобелева (см. №5862, 1892 г., "Нового Времени").
— Чанцев И.А., "Скобелев как полководец". СПб. 1883 г.
— Черняк А., "Заметка об экспедиции ген. Скобелева в Ахал-Теке". Военный Сборник 1889 г. №12.
— Череванский, "Под боевым огнем". СПб. 1898 г.
— Шаховской К., "Экспедиция против Ахал-Текинцев 1880-1881 гг.". Русская Старина 1885 г.
— Щербак А. В., "Ахал-Текинская экспедиция генерала Скобелева в 1880-1881 гг." СПб. 1884 г.
— Издания, перечисленные в "Библиографическом указателе" М. Полянского и выше неуказанные.

Пл. Гейсман и А. Богданов.

Русский биографический словарь: Сабанеев-Смыслов. — Изд. под наблюдением председателя Императорского Русского Исторического Общества А. А. Половцова. — Санкт-Петербург: тип. В. Демакова, 1904. — Т. 18. — сс. 564-584

Александр Александрович Половцов (31 мая 1832 — 24 сентября 1909) — государственный и общественный деятель Российской империи, меценат, промышленник. За счет его личных средств с 1896 года издавался «Русский биографический словарь».

С юностью Михаила Дмитриевича связана легенда, объясняющая, почему он всегда выезжал на поле боя на белом коне. Согласно ей, во время обучения его направили на берег Финского залива чтобы произвести съёмку местности. Однажды он отправился в лес и застрял в болоте. На выручку Скобелеву поспешил местный крестьянин. Он привёл белую клячу, чтобы помочь Михаилу Дмитриевичу выбраться из ловушки. В тот момент Скобелев пообещал, что в дань памяти о своём спасителе всегда будет выбирать именно белого коня. Он всегда появлялся на поле боя или на парадах в белом мундире. Поговаривали, что генерал заговорён от пуль. Сам Скобелев, по некоторым данным, верил, что одетый во всё белое и ни скакуне такого же цвета он всегда будет оставаться неуязвимым для врагов.

Михаил Дмитриевич Скобелев всегда появлялся на поле боя или на парадах в белом мундире и на белом коне // Фото: Defendingrussia.ru

Общепризнанным героем Михаил Скобелев стал после Русско-турецкой войны 1877 – 1878 годов. Он отличился при формировании Дуная, взятии Плевны и других громких битвах той войны. Как отмечают биографы генерала, он всегда уделял внимание своим солдатам и очень сильно заботился о них. Генерал подчёркивал, что всеми победами он обязан простому солдату и поэтому будет делать всё от него зависящее, чтобы ему условия их службы были максимально комфортными. За это солдаты любили Михаила Дмитриевича, чего не скажешь о коллегах-офицерах. Они завидовали славе Скобелева и плели вокруг него интриги. Так, Михаила Дмитриевича обвиняли в присвоении казённых денег, «неправильных» политических взглядах и тому подобное.

Но несмотря на всё это Михаил Скобелев продолжал оставаться одним из самых уважаемых людей в российской армии.

Политические взгляды

Михаил Скобелев сыграл ключевую роль в присоединении большей части областей Туркменистана к Российской империи // Фото: Pravera.ru

Но ненавистников Михаила Дмитриевича ждало разочарование. После аудиенции у царя он ещё больше укрепил собственные позиции.

Загадочная смерть «белого генерала»

В качестве официальной причины смерти был назван паралич сердца и лёгких, но так как из газет того времени цензурой старательно вычёркивались все данные о кончине Скобелева, она обросла самыми невероятными теориями.

Официальной причиной смерти Михаил Скобелев был назван паралич сердца и лёгких // Фото: Ytimg.com

Заключение медиков

К слову, врачи, проводившие вскрытие «белого генерала» сказали, что его сердце было похоже на сердце дряхлого стайка, хотя Михаилу Дмитриевичу на момент смерти исполнилось всего 38 лет.

Теории заговора

Согласно одной из теорий, к смерти Скобелева была причастна Германия. Михаил Дмитриевич неоднократно призывал опасаться этого западного государства. Неоднозначным в её свете выглядит то, что Скобелев умер в комнатах кокотки Шарлотты, прибывшей их Австро-Венгрии. Хотя позже полиция опровергла причастность женщины к убийству генерала, за ней почти до конца жизни закрепилось прозвище «могила Скобелева».

Не исключали современники Михаила Дмитриевича и тот вариант, что генерал был убит по приказу царя. Якобы Александр III опасался, что невероятно популярный Михаил Дмитриевич решит сам занять трон и преуспеет в этом деле. Приверженцы данной версии уверены, что смерть генерала наступила после выпитого им бокала вина, присланного из соседнего номера.

Данные версии являются основными и имеющими наибольшее количество приверженцев. К сожалению, истинная причина смерти Михаила Дмитриевича Скобелева не может быть определена однозначно, ведь история умеет очень хорошо хранить свои секреты. Но из-за множества несовпадений и странных обстоятельств мало у кого возникают сомнения, что гибель Скобелева связана с преступлением.

Историкам остаётся только теряться в догадках и с нетерпением ждать случая, способного открыть новые факты, которые прольют свет на загадочную и скоропостижную смерть «белого генерала».

Легендарный полководец Михаил Скобелев, с именем которого связаны многие блестящие победы русского оружия, родился 17 (29) сентября 1843 года в Петропавловской крепости, комендантом которой был его дед. Скобелев был военным в третьем поколении, его дед и отец дослужились до генеральского чина.

В юности Михаил намеревался посвятить себя гражданской службе и поступил на математический факультет Петербургского университета, однако, учебу пришлось прервать. Университет закрыли из-за студенческих волнений, и Скобелев, вняв совету отца, подал прошение императору о зачислении юнкером в элитный лейб-гвардии Кавалергардский полк.

Воинская служба началась с присяги и целования креста, как сообщает характеристика данная руководством, юнкер Скобелев «служит ретиво, не щадя себя». Через год он был произведен в портупей-юнкера, через полгода – в младший офицерский чин корнета, в 1864 году Скобелев участвует в подавлении восстания польских мятежников. Он был включен в свиту генерал-адъютанта Эдуарда Баранова, но тяготясь свитскими обязанностями, упросил генерала направить его в сектор боевых действий. Боевое крещение Скобелев принял в сражении с повстанческим отрядом Шемиота, за храбрость был награжден Орденом святой Анны IV степени.

Участие в польской экспедиции подтвердило правильность выбранного пути, впоследствии Скобелев неоднократно повторял: «Я там, где гремят пушки».

В 1866 году он поступает в Николаевскую академию Генштаба, поражение в Восточной войне заставило правительство пересмотреть подход к военному образованию, теперь офицеры обучались по новой программе, из Академии будущие военачальники выходили с основательным багажом знаний.

Как одного из лучших выпускников Михаила Дмитриевича направляют в Генштаб. После небольшого периода «бумажной» работы в Генштабе, Скобелев проявил себя в Средней Азии, в 1873 году он стал участником Хивинского похода, общее руководство которого осуществлял генерал Константин Кауфман. Скобелев командовал авангардом Мангышлакского отряда (2 140 человек), в тяжелейших условиях, практически в ежедневных стычках с хивинцами, его отряд в мае 1873 года подошел к столице ханства.

29 мая Хива пала, первым указом, который был вынужден издать хан, стал запрет работорговли, ведь одной из целей экспедиции было пресечение работорговли. Россия, как отмечал скупой на позитивные оценки «царского режима» Энгельс, играла «прогрессивную роль по отношению к Востоку... господство России играет цивилизаторскую роль для Черного и Каспийского морей и Центральной Азии…».

Из-за мощного противодействия англичан первоначальный план по установлению добрососедских отношений со среднеазиатскими государствами мирным путем российскому правительству реализовать не удалось, поэтому были использованы военные меры. Скобелев и впоследствии неоднократно будет выполнять эту ответственную роль по принуждению к миру.

Уже в 1875 году, после кратковременной командировки в Испанию, Скобелев возглавил поход для подавления мятежа, вспыхнувшего в Коканде. Русский отряд всего из 800 человек при 20 орудиях у селения Махрам вступил в сражение с 50-тысячной армией узурпатора Худояра. Несмотря на огромный численный перевес, русские рассыпали противника и обратили его в бегство. Формула Скобелева «Мало быть храбрым, нужно быть умным и находчивым» работала безотказно.

Н.Д. Дмитриев-Оренбургский «Генерал М. Д. Скобелев на коне», 1883

В октябре 1875 года Михаил Дмитриевич был произведен в генерал-майоры, а в феврале следующего года назначен генерал-губернатором образованной Ферганской области. С присущим ему рвением Скобелев принялся за обустройства края и на этом посту проявил себя как искусный дипломат. С местной знатью и воинственными племенами он обращался «твердо, но с сердцем».

Он понимал, что одной военной силы для утверждения авторитета России недостаточно, поэтому активно занимался решением социальных вопросов. По инициативе Скобелева был основан город, впоследствии получивший имя Фергана и ставший областным центром Узбекистана, в его проектировании генерал-губернатор принимал личное участие.

Узнав о начале войны с Османской империей, Скобелев, задействовав свои связи в Петербурге, и переменил относительно спокойный кабинет генерал-губернатора на более привычное для него поле битвы. Участие в русско-турецкой войне 1877—1878 годов стало пиком военной карьеры Михаила Дмитриевича и в то же время явилось реализацией его жизненного кредо: «Мой символ краток: любовь к Отечеству, наука и славянство».

Таланту Скобелева русская армия обязана взятием стратегически важного города Ловеч, и именно он стал истинным героем третьего штурма Плевны.

Благодаря стараниям Скобелева было выиграно сражение при Шейнове, когда сокрушительный удар русских парализовал действия 30-тысячной армии Вессель-паши. Генерал Скобелев лично принял капитуляцию Вессель-паши и его армии.

В бою генерал был всегда впереди войска в белом кителе и на белом коне. «Он верил, что будет более невредим на белой, чем на лошади другой масти…», — объяснял этот выбор хорошо знакомый со Скобелевым художник Василий Верещагин.

Отряд Скобелева захватил Адрианополь и городок Сан-Стефано, находившийся на расстоянии 20 километров от турецкой столицы. До Константинополя было рукой подать.

Безусловно, Скобелев, разделявший взгляды славянофилов на историческую миссию России по освобождению Царьграда от мусульман, что в то же время являлось заветной мечтой славян и греков, жаждал приступить к штурму этого города.

Гениальный стратег видел, что исторический момент близок, «…присутствие в Адрианополе действующей армии и возможность... и теперь ещё занять с бою столицу Турции» имеется, — отмечал он в одном из писем. Но дипломатия рассудила иначе, война закончилась подписанием договора в Сан-Стефано.

Имя «Белого генерала», так его называли и русские и турки, прогремело на всю Европу. После подписания мира Скобелев проявил личную инициативу по вопросу организации в Болгарии дееспособных военизированных подразделений, получивших название гимнастических обществ. Болгары за труды по освобождению Болгарии от турецких оккупантов и помощь в послевоенном обустройстве страны причислили генерала Скобелева к своим национальным героям.

Вячеслав Кондратьев «Распахать Геок-Тепе!»

После войны с османами, генерал возглавит Ахал-текинскую экспедицию, которая стала делом особой государственной важности. Скобелев оказался единственным, в ком сочетались таланты военачальника и мудрость дипломата. Сам император имел конфиденциальную беседу с генералом касательно этой экспедицией. Она прошла успешно, был ликвидирован последний очаг неспокойствия, и в Закаспийских владениях России установился мир.

Генерал во время боевых действий всегда был на передовой. Еще во время войны с турками солдаты сложили о своем командире песню, в которой есть такие строки:

Не страшился пулей вражьих,
Не боялся и штыка,
И не раз подле героя
Смерть была уже близка.
Он над пулями смеялся,
Видно, Бог его хранил.

Он был много раз ранен, но штык и пули не причинили вреда его жизни, Скобелев умер не на войне, при других весьма загадочных обстоятельствах. Причины смерти, наступившей 25 июня (7 июля) 1882 года, так и остались нераскрытыми, до сих пор выдвигаются различные версии о происшедшем. В последний путь Михаила Дмитриевича пришло проводить несметное количество людей.

Свою короткую, но яркую жизнь русский генерал целиком посвятил Отечеству.

Кирилл Брагин

На фигуру Михаила Скобелева, рано ушедшего, но изрядно прогремевшего, были вылиты такие ушаты елея, что изучать его беспристрастно по базовым источникам и жизнеописаниям практически невозможно. Вместе с тем, сквозь идеологизированную иконопись все-таки проглядывает трагедия живого, мятущегося человека, честного офицера и неосторожного политика.

Михаил Дмитриевич Скобелев родился в 1843 году в военной семье. Его отец Дмитрий Иванович добрался до высоких генеральских чинов, а дед Иван Никитич, тоже генерал, выслужился из сержантских детей, начав с рядовой солдатской службы в пехоте.

Поначалу Скобелев отправился получать образование в Петербургский университет, там он намеревался изучать математику. Но как раз в 1861 году, после его поступления, университет временно закрыли из-за студенческих беспорядков.

Не желая терять времени и поддавшись семейной традиции, Скобелев поступает на военную службу.

Военная карьера Михаила Дмитриевича была стремительна. Произведенный весной 1863 года в корнеты, уже на следующий год он назначен ординарцем генерала Эдуарда Баранова в мятежную Польшу. По собственной просьбе Скобелева перевели в полк лейб-гвардии гродненских гусар, где он и получил первое крещение в бою — и первый орден: Анну 4-й степени с формулировкой «за храбрость».

Дальше была академия Генштаба, и в 1868 году Скобелев отправился в Туркестан, в штаб Константина фон Кауфмана — будущего покорителя Хивы. Неоднократно отличался в рекогносцировках, за одну из них, уже в Хивинском походе 1873 года, получил орден Святого Георгия 4-й степени.

Десять лет карьеры — и тридцатилетний Скобелев уже полковник, более того — зачислен в императорскую свиту. В 32 года — генерал-майор. Как это стало возможным?

Михаил Дмитриевич был харизматичным, храбрым и старательным офицером, несмотря на то, что, по воспоминаниям сослуживцев, в своем выпуске академии Генштаба усидчивостью и въедливостью не блистал, хотя и отличался широким кругозором, далеко выходящим за пределы типично армейского (сказывалось начальное университетское образование). Однако одного этого было мало.

Безусловно, мощную протекцию карьере Скобелева оказывали его родственники: отец Дмитрий Иванович, в 1858-1864 годах командовавший Собственным Его Императорского Величества Конвоем (личной охраной государя, составленной из казаков и лояльных кавказских горцев), а далее и муж его тетки, генерал граф Александр Адлерберг, в 1869-1881 годах бывший министром Императорского двора.

Однако не следует делать из этого скоропалительных выводов. Да, сделать такую карьеру в одиночку Скобелев вряд ли бы смог. Но он не растворился в придворном генералитете — наоборот, точно поставил себе целью выделяться везде и всюду.

Скобелевский стиль сформировала азиатская война. Тяжелый суровый край, не прощавший ошибок и требовавший особого мужества, отлично подходил Скобелеву по характеру. Все то, что сделает его кумиром армии во время русско-турецкой войны 1877-1878 годов, закладывалось там, под командой Кауфмана и в общении с опытными офицерами Туркестана.

Именно оттуда, из Азии, Скобелев притащит прозвище, прицепившееся к нему на всю жизнь: «Белый генерал» («Ак-Паша»).

На войну 1877 года он ехал в не самой удачной позиции: начальником штаба казачьей дивизии, командовал которой его отец. Но именно здесь, в Болгарии — под Ловчей и у Плевны, Скобелев снискал свою славу. Особенно удивляло солдат то, что их генерал никогда не прятался от вражеского огня, даже бравировал, появляясь на самых опасных участках.

Безрассудно храбрых в любой армии мира полным-полно. Но Скобелев безрассудным не был. Здесь сыграла свою роль другая его личная особенность — тонкий и острый ум, великолепно отточенный чтением. Еще в Туркестане сослуживцы вспоминали, что рабочий стол Скобелева всегда был завален книгами, причем читал он на нескольких языках и все подряд: от военной истории и прочих работ по специальности до философских трактатов и академических медицинских трудов.

Михаил Дмитриевич не только был офицером и патриотом — он сознательно строил идеальный образ военачальника, за которым пошли бы люди.

А это уже политика. Харизматичный генерал Скобелев и был политиком — более того, политиком очень рискующим. Не случайно он сделался в итоге иконой государственников и славянофилов. Резкий противник Германии и Австрии, Скобелев играл роль заступника славянских народов, и она ему удавалась. В итоге он сумел оседлать поднимавшиеся в те годы панславистские настроения.

Империя уже изготовилась объединить под властью Петербурга балканские православные народы, и идее «Креста над Святой Софией» Скобелев соответствовал как никто иной.

Но он возвращается в Туркестан, чтобы добыть там новую громкую победу. В 1880 году он командует Ахалтекинской экспедицией, направленной против мятежных туркменов. В январе 1881 года войска под командованием Скобелева, вчетверо уступавшие по численности туркменам, берут крепость Геок-Тепе под Ашхабадом. Эта победа прогремела едва ли не сильнее, чем деяния Скобелева в Болгарии. Очередной орден Святого Георгия, слава и — возвращение в Россию.

В 1882 году Скобелев выезжает за границу и проводит в Париже цикл выступлений, где обрушивается на Германию, обвиняя ее в агрессивной политике, и требует защитить славянские народы Балкан. Это поведение, спровоцировавшее международный скандал, вызвало высочайшее неудовольствие. Император Александр III приказал Скобелеву вернуться в Россию.

И вот тут произошла неожиданность. Генерал Скобелев — герой России, популярнейший и в армии, и среди населения — скончался в возрасте 38 лет в июле 1882 года.

Обстоятельства его смерти отличает крайняя неловкость, хотя ничего странного в ней нет. Скобелев умер в номере московской гостиницы «Англия», который снимала нетяжелого поведения полусветская дама Шарлотта Альтенроз.

Ничего особо компрометирующего в подобном визите не было: Скобелев с 1876 года был в разводе, его брак нельзя назвать большой удачей. Подобные связи, конечно, широко не афишировались, но и большим секретом обычно не являлись. Скандал начался после, когда политические сторонники Скобелева начали искать в его смерти подоплеку. Они обвиняли то императорский двор и придворных оппонентов генерала, то Британию или Берлин, решивших свести счеты с харизматическим защитником славян, опозорив его обстоятельствами смерти.

Противники Скобелева тоже в стороне не остались, соорудив версию о заговоре против престола, в который якобы втянулся генерал, уготовляемый на роль сверхпопулярного диктатора. Мол, таким образом охранка предотвратила государственный переворот. Времена, напомним, были нервные: весной 1881 года террористами был убит император Александр II, власть его сына Александра III еще нельзя было назвать прочной, а связи Скобелева с графом Лорис-Меликовым, известным сторонником установления конституционной монархии, ни для кого секретом не были.

Муссировались и слухи о возможном самоубийстве Скобелева, не то разочаровавшегося в исповедуемых идеалах, не то решившего таким образом избежать разоблачения.

Но, судя по результатам вскрытия, все было куда проще. Нездоровый образ жизни, включая изобилие вредных привычек, износил сердце Скобелева. По свидетельствам патологоанатомов, вопрос был не в том, почему Михаил Дмитриевич умер, а скорее в том, как он умудрился прожить так долго. Дополнительно осложняла дело и наследственность: его отец Дмитрий Иванович скончался на 59-м году жизни от последствий органического порока сердца.

Из памяти безвременно ушедшего генерала политики быстро сделали застиранный до блеска идеал, покрытый сусальным золотом. Но фальшь сквозила из этого образа направо и налево.

Скобелев относился к тому типажу «людей не к месту и не ко времени», которые остаются в истории, но судьбы их редко складываются гладко или хотя бы не трагически. Упорный и грамотный военный, переросший армию, он шагнул в большую политику в тот момент, когда империя еще не была готова принять убежденного харизматика иначе, нежели в роли помазанника божьего.

Неслучайны бесконечные слухи (далекие, насколько можно судить, от истины) о заговорах по захвату власти, в которые якобы был втянут Скобелев, избыточно популярный в народе и в среде военных. Этому сильному человеку было тесно в стране, которую он любил больше всего на свете.

Россия знавала фаворитов и всесильных временщиков, вроде Меньшикова, Бирона, Орлова или Потемкина, она порождала превосходных служивых аппаратчиков наподобие Остермана, Сперанского, Аракчеева, Муравьева, Горчакова или Витте. В ней выживали и процветали даже такие интеллектуалы-идеократы, как Победоносцев.

Но на Россию не хватило здорового русского мужика Скобелева, бесконечного убежденного в собственной правоте и надорвавшегося на этом.